В начале было слово

-Как это не горят? – зло спрашивал сам себя Дима, - еще как горят! Белым пламенем!
Он рвал написанные им рассказы. Разодрал в мелкие клочки небольшую повесть, над которой мучался два года.
-К чертовой матери! – он разорвал на две части свой любимый рассказ о девушке,  которая дождалась своей любви, - к едрене фене! Кому это нужно? Никому не нужно!
Всю порванную бумагу Димка складывал в кучку. Рядом стояла поллитровая бутылка с бензином.
-Рукописи не горят? – спросил он сам себя, - посмотрим! Еще как запылают!

Писать прозу Дима начал года три назад. Сначала это был небольшой рассказик про мужа и жену, которые вдруг перестали понимать друг друга. Потом еще что-то, еще… Потом пришла первая публикация в журнале, потом вторая, а потом вроде все остановилось. Он продолжал писать, продолжал вывешиваться на разных сайтах в интернете, его продолжали публиковать в каких-то журналах, но получалось, что обращался он вроде как в пустоту. Никакой реакции на его прозу не было. Ни хорошей, ни плохой, просто никакой. Он смотрел разные шоу по телевизору и поражался. Певцы и певицы, не имеющие ни голоса ни слуха, певшие жуткую, порой отвратительную, бессмыслицу, собирали тысячи фанатов. Толпа, наполучавшая в головы изрядную порцию тупых равномерных ударов басов, зверела, ликовала, балдела и фонарела одновременно.
Бум… Бумм… Бум… А!А!-а-а-а!!!  Я привезу тебе белый порошок!!!  Да!!! Фью!!! Он как чистенький снежок!!! А-А-А!!!
Мало того, что это поют! Это же слушают! Значит это востребовано! Значит востребованы все эти идиотские шоу с избиением участников, поеданием червей, задаванием вопросов типа: не на Неве ли реке стоит город Петербург потому, что их смотрят! Смотрят и ржут, глядя на идиотские ужимки эстрадных, вроде бы, юмористов и сатириков, весь юмор которых заключается в придумывании как можно более глупых и бессмысленных сравнений типа: что ты на меня смотришь, как моль белая? Или опускании юмора ниже пояса до дальше некуда. Дима давно перестал подходить к книжным раскладкам, потому, что кроме низкопробных детективов, энциклопедий, поваренных книг и сонников там ничего не было. Три года он пытался достучаться  хоть в чье-нибудь сердце простыми рассказами о любви, нежности,  мечтах, радости, счастье, просто жизни и, наконец, сдался.
-Ну его все на хрен, – решил он, и тогда появилась поллитровка с бензином.
Наверное, нет у меня таланта глаголом жечь сердца людей. А может у людей сердца изменились и глагола-то этого и не требуют? На работе за день набегаются, напрыгаются, напсихуются, им бы отдохнуть после этого, а тут я со своим глаголом, им в душу лезу. Кому приятно? Куда лучше на какого-нибудь придурка на сцене посмотреть: легко,  смешно и думать, в общем-то, не надо.

Бумага, сложенная аккуратной кучкой, щедро политая бензином, вспыхнула мгновенно. Димка несколько раз поворошил короткой палкой, подобранной тут же, не догоревшие бумажные листочки. Пламя, словно нехотя, маленькими огонечками, доело все, что еще осталось от Димкиной души. Резко бросив палку на маленькое пепелище, Димка повернулся и крупными шагами, чуть ли не бегом, заспешил к дому.
Димка, что говорится, парубкував. Настя, жена, уехала к родителям. Была беременна и вдвоем решили, что последний месяц ей лучше побыть дома, под присмотром матери. Сначала Димка наслаждался одиночеством. Пришел с работы, тишина!.. Хочешь – смотри в ящик, хочешь – работай на компе, хочешь – читай… Боже, какая красота! Но это продолжалось всего два дня. На третий день одиночество таким радостным почему-то не показалось. Ночью он проснулся от ощущения пустоты рядом. Вспомнил Настю.
-Ты за свой храп не переживай, - говорила она Димке, - мне он спать не мешает. Совсем даже наоборот. Если храпишь – значит рядом, значит ничего с тобой не случилось, значит при мне.
Сейчас он до конца понял значенье сказанного тогда Настей. В последнее время она стала во сне не то, что бы храпеть, а так,  посапывать. А сейчас в спальне стояла полная тишина, нарушаемая только тихим тиканьем настенных часов. И от этой тишины Димка проснулся. Посмотрел на светящийся циферблат – три часа ночи.
-Чего это не спится? – недовольно подумал он. Встал и пошел босиком по приятно прохладному полу на кухню. Достал из холодильника сифон и плеснул в стакан ледяной воды. Лег. Полежал с полчаса с закрытыми глазами, но сон не шел. Почитать, что ли? Включил свет и пошел к книжному шкафу. Полазил по полкам. В руки попалась светлая, большого формата, но не толстая книга «Русские летописи». Это было академическое издание, купленное Димкой на раскладке за сущие копейки.
-Это же сколько веков они пережили? – подумал он, - страшно даже представить! Сколько войн, пожарищ и смут! И дошли до нашего времени. Рукописи не горят… Но мои-то сгорели! Может потому, что и не рукописи вовсе? Так, все! Наплевать! Я этим больше не занимаюсь!
Димка зло засунул на самую верхнюю полку ни в чем не повинную книгу. И тут же глаза уперлись в Библию. Ни Димка, ни Настя особо верующими не были, но и к атеистам чистой воды тоже себя не относили. Во всяком случае, оба были крещеные, а Библию Насте подарили какие-то доброхоты из одной из многочисленных нынешних конфессий.
-Святое благовествование... Иоанн... а, это же Евангелие от Иоанна! , - понял Димка, - В начале было слово…
Димка захлопнул книгу.
-Да что же это, сговорились все меня сегодня доставать? – в сердцах подумал он, - а кто все-то? В начале было слово, - мысленно повторил он, - и слово было у Бога, - продолжилось у него в голове, - во как! У меня и у Бога было одно оружие – слово! Нет, не оружие… А что? Орудие! Потому как оружие войны и орудие труда. Конечно!
-Стоп, - перевал он сам себя, - стоять  Дима! Ты с этим закончил! Твои изыскания никому не нужны. Валяй спать.
Димка аккуратно поставил Библию в шкаф, щелкнул выключателем и лег.
-Ничего себе сравненьице: я и Бог. А как там? Ну да, по образу и подобию… И слово, конечно. В начале было слово…
Чеканная фраза отодвинула все Димкины переживания насчет певцов, сомнительных юмористов и комиков, авторов бульварного чтива и своего богохульного сравнения с Богом. Он лежал с закрытыми глазами, а в его мыслях эта короткая фраза, как костяк чего-то необычайно крепкого и прочного, обрастала такой же прочной и крепкой плотью. Димка рывком поднялся, включил свет и сел к компьютеру.
-Ты же этим больше не занимаешься! – где-то в самом уголочке душе прозвучал слабенький протестующий голосок, - заткнись! – непонятно на кого рыкнул Димка.
Уверенными движениями он вывел на светлый экран монитора название нового рассказа: «В НАЧАЛЕ БЫЛО СЛОВО».