Лучник

       Все получилось так, как он и предполагал, и чего больше всего боялся. Ну не совсем так, и слово страх в данном случае подразумевало не физическую составляющую, но все-таки было неприятно, досадно и пусто.
       Сегодня наступил третий день отпуска, которого он так долго ждал, ждал, чтобы все свободное время посвятить любимому занятию - литературному творчеству.
       Когда-то еще в армии Васильев познакомился с парнем, который писал рассказы, и писал здорово. Так считал Васильев, а он был большим любителем чтения и ему было с чем сравнивать.
       Васильеву захотелось и самому попробовать. Но вещи которые он писал, получались какими-то неуклюжими, с неинтересными сюжетами и без изюминки в конце. Это то, что касалось рассказов. Большие произведения забирали много сил физических и эмоциональных. Заканчивая очередную повесть, Васильев чувствовал себя опустошенным и обессиленным. В период работы над повестью он словно раздваивался: одна его часть жила в мире реальном, другая в мире придуманном. И бывало так, что лишь малая его часть находилась среди живых людей, а другая, значительно большая, жила среди его героев, к которым Васильев не был равнодушен. Он эмоционально проходил вместе с ними все перипетии произведения. И второй момент, из-за которого Васильев подходил к концу произведения обессилившим, - это его желание завершить все побыстрее. Если в силу каких-то причин ему не удавалось сесть за рукопись день, другой, Васильев испытывал неудовлетворение. Ему казалось, что так писатель работать не должен. "У настоящего писателя процесс должен идти непрерывно", - считал он.
       Отправив несколько своих рукописей в редакцию журналов, Васильев получил отрицательный ответ. Чтение же его рукописей друзьями и знакомыми даже с положительными отзывами не позволяло восстановить затраченную во время работы над произведением энергию и было слишком слабым стимулом для написания новых вещей. В конце концов Васильев бросил плуг на еще огромном невспаханном куске поля, именуемом прозой.
       Все это было в середине восьмидесятых годов. И вот по прошествии семнадцати лет, Васильев снова почувствовал желание взять в руки ручку. За это время конечно, многое, изменилось и точнее было бы сказать у него возникло желание сесть за клавиатуру, что он и сделал и чему был несказано рад.
       Теперь все было совершенно по-другому. Когда приходила какая-то интересная идея, Васильев не пытался сразу выстроить из нее сюжет и начать писать. Он продолжал ходить на работу, заниматься своими делами и одновременно перекатывать в голове эту идею и та, словно алмаз, подвергающийся огранке, изменялась, становилась ярче и богаче, сверкала новыми появившимися гранями.
       Васильев не приступал к работе над романом, пока не чувствовал, что вот эта идея-алмаз стала совершенным бриллиантом. И больше никакая новая грань на нем не появится.
К этому времени все герои будущего произведения уже имели свои характеры и привычки, не говоря уже о внешности и одежде.
       Писалось Васильеву легко, хотя было у него несколько незаконченных произведений, когда возникала ситуация, про которую он говорил: "знаю о чем, но не знаю как".
       В целом же за два года он добился неплохих результатов на литературном поприще. Васильев стал победителем конкурса на одном из литературных сайтов, несколько его повестей печатались в журналах.
       Сейчас Васильев работал над романом и пару раз говорил жене: "Хоть бери отпуск за свой счет". Сюжет был многоплановый, идеи так и сыпались, только сиди и пиши, но из-за работы, времени для творчества оставалось мало.
       И вот как раз на середине романа подошел отпуск. В первый день отпуска Васильев решил не садиться за роман. Он просто отдыхал, встретился с друзьями.
- Ну, наконец, ты дождался. Выпьем, чтобы Пегас на протяжении тридцати дней
порхал над тобой, - смеялся Славка поднимая рюмку.
- Пегас отвечает за поэзию, - возразил Мишка.
- Ну ладно выпьем за то, чтобы отпуск прошел, как задумано, ни дня без творчества, - подкорректировал свой тост Слава.
