Я не верю в случайность несостоявшаяся повесть об автостопной по

Предисловие
Кто  не  успел, тот  опоздал - мертва  Романтика,  ребята!
Закрыты  ставки  навсегда   конкистадоров  и  пиратов.
Нам  не осталось  диких  рек, или  на картах  белых пятен,
И душит нас туризма век  в своих коммерческих  объятьях.
Вершины  поздно  покорять  -  они  за  деньги  отдаются;
Везде бордюрчики стоят,  где можно было подскользнуться.
А риска в мире больше нет - ваш гид вам врет или блефует:
Последний  страшный людоед   давно  открытками  торгует.
Акулы  все  приручены,   сидят  все  змеи   на  окладе,
Ко всем опасностям лесным  открыт проезд по автостраде;
Вулкана  кратер  можно  снять,   и  не  выплевывая  соски,
Но надо очередь занять,   чтобы  билет  купить  в  киоске.
Детишкам вашим не читать   смешного старого Жюль Верна:
Карнеги  или  "Word 5.5"   для  них  полезнее,  наверно.
Без приключений тихо жить  придется  им в столетьи новом,
И йогурт сладкий  побежит  у них  по жилам  вместо  крови.
В. Динец. Latina America

Где-то между приземлённым реализмом и отвлечённым абстрактным бредом залегал жемчуг Истины. Каждый начинал поиски жемчуга с ворошения пластов мировой культуры и… находил что-то. Но никак не мог понять, стоят ли найденные крупицы потраченных сил. А что сказать о современной литературе? Рухнувшие каноны расчистили территорию для всех. Но в бесконечном потоке произведений стало так просто потеряться и в субъективном бреду большинства не найти ничего. А я уже успел поверить в утверждение Берроуза о том, что произведение искусства должно заставлять случаться определённые события. Оно должно создавать культуру и изменять ценности и поступки людей. Вся сложность в том, что после ознакомления со стандартным джентельменским набором, многие книги становятся просто неинтересными, новые идеи попадаются всё реже и реже, и подходишь к некому рубежу. Или сломаться и остановиться, или идти дальше, за пределы массовости, к индивидуальности, к поиску своего стиля, своей философии.
И очень часто обыденности хочется противопоставить жёсткий эпатаж, например, наркотический. Но эта ниша уже занята Хантером Томпсоном, Егором Радовым и многими другими. Правда, здесь можно подойти поближе к реальности, вплести сюжет в сегодняшний быт и тем самым продемонстрировать силу психоделического экзистенциализма. Есть ещё множество различных субкультур, но лишь очень немногие из них не являются придатками глобального общества потребления.
И я пришёл к собственному пониманию миссии современной литературы. Современная литература должна реалистично изображать образ жизни, бескомпромиссно ориентированный на духовное развитие, на независимость и свободу личности, на нонконформизм и реализацию в творчестве. Нужно убедительно демонстрировать, что каждый человек способен прожить более интересную и насыщенную жизнь, если он будет следовать таким путям. Выбор очень прост, либо ты живёшь, либо медленно умираешь, отдаваясь быстрым и поверхностным страстям и уютному комфорту материального благосостояния. Жизнь и чувства нераздельны с творчеством. То, чем и кем ты себя окружаешь, формируют материал, из которого твой неповторимый индивидуальный дух лепит твою собственную жизнь. Я буду писать о путешествиях, о музыкантах и художниках, о любви, сметающей абсолютно всё на своём пути.
99% курсирующей в мировом сообществе информации и 99% осуществляемой людьми деятельности направлено на то, чтобы поддерживать образы, идеалы и стиль жизни, который сводится к банальному пути к смерти через бездумное потребление. Я вижу свои недостатки, пробелы в образовании, недостатки характера, которые отражаются в моих произведениях. Я буду совершенствоваться. Я буду идти напролом до конца. Больше ни слова!!!

Глава 1. Москва-Киров.
“Любая среда, в которой долго живешь, «тусовка», прилипает к человеческой коже, как крошки. Чем самостийней человек, тем скорее крошки  превращаются в пиявок. Содрать с себя эту шкуру раньше, чем они всё выпьют и расползутся
от пустого мешка, необходимо. Трасса этому помогает. Так возвращаешься новой личностью, правда, обваливаешься  в «тусовке» снова, как котлета в сухарях, но успеваешь свободно дышать.”
      ЭРИС (святая девчонка из Северодвинска)

