Полина собиралась стирать. Вывалив на пол в ванной кучу мужских рубашек, блузок дочери и своего барахла, она стала разбирать все это по цвету. Светлого набиралось больше, и Полина решила остановиться на нем. Уже засовывая белье в стиральную машину, она заметила на манжете рубашки жирное красное пятно от помады. Эту бежевую рубашку Полина подарила Игорю на прошлый Новый год. Долго толкалась по магазинам в праздничной суете, выбирала оттенок, представляя мужа в обновке. Потом прилаживала к упаковке яркий бантик из зеленой фольгированной бумаги, который купила отдельно для украшения. А он все никак не хотел приклеиваться и поэтому, наверное, запомнился так хорошо.
Полина вытащила из барабана наполовину запихнутую туда рубашку, намылила испачканную манжету и улыбнулась. Это больше не было для нее проблемой. И от одного осознания данного факта ей хотелось петь.
Полина была девочкой из «хорошей семьи». Папа и мама, преподаватели столичных ВУЗов, старались привить единственной дочке любовь к книге и живописи. Регулярное посещение выставок и классических экспозиций, обсуждение на кухне прочитанных новинок было привычным времяпрепровождением в ее доме. Полина росла правильным ребенком, хорошо училась в школе и до подросткового возраста не доставляла родителям особах хлопот.
В пятнадцать девочка ушла в загул. Хотя «загулом» это можно было назвать лишь устами Полининой мамы, которая это словечко и запустила в оборот, вложив в него все негодование и презрение чопорной дамы. Сама Ирина Андреевна была женщиной доброй, но зажатой до невозможности, слово «чувственность» воспринимала как оскорбительное и почти непечатное и ничего «такого» никогда себе не позволяла. Видя в своей неприступности и даже некоторой внешне подчеркнутой бесполости проявление достоинства, накрашенные ресницы дочери мама ощутила почти как катастрофу всей системы воспитания и прямой путь к падению и разврату. Лекция, прочитанная Ириной Андреевной по этому поводу, затянулась на полтора часа, пестрела цитатами из классиков и дышала неподдельным пафосом обличительства. Но ни к чему, решительно, эта мера не привела. Девочка косметику не выбросила, макияж старалась смыть до прихода с работы родителей и таскала с собой в сумке пачку влажных салфеток, на случай, если будет возвращаться домой поздно, и ликвидацию боевой раскраски придется производить в подъезде.
Родители Полины, кажется, любили и уважали друг-друга, но девочка не могла припомнить, чтобы они хоть раз при ней поцеловались. Для нее оставалось загадкой, как она вообще сумела появиться на свет. Но намекнуть на это маме – значило обидеть ее и в придачу получить еще одну лекцию. Полина не хотела ни того, ни другого.
Свободное время подрастающей Полины проходило теперь в компании подружек за обсуждением последних тенденций мировой моды и музыки и прозрачных намеков на интерес мальчиков из своего класса.
В шестнадцать Полина впервые поцеловалась со старшим братом подружки. Был конец мая, буйно цвела сирень. Парень казался Полине ужасно взрослым, и она почувствовала, что за внимание такого кавалера надо чем-то платить, чем-то большим, чем просто вздохи и многозначительная болтовня. Именно «платить», ибо сама девушка потребности в более физическом контакте не испытывала, а если что-то похожее и появлялось, то тут же загонялось с негодованием и стыдом куда-то вглубь, с глаз долой. Что поделаешь – уроки Ирины Андреевны помимо воли пустили глубокие корни в Полинином сознании.
В восемнадцать Полина без проблем поступила в технический ВУЗ и к середине первого курса лишилась девственности на одной из студенческих вечеринок. Проделала она это из чистого любопытства и потому, что все другие девушки уже давно занимались «этим». Сие событие позволило ей не выпасть из общего потока, быть в «теме» и многозначительно кивать во время пикантных разговоров, изо всех сил напуская на себя вид многоопытной женщины. Сам процесс на нее никакого впечатления не произвел. Как все должно быть, она к тому времени прекрасно знала по книгам, а о том, чтобы разбудить в ней инстинкты, дыша пьяным перегаром на продавленной кушетке, не могло быть и речи. Если честно, то как звали того, первого, Полина потом вспомнить не могла, ни разу его больше не видела, потому что он был из другого института, и никогда об этом не жалела.
С Игорем Полина познакомилась, уже работая в департаменте, куда ее после окончания ВУЗа распределили в техотдел. Молодой обаятельный парень был племянником начальницы, заехал к ней по каким-то делам. То ли от монотонности жизни, то ли от того, что время пришло, но Полина влюбилась сразу и совсем. Считая себя умненькой, но невзрачной, она никак не могла поверить, что ей обломилось такое счастье. Игорь был душой компании, имел немалый успех у девушек, и вдруг обратил внимание на нее, Полину, серую мышку, не решившуюся бы надеть мини-юбку даже под дулом пистолета и красящую губы бледно-розовой помадой. Парень относился к ней бережно, ревновал к своим друзьям (или делал вид, что ревнует?) и на горизонте замаячила свадебная церемония. Родители Полинин выбор одобрили, и на расширенном семейном совете было решено предоставить молодым для проживания квартиру бабушки, а ее переселить к родителям. Мол, бабушка уже старенькая, жить одной ей тяжело, а Полиночке с Игорьком надо строить семейное счастье, рожать деток и т.д. и т.п. После этого Игорь незамедлительно стал называть Ирину Андреевну мамой, до позднего вечера вел разговоры о фламандской живописи и закончил тем, что очень завидует невесте, которой посчастливилось иметь такую образованную, чуткую мать. Это было явно чересчур, Полину передернуло, но очарованная будущим зятем, Ирина Андреевна ничего не заметила.
Свадьбу на тридцать человек играли в кафе, и она ничем не отличалась от прочих свадеб эпохи поздней перестройки. Подруги наперебой поздравляли Полину с «шикарным парнем», который не уставал делать им комплементы, обходя стол с очередным бокалом. Полина с восхищением слушала Игоревы пассажи: «Вы самая интересная девушка, которую я встречал, после моей жены, конечно», думала, как же он умеет расставить все по местам, сделав при этом каждому приятное, и была вполне счастлива. Пусть и ей немного позавидуют. В конце-концов, чем она хуже других?
В свою квартирку на окраине Москвы молодые попали уже заполночь. Распихав по банкам охапки цветов, Полина скользнула в ванную, в бешенном темпе приняла душ и натянула нарядную шелковую рубашку на тоненьких лямочках, купленную у знакомой с двойной переплатой специально для этого случая. Оглядев себя в зеркале, она зачем-то снова нацепила на голову фату и, улыбаясь, вошла в комнату. Игорь спал, раскинув руки во всю ширь дивана, смяв роскошный новый комплект постельного белья. Его костюм аккуратно висел на стуле поверх рубашки, и только галстук, на который за праздничным столом было случайно посажено пятно, валялся на полу.
Полина вздохнула и опустилась на стул по соседству с костюмом. Конечно, ничего особенного в этом не было. Просто Игорь устал, выпил намного больше обычного, переволновался. Да и с чего она решила, что должно быть какое-то очарование в первой брачной ночи? В каких романтических книжках она вычитала это, почему пыталась втиснуть девичьи грезы в сумасшедший ритм современной жизни? Да и те самые «отношения» начались у них еще полгода назад. И все-таки Полина почувствовала себя обманутой. Нет, не очень сильно, но все же…
Разбудить новоиспеченного мужа ей в голову не пришло. Во-первых, было жалко, а во-вторых, ей показалось, что она, в таком случае, как бы предлагала бы себя. Это последнее было совершенно противно ее натуре, и Полина промучилась часов до трех, вздрагивая при каждом Игоревом движении. В конце-концов усталость взяла свое и она уснула, неловко примостившись на краешке дивана, вдыхая нежный аромат так и не попользованного по прямому назначению «брачного» комплекта.
Прошло три месяца, семейная жизнь вошла в более-менее накатанную колею. У молодых дома часто собирались гости. Приходили, в основном, друзья Игоря с юными отвязными барышнями, хотя заглядывали и Полинины приятельницы. Они распространяли по квартире удушливый запах туалетной воды, отчаянно кокетничали с молодым супругом и уезжали всегда заполночь. Часто какая-нибудь подвыпившая парочка оставалась ночевать на кухне и тогда Полина не могла уснуть до утра – ее раздражал скрип старенькой раскладушки. Сначала Полина пыталась робко протестовать, но была подвергнута обструкции со стороны всех многочисленных знакомых, объяснивших ей, что счастье иметь отдельную хату выпадает не каждому, а Бог велел делиться, и удобствами отдельного проживания в том числе.
Игорек порхал, как на крыльях, зазывал все новых и новых друзей и придумывал «гениальные» поводы, чтобы собраться. Полина же до одури строгала салатики, каждое утро обнаруживала пустой холодильник и клевала носом на работе от хронического недосыпа. Однажды, накануне сдачи квартального отчета, когда очередная компания разошлась часам к двум ночи, Полина не выдержала и решила поговорить с мужем. Его реакция поразила ее, ничего подобного она и представить не могла. Игорь бегал по комнате, размахивал руками и орал во всю глотку:
- Послушай, милая, ты что хочешь? Чтобы мы заперлись в четырех стенах? Да я и так нигде не бываю, курсирую между домом и работой. А ты мечтаешь вообще изолировать нас от внешнего мира? Чтобы мы на пару валялись на диване с книжкой или в телик тупо пялились? Слава Богу, мы еще мхом не заросли, еще хоть кто-то к нам заглядывает. Может быть, они это вообще из милости делают.
Полина хотела возразить, что все друзья просто эксплуатируют их и их квартиру, но воздержалась.
- Ты посмотри, в кого я превратился, - вещал между тем Игорь, - уцепился за бабскую юбку, ношусь по магазинам, картошку таскаю. Что же мне теперь целыми днями сидеть тобой любоваться и на всех забить? Да ты глянь, в чем я хожу. В таких шмотках в приличной компании показаться-то стыдно. В одних штанах три месяца рассекаю!
На следующий день Полина приволокла мужу новенькие джинсы и стильную водолазку – из денег, что откладывала на совместный отпуск, и конфликт был улажен.
Ей хотелось сказать Игорю, что она-то с удовольствием смотрела бы на него целыми днями, готовила для него или просто читала, примостившись рядом на диване. Ей не нужно было даже разговоров, ей просто хорошо было быть с ним, и ей никто больше не был нужен. Но она понимала, что натура ее мужа требует публичности, боялась ущемить его «свободу» и сочла за благо смириться.
Была в Полининой жизни и еще одна проблема. Дело в том, что Игорь с самого начала гордо заявил, что презирает презервативы, но при этом желания иметь кучу маленьких крошек не изъявил и предложил Полине «как-нибудь справиться самой». Много читавшая, но абсолютно не опытная в таких делах Полина растерялась. Добрая подружка, наведенная в разговоре на нужную тему, начала сыпать названиями. Ни одного из них запомнить Полине не удалось. Зато удалось уяснить, что лучше всего, все-таки, таблетки, что купить их можно в любой аптеке без рецепта (о, счастье! Не надо идти в поликлинику!), и что подружка эта пользуется означенными средствами уже года три вполне успешно.
Собравшись с духом, Полина пошла в аптеку, отстояла очередь и, краснея от смущения, три раза переврала написанное на бумажке слово. Средних лет пышнотелая провизорша посмотрела на нее с жалостью и шлепнула на стойку пестренькую упаковку.
Казалось, что проблема решена. Но любознательная Полечка, дочитав до конца вкладыш, замерла под впечатлением от возможных побочных эффектов. Еще там было написано, что препарат необходимо принимать с разрешения врача. К такому визиту Полина была еще точно не готова. Поэтому хорошенькие маленькие таблеточки с разноцветными циферками на упаковке были припрятаны «до следующего месяца». С тех пор прошло уже много таких «месяцев», но Полина так и не решилась ни дойти до врача, ни начать, наконец, пить противозачаточные пилюли.
Страх перед докторами был посеян у Полины еще в детстве, когда ей удаляли аденоиды. Дикая боль и еще более дикие унизительные реплики медсестер сделали свое дело. Маленькая девочка чувствовала себя абсолютно беспомощной и беззащитной в их крепких руках. Уколы всегда делались так, будто надо было привить бегемота, а кругляш фонендоскопа был ледяным и вечно бился током. При этом ее всегда уверяли, что будет совсем не «бо-бо» и всегда обманывали. Короче, к десяти годам Полина твердо усвоила, что врачам доверять нельзя.
У гинеколога же Полина была всего раз в жизни, во время школьного медосмотра, пребывала в кабинете в полуобморочном состоянии, наслушавшись от одноклассниц всяких «ужасов», и помнила происходившее смутно.
Поэтому Полина регулярно замирала с маленьким календариком в руках, тревожно подсчитывала дни и надеялась на проведение.
Так прошло полгода, и однажды грянул гром. «Праздники» не случились ни в положенный срок, ни через неделю. Никаких признаков беременности Полина не ощущала, но когда минуло еще две недели, все-таки решилась поговорить с мужем.
Игорь выслушал ее на удивление спокойно и деловито спросил:
- И что ты собираешься делать?
- Не знаю, - потупилась Полина.
- Милая, ну зачем нам дети? Разве мы плохо живем? Нет, ты пойми меня правильно, я не против детей вообще. Но сейчас-то – куда? Мы только-только начали на ноги вставать. Вот лет через пять, когда купим тачку приличную, посмотрим мир, тогда можно и цветы жизни на горшках разводить. Ты же согласна со мной?
Полина кивала в ответ, потом долго, навзрыд, плакала отчего-то в ванной и на следующий день поехала к родителям. Ирина Андреевна восприняла новость с энтузиазмом, вслух прикидывала, у кого из знакомых можно разжиться детскими вещичками, и торжественно вручила дочери книжку о воспитании детей, изданную во времена Полининого рождения.
Еще примерно месяц Игорь ходил хмурый, допоздна засиживался на работе, но потом повеселел и жизнь пошла своим чередом.
Однажды, в третий раз разогрев ужин, Полина сидела на кухне, мысленно прикидывая, куда втиснуть детскую кроватку и пеленальный столик. Она была уже на пятом месяце и постепенно входила в роль будущей мамы. Пробили часы – половина двенадцатого. Очень поздно. Игорь никогда так поздно не возвращался. Полину охватил страх. Обладая от природы богатым воображением, она начала представлять всякие «ужасы». Его сбила машина. Или нет, на него напали бандиты. Он отчаянно отбивается, но их много. «Скорая» увозит его, надрывно воя сиреной. Матерятся милиционеры. На мгновение он приходит в себя и шепчет окровавленными губами: «Полина…».
Ровно в двенадцать она решилась, наконец, позвонить свекрови. Анна Павловна была простой грубоватой женщиной, пол жизни проработала на овощебазе фасовщицей, и к интеллигентной невестке относилась настороженно-презрительно. Заспанным голосом она сообщила Полине, что Игоря у нее нет, что она его уже месяц не видела, что порядочные люди в такое время не звонят и дают честным труженикам спокойно отдохнуть после тяжелого рабочего дня. И что, вообще, лучше надо за мужиком глядеть, чтоб он не шлялся по бабам, пока ты брюхатая. После этой тирады в трубке раздались короткие гудки.
