Страничка, вырванная из учебника новейшей истории

У И.В. Сталина, который в юности писал лирические стихи, на правой ноге было шесть пальцев, а сами ноги очень неприятно пахли, так как Коба очень не любил их мыть, равно, как и менять шерстяные носки, которые он носил до состояния полной негодности. Одним из любимых мероприятий вождя всех народов была процедура замены старых носков на новые прямо на заседании ЦК Политбюро. В эти дни заседания проводились в кладовке сталинской дачи в Филях. Дверь плотно закрывалась, а окон и вентилляционных лючков в помещении не было. Члены политбюро рассаживались на ящиках с грузинскими винами и мешках с чурчхелой и ждали прихода хозяина. Около полуночи Поскрёбышев открывал дверь и четверо офицеров охраны вносили огромный поднос на котором лежали новые шерстяные серые, только серые, носки и письмо от очередной женщины - труженицы, которая эти носки связала и отправила любимому вождю.
Да, мало кто знает, что вязание носков для любимого Иосифа Виссарионовича было массовым явлением в годы культа его личности, самым распространённым подарком Сталину были носки, связанные трудящимися Советской Родины. Почему именно носки, спросите вы? Это отдельная тема, и, с вашего позволения, я отвлекусь на несколько строк чтобы поведать вам малоизвестные факты нашей недавней истории.
Итак, отступление номер один. Когда молодой революционер Джугашвили отбывал ссылку в Туруханском крае, в суровых местах, которые потом в своих дневниках назовёт "обтруханской задницей", довелось ему делить кров с товарищем по партии, ссыльным же, Яковом Свердловым. Неизвестно, чем так малоприметный сотрудник царской охранки, работавший под кличкой "Яшка с площади Революции", сумел насолить царским сатрапам, но по сфабрикованному обвинению в скотоложестве с целью распространения революционной заразы среди мелкого рогатого скота, Яков Михаилович угодил в Туруханский край, мало того, ему было предписано жить в одной комнате с кавказцем Кобой, не отличавшемуся чистоплотностью, не говоря уже про неуживчивый склочный характер. Эти дни Яков Михаилович вспоминает с ужасом, сравнивая своё пребывание в Туруханском крае с визитом в преисподнюю.
Во всём Туруханске и его окрестностях было просто днём с огнём не сыскать кошерной еды, что для выходца их ортодоксальной хасидской среды несомненно было тяжким испытанием. Трудно, согласитесь, резко менять свои кулинарные пристрастия, а продуктовые посылки от родственников систематически пропадали на почте. От непривычной пищи у Якова развился гастрит и постоянно мучили газы. Нечто похожее, я имею ввиду метеоризм, происходило и с его соседом Кобой, который напротив регулярно получал посылки со знаменитой горийской фасолью, которая, как известно в десятки раз мощнее мозгового гороха провоцирует газообразование в кишечнике. Нетрудно представить, какой чудовищный дух стоял в небольшой комнатке где жили революционеры. Не помогало ни проветривание, ни пение "Интарнационала". Особенно тяжело переносил Яков Михаилович, кстати обладавший абсолютным музыкальным слухом, то обстоятельство, что все революционные песни его сосед исполнял на мотив "Сулико", произвольно заменяя целые куплеты экспромтами на грузинском языке. За ответную попытку исполнить "Варшавянку" на мотив "Хава нагила", вспыльчивый кавказец разразился потоком антисемитских высказываний и поклялся на первом томе "Капитала" в переводе Плеханова никогда не стирать носки. В ответ Яков Михаилович, известный своей политкорректностью и национальной терпимостью, не сдержавшись, произнёс речь про засилие лиц кавказской национальности и цвет некоторых участков тела оппонента. Да, выражение "лицо кавказской национальности" и "черножопый" впервые были произнесены именно в те далёкие годы в Туруханске, где кавказцев на весь край было всего трое: Сталин, отбывающий ссылку в соседнем селе Орджоникидзе и местный репортёр газеты "Музыкальный Туруханск" некто Кушанишвили. Современные великорусские шовинисты и не предполагают о таком авторстве. Но, вернёмся к нашим баранам, вернее сами понимаете куда. Закончив свою пассионарную речь, Яков поклялся никогда не чистить зубы и обещание своё тоже сдержал. После подобного обмена любезностями и зароков конфликт сочли исчерпанным, но атмосфера сгустилась до критического состояния.