31 июля. Окрестности метро Ясенево. Ну и вонючий же это город – Москва. Дышать практически нечем. К смогу добавился дым от горящих торфяников. Погода абсолютно безоблачная, но солнца практически не видно. Как утверждал Камю, познав хотя бы раз промышленные предместья, чувствуешь себя навек осквернённым и ответственным за их существование. Особенно это действует, когда видишь людей, привязанных к этим клоакам и не способных оттуда выбраться. Если же обладаешь свободой проводить достаточное количество времени в райских уголках планеты, то тебе есть с чем сравнивать. Тогда все эти помойки и дымящие трубы не пугают, а наоборот, действуют притягивающе, наполняя душу какой-то особенной, индустриальной романтикой. Но всё равно, хочется заткнуть нос, и побыстрее вырваться отсюда.
Я упорно двигался какими-то дворами, мимо многочисленных гаражей по направлению к кольцевой автомобильной дороге. Я еду автостопом на Байкал. Звучит смешно, когда говоришь это шофёру, остановившемуся на МКАДе. Однако первый водитель не слишком удивился. Разговор тут же зашёл про Сибирь. Он рассказывал о запомнившемся ему пребывании на территории Ямало-ненецкого автономного округа. По рассказам драйвера, там есть интересный обычай. Если остаёшься на ночлег в каком-нибудь аборигенском домике, то должен переспать с женой или дочерью хозяина. Племена переживают геноцид из-за закрытости популяции и им нужна свежая кровь в роду. Его это шокировало, но в тоже время говорил он про это оживлённо и с возбуждением. Поведал, что женщины там вонючие и страшненькие, но посоветовал пройти через этот обычай, если я буду в тех краях, потому что по его словам это полезно для общего развития.
Второй водитель оказался весьма молчаливым. Где я живу? Живу я как раз в путешествии. Когда я привязан к дому, я в основном нахожусь, существую. Моя постоянная прописка – это кладбище, потому что там, я уверен, пронахожусь самое большое время. Кто-то там заикнулся, что тяга к странствиям – это патология и назвал это болезнью с красивым названием дромомания. Ну что же, тогда я ярко выраженный дромоман. А какая прописка у дромомана? Он нигде не живёт, он поэт, он на белом свете живёт, как Цой в “Ассе”. Многие недооценивают вольное путешествие и, автостоп в частности. Я думаю, что возможно возникновение нового серьёзного поколения бунтарей, основными представителями которых будут вольные путешественники, а не пост-хиппи и не рейверы (про киберпанков разговор особый и мы ещё к ним вернёмся). Это связано с тем, что, на мой взгляд, психоделики, несмотря на многие метафизические и творческие прозрения, которые они дают, совместимы с конформизмом и потребительским отношением к жизни. Так показывает мой жизненный опыт. Многие находят новые эмоционально-чувственные пространства, обогащают за счёт этого свою личность, но по большому счёту остаются всего-навсего винтиками в механизмах государств, пропагандирующих потребительский образ жизни. Подавляющее большинство же настоящих вольных путешественников, которых мне доводилось встречать, своей жизнью демонстрируют настоящий бунт против всего этого. Причём это и социальный бунт (игнорируются ценности общества потребления, путешественник накапливает только практические навыки, интеллект и культуру, из материальных ценностей приобретаются как правило лишь снаряжение и инструменты творчества). Это и метафизический бунт, потому что вольный путешественник постоянно смотрит в глаза Судьбе, принимая её такой, как она есть, не пытаясь спрятаться за стенами Стабильности и Благо (Зло?)получной Предопределённости и  всеми силами стараться жить по заранее написанному сценарию.
Следующим водителем оказался затутаированный процентов на 60 бывший байкер, а ныне анархист-романтик. Разговаривали о свободе, причём взгляды наши во многом совпадали. Обо мне окончательное мнение было таково, что выгляжу я как рас****яй, но мыслю и на мир смотрю правильно. Пускай будет так. Я ничего против не имею. Мне пожелали счастливого пути и предложили пачку сигарет “Monte Carlo”. На автомате отказался, сказав, что не курю и тут же пожалел об этом, вспомнив, сколько классных путешествующих нефоров, как правило встречающихся на трассе или в центрах городов, радовались бы стрельнутой у меня папироске.
И вот время около трёх часов дня, и я успешно завис в Балашихе. Огромный поток машин, а останавливаются почему-то лишь те, кто сворачивает через пару километров. Терпеливо стоплю, отправляю локальные машины дальше и жду своего драйвера. Спустя минут пятьдесят он появляется. До поворота на Ногинск. Замечательно. Разговор с цели путешествия и бытовых мелочей быстро перескочил на мировоззрение и религиозные темы. Я рассказывал, как однажды загрузил везущего меня водителя рассуждениями про творчество Гребенщикова и буддизм, и он проскочил поворот на Каширу, где собирался переночевать и довёз нас до самой Москвы, аж до метро. Меня спросили, как я сейчас отношусь к буддизму. Отвечаю, что в данный момент я никак к нему не отношусь и начинаю распространяться об интересующих меня сейчас концепциях, о психоделическом стоицизме Кастанеды, о взглядах и убеждениях Маккены. Всё это очень заинтересовало водителя. Конечно же, я не обошёл стороной и сатанизма Лавея. Объяснив, как красочно и убедительно в Записной книжке дьявола развенчивается идеал христианства, я заикнулся о девяти заповедях Сатаниста. И вот мы подъехали к повороту на Ногинск. Машина стоит на обочине и водитель не хочет выпускать меня наружу, пока я не вспомню хотя бы несколько из заповедей Сатаниста. Я рассказываю их только в общих чертах, это драйвера не устраивает. Выглядит он каким-то погрустневшим. Он даёт мне свой блокнот. Я терпеливо записываю для него список рекомендуемой к прочтению литературы.
– Вообще-то я посоветуюсь с батюшкой, что из этого всего мне следует прочитать. А то многое ведь от лукавого. Как бы хуже не было.
Вот те раз, думаю. На православного нарвался. Удивительно, что он слушал меня так терпеливо и не перебивал. Обычно при общении с христианами сценарий получается несколько другой. Приходится слушать длинные монологи и редко удаётся вставить несколько слов. Эх, тогда я ещё не знал, что мне не раз в течение этого путешествия капитально прополоскают мозги христианскими догмами.
Следующая застопившаяся машина оказалась медленно едущим Камазом с малоразговорчивым водителем, который после нескольких типовых вопросов, заданных скорее из вежливости, чем из интереса, врубил на полную громкость музыку. Конечно же это был шансон. И нет никакого спасения от массовой культуры. Если ты сидишь в своей квартире за толстыми стенами и окружён любимыми дисками, то можно уйти от попсы, но в вольном путешествии ты становишься пленником популярной музыки. От всех кафешек в центрах городов, от деревенских домиков вдоль трассы, из магнитол везущих тебя драйверов, в девяносто пяти процентах случаев играют одни и те же 40-50 песен. Незамысловатые куплеты, простенький до ужаса мотивчик и многократно повторяющийся припев, старательно вдалбливающийся и втирающийся в мозги. Уже в районе Екатеринбурга я напрасно пытался вытравить из головы бесконечно проигрывающуюся фразу “Дождик, мне никто не нужен, я иду по лужам”, потому как за три дня путешествия стал невольным слушателем сего произведения раз десять. Шансон у этого Камазиста ещё терпимый, слегка разбавленный бардами, едущими за туманами (на шестисотых Мерседесах в сезон отпусков). Хотя настроение и тематика песен уныло-однообразная. Ехать в этой машине мне предстояло больше 200 км, аж до поворота на Ковров, поэтому можно было расслабиться и погрузиться в свободный полёт своих собственных эмоций и мыслеобразов, рождать сюжеты, испытывать чувства… Обожаю ездить в медленном, трясущемся КАМАЗе. Сначала бодрое состояние, вызванное дующим в лицо ветром при голосовании на трассе, сменяется сонливостью. И вот ты впадаешь в состояние полудрёмы. Мысль, начатая в реальности перетекает в сон и вот, колдобина на дороге, встряска, ты просыпаешься и твоя мысль уже отфильтрована в состоянии полусна и становится бессмысленной, но красивой галлюцинацией. Образуются какие-то новые ассоциативные связи между образами, которые раньше в твоей жизни не имели между собой ничего общего. И вот одна из таких галлюцинаторных идей оказывается волнующей и возбуждающей, и неожиданно из дремотного состояния опять рождается бодрость и ясность сознания. Повседневность осталась в нескольких сотнях километрах за спиной и ничто не отвлекает от размышлений о самом главном. Начинается глубокий самоанализ и часто приходят в голову возможные пути решения каких-то жизненных задач, рождаются безумные идеи. ОБОЖАЮ ЕЗДИТЬ В МЕДЛЕННОМ ТРЯСУЩЕМСЯ КАМАЗЕ.
Когда я выскочил на Ковровском повороте, мной овладело эмоциональное состояние, которое можно условно назвать “тяга к собачьей жизни”. За несколько часов автостопа я переполнился впечатлениями и хотелось сесть в электричку, открыть тетрадку и начать вести дневниковые записи. И вот, недолго думая, я перебегаю дорогу, иду на ковровскую отворотку и тут же беру легковую машину в центр города. Ковров оказался городом с оружейными заводами, населением, любящим холодное пиво и вокзалом, на котором я удостоверился, что электричек в сторону Нижнего Новгорода до завтрашнего утра не предвидится. Немного погуляв по городу, я решил тоже отведать местного пивка и отправился на выезд из города, где тут же словил тачку обратно до трассы. После пива, видимо, сильно увеличилась моя активность и стоп пошёл очень хороший. Сразу же застопилась “девятка” до Вязников. Про город Вязники водитель рассказывал интересные вещи. Якобы, по причине большого количества бед, связанных с алкоголем, местная милиция взяла под личный контроль распространение в городе марихуаны. Травка в этом городе оказалась практически в свободном доступе, что оказало благотворное влияние на социальный микроклимат города. Возможно, это просто его выдумка, но вообще, очень похоже на правду. Тяга к собачьей жизни не уменьшилась, водитель подвозит меня к вокзалу, ждёт пять минут, пока я смотрю расписание и обнаруживаю опять же отсутствие вечерних электричек в сторону Нижнего. И меня снова вывозят на трассу. Уже стемнело, у меня нет светоотражающих полос и прочих прибамбасов для ночного стопа. Я становлюсь под фонарём и тут же стопится Газель. Водитель собирается ложиться спать через несколько километров, но своими телегами я отгоняю от него сон, и он везёт меня до самого Нижнего Новгорода. Около часу ночи я оказался на Московском шоссе. Я сполз с дороги и поставил палатку прямо на травке в центре города в лесопарковой зоне, потому что хотелось сильно спать и лень было искать более подходящее место для ночлега. Проснулся я в шестом часу утра и отправился гулять по городу. Покровка, которая слывёт здесь местным Арбатом, была пустынна в столь утренний час. Посмотрев Нижегородский Кремль, а также стрелку – слияние рек Оки и Волги, я отправился на вокзал, потому как решил добираться из Нижнего Новгорода в Киров на электричках. Скоростная электричка Нижний Новгород – Шахунья (200 км за 3:50) была полна какими-то пьяными, но весьма миролюбиво настроенными уголовниками, которые бухали водку и обсуждали детали прошедшего футбольного матча между двумя соседними деревнями, в которых они жили. Пару раз по вагонам прошествовала ненавязчивая контра. Около часу дня я вылез на полуденный зной в городе Шахунья, подкрепился кисломолочным и хлебобулочным провиантом и стал ожидать электрички Шахунья – Киров, которая славилась жестокой, часто применяющей физическое насилие контрой.
В этой электричке, к своей радости, я встретил троих кировских нефоров (парня и двух девчонок), которые возвращались домой из Нижнего Новгорода. Я накормил их хлебом со сгущёнкой, и мы ехали дальше, весело общаясь. А когда жаркое солнышко нас окончательно разморило, мы завалились спать. Проснулся я от какого-то очень болезненного тычка в бок. Я открыл глаза и увидел нависающее над собой злобное лицо ревизорши.
– Билеты?
– Нету.
– В тамбур без суда и следствия.
Ревизоров было четверо. Две тётки и два вооружённых дубинками мужика. По доходившим до меня многочисленным слухам, при отказе покинуть электропоезд, одна из тёток, снимала с ноги туфлю с массивным каблуком и начинала лупить непокорного зайца. Но контра не стала выпихивать нас из электрички, а лишь заставила ехать в тамбуре аж до самого Котельнича (часа полтора), где они вылезли сами, и тогда мы, сильно уставшие сидеть на корточках, потирая затекшие мышцы ног, радостно заскочили обратно в первый вагон. В половине восьмого вечера я был в Кирове и после получасового скитания обнаружил нужный мне дом и квартиру. В Киров я приехал, чтобы забрать Катю, классную симпатичную, умную и творчески одарённую девчонку (типа, завидуйте белой завистью). С ней вдвоём мы решили доехать автостопом до Байкала. Путешествие только начиналось.
В эти два дня, которые я жил у Катюхи дома, мной овладело чувство, которое я раньше не испытывал. Я видел счастливую семью, почти идиллию, и удивлялся, что родители отпускают Катюху. Первый раз мной овладело опасение, что с нами может что-нибудь случиться во время путешествия и что после какой-нибудь беды придётся смотреть в глаза Катюхиным родителям и братьям. Я с трудом избавился от этих эмоций, решив, что всё, что возможно сделать в такой ситуации, это быть максимально ответственным и предусмотрительным. Остальное – дело взаимосвязаных случайностей? Или закономерностей?
В Кирове мы попали на выставку картин Рериха, тибетский цикл. Поразили меня не столько картины Рериха, сколько его концепция о культуре. По Рериху существует семь уровней культуры у человека. По восходящей: 1) Невежество 2) Цивилизация 3) Образованность 4) Интеллигентность 5) Духовная утончённость 6) Способность к синтезу 7) Высшая культура. Меня эта классификация сильно подгрузила и заинтересовала, вплоть до того, что я решил достать книги Рериха. А картины. Не могу смотреть больше 10-15 новых для меня картин за один раз, башка переполняется образами и ассоциациями и получается каша. Живопись слишком насыщенная вещь, чтобы глотать её тоннами. А ещё через день мы отправились ДАЛШЕ (стыдитесь, если вы не читали Тома Вулфа).
На Восток мы держим путь,
Нас ожидают новые миры.
Можно не спеша назад взглянуть,
Итоги подведя недавней суеты.
Вернуться новым мудрым человеком.
Опять стремиться к идеалам, развиваться.
На время подчиниться будней рекам.
Не забывая в небо всё же подниматься.
Глава 2. Пермская молодёжь
Эй, вы, такие же, как я
Кто опоздал родиться
Под эти декорации
Не подходят ваши лица.
На что нам нужен этот мир?
Мир бедных и богатых.
Нам всем давно пора домой,
Это где-то в семидесятых.
                (цитата из песни легендарной пермской рок-группы “Джамахирия”).