       На второй день Васильев проводил жену с дочкой на море. Весь день был посвящен сборам и естественно Васильев не писал в этот день.
       И вот на третий день, наслаждаясь одиночеством в хорошем смысле этого слова Васильев сел за компьютер. Он перечитал некоторые куски произведения, и пришел к выводу, что идея, и тот стиль в котором он пишет ему по прежнему нравятся, но развивать сюжет дальше почему-то не получалось.
       Васильев не мог заставить себя облечь в четкую форму предложений в общем-то уже продуманную часть сюжета.
       "Вот черт, знаю что, знаю как, но не хочу. Просто мне надоела эта вещь", - понял Васильев.
       Никаких других идей у него на данный момент не было.
       "Так долго ждать отпуск, все спланировать и сесть на мель. Ну нет, так дело не пойдет". - Васильев решил не насиловать себя, он оделся и вышел из дома.
       Ему повезло, пройдя квартал он неожиданно встретил Косту. Коста или Костя Аникин, как никто другой, мог легко переключить направление мыслей собеседника от тем, обыденных и повседневных, на темы философские и сюрреалистические.
       Васильев учился с Костой в институте, оба разочаровались в том пути, который бы
простерся перед ними по окончании учебы, и в конце четвертого курса они расстались с альма-матер.
       Коста воспользовался наступившими челночными временами, стал колесить по странам, легко ввязывался во всякие авантюры и также легко выпутывался из приключений, в которые он попадал.
       Коста был человеком, охотно принимавшим все новое. Помотавшись по миру, он устроился работать оператором на одном из телеканалов и так как был человеком способным, то со временем стал считаться профессионалом высокого класса.
       В прошлом году вместе со съемочной группой Коста побывал в Мексике, после этой экспедиции он и стал называть себя не Костя, а Коста.
       И до этой поездки Коста был большим поклонником Кастанеды, а после мексиканских приключений его как говорится вообще понесло. Всякий спор он неизменно переводил в плоскость учений Дон Хуана. При помощи света магии старого колдуна-индейца Коста отыскивал истину в любом вопросе даже, если она скрывалась в глубоком колодце абсурда нашей жизни. При этом Коста настолько досконально изучил все магические техники, которые практиковал Дон Хуан, так грамотно оперировал терминологией, которой усыпаны страницы книг Кастанеды, что невольно закрадывалось подозрение, а не практикует ли он сам "Путь воина" или что-нибудь в этом духе.
       Между Костой и Васильевым были не дружеские, а скорее приятельские отношения. Виделись они нечасто, но когда встречались, всегда находили о чем поговорить и делали это с удовольствием.
- Ха, ха Жен привет, - засмеялся Коста, пожимая руку Васильеву, - слушай, я
только недавно узнал, что Жен Васнецов - это ты. Ну ладно, почему Жен это понятно, но почему Васнецов? - Коста, усмехаясь, смотрел на Васильева.
Васильев свои произведения публиковал под псевдонимом Жен Васнецов.
- Если я раскрою секрет псевдонима, он потеряет свою силу.
- Какую силу? Знаешь, что Кастанеда говорит по этому поводу_ - начал было Коста.
- Слушай, Коста, я тебя прошу, давай сегодня без Кастанеды.
- А чего, все что мы видим, имеет несколько сторон реальности_ - Коста не договорил, он ткнул указательным пальцем правой руки в небо и о чем-то задумался.
- О, идея! Ты сейчас свободен? - принял он какое-то решение.
- В принципе да, я сейчас в отпуске.
- Так что ж ты молчишь, тогда сам бог велел, пошли ко мне, у меня пара марочек есть.
- Каких марочек? - Васильев задал вопрос, только для того, чтобы что-то сказать
в ответ, он прекрасно понимал о каких марочках идет речь.
Васильев никогда не принимал наркотиков, но знал, что много интересных произведений с невероятными сюжетами были написаны под воздействием наркотических средств.