Что бы еще предприняла Полина – неизвестно, но в этот момент ключ повернулся в замке, и на пороге возник Игорь. От него пахло вином и какими-то терпким парфюмом, но Полина так испереживалась, что бросилась ему на шею.
- Ты почему не спишь? – строго спросил муженек, снимая ботинки, - тебе надо соблюдать режим.
- Что ты так долго? – жалобно пропищала Полина.
- Да дел полно накопилось. Может, завтра еще позже приду. Ты меня не жди. Надо же на семью зарабатывать, - Игорь распрямился и погладил жену по наметившемуся животику.
Когда до родов оставались считанные дни, Игорь засобирался в командировку. Полина боялась жить дома одна, но муж только пожимал плечами, ссылаясь на начальство.
- Это же не на долго, дня на два-три. Ничего с тобой не случиться. Просто у тебя естественный страх перед родами – я читал. В крайнем случае ты можешь уехать к маме.
Игорь достал из шкафа смену белья и открыл дипломат. Внутри обнаружилась коробка французских духов и шоколадный набор дивной красоты и стоимости.
Полине почему-то стало не по себе. Что-то смутное мелькнуло на грани сознания и исчезло. Видимо, она переменилась в лице, потому что Игорь сказал с усмешкой, но как-то слишком поспешно:
- Это взятки бабам из снабжения. Ну, все, я погнал, а то на поезд опоздаю.
В срок родилась очаровательная девочка, которую Полина про себя уже называла Аленкой. Накануне выписки из роддома Полина позвонила домой, чтобы дать новоиспеченному отцу последние ценные указания. Трубку взяла Полинина подруга Ксюша.
- Ой, это ты? – несколько растерянно протянула бывшая однокурсница, - Ты откуда звонишь? Из роддома? А оттуда что, можно позвонить? Да! Я тебя поздравляю! – опомнилась Ксенья, - А тут Игорь меня попросил ему помочь. Ну, чтоб все для тебя и дочки было приготовлено.
Поболтав еще минуты три, Полина отсоединилась. В задумчивости она побрела по коридору к своей палате. Почему Игорь позвал Ксюшу? Ведь у нее не было детей. Откуда ей знать, что необходимо грудному младенцу?
В первое время Игорь активно включился в хлопоты, связанные с кормлением, пеленанием и прочими вещами. Он ходил на молочную кухню, полоскал распашонки и часто гулял с Аленкой, мужественно преодолевая капризы погоды.
Как-то, решив, что надела на дочку слишком легкую шапочку, Полина кинулась на улицу вслед за мужем и заметила его у соседнего подъезда. Игорь разговаривал с какой-то молодой женщиной. Оба смеялись и жестикулировали, не обращая внимания ни на Полину, ни на мальчонку лет трех, пытающегося залезть в коляску к Аленке. Когда Полина подошла вплотную, Игорь обернулся.
- Ну что еще? – неожиданно зло спросил он.
- Вот, шапочку другую надо Алене надеть, - извиняющимся тоном пролепетала Полина, метнувшись к коляске.
- Меня зовут Вика. Я в соседнем доме живу, - представилась собеседница Игоря, - Вам с мужем повезло. Почти каждый день его здесь встречаю. А мой-то козел смылся, как только узнал, что я беременная. Вот, теперь этот растет, – кивнула она в сторону сынишки, - Ничего, с сентября в сад пойдет. Всего-то месяц осталось потерпеть. А там – гуляй – не хочу.
И Вика засмеялась каким-то чересчур громким, навязчивым смехом. Полине отчего-то стало неприятно, Игорь так больше ни слова и не проронил, и она поплелась домой.
Оглядываясь потом назад, Полина удивлялась, как много намеков ей посылала судьба. А она, вроде бы, разумная женщина, в упор ничего не видела. Или не хотела видеть? Не хотела подозрениями разрушить свое счастье, отравить душу недоверием к самому близкому, дорогому, любимому человеку. И тогда фортуна развернула ее лицом, ткнула с размаху туда, куда она так боялась даже заглянуть.
Все началось ранним весенним утром, когда пожилая врачиха из детской поликлиники предложила Полине проконсультироваться в новом диагностическом центре по поводу Аленкиного тонзиллита. Девочка часто прихварывала и обычный набор медикаментов помогал ей плохо. Не откладывая в долгий ящик мероприятие, Полина поехала на Таганку. Погода была прекрасная, радостно щебетали только что прилетевшие птицы. Полина решила не ждать троллейбуса и прогуляться с дочкой пешком. Спускаясь вниз, к реке, Поля случайно обратила внимание на припаркованные у какого-то офиса «Жигули», поразительно напоминавшие недавно купленную ими с мужем новую машину. На парадном крыльце стоял стройный мужчина с букетом тюльпанов. Полина узнала Игоря и рванулась было вперед. Но в этот момент из дверей конторы выпорхнула раскрашенная, разодетая Ксюша, ее старинная подружка. Игорь галантно вручил ей букет, обнял за талию и поцеловал так, как целуют давнишнюю, проверенную любовницу. Вжавшись в ствол какого-то чахлого, только начавшего распускать листочки деревца, Полина наблюдала, как муж бережно подвел Ксюшу к автомобилю, еще раз поцеловал и открыл перед ней дверцу.
Когда «Жигули» скрылись за поворотом, Полина вышла из ступора. Она полетела обратно к метро с такой скоростью, как – будто за ней гналась целая шайка бандитов. Не обращая внимания на орущую во все горло Аленку, Полина вихрем пронеслась по станции, и затормозила только в чреве набитого людьми вагона.
Дома, накормив и уложив дочку отдохнуть, Полина уставилась в окно. Что теперь делать? Сказать мужу, что видела его с Ксюшей? А вдруг он решит, что Полина следила за ним, не поверит в случайность? А вдруг он вздохнет с облегчением и скажет, что он больше не любит ее, Полину, а любит ее подружку? Что уйдет жить к ней? Как же Поля без него будет? Нет, это невозможно! Она просто не переживет этого! Из Полининых глаз потоком лились слезы. Рушился привычный, уютный, выстроенный и выстраданный мир.
Просидев на кухне еще полчаса, Полина решила, что надо бороться за свое счастье, и мужу пока ничего не говорить.
Минуло дней десять. То ли Игорю было не до того, то ли Полина так искусно притворялась, но в привычном ходе повседневной жизни, вроде бы, не было никаких изменений. Придя в очередной раз с продуктами из магазина, Полина услышала конец телефонного разговора.
- Да, хорошо, целую. Пока. – Игорь положил трубку, - К нам заедет Ксюша часов в семь, - обернулся он к жене.
- Я не хочу ее видеть, - Полина побледнела.
- Почему? Это же твоя подружка. Она, кстати, давно у нас не была.
- Я плохо себя чувствую. Устала. Скажи ей, пожалуйста, чтобы приехала как-нибудь потом, - Полина плохо соображала, что надо говорить.
- Ну, ты даешь! Это просто неприлично, в конце концов! Сначала зовем человека, а потом – отворот-поворот. Я звонить никуда не буду. Тебе надо – сама звони. И вообще, мне надоели твои идиотские капризы, - и Игорь хлопнул дверью в комнату так, что стекла зазвенели.
Через два часа за столом, наскоро собранном на кухне, восседала цветущая Ксюша. Вид она имела весьма ухоженный, что представляло с замотанной домашним хозяйством и ребенком Полиной резкий контраст. Ксюша была весела, оживленно щебетала и изящно вытягивала стройные ножки, чуть прикрытые радикальной мини-юбкой. Игорь открыл бутылку коньяка, подаренную ему тестем на Первое мая, и поднял широкий бокал.
- Ну, что ж, со свиданьицем! – произнес он и обменялся с Ксюшей таким взглядом, что не оставалось никаких сомнений, чье это «свиданьице» и кто тут лишний.
Посидев в уголке минут десять, Полина сослалась на ужасную головную боль и ушла, чтобы не разрыдаться прямо за столом. Тяжело опустившись в комнате на диван, она обхватила голову руками. Аленка, еще плохо умевшая говорить, внимательно посмотрела на мать, придвинулась поближе, и как-то совсем не по-детски погладила ее по плечу. Это было уже слишком.
В борьбе за мужа Полина решила применить системный подход. Обложившись женскими глянцевыми журналами и брошюрками, типа «Как всегда быть желанной для мужчин», она бросилась выполнять все данные там указания с прилежанием примерной ученицы. Полина сменила прическу, стала покрывать ногти ярким противным лаком, окрасила волосы в модный рыжий цвет, вместо удобных халатиков стала носить дома джинсы и кофточки с вырезом. Ничего не помогало. Игорь все так же «задерживался на работе» и уезжал в выходные «по делам».
Тогда Полина предприняла отчаянный шаг. Взяв деньги, подаренные мамой на новые сапоги, она отправилась в бутик и купила жуткое кружевное белье красного цвета с немыслимыми гипюровыми оборками и черные чулки в сеточку. Отправив Аленку к бабушке, Полина накрыла стол, поставила в холодильник бутылку вина и установила две ароматические свечки напротив тарелок. Потом натянула обновки и стала ждать мужа. Дело в том, что все издания наперебой обещали «новые эротические ощущения для вас и любимого мужчины», если только вы облачены в соответствующие трусики. Надо заметить, что Полина чувствовала себя не совсем уверенно в этих кричащих кружевах. Резинки больно впивались в ноги, и грудь ныла от сжимающих и поднимающих ее к подбородку вставок. Слава Богу, Игорь явился домой на удивление рано, и Полина не успела окончательно измучаться.
Ужин прошел в несколько торжественной обстановке. Решительно отклонив предложение посмотреть телик, Полина поволокла мужа на диван. Поцокав языком, Игорь заценил белье, похвалил чулки и сказал про кружевной пояс: «Это круто». Но вопреки уверениям журналов, Полина никакого сексуального ажиотажа не испытала, хотя и старалась изо всех сил.
Радости этой самой «сексуальной жизни» вообще прошли как-то мимо Полины, почти не затронув нужные струны ее организма. Сначала она панически боялась забеременеть, потом боялась показаться смешной, глупой или вульгарной, а в последнее время и вовсе не к месту вспоминала про соперницу. Конечно, она тоже смотрела порнофильмы, в большом количестве приносимые мужем домой. Но пышногрудые силиконовые тетки, дико стонущие на экране, подняв зад и запрокинув в кадр голову, вызывали у Полины только брезгливость и недоверие к происходящему. Ей казалось, что издавать такие звуки просто неприлично (соседи могут услышать – что подумают!), да и цель всех этих выкрутасов была ей не ясна. Короче, с точки зрения Полины, это было просто кино. Игра, такая же, как в любом другом фильме, имеющая с реальностью мало общего.
Игорь же никогда и не пытался добиться от жены какой-то реакции, привычно делал свое дело, дежурно спрашивал: «Тебе было хорошо, малыш?» и быстро засыпал. Да и как она могла сказать, что ей хорошо не было? Ведь он мог тогда подумать, что она плохая женщина, ущербная, не способная испытывать то, что ей положено! Полина наивно полагала, что это тайна, о которой ее муж даже не догадывается. А простая мысль, что мужик должен делать с ней в койке что-то, кроме удовлетворения собственных потребностей, и вовсе никогда в голову Полине не забредала.
Сумасшедшее красное белье все-таки сыграло определенную роль. Игорь свернулся быстрее, чем обычно и даже сказал жене пару ласковых слов перед сном. Но на следующий день опять уехал «по делам».
Все продолжалось по-прежнему. Не в силах больше выносить многочасовые ожидания, метания из угла в угол в пустой квартире и потоки внезапных слез, Полина решилась отдать Аленку в садик и вышла на работу. Начальница встретила ее радостными ахами, долго расспрашивала, как они с Игорьком живут, и в конце-концов выдала:
- Надо же, Полиночка! Как тебе удалось обуздать мужчину! А ведь Игорек был такой ужасный ловелас!
«Что же ты мне раньше не сказала об этом, старая сука, когда мы только познакомились?» - подумала Полина, пожимая в ответ плечами.
Полине некуда было идти со своей бедой, не с кем поделиться. Рассказать все матери? Полина живо представляла, с каким лицом выслушает ее Ирина Андреевна, сделает большие глаза, схватится за сердце. Потом станет долго расспрашивать, не показалось ли дочери все, не придумала ли она «такие страшные вещи» про любимого зятя. Закончится же все тем, что подняв вверх указательный палец, менторским тоном матушка скажет:
- Конечно, я не могу вмешиваться. Но помни – у тебя растет ребенок, которому нужен отец. Аленушка – такая ранимая, слабенькая девочка!
О том, чтобы поплакаться подружкам, тем более речи не было. Полине казалось стыдным, ужасным признаться, что ей изменяет муж. Что может быть унизительнее для женщины, чем то, что она отвергнута как женщина? Конечно, подруги посочувствуют на словах, поговорят о том, что все мужики козлы и что, мол, дело обычное. Но как только за Полиной закроется дверь, тут же бросятся к телефону, обсуждать со всеми общими знакомыми и незнакомыми ее историю, возбужденно обсасывать настоящие и вымышленные подробности Полининого несчастья. И уже завтра каждый встречный будет с любопытством заглядывать ей в глаза и произносить с жалостью в голосе: «Ну, надо же, какая сволочь. Кто бы мог подумать? Да, милая?». Нет, страх перед оглаской угнетал Полину даже больше, чем сама Игорева измена.
Однажды Полина увидела по телевизору какую-то передачу про службу доверия и ей пришла мысль обратиться к психологу. Проштудировав газетные объявления, Полина нашла искомое и решительно набрала указанный номер. На том конце провода ласковый женский голос поприветствовал ее, учтиво поинтересовался, к специалисту по каким проблемам она хотела бы записаться, и каким образом она получила информацию о данном центре. Ответив на вопросы, Полина сказала:
- Понимаете, мне бы хотелось попасть к психологу как можно скорее.
- Да, да, я вас очень хорошо понимаю, - проворковала ласковая дама, - у нас много отличных профессионалов. Но я должна предупредить вас, что дело это не быстрое. Сначала вы придете на первичную консультацию. Можно даже на этой неделе подыскать для вас окно. А уж потом доктор будет с вами работать индивидуально в течение нескольких месяцев.
- Месяцев?
- Конечно. К хорошим психоаналитикам люди ходят годами. Но их время очень дорого. Извините за нескромность, я не знаю, какими средствами вы располагаете, но я могу посоветовать опытного специалиста.
- А сколько это стоит?
- Первичная консультация – от 50 долларов, а дальше – как договоритесь. Но сеансы – не реже раза в неделю.
- Спасибо, я подумаю.
Полина положила трубку и уставилась в недоумении на телефон. Что они имели в виду, когда писали в объявлении «цены доступные»?
