Найда

НАЙДА

Вообще-то, я всегда с подозрением относился к животным. Может быть, из-за того, что в раннем детстве был напуган теленком, внезапно замычавшим в темной подворотне, а может, из-за того, что беспородный пес Музгар, которого 30 лет на-зад подобрал мой отец, только и делал, что грыз мои игрушки и гадил под мою кровать. Так или иначе, я отдал предпочтение неподвижным и безмолвным ком-натным растениям. Это самые прекрасные и благородные творения на свете. Да-же недружелюбный кактус радует душу в студеный зимний день. И выгуливать его не надо, как какого-нибудь Барбоса.
Поэтому, когда мои предприимчивые детки начали «цыганить» себе развле-чение в виде четвероногой зверюшки, я изо всех сил «уперся рогом».
-Пап, а давай заведем котенка, - предложил Миша. – Или щенка.
-Ни за что. Он будет писать, где попало. Ты же не будешь мыть за ним пол.
-Пап, а можно, мама купит мне попугайчиков? – просит Алена. – Их можно научить словам.
-Я уже имел глупость научить словам вас двоих. С меня вполне достаточно.
-Ну, хоть черепаху-то можно завести? – в отчаянии говорит Миша. – Она же молчать будет.
-Ну, спасибо! Меня из-за той ящерицы, которую ты в ванну запустил, чуть кондрашка не хватила! Никаких животных! От них воняет!
До нынешней осени дети больше этот вопрос не поднимали. Миша втайне завидовал соседскому мальчику, у которого был здоровый, как пони, сенбернар, а Алена до дыр зачитала собрание сочинений Даррела.
А осенью, когда у ребятишек были каникулы, мы выбрались на дачу. Стояли непривычные для ноября теплые дни. Мы с удовольствием гуляли, закапывали друг друга в сухие листья и набирались солнечного тепла от последних солнеч-ных лучей.
Однажды, вдалеке от всякого жилья, к нам прибилась молоденькая лаечка. Это была рыжевато-серая, живая и дружелюбная собака. Она вежливо обнюхала нас, позволила себя погладить, а потом стала охотно играть, гоняясь за Мишут-кой.
-Ой, пап, - проговорила Алена, - у нее такие глазки умные. Красивая, правда?
В карих глазах дочки таился вопрос, и я почти готов был ответить на него. А Миша тем временем носился среди кустов, пытаясь удрать от шустрой лайки, ма-хал руками и хохотал.
-Найда, ко мне! Найда, Найда!
Собака скакала вокруг, радуясь человеческому вниманию, а когда сын шлеп-нулся на листья, стала лизать ему лицо.
-Ну, Найда, так Найда, - сдался я, слушая, как Миша захлебывается со смеху. – Сама ведь нашлась.
Вечером мы сидели возле печки, ужинали и пили чай, а Найда, слопав свои консервы, по очереди подходила к нам и клала голову на колени.
-Хорошая Найда, - похвалил Миша.
-И ела аккуратно, - заметила чистюля Алена. – Пап, правда же, хорошая?
Все трое посмотрели на меня вопросительно.
-Найда, - спросил я, - ты хорошая?
-Гав! – звонко откликнулась собака и неистово завертела хвостом, улыбаясь во весь зубастый рот.
Дети засмеялись, а я потрепал ее загривок. Псина начинала мне нравиться, и я уже был готов взять на себя труд уговорить супругу принять ее в нашей город-ской квартире. Иначе дети меня растерзают.
На следующее утро я оставил ребятишек вместе с собакой, а сам пошел на телеграф, чтобы сообщить жене, что у нас все в порядке. Не было меня всего час, но когда я вернулся, то увидел на штакетине калитки кровь.
Мерзкий холодок прокатился по моей спине. Я бросился в дом, но там было пусто. Тогда я выскочил и побежал вокруг.
Дети сидели на корточках возле неподвижной Найды и плакали навзрыд. Го-лова собаки была в крови, листья вокруг – тоже.
-Что случилось? Вы целы?
-Найда… - всхлипнул сын. – Он ее ударил…
-Пьяный дядька, - сквозь слезы объяснила Алена. – Он к нам во двор зашел, орать стал, чтоб хлеба дали. Мы в доме закрылись, а Найда его к крыльцу не пус-тила. Тогда он с другой стороны в окно полез, а она ему сначала штаны порвала, а потом руку чуть не откусила…
-Он ее камнем ударил! – зарыдал Миша.
Дети плакали еще долго, а я сидел рядом и смотрел на маленькую отважную собаку. Еще утром ее коричневые глаза весело смотрели на меня, а теперь поту-скнели и ввалились.
Я выкопал в глубине сада яму, завернул Найду в старую куртку, и мы похоро-нили ее.
На следующий день мы уезжали в город. В воздухе летали хлопья снега, но мы не радовались и всю дорогу ехали молча. Дети, казалось, постарели, да и я погрузился в думы, глядя на седеющие поля за окном электрички.
-Что это с вами? – спросила жена. – Поссорились, да?
Я рассказал ей, в чем дело, и она сказала:
-Надо же… Видно, и вправду хорошая была собака, раз даже ты жалеешь. Раньше-то и рыбок моих терпеть не жаловал. А ребятам про смерть знать не по-мешает. Может, лишний раз и муравья не обидят.
Я с ней согласился, но легче от этого не стало. Дети весь день молчали, а вечером у них пропал аппетит.
Тогда на следующее утро я помчался на рынок и совершил сумасшедший по-ступок. А вечером, когда дети понуро прибрели из школы, маленький шерстяной колобок встретил их вилянием куцего хвостика и улыбкой от уха до уха…
Теперь наш дом напоминает джунгли. Веселый французский бульдог Фран-тик во весь голос ругает пронырливого черного кота Кисса, а среди кактусов и бе-гоний поблескивают в аквариуме золотые рыбки.
А.САВИНЫХ