В Пермь решили добираться на электричках, потому что трасса на этом участке какая-то путаная, да и расписание электричек удобное (ночная сцепка). И вот ночью мы с Катей оказались на балезинском вокзале. И первыми, кто попались нам на глаза, были пермские панки.
У этих ребят футболки с символикой “Sex Pistols, “Гражданская оборона”, “Nirvana”, Король и Шут”.  На вид им от 15 до 18, они едут на электричках на рок-фестиваль “Нашествие” в Москву. Первый, кто подваливает к нам – это парень с погоняловым Кащей. Все руки в царапинах, его девушке захотелось крови и она поорудовала ножичком (дрочите, то есть, я хотел сказать, дрожите, обыватели, извините, это всё Фрейд, сука). Свои игры, свои ритуалы, свои формы общения, от них идёт какая-то брутальная энергетика эпатажа, протеста, жёсткости. То обнажающая открытость, то маскировка под глубоким слоем стёба и язвительности. И всё это бьётся об реальности “общества потребления” и обращается в привязанности к сигаретам, алкоголю, наркотикам и приводит к порушенной психике. Честное следование эстетическим идеалам панка приводит к гибели, ведь смерть и есть спасение… если только панк – это не промежуточный этап в развитии. И всё-таки что-то меня очень притягивает к этим ребятам, такое впечатление, что они очень развиты, что они в свои четырнадцать-пятнадцать знают о жизни гораздо больше, чем двадцатипятилетние цивилы. Несмотря на мелочные склоки и перепалки, чувствуется исходящий от них дух команды, общинности, они едут на электричках за тридевять земель и держатся вместе, это не просто гуляние или пьянка по вечерам, это уже путешетвие – непосредственное познание мира. Общение в путешествии – это серьёзно.
Тут в зал ожидания вваливаются следующие персонажи – пермские футбольные фанаты, возвращающиеся домой из Кирова. Фанаты, по совместительству имеющие скин-хедовские наклонности, и панки шумно приветствуют друг друга – видимо, тупой бессмысленной вражды между субкультурами в Перми нет, общие враги – только урла и гопники. Один из них аккуратно протягивает мне свою туго перебинтованную кисть для рукопожатия.
– Что с твоей рукой?
– Да вот, долго пытались объяснить гопникам, что нет у нас сигарет, не хотели по-хорошему понимать, пришлось поучить их маленько.
Пермское “Динамо” уступило какому-то кировскому клубу, но фэны, видимо, не очень расстроились по этому поводу, они просто наслаждаются общением друг с другом. Первый раз в жизни мне встретились скин-хеды и футбольные фанаты в одном лице, которые вызвали у меня симпатию, а не отвращение, и я задумался о русском национал-социализме. Безусловно, что тупые орды бритоголовых, метелящие всех попадающихся под руку – абсолютный негатив, но думал я не об этих ордах, а о своём весеннем визите к духовному лидеру русских национал-социалистов, старцу Доброславу. В определённых кругах он очень популярен и является учителем для многих молодых людей, нащупывающих свой духовный путь. Он живёт в глухой деревушке Весенёво и ведёт натуральное хозяйство. Он получает кучу писем от тех, кто разделяет его идеи. А многие совершают паломничество, чтобы лично пообщаться со своим духовным наставником. Каков стержень мировоззрения Доброслава и объединяющихся вокруг него национал-социалистов? В первую очередь – это язычество. Язычество – как жизнь в гармонии с природой. Как я лично выяснил, Доброслав разделяет язычество неосознанное и осознанное. Неосознанное язычество, к примеру, могут сейчас исповедовать некоторые этнические группы Поволжья и Сибири. Там среда такова, что дети впитывают язычество с молоком матери. С русскими людьми ситуация в принципе другая. Многолетние традиции насаживаемого насильно христианства, а потом атеизма, прервали некогда господствовавшую гармонию славян с природой. Поэтому Доброслав считает, что современный русский человек должен вернуться к язычеству через образованность. Другими словами говоря, глубоко изучив проблемы и задачи современной науки, человек должен осознать, что на самые важные и вечные вопросы, как в гуманитарных , так и в точных предметах, наука не способна дать ответ, а обречена разбиваться о бесконечные тайны природы и человеческой души. И, когда человек непосредственно и глубоко осознаёт это, ему ничего не остаётся, как только искать гармонию с окружающим его миром, и в первую очередь эта гармония достигается через любовь и почитание природы и внимание голосу предков.
Как бороться за осуществление своих идей? Доброслав открыто провозглашает:
“С оккупационным режимом, сознательно истребляющим коренную нацию, МОЖНО И НУЖНО бороться любыми способами. Народ, приговоренный к уничтожению, ИМЕЕТ СВЕЩЕННОЕ ПРАВО НА ЛЮБЫЕ СРЕДСТВА САМОЗАЩИТЫ, на свержение преступной власти любыми путями, в том числе и с помощью вооруженного восстания. Это - законное действие: единственное, что может сохранить нам жизнь и достоинство”. И тут начинается моё несогласие с банальным “цель оправдывает средства”. Сколько было в мире кровавых революций и сколько сделали жизнь людей существенно лучше? В подавляющем большинстве случаев насильственные методы уничтожали, а не воплощали светлые идеи. На мой взгляд, единственный реальный способ борьбы – это культура и искусство, с помощью которых можно доносить до людей свои идеалы, своё счастье и, конечно, пример своего шествия по пути к идеалу. Пускай оно будет наполнено ошибками, но неизменно сопровождается кипучей энергией и развитием, духовным ростом.
Тут мы неожиданно обнаруживаем в здании вокзала двух пермских нефоров – олдовые ролевики возвращаются после путешествия по окрестностям Питера. Это толстый, уже с порядочным пивным животиком парень и его девчонка. Держится парень довольно-таки высокомерно. Он играет на гитаре разнообразные лирические песни, панкам гитару не даёт. Им ничего не остаётся, как слушать его музыку. Эта парочка лет на 10-12 старше всех остальных и поэтому вполне естественно, что ролевики более развиты и знают кучу вещей, которые подросткам панкам ещё неизвестны. Но даёт ли это им право вести себя с ними высокомерно и заносчиво? Нам пермский ролевик повествует об игре, которую он называет “дэнджинг”. В отличие от толкиеновских игрушек, насколько я понял, она полностью речевая. То есть есть мастер(ведущий) словами обрисовывает ситуацию, в которую ты попал, и ты должен словами описывать, что ты будешь предпринимать. Я представлял это с большим трудом и очень хотел услышать всё это в подробностях, но нам скептически заявляют, что где нам понять это? Типа, зачем показывать жемчуг кошке или метать бисер перед свиньями? Хотя я не виню этого парня, мне даже его немного жаль, и сейчас я попробую объяснить, в чём тут дело. Человек становится неформалом, если его явным образом не устраивает жизнь, которую ему навязывает общество. Прошу понять, что наркоманы, алкоголики и бандиты являются неотъемлемыми элементами общества и никак не связаны с неформалами. Итак, типичный неформал отвергает некоторые ценности общества, как правило это профессиональная карьера, потому что не видит смысла тратить всю жизнь на приобретение материальных ценностей. Потому что, по его мнению, настоящая жизнь находится за пределами всего этого. Но если ты выбираешь этот путь, то должен освободиться от вредных привычек и материальных привязанностей. А если нет, то не лучше ли всю молодость отпахать в офисе?
А этот парень срывается и хочет употребить алкоголь. По глазам его девушки сразу всё становится понятно. Она отчаянно пытается отговорить его.
– Ты же обещал? Ты же не сможешь завтра выйти на работу. Я же не смогу затащить тебя в электричку, если ты напьёшься. Как же так?
Но естественно, это только оттягивает свершение факта, и всё идёт по сценарию игры “Алкоголик”, которая ясно и реалистично описана в знаменитой книге Эрика Берна. И мне думается, что высокомерие и заносчивость именно от этого. Точнее, этот толкинист играет в “Алкоголика” и в высокомерного, потому что чувствует, что не может самовыразиться без этих ролей. А самовыражению больше всего мешает замороченность на самом себе во всех её проявлениях, а также самообман и страх измениться, привнести в свою жизнь что-то совершенно новое, а что-то навсегда выбросить, например, роль, причиняющую боль любимому тобой человеку.
  И вот, появление последнего персонажа. Это какой-то пьяный парень, который называет себя московским скин-хедом. Он насмехается над панками. Ситуация накаляется. Однако добродушная по своей сути пермская молодёжь пытается избежать неприятностей и обратить всё в шутку. Но одурманенный алкоголем отморозок воспринимает это как свидетельство своей силы и продолжает издеваться над ребятами, высмеивая их стиль жизни и идеалы. И становится понятно, что вскоре ему не поздоровится. Весь вопрос только в том, насколько легко он отделается. Сидеть на балезинском вокзале предстояло ещё несколько часов, и мы с Катюхой рапластавшись в креслах, заснули.