На Полину навалилась тоска. Она стала редко улыбаться, постоянно срывалась на Аленку. Старалась избегать компаний и друзей, боясь, что люди по одному ее виду догадаются, что твориться в ее душе. Теперь она впала в другую крайность. Каждый, даже вполне невинный комплимент, сказанный ее мужем какой-либо женщине, причинял Полине острую боль и вызывал подозрения. По этой причине она перестала ездить с Игорем в гости даже к родственникам. Непосильная тяжесть несчастья, носимая Полиной внутри, казалось, сделала ее меньше ростом, состарила ее лицо и потушила блеск в глазах. А, самое ужасное, Полина перестала плакать. Хотела, но не могла.
Еще она боялась теперь, что Игорь узнает, что она знает. Что он подумает о ней? Почему она промолчала и сейчас молчит? Боится его потерять? Или принимает это как должное? Не решит ли он, что у нее вовсе нет гордости? Не станет ли ее презирать? От этих мыслей Полине становилось совсем паршиво и каждый вечер вдвоем с мужем давался ей ценой невероятного напряжения.
Только Игорю, кажется, было все нипочем. Он уже не утруждал себя придумыванием дурацких историй про приятеля, застрявшего на даче с поломанной машиной, про внезапные поздние совещания и командировки в выходные. Именно в этот период их с Полиной жизни появились впервые пятна от помады на его рубашках, неизвестно откуда берущийся дорогой парфюм и телефонные звонки по вечерам. Толи Игорь перестал бояться разоблачения, толи окончательно решил для себя, что его жена полная дура.
Однажды, бесцельно листая какой-то журнальчик, Полина наткнулась на текст следующего содержания: «Верну мужа в семью. Отворожу от любовницы раз и навсегда. Гарантия 100%. Потомственная ведьма Варвара.». Договорившись о встрече, на следующий день Полина с опаской входила в вонючий подъезд пятиэтажки на глухой окраине Москвы. Поднявшись по липкой, кажется, никогда не мытой лестнице на третий этаж, она позвонила в обшарпанную дверь.
Внутри квартиры уже не пахло кошачьей мочой, Варвара оказалась молодой девицей с копной буйных рыжих волос, и Полина решила, что здесь ее, по крайней мере, не убьют.
Выслушав сбивчивый Полинин рассказ, ведьма без всяких обиняков назвала сумму за «отворот», равную месячной Полининой зарплате.
- Только вряд ли тебе это поможет, - сказала девица, глядя прямо в глаза клиентке.
- Что, отворот может не получиться? Вы же гарантию, вроде, даете 100%, - Полина хотела съязвить, но очень волновалась, поэтому голос у нее слегка дрожал.
- Да нет. С отворотом проблем никаких. Я другое имею ввиду. Ну, да ладно. Если сумма устраивает, я скажу, что делать надо. Подготовишься и приедешь через три дня. Как раз суббота будет.
Всю обратную дорогу домой Полина ругала себя последними словами. Это ж до чего надо дойти, чтобы поверить в такую чушь! Даже ежу понятно, что все эти ведьмы, колдуны и маги просто вытрясают деньги из доверчивых людей. Полина всегда считала, что тупость не входит в число ее недостатков, и сейчас удивлялась себе.
Но чем ближе была суббота, тем отчетливее она понимала, что вернется в эту облезлую пятиэтажку. Накануне вечером Полина закрылась в ванной и проделала над собой все предписанные ведьмой, и казавшиеся ей самой совершенно бессмысленными процедуры. Перед тем, как лечь в постель, Поля вылила из пузырька, данного рыжей девицей, в стакан какую-то зеленоватую, пахнущую травами жидкость и выпила залпом. Просто это была ее последняя надежда, и она решила идти до конца. Все равно – хуже уже просто некуда. Впервые за много месяцев Полина уснула, как только голова ее коснулась подушки. Она не слышала, как пришел Игорь, которого она обычно ждала до победного.
С утра путь в знакомое место показался короче. Ведьма встретила ее на пороге в каком-то немыслимом балахоне, похожем на русский сарафан, усадила в кресло и начала обряд. Зажигались и тушились свечи, курились благовония, странная девица что-то нашептывала на воду и воск. Короче, отрабатывала свои деньги. В конце концов, она разрубила маленьким ножиком на девять кусков толстую свечку, и торжественно вручила огрызки Полине.
- Поедешь по девяти кладбищам и закопаешь каждый кусок в любую могилу. Каждую неделю по кладбищу. Когда зароешь последний кусок, отворот подействует. Все. Иди. И помни – ты не должна желать сопернице зла, иначе оно на тебя перекинется.
Не ожидавшая такого поворота событий Полина обалдела, и, воспользовавшись этим, рыжая ведьма быстро вытолкала ее за дверь.
Самое странное, что Полина действительно несколько недель таскалась по погостам, как последняя идиотка, пока не прикопала детским совочком на чьей-то могилке последний кусок свечи.
Конечно, Полина не ждала никаких чудес. А тут еще приболел Игорь, подцепил какое-то ОРЗ, и, как всякий мужчина, тут же улегся в постель и сделал вид, что умирает. Пока Полина металась между диваном и кухней с малиновым чаем, смородиновой настойкой, носовыми платками и таблетками от кашля, она уже и думать забыла о своих глупых приключениях.
Примерно дней через пять раздался звонок. Полинина институтская приятельница Наташка, почетная сплетница курса, затараторила в трубку:
- Ой, Полька, чего расскажу – упадешь. Прикинь, Ксюха, ну, наша Ксюха, поехала отдыхать в Турцию. Ну, конечно, крутая, куда нам. Ну, так вот. Она там подцепила какого-то немца, пузатого урода с кучей денег и теперь собирается к нему в Германию. Говорит, он на ней жениться хочет. Уже кольцо на помолвку ей купил в Турции. Там золото дешевле и выбор – зашибись. Нет, ну ни хрена себе новость, правда?
Полина не верила своим ушам. Разумеется, это простое совпадение. Но она уже несколько лет не чувствовала себя такой счастливой.
Муж некоторое время ходил грустный, на «отвальной», которую закатила Ксюха перед отъездом, и куда была приглашена куча народу, держался в стороне, и все вечера теперь проводил дома, тупо щелкая пультом телевизора. Полина изо всех сил старалась развлечь его, организовала семейный поход в зоопарк и даже пару раз покупала билеты в театр.
Но, конечно, тихое семейное счастье длилось недолго. Уже через полтора месяца Игорь вновь стал активным, опять являлся заполночь и заваливался спать, ссылаясь на дикую усталость. Снова появились пятна помады, оторванные пуговицы. А однажды Полина заметила, что трусы у мужа и вовсе одеты наизнанку. Утром они вместе вставали на работу, и Поля точно помнила, что белье на Игоре тогда было одето, как надо.
Короче, Полина опять уперлась в тот же тупик. Но если б только это! Однажды на работе она застала изумительную сцену. Ее начальница на весь отдел живописала, с какой пышнотелой профурсеткой видела накануне своего племянника Игорька в переходе метро. Начальница стояла спиной к двери и не заметила, как Полина вошла в кабинет. После этого сочувствующие взгляды членов коллектива сопровождали Полину по всем коридорам департамента. Несмотря на то, что Поля проработала на одном месте много лет, она была вынуждена спешно искать новую работу. Но, нет худа без добра. Фирма, куда ее пристроил приятель Наташки, платила больше, находилась ближе к дому и, к тому же, в ней было не принято обсуждать личную жизнь сотрудников.
Полина смирилась, махнула на все рукой, поняла, что Игоря не переделать. Разводиться она не хотела и боялась. Не то, чтобы она по-прежнему безумно любила мужа. Конечно, вся боль, которую несколько лет носила в себе Полина, сделала свое черное дело в ее душе. Но она привыкла к Игорю, к его хотя бы теоретическому присутствию в доме. Привыкла к своей роли униженной женщины, верной и непритязательной. И Полина решила, что измениться уже ничего не может, что жизнь сделана и кончена, и остается только растить Аленку и доживать век у плиты.
Как-то на лотке у метро Полина прикупила книжку, какой-то любовный роман в мягкой обложке. Обычно она, воспитанная на классике, не интересовалась такого рода литературой. Но тут, вдруг, ее забрало. Полина прочла сладкие сопли залпом, даже поплакала в середине, где главные герои расставались по вине злых родственников. Традиционный «хэпи энд» принес неожиданное удовлетворение и твердое ощущение, что именно так все и должно быть. Тот самый «счастливый конец», на который Полина перестала надеяться в собственной реальной жизни, в выдуманной истории показался ей отчего-то очень логичным.
Муж, как всегда, где-то шлялся. Разложив диван и укутавшись в одеяло, Полина стала мечтать. Ей представлялось солнце, синее-синее море, они с Аленкой, весело плещущиеся в чистейшей воде. Где-то почти у горизонта, плывет под белым парусом старинный корабль. На открытой палубе стоит молодая женщина, чем-то похожая на Полину. Ветер треплет ее темные длинные волосы. Она вдыхает полной грудью солоноватый бриз и пристально вглядывается вдаль…
Эльмира, стройная красавица, обладательница пышной копны угольно-черных волос, происходила из знатного финикийского рода. В тонких чертах ее лица, в грациозной, гордой походке угадывались века кропотливой работы природы над совершенством форм. Пристальный взгляд огромных, темных, как бездна, глаз выдавал предков-жрецов, таинственных служителей магических культов. Дворец ее, затерянный в девственных лесах Иберийского полуострова, был надежно скрыт от любопытных. И только многочисленная стража могла по утрам наблюдать Эльмиру, скользящую, как призрак, по балюстраде в неверном свете зари. Эльмира любила рассвет, пробуждение птиц и цветов. Она, казалось, черпала силы в розовеющем на востоке небе, в росе, ложащейся на буйную зелень сада. Этих сил ей хватало, чтобы не умереть со скуки весь последующий день.
Жизнь знатной особы не баловала развлечениями. В тринадцать Эльмиру выдали замуж за какого-то важного человека, кажется, сына правителя соседнего полиса. Два дня ей заплетали в волосы цветы и бусины, натирали благовониями и наставляли перед официальной церемонией бракосочетания. Но через неделю после свадьбы началась очередная междоусобица, муж ушел на войну, где и пал, как герой, на поле брани. Не успев побыть женой, Эльмира превратилась во вдову.
Бесконечные стычки различных кланов и торговые интересы отца гнали ее все дальше на запад. Два года Эльмира прожила с семьей при дворе Карфагена, и в конце концов оказалась в Иберии, потеряв всех своих родственников и приобретя по наследству солидное состояние.
День начался, как обычно, с тщательного туалета, причесывания и укладки, умасливания и прочих обязательных процедур. Служанки сновали по дворцу, поднося разноцветные сосуды из алебастра и оникса, гребни слоновой кости, украшения и ленты. Наконец, при полном параде, Эльмира появилась в главном зале дворца и воссела на резной стул с низкой прямой спинкой. По очереди подходили с отчетами начальник стражи, казначей, прочие, обремененные заботами об Эльмирином хозяйстве люди. Потом прибежала Ану, молоденькая расторопная девчонка, служившая при Эльмире кем-то, вроде камеристки и, отчаянно жестикулируя, начала описывать, какой корабль пристал сегодня утром в ближайшем порту. Говорили, что он приплыл из самого Тира, стоял несколько месяцев у критского берега и под завязку набит диковинными товарами, персидскими тканями и молодыми рабами. Это сообщение внесло оживление в толпу приближенных и обрадовало саму Эльмиру, от скуки уже распустившую почти все кисти на своем поясе. Наконец-то будет, чем заняться!
- Я хочу отправиться завтра утром. Лично посмотрю товары. И несколько свежих рабов нам не помешает. А то никак не отремонтируют обвалившуюся галерею на южной стороне.
На следующий день Эльмира пробудилась с рассветом. Какие-то смутные предчувствия одолевали ее. Молодая кровь играла румянцем на смуглых щеках. Вскочив с роскошного ложа, она приказала подавать скорее одеваться.
Дорога к порту вилась вниз по склону, и с уступов открывался дивный вид на море. Там, внизу, выделяясь, как скала на синей глади, стоял на рейде величественный корабль, с острым, как рог, носом, поддерживаемым фигурой обнаженной женщины. Его мачта стрелой взвивалась вверх, пузатые просмоленные бока отражали утреннее солнце. У Эльмиры на мгновение перехватило дыхание. Ветер странствий зашумел в ее ушах, возвращая воспоминания детства.
Вдоволь наторговавшись в разноголосой толпе, накупив украшений, ладана и масел, Эльмира в сопровождении слуг отправилась на центральную площадь, где обычно проходил аукцион рабов. Несколько десятков людей, закованных в цепи, самых разных национальностей и рас, в одинаково убогих лохмотьях, стояло на деревянном помосте. То и дело подходили покупатели, поднимали им подбородки, заглядывали в зубы, проверяли на крепость мышцы. Тут же рассчитывались звонкой монетой за живой товар, отвязывали покупку и уводили с собой. Эльмира протолкалась вплотную к помосту, и вместе с начальником стражи стала тоже разглядывать рабов. Выбрав трех наиболее крепких мужчин, она уже собиралась сделать знак провожатым, что пора возвращаться. Но в этот момент взгляд ее остановился на невысоком брюнете, которого оттеснили куда-то к краю площадки. Ничего примечательного в нем, в общем-то, не было – не особо мощного сложения, с изможденным и бледным, даже несмотря на загар, лицом, и, к тому же, с огромным синяком под глазом, который указывал на непокорный нрав. Но взгляд! Этот раб смотрел на Эльмиру таким грустным, умоляющим, и вместе с тем мудрым взглядом, что сердце красавицы екнуло.
- И еще вон того, крайнего, Алим, - велела она своему стражнику.
- Но, госпожа, этот слишком слаб. От него будет мало толку.
- Делай, что я приказываю!
Эльмира развернулась и гордой походкой прошествовала к своим носилкам.
Когда были осмотрены все приобретенные драгоценности, перенюханы духи и перепробована косметика, Эльмира пожелала взглянуть на своих новых рабов. Их уже помыли, сменили их лохмотья на простые, но чистые рубахи и теперь выстроили перед хозяйкой во внутреннем дворе. Эльмира прошла вдоль шеренги, остановилась напротив брюнета с синяком и спросила:
- Откуда ты?
- Из Урарта, моя госпожа, - ответил он с мягким акцентом.
- Как твое имя?
- Михаэль.
- Странное имя для жителя Урарта.
- Там меня захватили, моя госпожа.
- Что ты умеешь делать?
- Лить железо, резать по кости, собирать зерно. Еще я умею писать.
- Писать? – Эльмира не поверила ушам. Она в первый раз встречала раба, который бы умел писать, - Значит, и читать умеешь?
- Да, моя госпожа.
И снова этот взгляд, в котором грусти больше, чем смирения.
Удалившись в свои покои, Эльмира долго не ложилась. Была в этом Михаэле какая-то тайна. И эту тайну ей очень хотелось раскрыть.
Яркие образы стали расплываться перед внутренним взором Полины, и она уснула. Однако на следующий день, за утренним кофе, придуманная история всплыла в памяти. «А это неплохой способ отвлечься. Ни одна гадкая мыслишка вчера вечером не пролезла мне в голову», - похвалила себя Поля и в отличном настроении поехала на работу.