       Когда он бывал навеселе, ему и самому иногда приходили потрясающие идеи и новые творческие решения, во всяком случае ему так казалось в тот момент. Но на следующий день, протрезвев, Васильев никогда не мог вспомнить суть идеи, которая посещала его хмельную голову накануне.
       "В конце концов, разок ради творчества можно попробовать", - решил Васильев.
       Дома Коста усадил Васильева в глубокое кожаное кресло, вышел из комнаты, но вскоре вернулся обратно и поставил на маленький столик из темного стекла два бокала с пивом. Затем Коста достал из кармана рубашки маленький бумажный пакетик и тоже положил его на стол.
- Твоя, не бойся это с-15, качественная, белая синтетика, привыкания не вызывает.
Называется "Вход в хрустальный замок", легкий изящный глюк. Расширяет точку сборки, для творческих людей то что надо.
       Васильев взял в руки пакетик. Его пальцы ощутили гладкую поверхность тонкой бумаги. Пакетик был ярко голубого цвета, с маленьким белым облачком в уголке.
- А ты что будешь? - Васильев перевел взгляд на Косту.
- Для меня это пройденный этап, с-21 "Дредноут Финби", - Коста достал из кармана пакетик фиолетового цвета, - обеспечивает такое путешествие что_ - не закончив мысль, он загрузил какой-то компакт в музыкальный центр.
- Ладно, давай. - Коста раскрыл пакетик, высыпал его содержимое на язык и запил пивом.
       Васильев раскрыл свой пакетик и высыпал в рот. Он почувствовал на языке мельчайший порошок без всякого вкуса. Двумя большими глотками пива Васильев отправил с-15, в себя.
- Что за музыка? - поинтересовался он, ставя бокал на столик.
- Morcheeba. - Коста сел в другое кресло.
- А почему не Van der graaf generator?
- Да ну, тягомотина.
- Классика!
- Ты думаешь принимать галлюциногены нужно обязательно под психоделию? Все это придание глубокой старины, паутина вчерашнего дня. Жека не надо заморочек.
- Ага, жить надо весело, - сыронизировал Васильев, произнеся распространенный девиз.
- Конечно, ведь на самом деле ни каких проблем не существует, люди сами называют какое-то событие проблемой и начинают париться над ней, портят себе здоровье, а ее на самом деле нет, просто нет и все. А вот для того, чтобы научиться видеть событие событием и не более того и не приклеивать ярлык "проблема", нужно научиться сдвигать точку сборки.
- А делается это при помощи пейотных батончиков, - поспешил вставить Васильев.
- Да, - усмехнулся Коста, - слушай по-моему меня накололи.
Прошло уже пятнадцать минут, но ничего необычного не происходило. Оба продолжали четко мыслить, вели спокойную беседу.
- Кто тебе впарил эти марочки? - Васильев взял бокал пива и вместе с ним подошел к окну.
- Да есть один козел. Ладно я с ним завтра разберусь. Жень, ну что, я тогда за водкой сбегаю?
- Будем сдвигать точку сборки проверенным способом, - повернувшись к Косте, улыбнулся Васильев, - денег дать?
Коста отрицательно махнул рукой и вышел из комнаты.
В ожидании Косты Васильев вышел на балкон. С высоты девятого этажа он смотрел, как по проспекту мчатся автомобили, по тротуарам движется народ. Воспоминание о пиве заставило Васильева вернуться в комнату. Он закрыл балконную дверь, взял с подоконника бокал и замер от неожиданности.
       В его кресле сидел мальчик лет десяти - одиннадцати. У него были волнистые светло русые волосы, закрывавшие ему половину ушей. Взор голубых глаз мальчика был ангельски чист. В синих джинсах и джинсовой курточке, такого же цвета он выглядел так аккуратно, что казался мальчиком из журнала, рекламирующего джинсовую одежду или шампунь, которым были вымыты его красивые волосы.
- Опа! А ты кто такой? - Васильев оперся о подоконник.
Насколько он знал, Коста был дважды женат и дважды расходился со своими женами. Первый раз это было лет пятнадцать, второй лет семь и от обоих браков у него были две дочки.
- Я Ринк, - улыбнулся мальчик.