Проснулся я от какого-то шороха и шума. Открыв глаза, я увидел как панки и фанаты метелят, видимо окончательно доставшего их “московского скин-хэда”. До крупных побоев дело, конечно, не дошло. И вот все мгновенно отскакивают и встают метрах в четырёх от побитого. Он стоит молча и непонимающим пустым взглядом смотрит на всех. Это очень распространённая реакция пьяного человека на проявленную к нему физическую агрессию, противостоять которой он не в силах. Один из ребят умоляет его уйти и не вызывать повторения побоев. А он всё стоит и стоит, а после медленно направляется к выходу из вокзала. После этого, уже в электричке, он много раз пытался вызвать на серьёзный разговор самых старших из отмочаливших его ребят, но содержание их диалогов мне неизвестно. Наступает утро, электричка задерживается, но грустить не приходится. Один из фанатов, тот, который с перебинтованной рукой, описывает мне, где в Перми находятся лучшие музыкальные магазины, даёт советы, как выбраться из Перми на трассу в Екатеринбург. А рядом вовсю идёт веселье. Другой фанат проявляет театральные способности, инсценируя телефонный разговор с различными членами правительства.
– Это Путин? Да? Как не узнал, Вовчик! Бля. Это же я – Митяй. Да, висим тут в Балезино. Да, мать твою перемать, собаку на Пермь задерживают. Да? Ага, правильно, вставь там пистон этому министру путей сообщения. Что? Вертолёт прилетит, чтобы нас до Перми подбросить? Ага. Всё – ждём. Конец связи.
Все весело смеются, многие с различной степенью успеха пытаются устроить свою инсценировку. А потом все вывалили на улицу и, спустя ещё минут двадцать, объятые утренней прохладой,  мы наконец-то оказываемся в пермской электричке и засыпаем на несколько часов.
Пермь, я тщетно пытаюсь найти записи группы Джамахирия. Практически сразу осознаю, что это бесполезно. Во всех магазинах и палатках один и тот же ассортимент, шоу-бизнес формирует стабильный спрос, настоящей альтернативе на прилавке места нет, её можно найти только через людей. И, недолго думая, мы заскакиваем в автобус, который вывозит нас на Екатеринбургскую трассу.
Глава 3. К Екатеринбургу и Тюмени.
Ценны не слова, говорить можно все, что угодно. Люди иногда сразу отвергают непривычный взгляд на мир, иногда принимают его как новую информацию. Но иногда параллельно с разговором что-то происходит, и у людей начинает меняться сущностное сознание. Это производит впечатление чего-то грандиозного: кажется, не просто изменяется система ценностей в индивидуальном сознании, но что-то меняется в мире.
Полина Хрущёва “Мистерия трассы”
Спустя три-четыре часа мы уже проехали парочку райцентров Пермской области и успешно зависли в Суксуне. Красивое озеро, уральские горы, а если точнее, здесь это даже не горы, а холмы. Этот райцентр имеет объездную, на ней-то мы и висим. Вечная проблема объездной дороги. Половина машин едет по ней, а половина через центр города. К тому же подавляющее большинство автомобилей, которые встречаются на объездной, сворачивают в город на одном из подъездов. Вряд ли найдётся хотя бы один опытный автостопщик, который не сталкивался бы с такой неприятной ситуацией. Многим приходилось вышагивать пешком, и чем ближе к концу объездной дороги, тем больше нужных машин, тем больше вероятность побыстрее уехать. Прогулявшись чуть-чуть и ещё основательно постояв, мы наконец-то остановили подходящую машину. Какой-то Шумахер, нёсшийся с огромной скоростью по дороге, неосознанно ударил по тормозам, когда увидел что-то непонятное на обочине. И вот мы сидим в машине и мчимся в сторону Свердловской области. Водитель был, видимо, хорошим специалистом в своей профессии и был очень сильно поглощён непонятными нам делами. В общем, в вопросах, касающихся путешествий, он мыслил стереотипами и ни во что не мог врубиться. В частности, почему на нас нет специальных автостопных комбинезонов, раз мы путешествуем таким способом. Впрочем, моралей о правильном образе жизни этот водитель читать нам не стал, (за что ему огромнейшее спасибо), а включил вместо этого погромче магнитолу. Будучи освобождёнными от обязанности развлекать водителя, сидя в тёплом уютном салоне иномарки, мы стали дремать и, несмотря на отчаянное сопротивление, Морфей заключил нас в свои объятья и мы уснули глючным отрывочным автостопным сном.
Не очень часто, но бывает, что подбирает водитель, который начинает конструировать на тебе образ лентяя, странного человека и т.д. Однако, если ехать с таким водителем долго и правильно общаться, то его представления о вольных путешественниках меняются путём нежного, но настойчивого разрушения стереотипов и представлений, которые не имеют абсолютно ничего общего с действительностью. И тогда уже можно общаться с ним по-настоящему. Со временем осознаётся, что взаимопонимание зависит только лишь от готовности потратить на это достаточное количество энергии, запасы которой совсем не бесконечны. И в таких случаях вспоминается сакральное изречение Кизи “Делай добро там, где оно приносит больше пользы”.
Эй, думаете, легко достаётся настоящая свобода? Думаете, автостопная жизнь притягивает халявой? Нет, смысл путешественнического бунта не в этом. Концентрирование времени, куча общения с простыми людьми. Ключевое понятие – развитие. Для некоторых, и таких большинство, путешествие – это поиск, поиск своего места в жизни. Во время путешествия на меня постоянно падают горы осознания того, что в моей собственной жизни слишком много хлама, который нужно выбросить, не задумываясь. И никогда я не поверю в софистическое высказывание о том, что путешественники паразитируют в обществе. Как можно паразитировать в обществе, где сотни миллионов людей зарабатывают на жизнь тем, что убеждают других покупать то, что в общечеловеческом плане является попросту говоря мусором. И общество копит этот мусор.
Тем временем наш водитель остановился основательно перекусить у какого-то кафе, заявив, что дальше поедет не скоро. Мы выскочили на обочину и застопили следующую машину.
Екатеринбург проскочили быстро по объездной (водителю нужно было ехать на сорок километров дальше). Проехав ещё несколько десятков километров, принимаем решение остановиться на ночлег. Сходим с трассы и, не спеша, двигаемся по заросшему травой полю в сторону леса. Существенных отличий от Подмосковья в растительности и климате пока не наблюдается. Готовим ужин на костре, ставим палатку и ложимся спать. Эмоциональное состояние возбуждённо-восхищённое, потому что я ещё никогда не был так далеко от дома, потому что наконец-то сбывается моя мечта посмотреть Сибирь, просторы которой всегда ассоциировались у меня с истинной глубиной настоящего русского менталитета и русской удивительной жизни. Ночь под Екатеринбургом оказалась самой холодной из всей нашей многодневной поездки. Катюха даже слегка простудилась.
Прохладное утро по мере возвышения солнца над горизонтом плавно перетекало в знойный день. Позавтракав на природе, вышли на трассу, нашли колонку с водой, умылись, почистили зубы. Затем отыскали более-менее подходящую для автостопа позицию и продолжили своё продвижение на восток. Этот день оказался очень сложным и насыщенным в плане автостопа. Трасса от Екатеринбурга до Тюмени проходит через центр нескольких средних городков, являющихся райцентрами Свердловской области. Далеко едущих автомобилей много меньше, чем локала. Поэтому ехали долгое время километров по 30 в нескольких машинах. Висели по полчаса, а то и больше, практически на каждой позиции. Это было не очень увлекательно, так как за двадцать минут езды мы не успевали вступить в полноценную увлекательную коммуникацию с везущими нас людьми, а лишь успевали обменяться с ними стандартным набором из банальных вопросов и ответов (кто мы, откуда и куда и так далее). И так продолжалось до тех пор, пока уже далеко за полдень не застопился Камаз до Тюмени. Шофёр был очень благодушным человеком и отнёсся к нам по-отечески, с заботой. Он накормил нас пирожками, напоил кофе и пожелал удачной дальней доргоги. Мы приняли решение не останавливаться в городах, а лететь как на крыльях на восток, а все попутные города осмотреть на обратном пути, если останется на них время. Сейчас нашей ближайшей целью был город Новокузнецк, неподалёку от которого находится историческая родина Кати – посёлок Каз, в котором она провела своё детство и покинула несколько лет назад в связи с переездом родителей. У меня было такое ощущение, что мне прямо передавалось её чувство нетерпения и предвосхищения от свидания с родными местами.(№романтика в отношениях, синхронизация) И, как выяснилось, там действительно было, что посмотреть. Но я забегаю немного вперёд, а пока мы стоим на начале Тюменской объездной и, спустя несколько минут останавливается небольшой грузовичок. Мы запихиваем рюкзаки в кузов и обнаруживаем, что машина везёт пиво.
– Хороший у вас груз.
– Да, не жалуюсь.
И вот, спустя минут двадцать, мы уже на выезде из Тюмени. Итак, город нефтяников позади, а впереди огромный по протяжённости Омский тракт и город Омск, колыбель русского почвеннического панк-рока.