Со стороны хозяйственных построек раздавался характерный свист бича. Эльмиру одолело любопытство. Она быстро прошла по галерее второго этажа, опоясывающей весь дом, и застала живописную сцену. Новый раб Михаэль был привязан к чахлому деревцу на окраине двора, и Алим не торопясь, со смаком опускал на его спину длинный кнут, которым обычно погоняли коров.
- Что он сделал, Алим? – поинтересовалась сверху Эльмира.
- Он облил водой мою одежду, госпожа, - в доказательство Алим потряс мокрой полой своего плаща, - он очень не осторожен.
- Довольно бить его, Алим. Он не сможет работать.
- Как прикажете.
Начальник стражи поклонился и пошел отвязывать раба.
Через час, осторожно ступая по грязному скотному двору, Эльмира пробиралась к сараю, где держали лошадей, быков и прочую живность. Дальний угол этой длинной полуразвалившейся постройки был временно отведен для невольников.
Михаэль лежал на грязной соломе лицом вниз. По его спине еще местами стекали капельки крови. Вокруг жужжали стаи мух, но у него, видимо, не было сил отгонять их.
Острая жалость кинжалом пронзила сердце молодой красавицы. Нравы тех далеких времен были просты и грубы. Но почему-то новый раб вызывал у Эльмиры совсем особое отношение. Привычные вещи, применительно к нему, казались ей ужасными, жестокими и постыдными.
Вихрем пронеслась Эльмира в свои покои, вытряхнула из ларца на пол кучу маленьких баночек и пучков травы и начала готовить бальзам. Она знала о многих снадобьях, даже училась медицине при одном из храмов, и сейчас быстро смешивала масла, растирала в ступке коренья, торопливо шепча что-то себе под нос. Через полчаса коричневая, остро пахнущая жижа была налита в алебастровый кубок, и Эльмира, прихватив тонкие полосы льняного полотна, побежала обратно в сарай.
- Зачем ты беспокоишься обо мне, госпожа? – говорил Михаэль, пока Эльмира проворными руками накладывала повязки на его спину, - Я всего лишь раб. Купишь себе другого, - он усмехнулся.
- Я не хочу другого, - сказала Эльмира и почему-то покраснела, - Придешь ко мне на закате.
Она очень постаралась придать голосу повелительный тон.
«Боже! Кто бы мог подумать, что я так кровожадна!» - Полина оторвалась от своих фантазий. «Откуда только все это взялось?» За дневными заботами она совершенно забыла о своем вчерашнем «творчестве». Игорь пришел к ужину, потом она еще занималась с дочкой, мыла посуду, смотрела какое-то кино по телевизору. До постели Полина добралась около часу ночи. И вдруг поняла, что не уснет, не придумав, что было дальше.
Когда последний луч покидал темнеющее небо, мягкой, почти неслышной походкой в господские покои вошел Михаэль. В тусклом свете масляных ламп его лицо с тонкими правильными чертами казалось красивым и немного загадочным. Темные, крупно вьющиеся волосы его спадали на плечи, оставляя открытыми лишь высокий лоб и резко выдающиеся скулы. Только от глаз, отражающих пляшущие огни фитилей, лился, казалось, какой-то мягкий свет.
Эльмира, погруженная в свои мысли, не заметила его. Теперь она вздрогнула и оглянулась.
- А, это ты. Ты напугал меня.
- Прости, госпожа.
- Я хочу, чтобы ты прочитал мне вот это, - она протянула Михаэлю кожаный свиток.
Раб бережно развернул его и стал что-то проговаривать про себя.
- Здесь рассказывается о лечении разных болезней. Даются точные пропорции мазей и притираний.
Это Эльмира и без него знала. Свиток был написан на арамейском. Этим языком пользовались многие народы Азии и Аравии, что совершенно не проясняло происхождение Михаэля.
- Читай, - хитрая красавица подсунула ему следующий документ.
Михаэль последовательно перевел тексты с иврита, греческого и даже разобрал какой-то древний египетский папирус, о содержании которого сама Эльмира только догадывалась. Это окончательно поставило ее в тупик.
- Какие боги почитаются на твоей родине? – она решила зайти с другого конца.
- Бог только один, моя госпожа. Просто люди называют его разными именами. Там, где я жил, в ходу были многие имена.
«А он умен», - отметила про себя Эльмира.
- Будешь приходить ко мне каждый вечер. У меня еще много свитков, - сказала она вслух.
Через несколько дней Полина втянулась в процесс окончательно. Она, кажется догадывалась, что должно произойти с ее героями, но еще не знала, как именно это произойдет. Одно стало для нее очевидным – она не может просто так их бросить, забыть и все. А еще она ощутила, что появился какой-то, хоть и маленький, уголок в ее мире, куда никто не может заглянуть, никто не может ничего испортить и проконтролировать, кроме нее самой. Ее жизнь стала чуть-чуть шире, чуть-чуть больше пространства, чуть-чуть легче дышать.
Уже луна из тонкого серпа превратилась в сияющий на черном небе шар, с тех пор, как Михаэль стал каждый день посещать хозяйку, а Эльмира не продвинулась в своих изысканиях ни на шаг. Они перечитали все книги из старого сундука, перебрали кучу сосудов с рисунками в кладовой. Кажется, Михаэль разбирался во всем. Вот только о нем самом по-прежнему ничего известно не было. Тогда Эльмира решила сменить тактику. Она стала рассказывать о себе, предавалась воспоминаниям о далеких странах, в которых ей довелось побывать в юности, надеясь по реакции собеседника понять его тайны.
Михаэль слушал внимательно, иногда задавал односложные вопросы, и лишь однажды заметил:
- Ты смелая, моя госпожа! – когда Эльмира описывала шторм, в который попал их корабль по дороге в Карфаген.
Эльмире показалось смешным, что раб хвалит ее мужество, но, вместе с тем, отчего-то ей было это приятно.
Вставая с низкой табуретки, она случайно наступила на длинный подол платья и чуть не упала. Михаэль бросился к ней и поймал ее у самого пола.
- Как ты посмел коснуться меня! – крикнула Эльмира, ощутив твердую почву под ногами. Она схватила тонкий поясок с подвесками, валявшийся на кровати, и с размаху ударила им Михаэля по руке, - Убирайся!
Ночью, растянувшись на мягком покрывале, Эльмира почему-то никак не могла заснуть. Гнев ее давно прошел. Но телом она как-будто все еще ощущала сильные руки раба. Сладкое томление разлилось внутри, заполнило ее всю, заставило высоко подниматься ее грудь.
Полина в ужасе открыла глаза. С ней что-то происходило. Лицо ее пылало, в висках стучала кровь. В панике она побежала на кухню, налила себе воды в стакан и чуть не расплескала его – так сильно у нее дрожали пальцы. «Господи! Какое безобразие!», - думала про себя Полина через полчаса, наконец, успокоившись, и ложась обратно в постель, «Хорошо, что никто не видел!». Она клялась, что больше никогда не позволит себе вспоминать о проклятом рабе и его развратной хозяйке.
Уже три дня Михаэль не появлялся у Эльмиры. Конечно, она сама прогнала его. Но нельзя же быть таким покорным! Мог бы догадаться, что она желает его видеть. В конце концов пришлось послать за ним Ану. Служанка выполнила приказание, и от Эльмиры не ускользнул ее лукавый взгляд. Только этого еще не хватало!
Но как только Михаэль переступил порог комнаты, гордячка обо всем забыла. Она сделала шаг навстречу, потом остановилась, как бы не решаясь подойти ближе, и тихо сказала:
- Ты прощен.
- Благодарю, моя госпожа, - ответил он с поклоном.
- Можешь сесть.
Михаэль тяжело опустился на край резного дивана.
- Ты устал? – О, Боги! Что она спрашивает!
- Да, - ответил он просто, будто никогда не был ее рабом.
Эльмире ужасно захотелось сесть рядом, обнять его, прижать к своей груди его голову, гладить его волосы с тонкими нитками первой седины. Но она помнила, что знатной даме не пристало даже разговаривать с рабами.
- Почему ты не смотришь на меня?
- Ты слишком красива, госпожа. Я боюсь твоей красоты!
У Эльмиры закружилась голова.
- Что это значит?
- Я боюсь, что не смогу оторваться от тебя и умру, окаменев, у твоих ног.
Но его глаза говорили совсем другое. В них была нежность и кое-что еще, точно не дающее людям каменеть. Это была неслыханная дерзость. Но именно этой дерзости так жаждала Эльмира.
Теперь молодая хозяйка замка начинала утро с тщательных примерок, бесконечной смены браслетов и ожерелий. Никогда раньше не была она такой капризной. Служанки часами причесывали и завивали ее волосы, а она все оставалась не довольна результатом, топала ногами и бросалась гребнями. Потом она выходила, наконец, садилась в тени сада, и долго смотрела куда-то вниз. Скалы, поросшие соснами, уступами спускались к морю. Эльмира слушала его отдаленный шум и мечтала о чем-то. Иногда она улыбалась своим мыслям, иногда хмурилась, потом тяжело вздыхала и удалялась снова в комнаты ждать вечерней зари.
Он приходил, когда совсем темнело, садился на резной диван и мастерил для нее бусы, собирая из разноцветных кусочков удивительный орнамент. Они почти не разговаривали. Эльмира просто любовалась им, всматривалась в каждую черточку его лица, разглядывала его тонкие пальцы, которые не испортила тяжелая работа, пыталась запомнить каждое движение.
Так незаметно подобралась осень. С моря подул сильный ветер, цветы в саду поблекли и стали терять лепестки. Однажды вечером разразился шторм. Михаэль пришел позже обычного – все слуги полдня крепили кровли, загоняли в стойла скот, собирали хозяйственный скарб.
За окном промелькнула молния, и через мгновение раздался оглушительный удар грома. Порыв ветра разом задул в комнате все светильники и разметал покрывала. Эльмира вскрикнула. И вдруг почувствовала, как Михаэль обнял ее сзади за плечи, повернул лицом к себе и прошептал:
- Не надо бояться грозы, госпожа.
- Не называй меня госпожой, - так же тихо ответила Эльмира, и их губы слились в поцелуе.
Полину не узнавали знакомые. В ней вдруг открылся невиданный доселе источник энергии. Выпросив у подруги телефон элитного парикмахера, Полина явилась однажды в офис с радикальной стрижкой. Потом накупила ультрамодных шмоток, которые раньше могла представить только на манекене. Стала ходить на шейпинг и в бассейн. Наняла Аленке преподавателя по английскому и сама начала заниматься вместе с дочкой. А, главное, помолодела лет на пять и беспрестанно улыбалась.
Полина не отдавала себе отчета в происходящих с ней метаморфозах. Но Игорь, как опытный бабник, почуял неладное. Сначала он пытался выведать у жены, что случилось. Полина только отшучивалась. Тогда муж осел камнем дома, сам бросался на каждый звонок телефона и стал иногда встречать Полину после работы. Это не помогло. В конце концов, Игорь просто начал следить за ней. Прятался за остановкой, наблюдая, как она идет в спортзал. Звонил ей в офис в обеденный перерыв. Даже заходил в контору, пытаясь определить, кто из коллег мог положить глаз на Полину. Все без толку.
Тогда Игорь решил загулять как следует в отместку, что и проделал без проблем. Но отчего-то не получил никакого удовлетворения. Куда-то делся былой азарт. И это обстоятельство напугало его по-настоящему.
А Полина, наоборот, перестала расстраиваться из-за опозданий мужа и его дурацких выдумок. Придумываемый ею роман продолжался уже несколько месяцев. Там возникали все новые и новые подробности, разворачивались щекочущие нервы приключения. Там были любовь и преданность, нежность и страсть. И однажды она поймала себя на мысли, что рада, что Игоря нет дома – никто не мешает ей мечтать.
Эльмира понимала, что это не может длиться вечно. Ей было наплевать на перешептывания слуг, на слухи, будоражившие округу. Но ее любимый страдал от своего положения, хотя и не говорил никогда об этом. Он зависел от Эльмиры, не мог без нее даже выйти за пределы дома. Для всех, кроме нее он оставался рабом. Эльмира знала, как разорвать порочный круг. Это потребует, конечно, от нее жертвы. Но что значили все богатства мира, все титулы и звания по сравнению со счастьем быть рядом с Михаэлем, освободить его, любить его открыто. Она сходила с ума в его объятьях, вздрагивала от звуков его голоса. Слезы радости наворачивались ей на глаза при одной мысли о нем. Эльмира так долго ждала его, единственного. Так разве что-то может теперь ее остановить?
Когда затихли зимние шторма, Эльмира была готова. Под покровом ночи спустились они с Михаэлем к порту, держась за руки. Следом шла Ану, закутанная до глаз в покрывало. Они миновали пустынные улицы, вышли на пристань и, перекинувшись парой слов с хозяином большого торгового судна, взошли на борт. Их нехитрый скарб, увязанный в полотно, белесым пятном выделялся на палубе. С первыми лучами рассвета корабль отплыл на восток, навсегда унося Эльмиру и Михаэля из Иберии, где они так неожиданно нашли свое счастье. Соленый бриз трепал черные волосы молодой женщины. Она напряженно всматривалась в разгорающийся горизонт, пытаясь разглядеть там очертания своей новой жизни.
Полина развесила на балконе выстиранное белье, быстро переоделась и вышла на улицу. Была середина мая, радостно светило солнце и хотелось просто гулять. Чтобы не бродить бесцельно, Полина наметила себе маршрут до дальнего супермаркета. Предчувствие чего-то важного и волнующего томило душу, но Полина списала все на весну. Она просто шла, разглядывала прохожих и улыбалась своим мыслям. Ей навстречу попалась девушка с копной рыжих волос, горящих в солнечных лучах. Лицо ее было странно знакомо Полине. Девушка улыбнулась, как бы ей в ответ, и прошла мимо.
Набрав в супермаркете всякой всячины и распихав покупки по пакетам, Полина поняла, что до дома это все просто так не дотащит и поплелась на остановку автобуса. Впереди притормозила иномарка, и стройный брюнет в дорогом костюме пошел покупать сигареты. Полина успела разглядеть карие глаза и тонко очерченные губы. Вертя в руках пачку «Парламента», брюнет вернулся к машине, щелкнул брелком, и вдруг направился прямо к ней:
- Вы потрясающе красивая женщина. Вы мне безумно понравились. Можно я подвезу вас куда-нибудь?
Полина стояла в нерешительности. Она никогда раньше не знакомилась на улице, тем более – не садилась в чужие иномарки.
- Ну, пожалуйста, - мужчина умоляюще сложил руки, - Я НИКОГДА не обижу вас! Кстати, меня зовут Михаил…
Уже сидя в машине рядом с ним, Полина вспомнила: та рыжая девушка была ведьмой.
