Покрывало Майи

Покрывало  было скверное,  никудышнее можно сказать покрывало.  Конвертировали  его  еще с утра,  на барахолке  что возле бывшего кино “Ударник”, и прислюнявив  большим пальцем от  предусмотрительно  заначанного  ввечеру ,  там же в ларьке и отоварились  водным  раствором  его,   этилового,  дабы промыть болящие   скорбью  человеческого положения  нейроны.  И хотя  Майя ,  спутница   тягот  Володькиных  в сей горестной  юдоли,  проснувшись, вряд ли  радовалась  исчезновению   спутника   и покрывала,   но всему свое время ,  как говорил  сын  Давидов  в  Иерусалиме  - “и порвется серебряная нить,  и разорвется  золотая повязка ,  и разобьется  кувшин  над  источником”.
     Томимые духовной жаждой , мы двинулись к скверу,  как  волхвы  к  звезде Вифлиема  -   она    сияла   серой краской  с  гранитного  обелиска  первой конной  -  будь обелиск из  чугуна,  едва  ли   минула  бы его   чаша утильсырья,  но лишь  шекспировские сонеты  переживают  этот камень,  годный  разве  на надгробия , первой конной  в том числе .   Володька , подобно Валтасару ,  нес,  бережно прижимая к груди ,  именно   мирру,  доверенную  ему в  знак признательности за неоспоримый вклад   -   хоть и была милость Майи в приобретенной , но лишь собственными   делами спасается человек,  что бы там не  говорил     Лютер о рабстве воли .  Потому что Виттенбергский   чернилометатель  по своему  реформаторскому   местоположению    не ведал , что    прибитие   тезисов на ворота Цареграда  еще не довод  против  Змия,  селящегося в  черепах конских и человеческих .  Замыкали процессию  Васька  -Гаспар  и  я, Юрик,  Мельхиор  - слуга  покорный;   с дарами  злата и смирны .
    Возлегши на  травку под  древом   познания,  мы раздавили Змия  на три равные  половины,  как некогда  Галлию  Цезарь ,  уже тогда  понявший , что это хорошо.  И был вечер. 
 -Кант был неправ , сказал  Васька – Гаспар,  и ты,  Юрик,  неправ ,  а Борис  прав. Потому что  сначала  раствор  этилового змия   был вещью для себя ,  а теперь  он стал  вещью в себе  -  в этом состоят  как  диалектика природы , так  и  закон достаточного основания . Лишь становясь  вещью  в себе,   змий   сообщает нам  достаточное  основание  дожить до рассвета,  а по возможности и дольше.
    Я отвечал что ему,  Ваське,  до  Канта  как до звезды небесной далеко – и  слова “не кантовать!  ” пишут на  ящиках  именно для таких придурков . Ибо, присовокупил  я,  только  разгружающий   ящики  может путать четвероякий корень с квадратным трехчленом.   
     Если ты намекашь на мой модус вивенди  такелажника  на полставки , сказал Васька, то Спиноза шлифовал линзы, а Вольтер возделывал свой сад. 
   Ты еще иди  пламя из искры пораздувай,  сказал я.
    Васька обиделся.
    А ты, Юрик,  вообще лежишь  на бабе, которая тебя поит, кормит,  и на горшок усаживает – сказал он.
    Да, сказал я. Ибо женщина- сеть, и руки ее - силки. И только сильный  спасется, а слабый   уловлен  будет ею.  У меня же хватает  силы  быть слабым  и не стыдиться  этого.   
    Альфонс! -  сказал  Васька.
   Пролетарий!  - ответил я.
    Ребята, сказал Володька.  Не ссорьтесь. Ведь именно  мы  -   соль земли русской,  ее самая что ни на есть интеллигенция . Без  нас,  без нашего  иделизма, не подкупного  никакими  мелкобуржазными покрвалами  - что  станет?  Мрак и мерзость запустения,   торжество дасмана  - потребительский Молох – вот что нас ждет без нас.
    Так что давайте  -  обнимитесь,  помиритесь и будьте хорошими  мальчиками. И мы расплакались, обнялись и помирились ,  и стали хорошими мальчиками – в  длинной  тени  матери- березки,  на травке городского сквера , рядом с гранитным  надгробием первой конной  под  пятиконечной звездой.