Глава 4. Тюмень – Ишим

Дальше всё начало развиваться более интересно. Сначала 60 километров ехали в микроавтобусе с молодыми парнем и девчонкой, которые угощали нас шоколадом. Как и вся не слишком ограниченная и обладающая хотя бы крупицей романтики в душе молодёжь, эти ребята серьёзно заинтересовываются таким способом путешествия. Особенно, когда они узнают, что так можно странствовать не только по России, но и по Европе. И несмотря на кучу возникших рациональных недоразумений (как без душа? Где ночевать? и т.д.) по блеску глаз видно, что им не слабо к этому приобщиться. На следующей позиции был обнаружен ещё один автостопщик. Сбоку от рюкзака у него были прицеплены шлем и меч. Этот парень оказался толкинистом из Красноярска. Он ездил на “ролевуху” (ролевую игру) в Екатеринбург и вот теперь возвращался домой. Мы разговорились с ним, он предложил нам вписку у себя дома в Красноярске. Однако пообщаться вдоволь мы с ним не успели, потому что вскоре застопилась машина, которая брала одного человека.  Наш добрый хоббит или злющий гоблин (на первое похоже больше) отправился в путь дальше, а мы остались вдвоём ждать своего драйвера. Вскоре он появился и провёз нас ещё километров пятнадцать. Моё представление о Сибири, как об огромных лесных массивах сильно пошатнулось, деревьев немного и то, сухих и чахлых.
Тут перед нами останавливается молоковоз и впервые нам попадается Человек из Сибири, который совпадает с моими представлениями о тех , кто должно быть живёт в этих бескрайних просторах.
– А вы часто подбираете на трассе автостопщиков?
– Да, всегда, когда есть такая возможность. А куда от вашего брата денешься? (благодушная улыбка на лице)
 Мы едем и общаемся о жизни, о путешествиях и много о чём ещё. Потом драйвер зачерпнул нам прямо из цистерны две бутылки свежего жирного вкуснейшего молока, угостил продуктами и оставил свой адрес. В любое время он готов приютить нас, если мы застанем его дома.
Тут я (с огромным трудом напяливая на плечи распухший рюкзак) констатировал факт, что количество продуктов в рюкзаках у нас не уменьшается, а увеличивается, хотя мы ничего не покупали (коммунизм, однако).
Потом остановилась вахтовка, которая везла домой строителей, прокладывающих новое железнодорожное полотно. Весь салон был завален горами гороха и почти все дружно его поедали. Мы присоединились к этой забавной трапезе. Катя сильно подгрузила одного из рабочих, рассказывая о наших приключениях. У этого парня были скудные географические познания и он не представлял себе, где находится Байкал. Тогда мы достали карту и показали, откуда мы едем, где находимся и куда держим свой путь. Он был сильно шокирован, но и сильно восхищён. Вахтовка везла нас около шестидесяти километров.
Проехав ещё километров тридцать на какой-то легковухе, мы оказались возле кафе. Уже сгущались сумерки. Мы находились на границе Тюменской и Омской областей. Решили остановиться на ночлег. Поставили палатку в поле между несколькими стогами сена. Устроили лёгкий ужин из молока с хлебом, потому что не чувствовали сильного голода, да и готовить что-либо ещё было лень, да и дров в поле найти сложновато. Комаров тут существенно прибавилось и они стали порядком нам надоедать. К счастью, удалось хорошо загерметизироваться, и внутрь палатки эти вредители проникнуть не смогли. Однако, они успели основательно покусать меня в то время, когда я возился с установкой палатки, отчего, видимо, я обиделся (хотя сам не понял на кого и зачем) и решил немного похныкать. Видимо это было сделано для большего эмоционального многообразия. Всё время пребывать в эйфории скучновато. А может это просто была естественная реакция организма на отверстия от жал комара и уменьшение количества крови в организме.
– Блин, мы же едем в тайгу. И не взяли с собой никаких средств против комаров. Нас там сожрут заживо.
– Ну, Колечка… (не помню, что там ещё дальше сказала Катюха, но эта интонация, прозвучавшая как будто она обращалась к капризному ребёнку, успокаивая его, сразу меня образумила. Мне стало немного стыдно, но больше смешно. Короче, покапризничать не получилось).

Глава 5. Холодный сибирский душ

Нежелательность тех или иных событий зависит от вашего отношения к окружающему миру. Один человек сочтет нежелательным дождь, укус комара или даже овсяную кашу (если он ее не любит); для другого, более мудрого человека все сие – лишь компоненты окружающего мира, которые он и приемлет с радостью. Все неприятности живут только в вашей собственной голове. Если у вас в голове все нормально, то и в окружающем мире будет нормально тоже. Если же у вас что-то не в порядке, в ваших мыслях, поступках, желаниях, - все это отразится для вас и на окружающем мире!
А. Кротов “134 вопроса и ответа”

Когда на следующее утро вылезли из палатки, то обнаружили пустую трассу и очень пасмурную погоду. Вскоре начался дождь. Минут через сорок нас взял какой-то служебный автобус, но провёз только километров пятнадцать, высадив у пустынного глухого перекрёстка. Дождь не прекращался. Единственное место, где можно было спрятаться от ливня – это автозаправочная станция, но она стоит в стороне от трассы и не работает. В общем, машины туда почти не заезжают. У охранника мы выяснили, что рядом находится город Ишим, но электричек в сторону Омска здесь не ходит, только пассажирские поезда. Ситуация немного мрачноватая. Стопить машины под ливневым дождём или ждать пока он кончится? Дождь в Сибири может зарядить на несколько дней. Я в растерянности, но у Катюхи сомнений никаких нет.
– Что делать? Нужно идти под дождь и голосовать. Просто надо перетерпеть.
Мы стоим насквозь мокрые и усиленно махаем руками изредка проезжающим автомобилям, но они только обдают нас брызгами грязи и мчатся дальше. И в этой ситуации тоже есть двойственность. С каждым ручейком сибирского дождя, текущего за шиворот, прибавляется осознание того, что судьба не слепа, а мудра. При свободной жизни, каждое случайное событие кажется уроком, который Судьба преподносит с целью сделать нас мудрее. И я как будто стою и интерпретирую Слово Судьбы: “Поехали в Сибирь без дождевиков и непромокающей одежды – получите пищу для размышлений. Забрались на глухую быструю позицию – стойте, думайте. Решили не прозябать и не сдаваться, а прорываться вперёд и не унывать. Ну что же, пожалуй надо вас немного взбодрить. Сейчас прямо с небес отыщу вам хорошую машину с интересным драйвером. Ведь у Вас впереди ещё столько интересного!”.