Полина собиралась стирать. Вывалив на пол в ванной кучу мужских рубашек, блузок дочери и своего барахла, она стала разбирать все это по цвету. Светлого набиралось больше, и Полина решила остановиться на нем. Уже засовывая белье в стиральную машину, она заметила на манжете рубашки жирное красное пятно от помады. Эту бежевую рубашку Полина подарила Игорю на прошлый Новый год. Долго толкалась по магазинам в праздничной суете, выбирала оттенок, представляя мужа в обновке. Потом прилаживала к упаковке яркий бантик из зеленой фольгированной бумаги, который купила отдельно для украшения. А он все никак не хотел приклеиваться и поэтому, наверное, запомнился так хорошо.
Полина вытащила из барабана наполовину запихнутую туда рубашку, намылила испачканную манжету и улыбнулась. Это больше не было для нее проблемой. И от одного осознания данного факта ей хотелось петь.
Полина была девочкой из «хорошей семьи». Папа и мама, преподаватели столичных ВУЗов, старались привить единственной дочке любовь к книге и живописи. Регулярное посещение выставок и классических экспозиций, обсуждение на кухне прочитанных новинок было привычным времяпрепровождением в ее доме. Полина росла правильным ребенком, хорошо училась в школе и до подросткового возраста не доставляла родителям особах хлопот.
В пятнадцать девочка ушла в загул. Хотя «загулом» это можно было назвать лишь устами Полининой мамы, которая это словечко и запустила в оборот, вложив в него все негодование и презрение чопорной дамы. Сама Ирина Андреевна была женщиной доброй, но зажатой до невозможности, слово «чувственность» воспринимала как оскорбительное и почти непечатное и ничего «такого» никогда себе не позволяла. Видя в своей неприступности и даже некоторой внешне подчеркнутой бесполости проявление достоинства, накрашенные ресницы дочери мама ощутила почти как катастрофу всей системы воспитания и прямой путь к падению и разврату. Лекция, прочитанная Ириной Андреевной по этому поводу, затянулась на полтора часа, пестрела цитатами из классиков и дышала неподдельным пафосом обличительства. Но ни к чему, решительно, эта мера не привела. Девочка косметику не выбросила, макияж старалась смыть до прихода с работы родителей и таскала с собой в сумке пачку влажных салфеток, на случай, если будет возвращаться домой поздно, и ликвидацию боевой раскраски придется производить в подъезде.
Родители Полины, кажется, любили и уважали друг-друга, но девочка не могла припомнить, чтобы они хоть раз при ней поцеловались. Для нее оставалось загадкой, как она вообще сумела появиться на свет. Но намекнуть на это маме – значило обидеть ее и в придачу получить еще одну лекцию. Полина не хотела ни того, ни другого.
Свободное время подрастающей Полины проходило теперь в компании подружек за обсуждением последних тенденций мировой моды и музыки и прозрачных намеков на интерес мальчиков из своего класса.
В шестнадцать Полина впервые поцеловалась со старшим братом подружки. Был конец мая, буйно цвела сирень. Парень казался Полине ужасно взрослым, и она почувствовала, что за внимание такого кавалера надо чем-то платить, чем-то большим, чем просто вздохи и многозначительная болтовня. Именно «платить», ибо сама девушка потребности в более физическом контакте не испытывала, а если что-то похожее и появлялось, то тут же загонялось с негодованием и стыдом куда-то вглубь, с глаз долой. Что поделаешь – уроки Ирины Андреевны помимо воли пустили глубокие корни в Полинином сознании.
В восемнадцать Полина без проблем поступила в технический ВУЗ и к середине первого курса лишилась девственности на одной из студенческих вечеринок. Проделала она это из чистого любопытства и потому, что все другие девушки уже давно занимались «этим». Сие событие позволило ей не выпасть из общего потока, быть в «теме» и многозначительно кивать во время пикантных разговоров, изо всех сил напуская на себя вид многоопытной женщины. Сам процесс на нее никакого впечатления не произвел. Как все должно быть, она к тому времени прекрасно знала по книгам, а о том, чтобы разбудить в ней инстинкты, дыша пьяным перегаром на продавленной кушетке, не могло быть и речи. Если честно, то как звали того, первого, Полина потом вспомнить не могла, ни разу его больше не видела, потому что он был из другого института, и никогда об этом не жалела.
С Игорем Полина познакомилась, уже работая в департаменте, куда ее после окончания ВУЗа распределили в техотдел. Молодой обаятельный парень был племянником начальницы, заехал к ней по каким-то делам. То ли от монотонности жизни, то ли от того, что время пришло, но Полина влюбилась сразу и совсем. Считая себя умненькой, но невзрачной, она никак не могла поверить, что ей обломилось такое счастье. Игорь был душой компании, имел немалый успех у девушек, и вдруг обратил внимание на нее, Полину, серую мышку, не решившуюся бы надеть мини-юбку даже под дулом пистолета и красящую губы бледно-розовой помадой. Парень относился к ней бережно, ревновал к своим друзьям (или делал вид, что ревнует?) и на горизонте замаячила свадебная церемония. Родители Полинин выбор одобрили, и на расширенном семейном совете было решено предоставить молодым для проживания квартиру бабушки, а ее переселить к родителям. Мол, бабушка уже старенькая, жить одной ей тяжело, а Полиночке с Игорьком надо строить семейное счастье, рожать деток и т.д. и т.п. После этого Игорь незамедлительно стал называть Ирину Андреевну мамой, до позднего вечера вел разговоры о фламандской живописи и закончил тем, что очень завидует невесте, которой посчастливилось иметь такую образованную, чуткую мать. Это было явно чересчур, Полину передернуло, но очарованная будущим зятем, Ирина Андреевна ничего не заметила.
Свадьбу на тридцать человек играли в кафе, и она ничем не отличалась от прочих свадеб эпохи поздней перестройки. Подруги наперебой поздравляли Полину с «шикарным парнем», который не уставал делать им комплементы, обходя стол с очередным бокалом. Полина с восхищением слушала Игоревы пассажи: «Вы самая интересная девушка, которую я встречал, после моей жены, конечно», думала, как же он умеет расставить все по местам, сделав при этом каждому приятное, и была вполне счастлива. Пусть и ей немного позавидуют. В конце-концов, чем она хуже других?
В свою квартирку на окраине Москвы молодые попали уже заполночь. Распихав по банкам охапки цветов, Полина скользнула в ванную, в бешенном темпе приняла душ и натянула нарядную шелковую рубашку на тоненьких лямочках, купленную у знакомой с двойной переплатой специально для этого случая. Оглядев себя в зеркале, она зачем-то снова нацепила на голову фату и, улыбаясь, вошла в комнату. Игорь спал, раскинув руки во всю ширь дивана, смяв роскошный новый комплект постельного белья. Его костюм аккуратно висел на стуле поверх рубашки, и только галстук, на который за праздничным столом было случайно посажено пятно, валялся на полу.
Полина вздохнула и опустилась на стул по соседству с костюмом. Конечно, ничего особенного в этом не было. Просто Игорь устал, выпил намного больше обычного, переволновался. Да и с чего она решила, что должно быть какое-то очарование в первой брачной ночи? В каких романтических книжках она вычитала это, почему пыталась втиснуть девичьи грезы в сумасшедший ритм современной жизни? Да и те самые «отношения» начались у них еще полгода назад. И все-таки Полина почувствовала себя обманутой. Нет, не очень сильно, но все же…
Разбудить новоиспеченного мужа ей в голову не пришло. Во-первых, было жалко, а во-вторых, ей показалось, что она, в таком случае, как бы предлагала бы себя. Это последнее было совершенно противно ее натуре, и Полина промучилась часов до трех, вздрагивая при каждом Игоревом движении. В конце-концов усталость взяла свое и она уснула, неловко примостившись на краешке дивана, вдыхая нежный аромат так и не попользованного по прямому назначению «брачного» комплекта.
Прошло три месяца, семейная жизнь вошла в более-менее накатанную колею. У молодых дома часто собирались гости. Приходили, в основном, друзья Игоря с юными отвязными барышнями, хотя заглядывали и Полинины приятельницы. Они распространяли по квартире удушливый запах туалетной воды, отчаянно кокетничали с молодым супругом и уезжали всегда заполночь. Часто какая-нибудь подвыпившая парочка оставалась ночевать на кухне и тогда Полина не могла уснуть до утра – ее раздражал скрип старенькой раскладушки. Сначала Полина пыталась робко протестовать, но была подвергнута обструкции со стороны всех многочисленных знакомых, объяснивших ей, что счастье иметь отдельную хату выпадает не каждому, а Бог велел делиться, и удобствами отдельного проживания в том числе.
Игорек порхал, как на крыльях, зазывал все новых и новых друзей и придумывал «гениальные» поводы, чтобы собраться. Полина же до одури строгала салатики, каждое утро обнаруживала пустой холодильник и клевала носом на работе от хронического недосыпа. Однажды, накануне сдачи квартального отчета, когда очередная компания разошлась часам к двум ночи, Полина не выдержала и решила поговорить с мужем. Его реакция поразила ее, ничего подобного она и представить не могла. Игорь бегал по комнате, размахивал руками и орал во всю глотку:
- Послушай, милая, ты что хочешь? Чтобы мы заперлись в четырех стенах? Да я и так нигде не бываю, курсирую между домом и работой. А ты мечтаешь вообще изолировать нас от внешнего мира? Чтобы мы на пару валялись на диване с книжкой или в телик тупо пялились? Слава Богу, мы еще мхом не заросли, еще хоть кто-то к нам заглядывает. Может быть, они это вообще из милости делают.
Полина хотела возразить, что все друзья просто эксплуатируют их и их квартиру, но воздержалась.
- Ты посмотри, в кого я превратился, - вещал между тем Игорь, - уцепился за бабскую юбку, ношусь по магазинам, картошку таскаю. Что же мне теперь целыми днями сидеть тобой любоваться и на всех забить? Да ты глянь, в чем я хожу. В таких шмотках в приличной компании показаться-то стыдно. В одних штанах три месяца рассекаю!
На следующий день Полина приволокла мужу новенькие джинсы и стильную водолазку – из денег, что откладывала на совместный отпуск, и конфликт был улажен.
Ей хотелось сказать Игорю, что она-то с удовольствием смотрела бы на него целыми днями, готовила для него или просто читала, примостившись рядом на диване. Ей не нужно было даже разговоров, ей просто хорошо было быть с ним, и ей никто больше не был нужен. Но она понимала, что натура ее мужа требует публичности, боялась ущемить его «свободу» и сочла за благо смириться.
Была в Полининой жизни и еще одна проблема. Дело в том, что Игорь с самого начала гордо заявил, что презирает презервативы, но при этом желания иметь кучу маленьких крошек не изъявил и предложил Полине «как-нибудь справиться самой». Много читавшая, но абсолютно не опытная в таких делах Полина растерялась. Добрая подружка, наведенная в разговоре на нужную тему, начала сыпать названиями. Ни одного из них запомнить Полине не удалось. Зато удалось уяснить, что лучше всего, все-таки, таблетки, что купить их можно в любой аптеке без рецепта (о, счастье! Не надо идти в поликлинику!), и что подружка эта пользуется означенными средствами уже года три вполне успешно.
Собравшись с духом, Полина пошла в аптеку, отстояла очередь и, краснея от смущения, три раза переврала написанное на бумажке слово. Средних лет пышнотелая провизорша посмотрела на нее с жалостью и шлепнула на стойку пестренькую упаковку.
Казалось, что проблема решена. Но любознательная Полечка, дочитав до конца вкладыш, замерла под впечатлением от возможных побочных эффектов. Еще там было написано, что препарат необходимо принимать с разрешения врача. К такому визиту Полина была еще точно не готова. Поэтому хорошенькие маленькие таблеточки с разноцветными циферками на упаковке были припрятаны «до следующего месяца». С тех пор прошло уже много таких «месяцев», но Полина так и не решилась ни дойти до врача, ни начать, наконец, пить противозачаточные пилюли.
Страх перед докторами был посеян у Полины еще в детстве, когда ей удаляли аденоиды. Дикая боль и еще более дикие унизительные реплики медсестер сделали свое дело. Маленькая девочка чувствовала себя абсолютно беспомощной и беззащитной в их крепких руках. Уколы всегда делались так, будто надо было привить бегемота, а кругляш фонендоскопа был ледяным и вечно бился током. При этом ее всегда уверяли, что будет совсем не «бо-бо» и всегда обманывали. Короче, к десяти годам Полина твердо усвоила, что врачам доверять нельзя.
У гинеколога же Полина была всего раз в жизни, во время школьного медосмотра, пребывала в кабинете в полуобморочном состоянии, наслушавшись от одноклассниц всяких «ужасов», и помнила происходившее смутно.
Поэтому Полина регулярно замирала с маленьким календариком в руках, тревожно подсчитывала дни и надеялась на проведение.
Так прошло полгода, и однажды грянул гром. «Праздники» не случились ни в положенный срок, ни через неделю. Никаких признаков беременности Полина не ощущала, но когда минуло еще две недели, все-таки решилась поговорить с мужем.
Игорь выслушал ее на удивление спокойно и деловито спросил:
- И что ты собираешься делать?
- Не знаю, - потупилась Полина.
- Милая, ну зачем нам дети? Разве мы плохо живем? Нет, ты пойми меня правильно, я не против детей вообще. Но сейчас-то – куда? Мы только-только начали на ноги вставать. Вот лет через пять, когда купим тачку приличную, посмотрим мир, тогда можно и цветы жизни на горшках разводить. Ты же согласна со мной?
Полина кивала в ответ, потом долго, навзрыд, плакала отчего-то в ванной и на следующий день поехала к родителям. Ирина Андреевна восприняла новость с энтузиазмом, вслух прикидывала, у кого из знакомых можно разжиться детскими вещичками, и торжественно вручила дочери книжку о воспитании детей, изданную во времена Полининого рождения.
Еще примерно месяц Игорь ходил хмурый, допоздна засиживался на работе, но потом повеселел и жизнь пошла своим чередом.
Однажды, в третий раз разогрев ужин, Полина сидела на кухне, мысленно прикидывая, куда втиснуть детскую кроватку и пеленальный столик. Она была уже на пятом месяце и постепенно входила в роль будущей мамы. Пробили часы – половина двенадцатого. Очень поздно. Игорь никогда так поздно не возвращался. Полину охватил страх. Обладая от природы богатым воображением, она начала представлять всякие «ужасы». Его сбила машина. Или нет, на него напали бандиты. Он отчаянно отбивается, но их много. «Скорая» увозит его, надрывно воя сиреной. Матерятся милиционеры. На мгновение он приходит в себя и шепчет окровавленными губами: «Полина…».
Ровно в двенадцать она решилась, наконец, позвонить свекрови. Анна Павловна была простой грубоватой женщиной, пол жизни проработала на овощебазе фасовщицей, и к интеллигентной невестке относилась настороженно-презрительно. Заспанным голосом она сообщила Полине, что Игоря у нее нет, что она его уже месяц не видела, что порядочные люди в такое время не звонят и дают честным труженикам спокойно отдохнуть после тяжелого рабочего дня. И что, вообще, лучше надо за мужиком глядеть, чтоб он не шлялся по бабам, пока ты брюхатая. После этой тирады в трубке раздались короткие гудки.
Что бы еще предприняла Полина – неизвестно, но в этот момент ключ повернулся в замке, и на пороге возник Игорь. От него пахло вином и какими-то терпким парфюмом, но Полина так испереживалась, что бросилась ему на шею.
