Картинки медового месяца Амнезия 1 Все равно...

Ах, эти фразочки перед открытой дверью. Осмелюсь предположить, что знаю им цену. «Все равно люблю», — и захлопнул дверь. Интересно, почему «все равно»? Несмотря на то, что я ... Или, может, несмотря на то, что он ... Что ж, блин, я такого криминального сделала? Не помню. Амнезия какая-то. Может, кого из его родных порешила? Наверняка было так. Пошли мы с ним к его мамке в гости, а она возьми и суп пересоли. А я ей: «Что это, Вы, мама, никак влюбились? Суп-то пересолен». А она: «Ничего не пересолен, очень вкусный суп. Это у тебя деточка языковые сосочки атрофировались. Должно с перепою». А я обиделась: «Не пью уже сколько времени, не надо меня оскорблять». А она: «А я суп никогда не пересаливаю и нечего выкобениваться». А я ей: «Ах, простите, не хотела Вас обидеть». А она меня поварешкой по лбу. А я на нее суп горячий. А у нее удар, потому, как сердце слабое. И теперь он говорит: «Все равно, (а между строк: «Хоть ты баба горячая и глупая, и на расправу скорая, но понять тебя могу и простить тоже. Но не раньше, чем возникнет в тебе острая надоба».) люблю».
Нет. Если бы с его мамой что случилось, то у него бы глаза заплаканные были и не умелся бы он с другом пивом наливаться. Тут что-то другое. Связанное с душевной травмой. Может, я изменила ему с громилой-мулатом? Точно. Поэтому он такой безутешный — набить морду он этому козлу не может потому как мулат огромен и дик, а остаться со мной не позволяет мужская гордость. Но тут дело тонкое, гордость гордостью, а все равно любит. Сам же сказал, никто за язык не тянул. А как этого мулата зовут, я тоже не помню, впрочем, как и лица его. Вот голова дырявая. Интересно, а что я чувствовала, когда изменяла ему с мулатом? Чертовски жаль, что не помню. Может, и не так обидно было бы. Хотя, постой... не может же совершенно никаких ощущений не остаться, ведь огромен и, блин, дик, а я бодрая как огурец. Нет. Этот вариант отпадает. К тому же в нашем городишке мулатов днем с огнем, да и не подойти к нему, скорее всего, девки бы локтями забили. Но что же значит это «все равно»? А! Я же все деньги, отложенные на поездку на юг, проиграла «в наперстки». Как я сразу не вспомнила? Вот амнезия чертова. Конечно. Столько времени копили, надеялись отдохнуть как все нормальные люди, а я... Такое со мной бывает. Увлеклась и, фюить, улетели стобаксовые купюры... Не красоваться больше им в банке из-под крема для тела. Хотя, погоди-ка, а что же я не проверила? Да, нет, вот они, баксы, целы. Чтоб им сгореть. Отчего же это долбаное «все равно», если мама жива, я не изменяла и сбережения в сохранности? Может, я ему кофе не очень горячий подала, а он нос воротил? Я, значит, старалась, а он ни слова благодарности, только упреки: «Кофе скверный, завтрак не удался». Я ему: «Вставай, лежебока». А он: «Не мужское это дело в магазин ходить и жратву варить». А я: «Мужское — есть и спать?» А он: «Точно». А я сердце в кулачок зажала, терплю, молчу: «Авось, одумается. Пожалеет о сказанном, застыдится». А ему по фигу метель. «Дай, — говорит, — денег. Пойду с другом пивка попью. Скоро не жди. И, вообще, лучше не жди. Надоела ты мне. Хочу свободы». Твою мать, свободы ему захотелось… вспомнил времена Французской Буржуазной Революции. Тогда, милок, скушай еще равенство и братство! Равенство будет заключаться в том, что я сейчас надену свою самую красивую юбку и пойду с подругой в ресторан, а что такое братство — потом узнаешь, когда мы с тобой как брат с сестрой заживем. Припеваючи.