Глава 6. Жизнь русского дальнобойщика

Метрах в тридцати от нас стоял Камаз, остановившийся на ночлег. Неожиданно он начал сигналить нам. Водитель собирался ехать дальше и он берёт нас с собой. Он едет из Екатеринбурга в Новосибирск! Это значит, что с ним мы проедем почти тысячу километров.
Не близок путь от Екатеринбурга до Новосибирска. Относительно короткий перегон Ёбург-Тюмень, а потом два великих тракта: Омский и Новосибирский, километраж каждого совсем не сильно отличается от числа дьявола, 666 километров. И вот машина мчится, послушная движениям ног и рук драйвера. Загруженная тяжеленными железными листами. И хотя снаружи кажется, что машина пустая, на самом деле компактный плотный груз весит больше двадцати тонн. Несколько тонн перевеса, каждый пост ГАИ череват неприятностями финансового характера. Но пока везёт, и посты мелькают один за другим, не останавливая нас. Беседа с водителем течёт легко и непринуждённо. Иногда он врубает магнитолу, и тогда мы катимся в молчаливой задумчивости, а когда кто-нибудь надумает снова завести разговор, громкость музыки убавляется.
Возможно, некоторым непосвящённым будет интересно узнать основной способ дополнительного заработка российского дальнобойщика. На мой взгляд, это чисто русский способ, отражающий наш менталитет. Итак, сначала добывается чек, гласящий о том, что было куплено определённое количество солярки по 8 р. за литр. Этот чек за небольшую плату можно купить у людей, которые стоят на трассе и махают пустой картонкой или бумагой с надписью “чеки” (в разных регионах условные знаки могут варьироваться), либо непосредственно на некоторых автозаправочных станциях. Потом ищутся бензовозы, либо другие средства транспорта, принадлежащие муниципальным государственным учреждениям, и скупается бензин, скажем, рублей по 5 за литр (им не жалко, государство им ещё зальёт). В результате этой чудненькой процедуры все её участники получают прибыль, а в убытке остаётся лишь государство.
 Водитель уже рассказывает нам свою биографию, своё мировоззрение. И вот мы в Омске. На обочине какой-то мужик усиленно жестикулирует о том, что у него имеется солярка по 4,5 р. за литр. Наш драйвер мгновенно клюёт на эту приманку. Севший в кабину мужик вступил в оживлённую коммуникацию с нашим водителем.
– Едем на заправку, здесь рядом совсем.
– Внутрь города не надо будет заезжать, а то я гружёный?
– Нет, заправка прямо здесь, на объездной. Я сейчас всё покажу. У нас тут куча соляры ворованной (слово “ворованной” произнесено заговорщическим полушёпотом).
Спустя три минуты водитель и “бизнесмен” непринуждённо беседуют о погоде, о жизни, о молодых годах (глядя на нас). Разговор заходит о моих крашеных джинсах и, оказывается, что и драйвер, и продавец бензина когда-то тоже сумасбродствовали и творили невероятные вещи с джинсовой тканью, эх, романтика, счастье, бизнес, вот и бензоколонка... сложный разворот, подъезд, наш компаньон берёт деньги и мчится к зданию заправочной станции, водитель с нетерпением суёт кран в топливный бак, но ничего не происходит. Откуда-то раздаётся крик нашего гениального актёра, возвещающий о том, что нужно воспользоваться другим краном. И вот в бак вставлен уже другой кран, и, наступает тишина, тишина, в которой постепенно проявляется шум города, шум ветра, пение птиц, шум осознания того, что…(вы уже догадались?) нет, как не хочется в это верить, но это так. Нас совершенно по-детски облапошили. Наконец, водитель высказывает это вслух.
– Кинул что ли? Вот урод, поймаю, убью. Вычислю.
За полдня езды и общения, мы уже настроились на эмоциональную волну нашего драйвера, синхронизировались с ним, и я чувствую, что с ним происходит. Напряжённое молчание, судьба дала хороший пинок, и, это же не случайно. Нужно переварить этот факт, нужно что-то переоценить, стать сильнее и взорваться новой жаждой жизни, жаждой борьбы, жаждой приключений. Если бы он не был человеком, на которого неожиданный удар судьбы влияет приблизительно таким образом, он никогда не стал бы дальнобойщиком. Дорога не прощает бессмысленной траты энергии на жалость к самому себе и долгие сожаления о том, на ход чего уже невозможно повлиять. И снова взревел мотор, и Омск позади, впереди Долина Смерти, шестисоткилометровая пустынная Барабинская низменность. Новосибирский тракт, населённые пункты все находятся сбоку от трассы. Вдобавок к дневной неприятности, нашего драйвера накормили в кафешке какой-то некачественной хавкой, да и ещё, напоследок, уже когда сгущались сумерки, у нас прокололось колесо, уже третье на пути от Екатеринбурга, и вот, достаётся последняя запаска. Короче, самое время серьёзно заняться философствованием и пооткровенничать с попутчиками о наболевших темах: о семье, о смысле жизни…
Пьянки, любовницы, весёлая жизнь, элементы романтики, но сквозь всё это проскальзывает едва заметная, но несомненная нота разочарования. Когда он был моложе, он тоже ездил на попутках. В разных городах ему встречались замечательные девушки, и он мог остаться ради них в другом конце страны, всё в жизни могло сложиться иначе, а сейчас… вроде всё не так плохо, но как-то обыденно, жена пытается отстранить от воспитания ребёнка, постоянные командировки, ещё какая-то суета, а время течёт нескончаемым потоком. И что-то изменить становится всё сложнее и сложнее.
Над Сибирью стелятся сумерки, мы несёмся по полупустынному тракту. На одном из километровых столбов сидит огромная сова, время от времени мы проезжаем повороты с указателями деревень, которые имеют странные завораживающие названия: Секты, а вот следующая деревня Чёртово-Кулик и к ней ведёт до ужаса раздолбанная и размытая грунтовка. И меня пронизывает какое-то яркое представление глухой-глухой деревеньки, изолированной от всего остального человечества. Интересно, пословица “у чёрта на куличках” послужила идеей названия этой деревушки или наоборот, эта деревушка увековечила себя, создав идиому в нашем великом, могучем языке? Тем временем и нас, и водителя начинает обволакивать дремотное состояние. Ночевать решили под Барабинском, ещё ехать и ехать. И тут водитель произносит фразу, которую очень часто приходится слышать от везущих тебя дальнобойщиков в ночное время суток.
– Гони, рассказывай хоть что-нибудь. Не дай заснуть.
И я начинаю в быстром ритме прогонять основные обкатанные телеги, одну за другой. Драйвер слушает и всё бодрее и бодрее включается в дискуссию, высказывает свои суждения и, вот он –камень преткновения. В одном из вопросов мы коренным образом расходимся во мнениях и обстановка резко накаляется. Я рассказываю о том, какими способами я собираюсь избежать армии. Неожиданно на меня обрушивается поток гнева. Водитель, сам некогда отслуживший в армии, считает, что это необходимо каждому. Как ты будешь защищать свою семью? Свою девушку? Я молчу, потому что не вижу смысла углубляться в эту “избитую вечную тему”.
Потому что не вижу возможности донести до него идею, от которой он сознательно дистанцируется, потому что большинство людей по большому счёту закрыты и консервативны…
Вот уже и Барабинская стоянка. Итак, драйвер выпивает бутылку пива и ложится в спальник, быстро засыпает, мы с Катюхой дремлем в кабине в полусидящем состоянии. Когда я проснулся ранним, первое, что я увидел перед своими глазами – это лобовое стекло Камаза, а за ним пустынную трассу и табличку указатель, гласящую, что до Новосибирска больше 300 километров, больше 300 и до Омска. Я смотрел непонимающим взглядом, пока не вспомнил, что я давно уже не дома, а в большом Путешествии. Уже когда мы подъезжали к Новосибирску, на одном из постов нашего драйвера уличили таки в перегрузе и ему пришлось отмазывать ГАИшника деньгами, очередная мелочная невзгода, но это практически неизбежно. Закон работает извращённо. Я имею ввиду закон, который регулирует отношения водителей-дальнобойщиков и гаишников. По этому самому закону, на каждом посту ГАИ грузовую машину могут задержать на два часа без каких-либо веских оснований. Для дальнобоев два часа – это вечность, особенно если они везут скоропортящийся груз. Да и постов на пути как правило встречается немало. Поэтому независимо от того, всё ли в порядке с документами или есть какие-либо нарушения, водитель суёт взятку ГАИшнику (как правило 50 или 100 рублей), лишь бы не глушить мотор и сразу ехать дальше. Если гаишник подозревает водителя в том, что он везёт котрабандный груз или нарушает какие-нибудь пунктики витиеватых правил грузоперевозок, он может всё-таки заняться проверкой и выиграть более крупную взятку. Конечно, не все ГАИшники таковы, но я много ездил с дальнобойщиками и описанный мной случай самый типичный.
Вот мы уже и въезжаем в Новосиб, выскакиваем из Камаза и прощаемся с водителем, с которым ехали вместе больше суток. Может быть мы ещё когда-нибудь и встретимся.
 