- Ты почему не спишь? – строго спросил муженек, снимая ботинки, - тебе надо соблюдать режим.
- Что ты так долго? – жалобно пропищала Полина.
- Да дел полно накопилось. Может, завтра еще позже приду. Ты меня не жди. Надо же на семью зарабатывать, - Игорь распрямился и погладил жену по наметившемуся животику.
Когда до родов оставались считанные дни, Игорь засобирался в командировку. Полина боялась жить дома одна, но муж только пожимал плечами, ссылаясь на начальство.
- Это же не на долго, дня на два-три. Ничего с тобой не случиться. Просто у тебя естественный страх перед родами – я читал. В крайнем случае ты можешь уехать к маме.
Игорь достал из шкафа смену белья и открыл дипломат. Внутри обнаружилась коробка французских духов и шоколадный набор дивной красоты и стоимости.
Полине почему-то стало не по себе. Что-то смутное мелькнуло на грани сознания и исчезло. Видимо, она переменилась в лице, потому что Игорь сказал с усмешкой, но как-то слишком поспешно:
- Это взятки бабам из снабжения. Ну, все, я погнал, а то на поезд опоздаю.
В срок родилась очаровательная девочка, которую Полина про себя уже называла Аленкой. Накануне выписки из роддома Полина позвонила домой, чтобы дать новоиспеченному отцу последние ценные указания. Трубку взяла Полинина подруга Ксюша.
- Ой, это ты? – несколько растерянно протянула бывшая однокурсница, - Ты откуда звонишь? Из роддома? А оттуда что, можно позвонить? Да! Я тебя поздравляю! – опомнилась Ксенья, - А тут Игорь меня попросил ему помочь. Ну, чтоб все для тебя и дочки было приготовлено.
Поболтав еще минуты три, Полина отсоединилась. В задумчивости она побрела по коридору к своей палате. Почему Игорь позвал Ксюшу? Ведь у нее не было детей. Откуда ей знать, что необходимо грудному младенцу?
В первое время Игорь активно включился в хлопоты, связанные с кормлением, пеленанием и прочими вещами. Он ходил на молочную кухню, полоскал распашонки и часто гулял с Аленкой, мужественно преодолевая капризы погоды.
Как-то, решив, что надела на дочку слишком легкую шапочку, Полина кинулась на улицу вслед за мужем и заметила его у соседнего подъезда. Игорь разговаривал с какой-то молодой женщиной. Оба смеялись и жестикулировали, не обращая внимания ни на Полину, ни на мальчонку лет трех, пытающегося залезть в коляску к Аленке. Когда Полина подошла вплотную, Игорь обернулся.
- Ну что еще? – неожиданно зло спросил он.
- Вот, шапочку другую надо Алене надеть, - извиняющимся тоном пролепетала Полина, метнувшись к коляске.
- Меня зовут Вика. Я в соседнем доме живу, - представилась собеседница Игоря, - Вам с мужем повезло. Почти каждый день его здесь встречаю. А мой-то козел смылся, как только узнал, что я беременная. Вот, теперь этот растет, – кивнула она в сторону сынишки, - Ничего, с сентября в сад пойдет. Всего-то месяц осталось потерпеть. А там – гуляй – не хочу.
И Вика засмеялась каким-то чересчур громким, навязчивым смехом. Полине отчего-то стало неприятно, Игорь так больше ни слова и не проронил, и она поплелась домой.
Оглядываясь потом назад, Полина удивлялась, как много намеков ей посылала судьба. А она, вроде бы, разумная женщина, в упор ничего не видела. Или не хотела видеть? Не хотела подозрениями разрушить свое счастье, отравить душу недоверием к самому близкому, дорогому, любимому человеку. И тогда фортуна развернула ее лицом, ткнула с размаху туда, куда она так боялась даже заглянуть.
Все началось ранним весенним утром, когда пожилая врачиха из детской поликлиники предложила Полине проконсультироваться в новом диагностическом центре по поводу Аленкиного тонзиллита. Девочка часто прихварывала и обычный набор медикаментов помогал ей плохо. Не откладывая в долгий ящик мероприятие, Полина поехала на Таганку. Погода была прекрасная, радостно щебетали только что прилетевшие птицы. Полина решила не ждать троллейбуса и прогуляться с дочкой пешком. Спускаясь вниз, к реке, Поля случайно обратила внимание на припаркованные у какого-то офиса «Жигули», поразительно напоминавшие недавно купленную ими с мужем новую машину. На парадном крыльце стоял стройный мужчина с букетом тюльпанов. Полина узнала Игоря и рванулась было вперед. Но в этот момент из дверей конторы выпорхнула раскрашенная, разодетая Ксюша, ее старинная подружка. Игорь галантно вручил ей букет, обнял за талию и поцеловал так, как целуют давнишнюю, проверенную любовницу. Вжавшись в ствол какого-то чахлого, только начавшего распускать листочки деревца, Полина наблюдала, как муж бережно подвел Ксюшу к автомобилю, еще раз поцеловал и открыл перед ней дверцу.
Когда «Жигули» скрылись за поворотом, Полина вышла из ступора. Она полетела обратно к метро с такой скоростью, как – будто за ней гналась целая шайка бандитов. Не обращая внимания на орущую во все горло Аленку, Полина вихрем пронеслась по станции, и затормозила только в чреве набитого людьми вагона.
Дома, накормив и уложив дочку отдохнуть, Полина уставилась в окно. Что теперь делать? Сказать мужу, что видела его с Ксюшей? А вдруг он решит, что Полина следила за ним, не поверит в случайность? А вдруг он вздохнет с облегчением и скажет, что он больше не любит ее, Полину, а любит ее подружку? Что уйдет жить к ней? Как же Поля без него будет? Нет, это невозможно! Она просто не переживет этого! Из Полининых глаз потоком лились слезы. Рушился привычный, уютный, выстроенный и выстраданный мир.
Просидев на кухне еще полчаса, Полина решила, что надо бороться за свое счастье, и мужу пока ничего не говорить.
Минуло дней десять. То ли Игорю было не до того, то ли Полина так искусно притворялась, но в привычном ходе повседневной жизни, вроде бы, не было никаких изменений. Придя в очередной раз с продуктами из магазина, Полина услышала конец телефонного разговора.
- Да, хорошо, целую. Пока. – Игорь положил трубку, - К нам заедет Ксюша часов в семь, - обернулся он к жене.
- Я не хочу ее видеть, - Полина побледнела.
- Почему? Это же твоя подружка. Она, кстати, давно у нас не была.
- Я плохо себя чувствую. Устала. Скажи ей, пожалуйста, чтобы приехала как-нибудь потом, - Полина плохо соображала, что надо говорить.
- Ну, ты даешь! Это просто неприлично, в конце концов! Сначала зовем человека, а потом – отворот-поворот. Я звонить никуда не буду. Тебе надо – сама звони. И вообще, мне надоели твои идиотские капризы, - и Игорь хлопнул дверью в комнату так, что стекла зазвенели.
Через два часа за столом, наскоро собранном на кухне, восседала цветущая Ксюша. Вид она имела весьма ухоженный, что представляло с замотанной домашним хозяйством и ребенком Полиной резкий контраст. Ксюша была весела, оживленно щебетала и изящно вытягивала стройные ножки, чуть прикрытые радикальной мини-юбкой. Игорь открыл бутылку коньяка, подаренную ему тестем на Первое мая, и поднял широкий бокал.
- Ну, что ж, со свиданьицем! – произнес он и обменялся с Ксюшей таким взглядом, что не оставалось никаких сомнений, чье это «свиданьице» и кто тут лишний.
Посидев в уголке минут десять, Полина сослалась на ужасную головную боль и ушла, чтобы не разрыдаться прямо за столом. Тяжело опустившись в комнате на диван, она обхватила голову руками. Аленка, еще плохо умевшая говорить, внимательно посмотрела на мать, придвинулась поближе, и как-то совсем не по-детски погладила ее по плечу. Это было уже слишком.
В борьбе за мужа Полина решила применить системный подход. Обложившись женскими глянцевыми журналами и брошюрками, типа «Как всегда быть желанной для мужчин», она бросилась выполнять все данные там указания с прилежанием примерной ученицы. Полина сменила прическу, стала покрывать ногти ярким противным лаком, окрасила волосы в модный рыжий цвет, вместо удобных халатиков стала носить дома джинсы и кофточки с вырезом. Ничего не помогало. Игорь все так же «задерживался на работе» и уезжал в выходные «по делам».
Тогда Полина предприняла отчаянный шаг. Взяв деньги, подаренные мамой на новые сапоги, она отправилась в бутик и купила жуткое кружевное белье красного цвета с немыслимыми гипюровыми оборками и черные чулки в сеточку. Отправив Аленку к бабушке, Полина накрыла стол, поставила в холодильник бутылку вина и установила две ароматические свечки напротив тарелок. Потом натянула обновки и стала ждать мужа. Дело в том, что все издания наперебой обещали «новые эротические ощущения для вас и любимого мужчины», если только вы облачены в соответствующие трусики. Надо заметить, что Полина чувствовала себя не совсем уверенно в этих кричащих кружевах. Резинки больно впивались в ноги, и грудь ныла от сжимающих и поднимающих ее к подбородку вставок. Слава Богу, Игорь явился домой на удивление рано, и Полина не успела окончательно измучаться.
Ужин прошел в несколько торжественной обстановке. Решительно отклонив предложение посмотреть телик, Полина поволокла мужа на диван. Поцокав языком, Игорь заценил белье, похвалил чулки и сказал про кружевной пояс: «Это круто». Но вопреки уверениям журналов, Полина никакого сексуального ажиотажа не испытала, хотя и старалась изо всех сил.
Радости этой самой «сексуальной жизни» вообще прошли как-то мимо Полины, почти не затронув нужные струны ее организма. Сначала она панически боялась забеременеть, потом боялась показаться смешной, глупой или вульгарной, а в последнее время и вовсе не к месту вспоминала про соперницу. Конечно, она тоже смотрела порнофильмы, в большом количестве приносимые мужем домой. Но пышногрудые силиконовые тетки, дико стонущие на экране, подняв зад и запрокинув в кадр голову, вызывали у Полины только брезгливость и недоверие к происходящему. Ей казалось, что издавать такие звуки просто неприлично (соседи могут услышать – что подумают!), да и цель всех этих выкрутасов была ей не ясна. Короче, с точки зрения Полины, это было просто кино. Игра, такая же, как в любом другом фильме, имеющая с реальностью мало общего.
Игорь же никогда и не пытался добиться от жены какой-то реакции, привычно делал свое дело, дежурно спрашивал: «Тебе было хорошо, малыш?» и быстро засыпал. Да и как она могла сказать, что ей хорошо не было? Ведь он мог тогда подумать, что она плохая женщина, ущербная, не способная испытывать то, что ей положено! Полина наивно полагала, что это тайна, о которой ее муж даже не догадывается. А простая мысль, что мужик должен делать с ней в койке что-то, кроме удовлетворения собственных потребностей, и вовсе никогда в голову Полине не забредала.
Сумасшедшее красное белье все-таки сыграло определенную роль. Игорь свернулся быстрее, чем обычно и даже сказал жене пару ласковых слов перед сном. Но на следующий день опять уехал «по делам».
Все продолжалось по-прежнему. Не в силах больше выносить многочасовые ожидания, метания из угла в угол в пустой квартире и потоки внезапных слез, Полина решилась отдать Аленку в садик и вышла на работу. Начальница встретила ее радостными ахами, долго расспрашивала, как они с Игорьком живут, и в конце-концов выдала:
- Надо же, Полиночка! Как тебе удалось обуздать мужчину! А ведь Игорек был такой ужасный ловелас!
«Что же ты мне раньше не сказала об этом, старая сука, когда мы только познакомились?» - подумала Полина, пожимая в ответ плечами.
Полине некуда было идти со своей бедой, не с кем поделиться. Рассказать все матери? Полина живо представляла, с каким лицом выслушает ее Ирина Андреевна, сделает большие глаза, схватится за сердце. Потом станет долго расспрашивать, не показалось ли дочери все, не придумала ли она «такие страшные вещи» про любимого зятя. Закончится же все тем, что подняв вверх указательный палец, менторским тоном матушка скажет:
- Конечно, я не могу вмешиваться. Но помни – у тебя растет ребенок, которому нужен отец. Аленушка – такая ранимая, слабенькая девочка!
О том, чтобы поплакаться подружкам, тем более речи не было. Полине казалось стыдным, ужасным признаться, что ей изменяет муж. Что может быть унизительнее для женщины, чем то, что она отвергнута как женщина? Конечно, подруги посочувствуют на словах, поговорят о том, что все мужики козлы и что, мол, дело обычное. Но как только за Полиной закроется дверь, тут же бросятся к телефону, обсуждать со всеми общими знакомыми и незнакомыми ее историю, возбужденно обсасывать настоящие и вымышленные подробности Полининого несчастья. И уже завтра каждый встречный будет с любопытством заглядывать ей в глаза и произносить с жалостью в голосе: «Ну, надо же, какая сволочь. Кто бы мог подумать? Да, милая?». Нет, страх перед оглаской угнетал Полину даже больше, чем сама Игорева измена.
Однажды Полина увидела по телевизору какую-то передачу про службу доверия и ей пришла мысль обратиться к психологу. Проштудировав газетные объявления, Полина нашла искомое и решительно набрала указанный номер. На том конце провода ласковый женский голос поприветствовал ее, учтиво поинтересовался, к специалисту по каким проблемам она хотела бы записаться, и каким образом она получила информацию о данном центре. Ответив на вопросы, Полина сказала:
- Понимаете, мне бы хотелось попасть к психологу как можно скорее.
- Да, да, я вас очень хорошо понимаю, - проворковала ласковая дама, - у нас много отличных профессионалов. Но я должна предупредить вас, что дело это не быстрое. Сначала вы придете на первичную консультацию. Можно даже на этой неделе подыскать для вас окно. А уж потом доктор будет с вами работать индивидуально в течение нескольких месяцев.
- Месяцев?
- Конечно. К хорошим психоаналитикам люди ходят годами. Но их время очень дорого. Извините за нескромность, я не знаю, какими средствами вы располагаете, но я могу посоветовать опытного специалиста.
- А сколько это стоит?
- Первичная консультация – от 50 долларов, а дальше – как договоритесь. Но сеансы – не реже раза в неделю.
- Спасибо, я подумаю.
Полина положила трубку и уставилась в недоумении на телефон. Что они имели в виду, когда писали в объявлении «цены доступные»?
На Полину навалилась тоска. Она стала редко улыбаться, постоянно срывалась на Аленку. Старалась избегать компаний и друзей, боясь, что люди по одному ее виду догадаются, что твориться в ее душе. Теперь она впала в другую крайность. Каждый, даже вполне невинный комплимент, сказанный ее мужем какой-либо женщине, причинял Полине острую боль и вызывал подозрения. По этой причине она перестала ездить с Игорем в гости даже к родственникам. Непосильная тяжесть несчастья, носимая Полиной внутри, казалось, сделала ее меньше ростом, состарила ее лицо и потушила блеск в глазах. А, самое ужасное, Полина перестала плакать. Хотела, но не могла.
