Музыкальный момент Шуберта

=Музыкальный момент= Шуберта               

(одна из музыкальных историй)

      У великого Франца Шуберта есть небольшие  инструментальные пьески, которые он назвал "музыкальными моментами". Обычно, это - легко исполняемые мелодичные произведения, доступные и непрофессионалам; некоторые  из  них имеют текст и исполняются вокалистами. Один из этих "музыкальных моментов", особенно известен и, вероятно, - вам тоже...
      Я, врач, молодой специалист, только приехавший после окончания института в Казахстан,  в Караганду,  оказался тоже "причастным" к Шуберту и его "Музыкальному моменту"...
      Тогда в моде была, так называемая, художественная самодеятельность, в каждом учреждении она была желанна и  поощряема  и мы, комсомольская молодёжь,  конечно же, не могли быть в стороне!  Я не был искушён в драматическом и иных артистических жанрах,  а вот к музыке некоторое отношение имел, как музыкант-любитель.  О своём маленьком трофейном немецком баяне я уже писал в  одном  из своих рассказов,  он и сейчас со мной и,  конечно, уезжая по путёвке института в Караганду, я взял его с собой.
      ... К праздничному вечеру, - не помню, к какому, наверное, к какому-то революционно-патриотическому,  но, может быть, и ко Дню  железнодорожника, который там отмечался с не меньшим размахом (это был Железнодорожный район Караганды, и все мы там были железнодорожниками),  мы подготовили своё музыкальное выступление. Мы, как вы, наверное, поняли, были медиками-железнодорожниками, работали в железнодорожной больнице, и мне  даже  присвоили офицерское железнодорожное звание - "Инженер(!) - лейтенант административной службы" и серебряные погоны с двумя звёздочками, чем я ужасно гордился... Итак, мы подготовили свой музыкальный номер.  Мы - это четыре врача: я, недавно прихавший молодой специалист-дерматолог, несколько позже приехавшая, тоже молодая, врач-терапевт Людмила Герасимовна (фамилию вот забыл...), врач-педиатр Асанова Валентина Петровна.  А по национальностям мы,  волею судьбы,  распределены  были  так: Людмила Герасимовна - русская,  Асанова - татарка,  я - вообще, извините,  еврей...  А четвёртый,  светлой памяти человек,  был немцем,  да!.. Наш музыкальный коллектив, квартет, если хотите, был бы неполным и,  даже, неполноценным  без  Юрия  Александровича  Шульце,  врача-отоларинголога, человека  замечательного! Он и Асанова были постарше, но тоже не старые, среднего, скажем так, возраста...  Немец по национальности, он был выслан, по прихоти Сталина, вместе со своим отцом,  кажется, из Баку. Тогда, в пятидесятые  годы, в  Казахстане   была   масса   высланных:  чеченцы,  ингуши,  калмыки и много других, и немцы - тоже. Среди них мы жили и работали, они, в общем, были - люди, как люди! Но Шульце был необыкновенен - быстрый во всём, живчик, отличный оперирующий специалист,  он  всюду  поспевал - умудрялся работать на три и, даже, на три с половиной (!) ставки в разных учреждениях, был прекрасным и заботливым семьянином и участвовал во всём, и был в курсе всего! Он оставался таким до конца, был у нас в гостях в Москве, а умер легко, внезапно, но рано, шестидесяти с небольшим лет. Через тридцать лет после отъезда из Казахстана я навестил  Караганду-Сортировочную, место начала моего врачевания, и побывал на его могиле, она - там же, в "Сортировке"...
       Итак, родился новый, оригинальный и многообещающий в дальнейшем (мы так думали!) ансамбль - четыре аккордеона,  то есть - три аккордеона и мой звучный баянчик, и у нас, энергичных, дело пошло! В репертуар наш мы взяли, по моей рекомендации, какой-то лёгкий фокстрот (танцы тех лет!) и этот самый "Музыкальный момент" - очень мне понравилась игривая мелодия:
      Трам та-ра, рам та, трам, трам! Та
      Трам та-ра, рам та, трам, трам!
      Трам тарарам, тарарам пам-пам,
      Та-ра-ра-ра, ра-ра-ра-ра рам, пам!..