Антонов - Овсеенко, прибывший тайно в Туруханск, чтобы передать Сталину записку от Ленина, вспоминал:
"Когда я оказался инкогнито в Туруханске, найти своих не составило труда. Я нашёл их по запаху. Перед тем, как упасть в обморок, я попросил вынести меня на мороз. В себя пришёл только на подъезде к Самаре. Но хочу заметить, что запах этот сыграл немаловажную роль в процессе конспирации, ибо ни одна полицейская ищейка не могла за версту приблизиться к месту нашей встречи, чтобы подслушать и подглядеть. Да и я за то короткое время так пропах этим всем, что вплоть до Февральской революции ни один жандарм или другой царский холуй не решался ко мне приближаться. Когда я рассказал Ленину про "туруханских вонючек" Ильич пришёл в восторг, назвав идею "архигениальной", а товарищей - "красными скунсами" и "новаторами в деле конспирации". Гениальный наш Ильич даже припомнил про "tricotheuses", знаменитых вязальщиц Великой французской революции, вязавших носки для якобинцев, которые тоже никогда их не стирали и естественно не чистили зубов. Конец цитаты."
Отступление номер два. Придя к власти в семнадцатом году, большевики долго не решались заседать в одном помещении с "туруханскими вонючками". Троцкого начинало рвать прямо на стенограммы заседаний (ох, каким боком выдет эта рвота Льву Давидовичу через десяток лет), Луначарский падал в обмороки. Ленин, со времён сидения в Разливе страдающий хроническим ринитом, искренне недоумевал над подобным поведением соратников. Именно в тот год Сталин и отметил большевиков (Молотова, Когановича, Ворошилова), которые старались не реагировать на запах, именно они и составят впоследствии костяк сталинской гвардии. Молотов в своих мемуарах утверждает, что первый раз после Туруханска, Сталин сменил окаменевшие носки только после удачной обороны Царицына. Эти носки были использованы царицынскими чекистами для расправ над пленными офицерами - одних забивали ими до смерти, другим подносили на четырёхметровом шесте к носу, обрекая на медленную мучительную смерть.    
Отступление номер три. Когда Андрэ Жид интервьюировал Сталина в 1937 году, вождю был задан вопрос: «Вы являетесь руководителем самой большой державы в мире, при этом ваш гардероб не отличается разнообразием. С чем это связано?». Сталин ответил примерно следующее: «Руководителем нашей страны является председатель Верховного Совета Калинин, я – всего лишь генеральный секретарь большевистской партии, партии людей, отдающих всё без остатка победе трудящихся во всё мире,  людей самоотверженных и скромных, беспощадных к врагам и требовательных к себе. Личная скромность, завещанная великим Лениным, есть одна из главных отличительных черт моих соратников. В том числе и скромность в одежде. А кто, как не я, должен им подавать пример скромности? Вот, у меня всего два кителя, два картуза и одна пара носков». Вернувшись во Францию, Андрэ Жид в своей клеветнической книге «Москва 1937»  написал: «Что остаётся ждать западу от страны, где даже у её главы нет лишней пары носков?»  Через несколько дней после выхода книги, проклиная новоявленного врага СССР, работницы Кировского завода бросили клич: «Пусть каждая освобождённая гением товарища Сталина от гнёта капитала женщина свяжет ему носки!» Этот момент и послужил началом носочной эпопеи. Со всех концов необъятной родины нескончаемым потоком стали приходить в кремль бандероли с носками домашней вязки. Их было столько, что вскоре отдел писем аппарата ЦК ВКП (б) был в буквальном смысле завален. Для складирования носок были мобилизованы кремлёвские курсанты, которые за несколько дней практически до потолка заполнили помещение Манежа. Из коллективного письма курсантов И.В. Сталину: «Дорогой Иосиф Виссарионович! Просим забрать для личного пользования хотя бы одну пару носков!». Сталин символично распорядился отложить ему одну тысячу девятьсот семнадцать пар, а остальное отправить в Главное Управление снабжения РККА.
Из воспоминаний Молотова: «В конце мая меня вызвал Сталин. В углу его кабинета лежала огромная шерстяная гора, почти что до самого потолка.
- Послушай, Вячеслав! – обратился ко мне Сталин, набивая свою знаменитую трубку, - нашему советскому народу, что, делать больше не х..я? Любой хернёй готовы заниматься кроме построения социализма в отдельно взятой стране! Что делать, Вячеслав?  Кстати, помоги мне снять сапог, что-то у меня сегодня спина болит.