Еще она боялась теперь, что Игорь узнает, что она знает. Что он подумает о ней? Почему она промолчала и сейчас молчит? Боится его потерять? Или принимает это как должное? Не решит ли он, что у нее вовсе нет гордости? Не станет ли ее презирать? От этих мыслей Полине становилось совсем паршиво и каждый вечер вдвоем с мужем давался ей ценой невероятного напряжения.
Только Игорю, кажется, было все нипочем. Он уже не утруждал себя придумыванием дурацких историй про приятеля, застрявшего на даче с поломанной машиной, про внезапные поздние совещания и командировки в выходные. Именно в этот период их с Полиной жизни появились впервые пятна от помады на его рубашках, неизвестно откуда берущийся дорогой парфюм и телефонные звонки по вечерам. Толи Игорь перестал бояться разоблачения, толи окончательно решил для себя, что его жена полная дура.
Однажды, бесцельно листая какой-то журнальчик, Полина наткнулась на текст следующего содержания: «Верну мужа в семью. Отворожу от любовницы раз и навсегда. Гарантия 100%. Потомственная ведьма Варвара.». Договорившись о встрече, на следующий день Полина с опаской входила в вонючий подъезд пятиэтажки на глухой окраине Москвы. Поднявшись по липкой, кажется, никогда не мытой лестнице на третий этаж, она позвонила в обшарпанную дверь.
Внутри квартиры уже не пахло кошачьей мочой, Варвара оказалась молодой девицей с копной буйных рыжих волос, и Полина решила, что здесь ее, по крайней мере, не убьют.
Выслушав сбивчивый Полинин рассказ, ведьма без всяких обиняков назвала сумму за «отворот», равную месячной Полининой зарплате.
- Только вряд ли тебе это поможет, - сказала девица, глядя прямо в глаза клиентке.
- Что, отворот может не получиться? Вы же гарантию, вроде, даете 100%, - Полина хотела съязвить, но очень волновалась, поэтому голос у нее слегка дрожал.
- Да нет. С отворотом проблем никаких. Я другое имею ввиду. Ну, да ладно. Если сумма устраивает, я скажу, что делать надо. Подготовишься и приедешь через три дня. Как раз суббота будет.
Всю обратную дорогу домой Полина ругала себя последними словами. Это ж до чего надо дойти, чтобы поверить в такую чушь! Даже ежу понятно, что все эти ведьмы, колдуны и маги просто вытрясают деньги из доверчивых людей. Полина всегда считала, что тупость не входит в число ее недостатков, и сейчас удивлялась себе.
Но чем ближе была суббота, тем отчетливее она понимала, что вернется в эту облезлую пятиэтажку. Накануне вечером Полина закрылась в ванной и проделала над собой все предписанные ведьмой, и казавшиеся ей самой совершенно бессмысленными процедуры. Перед тем, как лечь в постель, Поля вылила из пузырька, данного рыжей девицей, в стакан какую-то зеленоватую, пахнущую травами жидкость и выпила залпом. Просто это была ее последняя надежда, и она решила идти до конца. Все равно – хуже уже просто некуда. Впервые за много месяцев Полина уснула, как только голова ее коснулась подушки. Она не слышала, как пришел Игорь, которого она обычно ждала до победного.
С утра путь в знакомое место показался короче. Ведьма встретила ее на пороге в каком-то немыслимом балахоне, похожем на русский сарафан, усадила в кресло и начала обряд. Зажигались и тушились свечи, курились благовония, странная девица что-то нашептывала на воду и воск. Короче, отрабатывала свои деньги. В конце концов, она разрубила маленьким ножиком на девять кусков толстую свечку, и торжественно вручила огрызки Полине.
- Поедешь по девяти кладбищам и закопаешь каждый кусок в любую могилу. Каждую неделю по кладбищу. Когда зароешь последний кусок, отворот подействует. Все. Иди. И помни – ты не должна желать сопернице зла, иначе оно на тебя перекинется.
Не ожидавшая такого поворота событий Полина обалдела, и, воспользовавшись этим, рыжая ведьма быстро вытолкала ее за дверь.
Самое странное, что Полина действительно несколько недель таскалась по погостам, как последняя идиотка, пока не прикопала детским совочком на чьей-то могилке последний кусок свечи.
Конечно, Полина не ждала никаких чудес. А тут еще приболел Игорь, подцепил какое-то ОРЗ, и, как всякий мужчина, тут же улегся в постель и сделал вид, что умирает. Пока Полина металась между диваном и кухней с малиновым чаем, смородиновой настойкой, носовыми платками и таблетками от кашля, она уже и думать забыла о своих глупых приключениях.
Примерно дней через пять раздался звонок. Полинина институтская приятельница Наташка, почетная сплетница курса, затараторила в трубку:
- Ой, Полька, чего расскажу – упадешь. Прикинь, Ксюха, ну, наша Ксюха, поехала отдыхать в Турцию. Ну, конечно, крутая, куда нам. Ну, так вот. Она там подцепила какого-то немца, пузатого урода с кучей денег и теперь собирается к нему в Германию. Говорит, он на ней жениться хочет. Уже кольцо на помолвку ей купил в Турции. Там золото дешевле и выбор – зашибись. Нет, ну ни хрена себе новость, правда?
Полина не верила своим ушам. Разумеется, это простое совпадение. Но она уже несколько лет не чувствовала себя такой счастливой.
Муж некоторое время ходил грустный, на «отвальной», которую закатила Ксюха перед отъездом, и куда была приглашена куча народу, держался в стороне, и все вечера теперь проводил дома, тупо щелкая пультом телевизора. Полина изо всех сил старалась развлечь его, организовала семейный поход в зоопарк и даже пару раз покупала билеты в театр.
Но, конечно, тихое семейное счастье длилось недолго. Уже через полтора месяца Игорь вновь стал активным, опять являлся заполночь и заваливался спать, ссылаясь на дикую усталость. Снова появились пятна помады, оторванные пуговицы. А однажды Полина заметила, что трусы у мужа и вовсе одеты наизнанку. Утром они вместе вставали на работу, и Поля точно помнила, что белье на Игоре тогда было одето, как надо.
Короче, Полина опять уперлась в тот же тупик. Но если б только это! Однажды на работе она застала изумительную сцену. Ее начальница на весь отдел живописала, с какой пышнотелой профурсеткой видела накануне своего племянника Игорька в переходе метро. Начальница стояла спиной к двери и не заметила, как Полина вошла в кабинет. После этого сочувствующие взгляды членов коллектива сопровождали Полину по всем коридорам департамента. Несмотря на то, что Поля проработала на одном месте много лет, она была вынуждена спешно искать новую работу. Но, нет худа без добра. Фирма, куда ее пристроил приятель Наташки, платила больше, находилась ближе к дому и, к тому же, в ней было не принято обсуждать личную жизнь сотрудников.
Полина смирилась, махнула на все рукой, поняла, что Игоря не переделать. Разводиться она не хотела и боялась. Не то, чтобы она по-прежнему безумно любила мужа. Конечно, вся боль, которую несколько лет носила в себе Полина, сделала свое черное дело в ее душе. Но она привыкла к Игорю, к его хотя бы теоретическому присутствию в доме. Привыкла к своей роли униженной женщины, верной и непритязательной. И Полина решила, что измениться уже ничего не может, что жизнь сделана и кончена, и остается только растить Аленку и доживать век у плиты.
Как-то на лотке у метро Полина прикупила книжку, какой-то любовный роман в мягкой обложке. Обычно она, воспитанная на классике, не интересовалась такого рода литературой. Но тут, вдруг, ее забрало. Полина прочла сладкие сопли залпом, даже поплакала в середине, где главные герои расставались по вине злых родственников. Традиционный «хэпи энд» принес неожиданное удовлетворение и твердое ощущение, что именно так все и должно быть. Тот самый «счастливый конец», на который Полина перестала надеяться в собственной реальной жизни, в выдуманной истории показался ей отчего-то очень логичным.
Муж, как всегда, где-то шлялся. Разложив диван и укутавшись в одеяло, Полина стала мечтать. Ей представлялось солнце, синее-синее море, они с Аленкой, весело плещущиеся в чистейшей воде. Где-то почти у горизонта, плывет под белым парусом старинный корабль. На открытой палубе стоит молодая женщина, чем-то похожая на Полину. Ветер треплет ее темные длинные волосы. Она вдыхает полной грудью солоноватый бриз и пристально вглядывается вдаль…
Эльмира, стройная красавица, обладательница пышной копны угольно-черных волос, происходила из знатного финикийского рода. В тонких чертах ее лица, в грациозной, гордой походке угадывались века кропотливой работы природы над совершенством форм. Пристальный взгляд огромных, темных, как бездна, глаз выдавал предков-жрецов, таинственных служителей магических культов. Дворец ее, затерянный в девственных лесах Иберийского полуострова, был надежно скрыт от любопытных. И только многочисленная стража могла по утрам наблюдать Эльмиру, скользящую, как призрак, по балюстраде в неверном свете зари. Эльмира любила рассвет, пробуждение птиц и цветов. Она, казалось, черпала силы в розовеющем на востоке небе, в росе, ложащейся на буйную зелень сада. Этих сил ей хватало, чтобы не умереть со скуки весь последующий день.
Жизнь знатной особы не баловала развлечениями. В тринадцать Эльмиру выдали замуж за какого-то важного человека, кажется, сына правителя соседнего полиса. Два дня ей заплетали в волосы цветы и бусины, натирали благовониями и наставляли перед официальной церемонией бракосочетания. Но через неделю после свадьбы началась очередная междоусобица, муж ушел на войну, где и пал, как герой, на поле брани. Не успев побыть женой, Эльмира превратилась во вдову.
Бесконечные стычки различных кланов и торговые интересы отца гнали ее все дальше на запад. Два года Эльмира прожила с семьей при дворе Карфагена, и в конце концов оказалась в Иберии, потеряв всех своих родственников и приобретя по наследству солидное состояние.
День начался, как обычно, с тщательного туалета, причесывания и укладки, умасливания и прочих обязательных процедур. Служанки сновали по дворцу, поднося разноцветные сосуды из алебастра и оникса, гребни слоновой кости, украшения и ленты. Наконец, при полном параде, Эльмира появилась в главном зале дворца и воссела на резной стул с низкой прямой спинкой. По очереди подходили с отчетами начальник стражи, казначей, прочие, обремененные заботами об Эльмирином хозяйстве люди. Потом прибежала Ану, молоденькая расторопная девчонка, служившая при Эльмире кем-то, вроде камеристки и, отчаянно жестикулируя, начала описывать, какой корабль пристал сегодня утром в ближайшем порту. Говорили, что он приплыл из самого Тира, стоял несколько месяцев у критского берега и под завязку набит диковинными товарами, персидскими тканями и молодыми рабами. Это сообщение внесло оживление в толпу приближенных и обрадовало саму Эльмиру, от скуки уже распустившую почти все кисти на своем поясе. Наконец-то будет, чем заняться!
- Я хочу отправиться завтра утром. Лично посмотрю товары. И несколько свежих рабов нам не помешает. А то никак не отремонтируют обвалившуюся галерею на южной стороне.
На следующий день Эльмира пробудилась с рассветом. Какие-то смутные предчувствия одолевали ее. Молодая кровь играла румянцем на смуглых щеках. Вскочив с роскошного ложа, она приказала подавать скорее одеваться.
Дорога к порту вилась вниз по склону, и с уступов открывался дивный вид на море. Там, внизу, выделяясь, как скала на синей глади, стоял на рейде величественный корабль, с острым, как рог, носом, поддерживаемым фигурой обнаженной женщины. Его мачта стрелой взвивалась вверх, пузатые просмоленные бока отражали утреннее солнце. У Эльмиры на мгновение перехватило дыхание. Ветер странствий зашумел в ее ушах, возвращая воспоминания детства.
Вдоволь наторговавшись в разноголосой толпе, накупив украшений, ладана и масел, Эльмира в сопровождении слуг отправилась на центральную площадь, где обычно проходил аукцион рабов. Несколько десятков людей, закованных в цепи, самых разных национальностей и рас, в одинаково убогих лохмотьях, стояло на деревянном помосте. То и дело подходили покупатели, поднимали им подбородки, заглядывали в зубы, проверяли на крепость мышцы. Тут же рассчитывались звонкой монетой за живой товар, отвязывали покупку и уводили с собой. Эльмира протолкалась вплотную к помосту, и вместе с начальником стражи стала тоже разглядывать рабов. Выбрав трех наиболее крепких мужчин, она уже собиралась сделать знак провожатым, что пора возвращаться. Но в этот момент взгляд ее остановился на невысоком брюнете, которого оттеснили куда-то к краю площадки. Ничего примечательного в нем, в общем-то, не было – не особо мощного сложения, с изможденным и бледным, даже несмотря на загар, лицом, и, к тому же, с огромным синяком под глазом, который указывал на непокорный нрав. Но взгляд! Этот раб смотрел на Эльмиру таким грустным, умоляющим, и вместе с тем мудрым взглядом, что сердце красавицы екнуло.
- И еще вон того, крайнего, Алим, - велела она своему стражнику.
- Но, госпожа, этот слишком слаб. От него будет мало толку.
- Делай, что я приказываю!
Эльмира развернулась и гордой походкой прошествовала к своим носилкам.
Когда были осмотрены все приобретенные драгоценности, перенюханы духи и перепробована косметика, Эльмира пожелала взглянуть на своих новых рабов. Их уже помыли, сменили их лохмотья на простые, но чистые рубахи и теперь выстроили перед хозяйкой во внутреннем дворе. Эльмира прошла вдоль шеренги, остановилась напротив брюнета с синяком и спросила:
- Откуда ты?
- Из Урарта, моя госпожа, - ответил он с мягким акцентом.
- Как твое имя?
- Михаэль.
- Странное имя для жителя Урарта.
- Там меня захватили, моя госпожа.
- Что ты умеешь делать?
- Лить железо, резать по кости, собирать зерно. Еще я умею писать.
- Писать? – Эльмира не поверила ушам. Она в первый раз встречала раба, который бы умел писать, - Значит, и читать умеешь?
- Да, моя госпожа.
И снова этот взгляд, в котором грусти больше, чем смирения.
Удалившись в свои покои, Эльмира долго не ложилась. Была в этом Михаэле какая-то тайна. И эту тайну ей очень хотелось раскрыть.
Яркие образы стали расплываться перед внутренним взором Полины, и она уснула. Однако на следующий день, за утренним кофе, придуманная история всплыла в памяти. «А это неплохой способ отвлечься. Ни одна гадкая мыслишка вчера вечером не пролезла мне в голову», - похвалила себя Поля и в отличном настроении поехала на работу.
Со стороны хозяйственных построек раздавался характерный свист бича. Эльмиру одолело любопытство. Она быстро прошла по галерее второго этажа, опоясывающей весь дом, и застала живописную сцену. Новый раб Михаэль был привязан к чахлому деревцу на окраине двора, и Алим не торопясь, со смаком опускал на его спину длинный кнут, которым обычно погоняли коров.