      Один раз наскоро прорепетировали и решили, что достаточно сыгрались. И было утро, и был вечер, то есть - торжественный вечер... И  мы вчетвером вышли на маленькую эстраду предоставленного нам клуба строителей, и были встречены щедрыми аплодисментами, которых ещё не заслужили, но они ободрили нас...
      С фокстротом мы разделались довольно успешно,  нам аплодировали, но сложнее было с "Музыкальным моментом" - конечно, нет нужды говорить  о том,  что это маленькое произведение великого классика мы исполняли отнюдь не по нотам, "на слух", и тем  нанесли ему  прямо-таки оскорбление,- хорошо,  что он нас не слыхал, в гробу бы перевернулся, прости нас, Францхен!.. Но публика была невзыскательна, принимала нас тепло. Беру, однако, всю вину на себя: это я всех совратил... И вообще, после этого я так обнаглел, что на другом своём выступлении, уже - во Дворце культуры железнодорожников, я смело сыграл "Танец маленьких лебедей" из "Лебединого  озера" и, даже, десятый вальс Шопена, только - в другой тональности, ввиду ограниченного  диапазона моего баяна - вот что творит ненаказуемое зло!..
      Я выступил на шаг вперёд и бодро произнёс: "Шуберт, - "Музыкальный момент", в том же исполнении!". Раздались приличные аплодсменты  и мы, по моему кивку, что называется, «рванули» в четыре инструмента, взяли старт, причём мой маленький, но звучный HOHNER явно решил перекричать всех!..
      Однако, не это было главным и определяющим в нашем выступлении, приблизившем  и, несомненно, поднявшем(трудами нашими), уважительно внимавшую нам неизбалованную и, ещё не развращённую новейшими веяниями и приезжими гастролерами, публику, - к высотам великой музыки!..
      В свои права вступила артистическая темпераментность, а, конкретнее, - темп, скорость нашего забега на короткую дистанцию (хорошо ещё - не стайерскую и не марафонскую...). Как я вам уже сообщил, побежали мы одновременно, каждый старался не отрываться от коллектива, но уже через несколько тактов я заметил, что Шульце (очевидно, не только в музыке невоздержанный!) вырвался на полголовы вперёд и побежал, не оглядываясь, пренебрегши так необходимым советским людям чувством локтя... Помнится, я, переходя на ходу (на бегу!) с "восьмушек" на "шестнадцатые" музыкального темпа, пытался догнать его,  но - куда там!  Всё убыстряя, он рвался вперёд - очевидно, привыкнув спешить на очередное совместительство... Я широко открывал глаза, глядя на него, я "делал" зверское лицо (руки-то у меня были заняты своим инструментом, а дирижёра у нас не было), я пытался телепатически внушить ему его ответственность и мое обещание мести за такую дисциплинарную невоздержанность - всё было напрасно, он уходил всё дальше…
      Вскоре я стал замечать, что меня догоняют педиатр и терапевт; какое-то  время мы шли "нос в нос", но потом они явно отстали, так как я "поднажал", стараясь не упустить Шульце,  уже  неясно таявшего впереди и упорно
стремившегося к финишу...
      ... Первым, усиленно дыша, прибежал Шульце, дав заключительный и эффектный аккорд. Вторым - я, и тоже подарил восхищённой публике свой красивый и звучный аккорд, не будучи, правда, уверен в его канонической принадлежности  великому  Францу, но желая, по крайней мере, выразить ему свой восторг и преклонение, а также - свою ярость и злость по поводу недисциплинированности и неуправляемости  моего музыкального сподвижника...
     И всего через секунду-другую, почти догнав нас, достигли финиша Валентина и Людмила, разделив третье и четвёртое места! Это оригинальное исполнение знаменитой музыкальной миниатюры было по достоинству оценено нашими добрыми слушателями: публика, что называется, "визжала и плакала" и не хотела отпускать нас, желая,  может быть, от полноты чувств и немного поколотить, - не знаю, мы остались невредимы; Шуберт тоже много не пострадал... Это было недавно, это было давно...
      Моя дорогая, далёкая, мгновенно промелькнувшая, весёлая и грустная, щемящая душу и сердце, но полная жизни и любви, молодость, где ты?!..

               Август 2002 г. Ашкелон. Израиль.


               
.