Глава 7. Новосибирск – летняя Библейская школа
Вот мы стоим на окраине Новосибирска и осматриваемся по сторонам. Моросит мелкий дождик, прохладно. Потом мы сориентировались, выбрали позицию и стали голосовать в сторону выезда на Барнаул. Вот останавливается микроавтобус и мы вваливаемся внутрь. Едем всего несколько километров по окраине города, но за это время нам уже предлагают остановиться на ночлег в каком-то летнем лагере, где отдыхают корейские студенты и даже предлагают присоединиться к их цивильной турпоездке по горному Алтаю (бесплатно). Очень интересно, к тому же мы уставшие и немытые, радостно соглашаемся. А почему нет? Дело близится к вечеру, по крайней мере остановимся на ночлег, а дальше будет видно. Утро вечера мудренее. Вот мы и на месте. Оказывается это летняя библейская школа, арендовавшая какой-то детский садик. Корейские студенты приехали в Новосибирск учить Библию и проповедовать христианство, обмениваться с русскими сибиряками своими духовными ценностями. Мы попали в зал в разгар какого-то семинара, который впрочем уже заканчивался. Все сидящие люди взялись за руки и хором начали произносить какую-то молитву, прямо Rainbow какое-то, только и смог подумать я. Тут нас огорошили следующим вопросом. Что нам не хватает. Что мы хотим попросить у Бога? За какие наши нужды им следует помолиться? Меня прожигает первая волны жалости к этим людям. Видите ли, у нас всё есть. Мы свободны, нам ничего не нужно от Бога, всё чего нам не хватает и всё в чём мы нуждаемся, мы намерены достигать с помощью накопления осознания, с помощью проявления нашей свободной воли. И тут некому и незачем молиться. Однако ж, они как-то отмазались, помолившись, по-моему о том, чтобы мы благополучно добрались до дома.
Может кого-то и покоробит от моего цинизма, но поверьте, я их понимаю, я смотрю в их глаза и вижу, что могу влезть в эту шкуру и почувствовать эти экстазы, этот свет от догматической уверенности, но я знаю, что это только атом в молекуле их собственной ограниченности, и, может быть моей собственной, но я-то борюсь с этой ограниченностью, и часто над моей головой тоже сверкают звёзды осознания и мистические озарения, непередаваемые словами.
Нас кормят, мы добираемся и до душа. В летней школе много детей, с которыми мы играем в групповую аппликацию, да-да, несколько команд (4 вроде) клеили каждая по одной здоровой аппликации, а потом все они были вывешены на стену и это было действительно здорово, коллективное творчество, лучшее, что я увидел в летней новосибирской библейской школе.
Потом был показан глупый американский видеофильм на тему “Идеал семейной жизни по Библии”. Хотелось очень высмеять тамошнюю догматическую, выхолощенную подачу информации, но чувствую, что оно того не стоит. Потом был долгий спор с тем мужиком, который нас сюда привёз. Это он основал эту библейскую школу. Он был обычным повесой, слегка бандитом и слегка контрабандистом, прожигателем жизни. И вот, в одной из пьяных драк он получил тяжёлое ножевое ранение, и лёжа в больнице, на волоске от смерти, он вдруг неожиданно узрел Истину и Бога. Случай весьма закономерный, многие из нас что-то радикально осознают, когда случаются такие события. Но так как наш герой был человеком не слишком образованным и мало интересовался мировыми религиями и духовными течениями, а жил он в стране, где официальное вероисповедание – православие, то и узрел он соответственно Иисуса, и уверовал в него жёстко и фанатично. А потом узнал из Библии, что этот БОГ единственно правильный, а разные там язычники, буддисты, мусульмане – они заблуждаются. И потом, все его мысли и поступки нанизывались на эти убеждения, так что естественно, когда мы с ним спорили, то ни до чего особо не доспорились. Впрочем я особо и не спорил. Я ЖДАЛ, КОГДА ОН СКАЖЕТ О ТОМ, ЧТО НАС ОБЪЕДИНЯЕТ. И ОН СКАЗАЛ: ЭТО НЕ СЛУЧАЙНО, ЧТО ВЫ СЮДА ПОПАЛИ. ЭТО БОГ ПРИВЁЛ ВАС СЮДА, ЧТОБЫ ВЫ К НЕМУ ПРИСЛУШАЛИСЬ. О ДА, ТОЛЬКО ПОД БОГОМ Я ПОДРАЗУМЕВАЮ НЕЧТО СОВЕРШЕННО ДРУГОЕ.
На следующее утро мы проснулись рано и это пробуждение было воистину удивительным. Мы обнаружили себя на диванах в группе детского сада, из соседней комнаты доносились христианские песнопения на незнакомых нам языках, завтрак мы проспали. Но в углу стояли наши рюкзаки, напоминавшие нам о том, что это наше приключение далеко не первое и не последнее и, нас ещё ждёт впереди куча всего интересного. И мы тихо и незаметно покинули обитель приютивших нас овечек, впрочем не забыв искренне отблагодарить их за оказанное гостеприимство.
Глава 8. Новосибирск – Новокузнецк
И вот мы снова на трассе. Сначала ловим машину до выезда из города, а потом почти сразу стопим быструю иномарку до Барнаула, в которой нам ехать 100 километров, до пересечения с новым трактом “Алтай-Кузбасс”. Водителем оказывается молодой новосибирский учёный, работающий в области продвижения инноваций, по иронии судьбы, в том же году я пытался работать в фирме, которая занималась именно инновациями. И, таким образом, у нас оказалась интересная общая тема для разговора, причём я чувствовал себя в этой беседе достаточно уверенно. Естественно, когда мой собеседник не очень сильно углублялся в технические характеристики того или иного инновационного продукта. О музыке и искусстве я решил не разговаривать, так как в машине играла кассета Олега Газманова. Хотя жена водителя имела гуманитарное образование. Однако, вот что интересно. Я чувствовал, что образованные люди, интеллектуалы, насколько бы они не были закрыты и ограниченны, всё же легче могут воспринять новую для них идею. И я знал, что если бы мы ехали с этими людьми не час, а целый день, то наше общение могло быть очень и очень интересным. Чувствовал это, видимо, и водитель, которого, кстати звали Ришат. Он дал нам свою визитку и домашний телефон, приглашал в гости, если будем в Новосибирске.
Вот и новая замечательная трасса “Алтай-Кузбасс”. Только вот машин на ней совсем почти нет. В среднем одна в четыре минуты. Оказывается, трасса платная, посередине находится пропускной пункт с основательно шмонающим постом ГАИ и, к тому же проезжая этот пост, даже если всё в порядке, водитель обязан заплатить деньги за пользование этой трассой. Повисев где-то около получаса, наконец-то застопили быструю иномарку, которая, к сожалению, через несколько десятков километров сворачивала в какую-то деревушку. К тому времени, мы уже почти передумали ехать на Байкал, так как по нашим расчётам, не успевали вернуться в Дубну к 1 сентября, а Кате нужно было срочно решать проблему с общежитием. И вот проблема разрешилась сама собой. У меня давно была мечта прокатиться по Чуйскому тракту, одной из самых красивых дорог мира, проложенных в Алтайских горах. И вот, везущий нас водитель оказывается в прошлом работал гидом и экскурсоводом на Алтае и знает все красивые места и достопримечательности. Вот мы достаём ручку и блокнот и начинаем записывать под его диктовку. Ну, что же, решено. После посещения Новокузнецка и Катиного родного посёлка Каз, мы поворачиваем на юг и пытаемся доехать до самой монгольской границы.
Через несколько минут мы снова стоим на пустой трассе, вдали виднеется тайга, под ногами на обочине буйная сибирская травушка. Стопится какой-то грузовик, но соглашается везти нас только до поста, вернее, почти до поста, потому что опасается больших неприятностей (кабина грузовика рассчитана только на двух человек). Вылезаем, не доехав до поста около полутора километров и идём в сторону поста пешком. Минут через пятнадцать проходим пост под удивлёнными взглядами ГАИшников и становимся за постом, готовясь голосовать. Тут один из ГАИшников махает нас руками, подзывая к себе. Услышав наш рассказ, осознав, что мы едем на попутках от самой Москвы, он проникается к нам симпатией и настаивает на том, чтобы мы посидели на посту, а он договорится с каким-нибудь водителем. Понимаем, что такой автостоп не совсем корректен и не стоит прибегать к помощи злых сил. Но ГАИшник настойчив и к тому же начинается дождь. В общем мы соглашаемся. И зависаем надолго. Машин мало, большинство едут не туда, куда нем надо, остальные отказываются нас брать даже по просьбе ГАИшника. Катя тем временем меряет бронежилет, мы общаемся с ГАИшниками, но время утекает и продолжает лить дождь. И тут к посту подъезжает грузовик с МЧСовскими номерами. Наконец-то нас согласились взять с собой. Мы запрыгиваем в кузов, где расположился отряд спасателей, возвращающихся из Горного Алтая, где они работали, домой в Красноярск. Весь отряд, кроме парочки человек, спит, расположившись в глубине кузова. Повсюду разбросаны рюкзаки и другое туристическое снаряжение. Мы чувствуем себя очень уютно. Общаемся со спасателями. Разговариваем о горах, о Красноярске. Грузовик несётся сквозь дождь, приближая нас к Новокузнецку.
Ближе не всегда значит быстрее (пустой тракт Алтай-Кузбасс). И вот грузовик поворачивает на Кемерово, а мы вылезаем под дождик и, идя по трассе в поисках удачной позиции, натыкаемся на автостопщиков из Томска (парня и девчонку). Пожелав друг другу тёплой трассы, расходимся. Сменив ещё две легковые машины, мы наконец-то въезжаем в жутко загазованный, как выяснилось, город Новокузнецк.
Глава 9. Новокузнецк
И вот он контраст. После пяти дней ветра, солнца, дождя и постоянной неопределённости, мы оказываемся в комфортной квартире, нас кормят до отвала, мы моемся в ванной, чистые и отдохнувшие гуляем по городу. Катя общается со своей подругой детства, Алёнкой.
И как ощущения?
Эйфория первые сутки, а потом скука. Телевизор с одинаковыми передачами
На следующий день запланирована поездка в посёлок Каз, расположенный в тайге.
Глава 10. Каз
Мы гуляем ночью по посёлку Каз, расположенному в сибирской тайге. Я выпил немного пива, но окружающая меня атмосфера такова, что я излучаю явно кислотные флюиды. Моя энергетика подпитывается Катюхиным восторгом. Она наконец-то вернулась на родину, энергетика её подруги Алёнки, которая давно не видела Катю, и конечно же, энергетика четырнадцатилетней Анюты, экспрессия которой отбрасывает меня на девять лет назад, туда, где сознание переполнено несбыточными мечтами и яркими образами.
–Что они бесятся как дети? Что о нас подумают другие? Поют, за руки держатся. Сколько им лет, им же уже по 18.
–Знаешь, по-моему, ты слишком спешишь взрослеть.
Она с детской непосредственностью обвивает мою руку и восклицает. Да нет, же, я ещё ребёнок
Уходящее детство и юность – это закрывающиеся двери, которые абсолютное большинство людей уже никогда не откроют. Я имею ввиду двери, за которыми расположено настоящее счастье.
Экскурс в детство и подростковый максимализм,0

Глава 11. Новокузнецк – Целинное
Трасса как жизнь, погода как бушующие и противоречивые эмоции внутри тебя. И сегодня очень жарко, нещадно палящее солнце и духота, из Новокузнецка выбирались сначала на рейсовом автобусе. Потом на легковых машинах, которые везли нас по нескольку десятков километров, от одного алтайского райцентра к другому, и всё также нещадно палило солнце. А мы настойчиво и неуклонно приближались к заветному Чуйскому тракту
Жара Алтая, продираемся понемногу
Ночёвка под Целинным (конопля), звёздное небо
Глава 12. Целинное – Онгудай
Снова поп-христиан полоскает мозги
Неожиданная смена погоды
Здраствуй, горный Алтай
Ночёвка на берегу горной речки
Глава 13. Онгудай – Кош-Агач (жёсткий Катюхин путь)