     Я подошёл к креслу на котором сидел вождь и, набрав в лёгкие побольше воздуха, начал снимать левый сапог. В лицо ударило горячей волной, пенсне запотело, в глазах поплыли разноцветные круги. Переборов приступ тошноты, я стянул один сапог и взялся за другой.  Что мне стоило оставаться в сознании. Когда всё было закончено, я без сил опустился в кресло напротив.
-    Молодец, Вячеслав! – тихо сказал Сталин, и, выпустив облачко табачного дыма, добавил, - а вот Бухарин не смог, тряпка! И Рыков не смог. Я уж про наших военных молчу.
-    Иосиф, неужели… - от запаха и ужасной догадки у меня перехватило дыхание.
-    Да, Вячеслав, а что поделаешь – классовая борьба!
-    Иосиф, но как же ты так, по одному…?
-    Ай, какой из тебя попёр мелкобуржуазный гуманизм, Вячеслав! Не стыдно? Радуйся, что Янкель Свердлов не дожил, он бы тебе дыхнул под нос! Хорошо! Все – так все! Чему нас учил великий Ленин? Чувству коллективизма!  Видишь, как товарищ Сталин прислушивается к мнению соратников? Жаль, а я хотел ещё Ворошилова с глазу на глаз проверить на классное чутьё.
-    Почему на классное, Иосиф? – спросил я.
Сталин молча поднял с пола правый сапог и, подойдя ко мне, сунул голенище под нос:
-    А ты ещё раз понюхай! Пахнет классно! – сказал он и залился хриплым смехом. Такой смех я слышал от Сталина последний раз в тот день, когда мы узнали о гибели Троцкого. Конец цитаты».
На этом позвольте закончить столь необходимые для понимания сути происходящего на даче в Филях дополнения и опять перенести вас в знаменитую кладовку.
Следом за офицерами туда входит Сталин и, не здороваясь, проходит к простой табуретке в центре помещения, садится. Офицеры ставят поднос к ногам вождя, удаляются, закрыв за собою дверь.
-    Я был у Жукова в генеральном штабе, - мрачно начал свою речь Сталин, - давно хотел узнать некоторые детали послевоенного строительства наших вооружённых сил. Пока товарищ Жуков докладывал мне по пунктам, я незаметно снял под столом сапог…
В кладовке раздался непроизвольный хоровой вздох.
-   Товарищ Жуков не повёл даже бровью и продолжал говорить. Когда я предложил ему открыть форточку, он усмехнулся и вызвал своего денщика  – пожилого старшину Пахомыча и приказал ему открыть форточку. Этот Пахомыч подошёл к окну, снял сапоги и полез на мраморный подоконник. Вах, шени дэда*! Как же у него воняют портянки! Вот какие солдаты брали Берлин, пока товарищ Жданов потокал всяким Зощенкам – Мощенкам! – в голосе Сталина угадывалось крайнее раздражение, - Что, Андрей, поможешь своему товарищу по партии снять носок?
-    Я, това…, я сегодня, товарищ Сталин… - заикающийся Жданов стал белее мела, - я сегодня только что из больницы…
-    Иди, мудак, - тихо произнёс на всю кладовку, сидящий за спиной Жданова на ящике с чёрной икрой Лаврентий Берия, - иди, если не хочешь собственную жопу понюхать на Лубянке!
Жданов приподнялся и тут же мешком рухнул на пол, к нему метнулась тень офицера охраны. Офицер потрогал фиолетовую шею Жданова и отрицательно помотал головой.
-    Лаврентий! Сколько раз я тебя просил не называть товарищей по партии мудаками! Посмотри, что получилось! Власик!
Как из-под земли рядом со Сталиным выросла фигура начальника охраны.
-   Доставил портянки Пахомыча?
-   Так точно, товарищ Сталин! Вносить контейнер?
-   Не надо. Проводи Лаврентия Павловича, проконтролируй, чтобы обе понюхал, как следует. Доктора не забудь захватить. А вас, товарищи, я приглашаю к столу! Сколько можно заседать? Все трудящиеся имеют в СССР право на отдых, значит и мы тоже. Да, Вячеслав? Что ты сидишь, иди! Вах, не даром товарищи шутят, что у тебя жопа железная, ха. Иди, иди, и ты иди, Лазарь, шустрее, кушать хочется! Проплывай, Клим, давай.
Плыви, как прежде, неустанно
Над скрытой тучами землей,
Своим серебряным сияньем
Развей тумана мрак густой.
________________________________________________   
*Что – то типа «Fuck off!» по-грузински.