Картинки медового месяца Амнезия 2 Дело о сломанном каблучке

Амнезия оказалась заразной. Я осознала это слишком поздно и сейчас мало чем могу помочь своей занемогшей подруге. Теперь доподлинно известно, что потеря памяти передается воздушно-капельным путем, правда, без явных последствий для организма.
Не подозревая о том, что я заразна, в тот момент, когда в голову врывается мысль о походе в кафе, я застаю себя за тем, что набираю номер своей старой, доброй подружки — Насти. На счастье, или, скорее на беду, она оказывается дома и вечер у нее абсолютно свободен.
— Натягивай на себя майку потеснее и дуй срочно ко мне, — ору я в трубку и тут же принимаюсь рисовать себе лицо Мерлин Монро. Через полчаса макияж получается столь обворожительным, что, как выразился классик, «не можно глаз отвесть». Еще через 15 минут заявляется Настя. В брюках.
— Ты что, опупела? Кто же идет на прогулку в ресторан в брюках? — встречаю я ее на пороге возмущенным возгласом. — Какой мужчина сможет оценить твой тонкий ум, красоту глаз и обаяние, если на тебе не мини-юбка, длиной чуть ниже пупка?
— Холодно на улице, боюсь простужусь, — отвечает она и входит.
— Ох, не получится у нас отдыха, — вздыхаю я и тоже влезаю в  штаны, только в отличие от Насти, в кожаные. Взгромоздившись на десятисантиметровые шпильки я становлюсь еще выше, чем она и мы отправляемся в путь.
Как ни печально, но в ресторан мы попасть не смогли, все-таки суббота и свободных мест не было. Поход по кафе тоже не привел к желаемому результату: ни в «Ильинке», ни в «Театральном» свободных столиков для нас не нашлось.
— Пойдем, что ли в «Славутич»? — уже ни на что не надеясь, предложила я.
— Пойдем, — обречено согласилась Настя.
Из груды романтических воспоминаний я выудила о баре-подвальчике «Славутич» следующее: чисто, демократично, весело, хорошая музыка и, самое главное, недорого. Что касается последнего, то за вход нам пришлось выложить по двадцатке и мы оказались в атмосфере столь демократичной, что стало немного не по себе: вдоль грязных, затертых стен расположилось несколько убогих столиков, застеленных желтыми, рваными скатерками.
— Зато нас здесь охраняют, — попыталась спасти мое ухнувшее в бездну настроение, Настя и кивнула в сторону, где сидели несколько крепких парней с табличками на груди. Один из них, носящий на груди надпись Виктор, показался мне особенно симпатичным. «За таким, наверное, как за каменной стеной, не то, что за моим «мелким бесом», — подумала я, с уважением разглядывая его крупную ладную фигуру, но вслух, конечно, ничего не сказала.
Очень серьезный, невозмутимый бармен, не забыв сказать «пожалуйста», отмерил нам с Настей по стакану «отвертки» и легким движением руки бросил в каждый по соломинке. Ничто, кроме похоронного настроения, не предвещало беды. Три симпатичные девчонки подсели к нашему столику и принялись угощать нас тортом.
— Мы сегодня мое семнадцатилетие справляем, — поделилась со мной радостью одна из розовощеких нимф и «хлопнула» не закусывая очередную рюмку водки.
Я немного подумала и закусила тортом вместо нее, а в голову закралась нехорошая мысль: «Что же они тут маленьких спаивают?», но глупое размышление мгновенно унесло нахлынувшей волной музыки…
Танцы. Что может легче поднять настроение? Только любовь. Но в наш век, когда философия пофигизма стала довлеющей у большинства представителей молодого поколения и равнодушие считается лозунгом королей... Ой, что это я в морализм ударилась? Простите. Не пуская дурных дум в голову, мы с Настей самозабвенно задергались под душераздирающую по своему содержанию песню:
«Ну что ж ты страшная такая?
Ты такая страшная.
Ты не накрашенная страшная
и накрашенная...»
Вокруг Насти начал скакать какой-то тип, с омерзительным выражением лица. Причем, самое неприятное в нем было то, что он с наслаждением повторял припев. Чтобы как-то от него отвязаться, она пошла к выходу, а я отправилась в дамскую комнату — попудрить носик. Мне хватило пяти минут, чтобы констатировать абсолютное отсутствие воды в сливном бачке и крана над раковиной. (Только не надо упрекать меня в излишней любви к деталям. Я стараюсь быть такой точной исключительно потому, что за несколько минут моего отсутствия произошло странное и зловещее событие. В чем-то даже мистическое.) Вернувшись к столику, я ожидала увидеть все, что угодно, но только не это. Виктор, тот самый громила, который сначала внушил мне уважение, стоял у входа и держал за локоть мою подружку, не пуская ее внутрь.
— Что-то случилось? — поинтересовалась я.
— Девушка напилась и идет домой, — вежливо, но решительно ответил он.
— Постойте, давайте разберемся, что тут случилось? С чего вы решили, что она пьяна?
— Ничего страшного не произошло, — старалась замять инцидент Настя, — просто в какой-то момент я, возможно, потеряла сознание от удара и ничего не помню.
— Но это же совсем другое дело. Надо найти обидчика и дать пинка ему, а вовсе не ей, — кипятилась я.
— Так, и ты тоже иди отсюда, — восстановил свою справедливость Виктор.
Я еще долго пыталась доказать свою правоту, просила, угрожала, взывала к совести человека-горы, сумевшего вытолкать мышь, но тщетно. Связываться с другим мужиком, ему, говоря словами английской пословицы «кишок не хватило».
Униженные, оскорбленные, побитые и пораженные амнезией потопали мы по лесенке на свет Божий, а вернее, в мокрую холодную октябрьскую темень. Каково же было мое удивление, когда в полоске света я увидела главного виновника всей этой котовасии. Ну не вышибалу, конечно, и не того урода, который Настю стукнул, а своего. Ссутулившись под мелким, мерзким дождиком, без шапки и зонта, он стоял и ждал...
Что значит кого? Меня, конечно.
P.S. А каблук я сломала, когда бежала к нему навстречу.