- Что он сделал, Алим? – поинтересовалась сверху Эльмира.
- Он облил водой мою одежду, госпожа, - в доказательство Алим потряс мокрой полой своего плаща, - он очень не осторожен.
- Довольно бить его, Алим. Он не сможет работать.
- Как прикажете.
Начальник стражи поклонился и пошел отвязывать раба.
Через час, осторожно ступая по грязному скотному двору, Эльмира пробиралась к сараю, где держали лошадей, быков и прочую живность. Дальний угол этой длинной полуразвалившейся постройки был временно отведен для невольников.
Михаэль лежал на грязной соломе лицом вниз. По его спине еще местами стекали капельки крови. Вокруг жужжали стаи мух, но у него, видимо, не было сил отгонять их.
Острая жалость кинжалом пронзила сердце молодой красавицы. Нравы тех далеких времен были просты и грубы. Но почему-то новый раб вызывал у Эльмиры совсем особое отношение. Привычные вещи, применительно к нему, казались ей ужасными, жестокими и постыдными.
Вихрем пронеслась Эльмира в свои покои, вытряхнула из ларца на пол кучу маленьких баночек и пучков травы и начала готовить бальзам. Она знала о многих снадобьях, даже училась медицине при одном из храмов, и сейчас быстро смешивала масла, растирала в ступке коренья, торопливо шепча что-то себе под нос. Через полчаса коричневая, остро пахнущая жижа была налита в алебастровый кубок, и Эльмира, прихватив тонкие полосы льняного полотна, побежала обратно в сарай.
- Зачем ты беспокоишься обо мне, госпожа? – говорил Михаэль, пока Эльмира проворными руками накладывала повязки на его спину, - Я всего лишь раб. Купишь себе другого, - он усмехнулся.
- Я не хочу другого, - сказала Эльмира и почему-то покраснела, - Придешь ко мне на закате.
Она очень постаралась придать голосу повелительный тон.
«Боже! Кто бы мог подумать, что я так кровожадна!» - Полина оторвалась от своих фантазий. «Откуда только все это взялось?» За дневными заботами она совершенно забыла о своем вчерашнем «творчестве». Игорь пришел к ужину, потом она еще занималась с дочкой, мыла посуду, смотрела какое-то кино по телевизору. До постели Полина добралась около часу ночи. И вдруг поняла, что не уснет, не придумав, что было дальше.
Когда последний луч покидал темнеющее небо, мягкой, почти неслышной походкой в господские покои вошел Михаэль. В тусклом свете масляных ламп его лицо с тонкими правильными чертами казалось красивым и немного загадочным. Темные, крупно вьющиеся волосы его спадали на плечи, оставляя открытыми лишь высокий лоб и резко выдающиеся скулы. Только от глаз, отражающих пляшущие огни фитилей, лился, казалось, какой-то мягкий свет.
Эльмира, погруженная в свои мысли, не заметила его. Теперь она вздрогнула и оглянулась.
- А, это ты. Ты напугал меня.
- Прости, госпожа.
- Я хочу, чтобы ты прочитал мне вот это, - она протянула Михаэлю кожаный свиток.
Раб бережно развернул его и стал что-то проговаривать про себя.
- Здесь рассказывается о лечении разных болезней. Даются точные пропорции мазей и притираний.
Это Эльмира и без него знала. Свиток был написан на арамейском. Этим языком пользовались многие народы Азии и Аравии, что совершенно не проясняло происхождение Михаэля.
- Читай, - хитрая красавица подсунула ему следующий документ.
Михаэль последовательно перевел тексты с иврита, греческого и даже разобрал какой-то древний египетский папирус, о содержании которого сама Эльмира только догадывалась. Это окончательно поставило ее в тупик.
- Какие боги почитаются на твоей родине? – она решила зайти с другого конца.
- Бог только один, моя госпожа. Просто люди называют его разными именами. Там, где я жил, в ходу были многие имена.
«А он умен», - отметила про себя Эльмира.
- Будешь приходить ко мне каждый вечер. У меня еще много свитков, - сказала она вслух.
Через несколько дней Полина втянулась в процесс окончательно. Она, кажется догадывалась, что должно произойти с ее героями, но еще не знала, как именно это произойдет. Одно стало для нее очевидным – она не может просто так их бросить, забыть и все. А еще она ощутила, что появился какой-то, хоть и маленький, уголок в ее мире, куда никто не может заглянуть, никто не может ничего испортить и проконтролировать, кроме нее самой. Ее жизнь стала чуть-чуть шире, чуть-чуть больше пространства, чуть-чуть легче дышать.
Уже луна из тонкого серпа превратилась в сияющий на черном небе шар, с тех пор, как Михаэль стал каждый день посещать хозяйку, а Эльмира не продвинулась в своих изысканиях ни на шаг. Они перечитали все книги из старого сундука, перебрали кучу сосудов с рисунками в кладовой. Кажется, Михаэль разбирался во всем. Вот только о нем самом по-прежнему ничего известно не было. Тогда Эльмира решила сменить тактику. Она стала рассказывать о себе, предавалась воспоминаниям о далеких странах, в которых ей довелось побывать в юности, надеясь по реакции собеседника понять его тайны.
Михаэль слушал внимательно, иногда задавал односложные вопросы, и лишь однажды заметил:
- Ты смелая, моя госпожа! – когда Эльмира описывала шторм, в который попал их корабль по дороге в Карфаген.
Эльмире показалось смешным, что раб хвалит ее мужество, но, вместе с тем, отчего-то ей было это приятно.
Вставая с низкой табуретки, она случайно наступила на длинный подол платья и чуть не упала. Михаэль бросился к ней и поймал ее у самого пола.
- Как ты посмел коснуться меня! – крикнула Эльмира, ощутив твердую почву под ногами. Она схватила тонкий поясок с подвесками, валявшийся на кровати, и с размаху ударила им Михаэля по руке, - Убирайся!
Ночью, растянувшись на мягком покрывале, Эльмира почему-то никак не могла заснуть. Гнев ее давно прошел. Но телом она как-будто все еще ощущала сильные руки раба. Сладкое томление разлилось внутри, заполнило ее всю, заставило высоко подниматься ее грудь.
Полина в ужасе открыла глаза. С ней что-то происходило. Лицо ее пылало, в висках стучала кровь. В панике она побежала на кухню, налила себе воды в стакан и чуть не расплескала его – так сильно у нее дрожали пальцы. «Господи! Какое безобразие!», - думала про себя Полина через полчаса, наконец, успокоившись, и ложась обратно в постель, «Хорошо, что никто не видел!». Она клялась, что больше никогда не позволит себе вспоминать о проклятом рабе и его развратной хозяйке.
Уже три дня Михаэль не появлялся у Эльмиры. Конечно, она сама прогнала его. Но нельзя же быть таким покорным! Мог бы догадаться, что она желает его видеть. В конце концов пришлось послать за ним Ану. Служанка выполнила приказание, и от Эльмиры не ускользнул ее лукавый взгляд. Только этого еще не хватало!
Но как только Михаэль переступил порог комнаты, гордячка обо всем забыла. Она сделала шаг навстречу, потом остановилась, как бы не решаясь подойти ближе, и тихо сказала:
- Ты прощен.
- Благодарю, моя госпожа, - ответил он с поклоном.
- Можешь сесть.
Михаэль тяжело опустился на край резного дивана.
- Ты устал? – О, Боги! Что она спрашивает!
- Да, - ответил он просто, будто никогда не был ее рабом.
Эльмире ужасно захотелось сесть рядом, обнять его, прижать к своей груди его голову, гладить его волосы с тонкими нитками первой седины. Но она помнила, что знатной даме не пристало даже разговаривать с рабами.
- Почему ты не смотришь на меня?
- Ты слишком красива, госпожа. Я боюсь твоей красоты!
У Эльмиры закружилась голова.
- Что это значит?
- Я боюсь, что не смогу оторваться от тебя и умру, окаменев, у твоих ног.
Но его глаза говорили совсем другое. В них была нежность и кое-что еще, точно не дающее людям каменеть. Это была неслыханная дерзость. Но именно этой дерзости так жаждала Эльмира.
Теперь молодая хозяйка замка начинала утро с тщательных примерок, бесконечной смены браслетов и ожерелий. Никогда раньше не была она такой капризной. Служанки часами причесывали и завивали ее волосы, а она все оставалась не довольна результатом, топала ногами и бросалась гребнями. Потом она выходила, наконец, садилась в тени сада, и долго смотрела куда-то вниз. Скалы, поросшие соснами, уступами спускались к морю. Эльмира слушала его отдаленный шум и мечтала о чем-то. Иногда она улыбалась своим мыслям, иногда хмурилась, потом тяжело вздыхала и удалялась снова в комнаты ждать вечерней зари.
Он приходил, когда совсем темнело, садился на резной диван и мастерил для нее бусы, собирая из разноцветных кусочков удивительный орнамент. Они почти не разговаривали. Эльмира просто любовалась им, всматривалась в каждую черточку его лица, разглядывала его тонкие пальцы, которые не испортила тяжелая работа, пыталась запомнить каждое движение.
Так незаметно подобралась осень. С моря подул сильный ветер, цветы в саду поблекли и стали терять лепестки. Однажды вечером разразился шторм. Михаэль пришел позже обычного – все слуги полдня крепили кровли, загоняли в стойла скот, собирали хозяйственный скарб.
За окном промелькнула молния, и через мгновение раздался оглушительный удар грома. Порыв ветра разом задул в комнате все светильники и разметал покрывала. Эльмира вскрикнула. И вдруг почувствовала, как Михаэль обнял ее сзади за плечи, повернул лицом к себе и прошептал:
- Не надо бояться грозы, госпожа.
- Не называй меня госпожой, - так же тихо ответила Эльмира, и их губы слились в поцелуе.
Полину не узнавали знакомые. В ней вдруг открылся невиданный доселе источник энергии. Выпросив у подруги телефон элитного парикмахера, Полина явилась однажды в офис с радикальной стрижкой. Потом накупила ультрамодных шмоток, которые раньше могла представить только на манекене. Стала ходить на шейпинг и в бассейн. Наняла Аленке преподавателя по английскому и сама начала заниматься вместе с дочкой. А, главное, помолодела лет на пять и беспрестанно улыбалась.
Полина не отдавала себе отчета в происходящих с ней метаморфозах. Но Игорь, как опытный бабник, почуял неладное. Сначала он пытался выведать у жены, что случилось. Полина только отшучивалась. Тогда муж осел камнем дома, сам бросался на каждый звонок телефона и стал иногда встречать Полину после работы. Это не помогло. В конце концов, Игорь просто начал следить за ней. Прятался за остановкой, наблюдая, как она идет в спортзал. Звонил ей в офис в обеденный перерыв. Даже заходил в контору, пытаясь определить, кто из коллег мог положить глаз на Полину. Все без толку.
Тогда Игорь решил загулять как следует в отместку, что и проделал без проблем. Но отчего-то не получил никакого удовлетворения. Куда-то делся былой азарт. И это обстоятельство напугало его по-настоящему.
А Полина, наоборот, перестала расстраиваться из-за опозданий мужа и его дурацких выдумок. Придумываемый ею роман продолжался уже несколько месяцев. Там возникали все новые и новые подробности, разворачивались щекочущие нервы приключения. Там были любовь и преданность, нежность и страсть. И однажды она поймала себя на мысли, что рада, что Игоря нет дома – никто не мешает ей мечтать.
Эльмира понимала, что это не может длиться вечно. Ей было наплевать на перешептывания слуг, на слухи, будоражившие округу. Но ее любимый страдал от своего положения, хотя и не говорил никогда об этом. Он зависел от Эльмиры, не мог без нее даже выйти за пределы дома. Для всех, кроме нее он оставался рабом. Эльмира знала, как разорвать порочный круг. Это потребует, конечно, от нее жертвы. Но что значили все богатства мира, все титулы и звания по сравнению со счастьем быть рядом с Михаэлем, освободить его, любить его открыто. Она сходила с ума в его объятьях, вздрагивала от звуков его голоса. Слезы радости наворачивались ей на глаза при одной мысли о нем. Эльмира так долго ждала его, единственного. Так разве что-то может теперь ее остановить?
Когда затихли зимние шторма, Эльмира была готова. Под покровом ночи спустились они с Михаэлем к порту, держась за руки. Следом шла Ану, закутанная до глаз в покрывало. Они миновали пустынные улицы, вышли на пристань и, перекинувшись парой слов с хозяином большого торгового судна, взошли на борт. Их нехитрый скарб, увязанный в полотно, белесым пятном выделялся на палубе. С первыми лучами рассвета корабль отплыл на восток, навсегда унося Эльмиру и Михаэля из Иберии, где они так неожиданно нашли свое счастье. Соленый бриз трепал черные волосы молодой женщины. Она напряженно всматривалась в разгорающийся горизонт, пытаясь разглядеть там очертания своей новой жизни.
Полина развесила на балконе выстиранное белье, быстро переоделась и вышла на улицу. Была середина мая, радостно светило солнце и хотелось просто гулять. Чтобы не бродить бесцельно, Полина наметила себе маршрут до дальнего супермаркета. Предчувствие чего-то важного и волнующего томило душу, но Полина списала все на весну. Она просто шла, разглядывала прохожих и улыбалась своим мыслям. Ей навстречу попалась девушка с копной рыжих волос, горящих в солнечных лучах. Лицо ее было странно знакомо Полине. Девушка улыбнулась, как бы ей в ответ, и прошла мимо.
Набрав в супермаркете всякой всячины и распихав покупки по пакетам, Полина поняла, что до дома это все просто так не дотащит и поплелась на остановку автобуса. Впереди притормозила иномарка, и стройный брюнет в дорогом костюме пошел покупать сигареты. Полина успела разглядеть карие глаза и тонко очерченные губы. Вертя в руках пачку «Парламента», брюнет вернулся к машине, щелкнул брелком, и вдруг направился прямо к ней:
- Вы потрясающе красивая женщина. Вы мне безумно понравились. Можно я подвезу вас куда-нибудь?
Полина стояла в нерешительности. Она никогда раньше не знакомилась на улице, тем более – не садилась в чужие иномарки.
- Ну, пожалуйста, - мужчина умоляюще сложил руки, - Я НИКОГДА не обижу вас! Кстати, меня зовут Михаил…
Уже сидя в машине рядом с ним, Полина вспомнила: та рыжая девушка была ведьмой.
Отворот
© Copyright: Надежда Щировская, 2004
Свидетельство о публикации №204062700089
Свидетельство о публикации №204062700089
Рецензии
Мне по душе пришёлся ваш рассказ, особенное впечатление произвела развязка. Фантазии… для, себя я решил максимально жить реальностью. Но я видел как фантазия, сказка вырывает людей из чёрной глубины! Мне кажется, что потом всё равно необходимо принимать жизнь, примирится с ней, с людьми, особенно важно, с близкими. Зачем? Чтобы умереть спокойно, мирно.
Илья Кравченко 03.09.2005 21:31 • Заявить о нарушении
Илья Кравченко 03.09.2005 21:31 • Заявить о нарушении