Мокрое утро, всю ночь шёл дождь. Костёр развести не удалось, потому как в плане походных навыков мы дилетанты, но котелок вскипятили на мелких сучьях и бересте. Речка с серебряным отливом, наклонённое дерево нависает прямо над проносящейся с огромной скоростью лавиной воды. Я сижу и смотрю на воду с этого дерева, с трудом контролируя головокружение. Вокруг таинственные алтайские горы, от которых веет брутальностью, здесь гораздо более жёсткий климат, чем на знакомом мне Кавказе или в Крымских горах. Вот и сейчас прохлада, и со всех сторон нависают чёрные мрачные тучи, везде идёт проливной дождь и только, по-видимому, в нашей долине, небольшой просвет и прояснение. Повсюду растёт конопля и у меня возрастает желание развести-таки большой костёр, сварить коноплю в сгущёнке и никуда не ехать, устроить здесь днёвку, гулять по долине, а когда хлынет дождь, слушать шелест леса и звук капель, падающих с неба на полотно нашей непромокаемой палатки.
Однако, Катюха рвётся к монгольской границе. Я задумываюсь, стоит ли спорить и упорствовать или не сопротивляться желанию близкого человека. В конце концов какая разница? Интересно, сознаёт ли только Катя следствия нашего выдвижения дальше в такую погоду. Ну что же, я с удовольствием пойду по выбранному ей пути. Мне интересно. Решением ехать дальше Катюха запускает очередную карму для нас двоих, потому что это решение определяет людей, пейзажи и эмоции, через которые нам придётся пройти в следующие несколько дней. И вот мы сворачиваем палатку, собираем рюкзаки, закапываем консервные банки и, несколько минут спустя вылазим на Чуйский тракт в окрестностях деревеньки Онгудай. Машин практически нет. Катя лезет на склон горы смотреть незнакомые растения и пытается засунуть их между листами книги, желая сделать из них гербарий. Около часа спустя останавливается машина, в которой уже сидят три алтайца. Они теснятся и мы едем с ними дальше, в сторону перевала Чекет-Аман по одной из самых красивых дорог мира, Чуйскому тракту.
В то время, когда мы приближались к республике Горный Алтай, нам постоянно советовали остерегаться диких алтайцев, которые могут похитить, побить, обокрасть, которые, когда выпьют, совсем вылетают из собственной тыквы и становятся дикими зверьми. А мы едем и едем, и нам почему-то встречаются только хорошие добрые люди от которых веет суровостью гармонирующей с здешним резко-континентальным климатом. Алтайцы занимаются главным образом животноводством и их жизнь напрямую зависит от погоды. Поэтому отношение к судьбе здесь особое. И вот он потрясающий Чекет-аманский перевал. Один из алтайцев оказался директором филармонии г. Горно-Алтайск. Он путешествовал по горным посёлкам с целью узнать, что творится в культурной жизни клубов этих посёлков и возможно предложить услуги филармонии, проведение концертов. Он рассказывает нам об обычаях своего народа. Один из таких обычаев заключается в том, что на вершинах перевалов алтайцы обвязывают деревья белой или синей тряпочкой, выражая Судьбе благодарность за очередной успешно преодолённый сложный участок Пути. Мы с Катюхой суетно роемся в рюкзаках, пытаясь отыскать белую или синюю ткань, но тщетно. Алтаец объясняет, что тряпку привязывать к дереву совсем не обязательно, достаточно хотя бы просто в душе искренне поблагодарить духов дороги за то, что Судьба благосклонна и мы пока ещё живы и здоровы. Директор филармонии рассказывает, что нигде не видел более величественных закатов, чем те, которые можно наблюдать со смотровой площадки Чекет-аманского перевала. Сегодня же пасмурный день, моросит дождь, но вид открывается всё равно захватывающий. И меня уносит в экстаз, в транс, в сотояние, где яркость чувств и эмоций совсем другого порядка, чем в обыденности, и от этого всё совсем по-другому… Наша машина поворачивает и мы видим, что со склона горы на дорогу обрушились несколько булыжников. Водитель выскакивает из машины под проливной дождь и терпеливо, старательно расчищает дорогу. Это восхищает. В следующей машине снова нас и директора филармонии везёт молчаливый алтаец. Из магнитолы звучит горно-алтайская музыка, с потрясающей экспрессией и восхитительным женским вокалом. Я едва не плачу, потому что обидно за враньё людей, которые привыкли замечать только самое плохое и самое страшное, и не замечать красоты, не умеющих погружаться в атмосферы чужих миров. Я едва не плачу, потому что музыка потрясающе подходит под эти алтайские пейзажи, потому что я многое понял. У каждого человека свой индивидуальный путь, отдельная судьба. Пути и судьбы людей могут пересекаться, но никогда не совпадут на долгое время. Всё, что можно сделать, это быть максимально открытым и честным по отношению к тем людям, которые тебе близки. Но знать при этом, что в любой момент они могут исчезнуть из твоей жизни, как и ты из их. С этим нужно смириться, такова цена свободы, такова цена поиска своего истинного Я. Вот мы и приехали в посёлок Акташ. С неба всё также сильно на нас обрушиваются потоки холодной воды. В гостиницу вписаться не удалось. Узнав, что в нескольких километрах отсюда стоят туристы, мы, вместо того, чтобы поставить палатку в окрестностях Акташа и ночевать вдрызг мокрыми, принимаем более безумное решение, мы идём пешком по Чуйскому тракту в сторону монгольской границы под проливным дождём, высматривая туристов на берегу Чуи. Машин почти нет, однако пережитые ощущения, по-видимому, зарядили нас какой-то немыслимой энергетикой, мы упорно шагаем вперёд под дождём, пытаясь застопить каждую проезжающую машину. Когда мы прошли около четырёх километров, наконец-то остановилась машина. Водитель оказался греком, которого судьба забросила в Горный Алтай, потому что здесь жил и умер его дед. Его родственники, следуя какой-то непонятной траурной традиции, не могли покинуть здешние места, где похоронен глава семьи, в течение года. Ну вот, теперь я восхищаюсь резонансом: за окном по-прежнему горный Алтай, а драйвер рассказывает нам про солнечную тёплую Грецию, про тамошнюю жизнь и обычаи. Лес неожиданно сменяется пустыней. Грек довёз нас до посёлка Кош-Агач, что в переводе с алтайского означает “Прощай, дерево”. В пустыне тоже льёт дождь, хотя его здесь практически не бывает. Сильно промокшие, перепачканные в грязи, мы ставим палатку и пытаемся согреться. Костёр разжечь не получится, здесь ни одного деревца, да и дождь ещё к тому же льёт как из ведра. Мы ложимся спать мокрые. Ветер с грохотом колышет нашу палатку. Нам остаётся только надеяться только на то, что завтра погода изменится в лучшую сторону.
Глава 14. Два дня в пустыне

Когда я проснулся, я увидел лучи солнца струящиеся через полуоткрытую палатку. Катюха вылезла наружу и я услышал её радостный голос. Ясная жаркая погода, и ветер почти стих. Облака расположились по самым краям горизонта, там, где вдалеке возвышаются снежные шапки гор. Я опять заснул, а Катя ушла в пустыню искать стадо верблюдов. У местных жителей она уже успела узнать, где они пасутся. Мне почему-то казалось, что в пасущихся верблюдах нет ничего особенно интересного.
Стаи саранчи
Прогулка в никуда
Сука Фрейд
Поворот назад (психология возвращения)
Глава 15. Кош-Агач – Бийск (сибирские учёные)
Элемент мистики (Катя заказала вахтовку)
Сибирский рок-н-ролл
Глава 16. Бийск – Новосибирск

Глава 17. Обское море
Безуспешный поиск нефоров и хиппарей
Рюкзак спёрли!
Главный инженер БАМа
Засранный пригород
Вот и волосатый
Глава 18. Новосибирск – Омск
Ускоряемся!
Чешские стопщики
Интернатский педик (что было на самом деле и что я думаю об этом после прочтения де Сада)
Философское отступление: влияние культуры, открытость, закрытость, концепция множественности миров
Глава 19. Омск – Пермь
Ещё быстрее!!!
Чудом оставшийся в живых водитель
Глава 20. Пермь – Киров (долгая собачья дорога)
Пермская промзона
Холодно, однако
Денис Леурдо с его перевозной библиотекой
Книга Димы Григорьева
Глава 21. Заключение (Киров – Дубна)
О, эта прелесть возвращения домой после перенасыщенного впечатлениями, эмоциями и мыслями путешествия. И вот, последний водитель, с которым мы успели сильно подружиться за 700 км попутного движения вместе, высаживает меня у лепестка МКАДа. Теперь я почти дома, всего-то осталось 30 км по кольцевой автодороге, да на последней электричке в родной город. После 9000 км, которые были преодолены на 75 машинах и 9-ти электричках – этот путь кажется одним шагом. Ерунда. Взбираюсь на МКАД и поднимаю руку. За полчаса я застопил 23 машины, только три не ехали до Дмитровского шоссе, остальные же 20 оказались деньгопросами. Ну что за город, ну что за люди. В Новосибирске по городу стопом ездили, в Екатеринбурге через центр проехали на попутках, в ночной Перми застопили халявную машину прям с промзоны до вокзала. А здесь? Деревенские люди живут на копейки и везут бесплатно, а тут самый богатый город страны. Ну едешь ты, по пути же тебе, нет, надо ещё полтинник или стольник урвать. Деньги, деньги, деньги. У меня осталось 18 рублей и я хотел купить бутылку пивка, которую собирался торжественно распить в электричке на Дубну. Заскакиваю в автобус, который едет до ближайшего метро, кондуктора там нет. Но неожиданно, через пару остановок в автобус врываются мужики-ревизоры и двери закрываются за ними, автобус стоит, пока они не проверят у всех билеты. У кого нет билетов, берут 10 рублей штрафа, а если не заплатишь, может прийтись худо, а главное, опоздать на последнюю электричку домой. Отваливаю им червонец. Теперь уже не имеет смысла экономить деньги на метро, потому что на пиво всё равно уже не хватит. Итак, у меня осталось три рубля. И я их выбрасываю, а потом приехала электричка и увезла меня домой. Всё случилась так, как и должно было случиться, просто замороченной Москве деньги нужны больше, чем мне пиво. Ну что же, Богу Богово, а Кесарю-кесарево.