Валуйки - из военной юности моей...

               
                В А Л У Й К И


      ... Знаете  ли вы,  где находится город Валуйки?  Кажется, где-то на границе Украины с Воронежской областью.  Впрочем, зачем вам и знать это?..  Меня-то жизнь заставила,  и это было во время войны. До сих пор забыть не могу!  На войне   бывало  всякое  - конечно,  более всего - трагическое и страшное, но была и дружба, была любовь - да ещё какая любовь - до самой смерти!  А смерть...  она была рядом и  часто обрывала эту юную любовь,  мечты и молодые наши жизни. И - боже ж ты мой,  чего только не было! Ну, и смешное иногда бывало тоже... Один такой случай и произошел на станции в этих самых Валуйках.
      Наш эшелон застрял с утра и,  видимо,  надолго, потому что старшина разрешил отлучиться тем,  кому надо было,  но приказал далеко от  станции  не  отходить,  чтобы вовремя вернуться,  не отстать - время-то было военное! И несколько солдат, куда более опытные,  чем я (мне ещё и восемнадцати не было!), утащили меня с собой - на поиск приключений, вначале я ещё и не знал - куда. Но они-то знали! И двигались уверенно... И очень скоро, у самой станции,  нашли искомое - жилище очень приветливой женщины, которая  как будто только нас и ждала и сразу расстелила скатёрку на столе.  Что предстояло - это я понял лишь  тогда,  когда  на столе появились граненые стаканы и бутыль значительных размеров с какой-то желтоватой жидкостью...  Мама ты родная! Так вот где погибель таилась моя...  Эта милая женщина,  желая показать качество этой самой погибели,  налила её в чайную ложечку и подожгла, над ложечкой появился язычок синеватого пламени и я почему-то вспомнил, как мне ставили банки на спинку... Я не знал, как мне быть: я был домашним мальчиком из интеллигентной семьи, никогда крепких напитков не пробовал,  да у нас они и не  водились.  Иногда  мама  давала мне рюмочку кагора,  оставшегося от гостей, да и то - за хорошее поведение! А тут такое... Но ребята быстро заметили мою нерешительность:"Витя, ты что? Не мужчина разве?  Ну-ка, держи!" О, конечно, я был мужчиной, а как же! И... принял в руки стакан с этой желтой жидкостью, отвратительно пахнувшей густым запахом свеклы.  Без всякой надежды пытаясь хоть немного оттянуть время, я спросил у этой доброй женщины:
- Скажите, пожалуйста, это - из свеклы?               
- Эге ж, хлопчик, цэ наша добра украинська горилка з найкращих бурякив! Та  пый, хлопче, нэ бийся, дуже добра горилка!
... Что было делать?  Последний путь к отступлению был отрезан, я поднёс стакан к губам и,  преодолевая отвращение,  давясь,  выпил  это  пойло до дна под одобрительные возгласы моих                друзей. А закусывали, знаете,чем? Гусиными яйцами! Кто ел гусиные яйца?  Ручаюсь, немногие - гусыня несет мало яиц, и хозяйки стараются приберечь их для высиживания гусят,  но за  деньги  - всё можно,  а деньги у нас были... Так вот, первый стакан пошёл колом,  а второй-то соколом!.. И сколько таких стаканов я "принял на грудь"- уж и не припомню!  Помню только,что мелькали белые сторублёвки, и я кидал тоже, и, кажется, пытался обнять эту милую женщину...  Не знаю,  когда мы поднялись,  и друзья не то что повели меня под руки,  а  почти  понесли!!!  Да,  это  были друзья - ведь они не бросили меня, - отстал бы я от своей части, сочли бы это дезертирством, и - трибунал! По дороге меня, извините за натурализм,  - вывернуло наизнанку... И вдруг, вижу - стоит молодой польский солдат, на голове - квадратная  фуражка-«конфедератка»  с железной эмблемой на околыше в виде орла королей Пястов...  Стоит и ехидно, как мне показалось, улыбается, глядя на нас - вот, мол, - нажрались русские свиньи... Этого я, русский солдат(!), снести не мог и рванулся к нему для объяснений,  и удержать меня было решительно невозможно! -  "Что – зайца убеждть? Зайчишка захмелел!"... Но,  приблизившись к нему, я увидел, что улыбка его была не оскорбительной, а, скорее, - снисходительно-доброй, и я захотел просто поговорить с ним, таким хорошим парнем,  но как? Из польского я знал только: "Прошу пане", "Вшистко едно","До видзення" и ещё несколько словечек...
      Позтому  я обратился к нему на великом и могучем нашем "русском эсперанто": Ты,  мол,  польский солдат,  я - русский солдат, ты хоть меня не понимаешь,  а я - тебя,  но мы делаем общее дело - громим фашистов... В таком вот духе держал я речь, и чуть ли не порывался  обниматься  с солдатом братской армии а,  для убедительности  высокого патриотизма  и всеобъемлющего интернационализма своих слов, подкреплял их энергичной жестикуляцией,  - мне,  во всяком случае,  понятной... И вдруг я слышу ... родную речь! На самом чистейшем, свободном от всяких акцентов, русском языке поляк, продолжая добродушно улыбаться, говорит:
      - Я - такой же поляк, как ты -  японец!
      - То есть, как это?..
-А вот так! Ты где жил до того, как тебя мобилизовали?
                - 3 -
... Вот это да! Я уже начал что-то соображать, но настолько был ошарашен, что к концу разговора почти протрезвел...    
      - В Москве…    - Э, так мы с тобой - земляки! И где же в Москве ты жил?
      - На Дорогомиловской, возле Киевского...
      - Ну вот, ты жил на Дорогомиловской, а я - тоже москвич, и жил на улице Горького...
      - Так как же ты очутился в польской армии?!
      - Да очень просто:  тебя взяли в советскую армию, а   меня -  в польскую...
     …Нн-да! Для него это было просто,  а для меня-то очень даже не просто!  Тогда  я  ещё  не знал,  что в Рязани формировалась польская дивизия  имени Тадэуша Костюшки -,  и как она формировалась : ввиду того,  что войска генерала Андерса ушли в Иран,  а сотен и тысяч польских  офицеров  постигла  вообще  трагическая судьба,  о которой мы узнали много позже, - поляков катастрофически не хватало,  - стали брать туда советских призывников,  и дивизия даже выросла и превратилась в корпус...
      Тепло распрощавшись  с  "поляком",  я со своими товарищами благополучно вернулся в свою теплушку, где, опять же - не менее тепло и ласково - мы были встречены старшиной, "подарившим" нам по три наряда вне очереди за явку в нетрезвом состоянии, а, так как хмель из нас ещё не вышел,  и мы попытались уточнить  - за что?!  - то получили ещё по два... Как говорится, отлично погуляли! А на свеклу я года три не мог смотреть без отвращения...



                Март 2001 г. Ашкелон, Израиль.