- Ринг?
- Не Ринг, а Ринк.
"Зря Коста побежал за водкой, вот оно началось!" - подумал Васильев.
- Ты не думай, я не глюк. Я настоящий Ринк.
"Ух ты! А ведь это поинтересней чем алкоголь", - вздрогнул он от того что его мысли прочитал мальчик - глюк.
- Так, ну что ты еще расскажешь? - Васильев уселся в другое кресло и отхлебнул пива.
- И расскажу и покажу, - мальчик встал, обошел кресло и достал из-за спинки длинный продолговатый предмет.
       Ринк положил предмет на пол перед Васильевым. И тут Васильев понял, что это колчан. Колчан был пошит из серого материала с серебристым отливом. Из него торчали концы стрел. Стрелы были запаяны в прозрачные упаковки по две штуки. Цвет стрел в одной упаковке отличался от цвета стрел в другой. Васильев насчитал семь прозрачных упаковок.
- Всего четырнадцать, - снова озвучил мысль Васильева мальчик.
       Он достал из-за кресла лук.
- Фи - фью, - присвистнул Васильев, увидев лук в руках у мальчика.
Лук был большой, почти с мальчика. Ринк положил его рядом с колчаном и снова
сел в кресло. Васильев наклонился и осторожно взял лук в руки.
- Бери смелей, - улыбнулся мальчик, - на N-ое количество дней он твой, стрелы тоже.
Васильев заметил, что мальчик говорит ему ты, но ничего не сказал. Он с интересом рассматривал лук. Лук, сделанный из неизвестного Васильеву материала, был легким и похоже достаточно прочным. Туго натянутая тетива состояла из скрученных тончайших волосков.
       Васильев слегка ударил по ней пальцем, тетива тут же издала звук довольно высокой тональности.
- Не бойся, ты ее не порвешь, - подбодрил его Ринк, поощряя знакомство Васильева с новыми предметами.
Васильев взял в левую руку лук, а правой эмитируя стрельбу, попытался оттянуть тетиву. Но не тут-то было. Тетива оказалась настолько тугой, что он практически не сдвинул ее с места.
       "Ничего себе?", - удивился Васильев и положил лук на пол.
- Ну и что это все значит? - он перевел взгляд на мальчика лукаво смотрящего на Васильева.
- А это значит, что ты теперь "лучник" или "стрелок", как тебе больше нравится.
- И в кого мне стрелять?
- О! Я не ошибся, выбрав тебя, - улыбнулся мальчик, - многие не правильно задают вопрос. Они говорят: "И куда мне стрелять?". Стрелять тебе, Женя, в людей, а точнее в людские сердца.
       Васильев вздрогнул, когда Ринк назвал его по имени. Ему уже перестало нравиться направление, в котором протекал его первый галлюциногенный опыт.
- Женя, я тебе уже говорил, что это - не галлюцинация. Да, я действительно умею читать мысли и чтобы тебя избавить от не нужного нервного напряжения, я тебе сейчас кое-что расскажу, а ты послушай.
Несмотря на то, что у мальчика был приятный детский голос, Васильев уже перестал
воспринимать Ринка как ребенка.
       "Где же так долго ходит Коста ? Я бы у него спросил как долго это будет длиться?" - думал Васильев, глядя на мальчика.
- Начну по порядку, поэтому ответ на свой последний вопрос ты получишь в конце моего рассказа.
Чтобы ты не волновался и не боялся, скажу тебе, что стрелы которые лежат перед тобой - это стрелы "любви" и именно этими стрелами ты будешь стрелять в сердца людей. В пронзенном такой стрелой сердце возникнет любовь. Чтобы любовь была взаимной, ты должен стрелять стрелами одного цвета. Твоя задача стрелять так, чтобы пораженные видели некоторое время друг друга и смогли познакомиться. Если ты сегодня поразишь чье-то сердце на одной улице, а завтра в другом конце города попадешь еще в одно сердце, то люди будут любить заочно, никогда не видя друг друга, и думая, что любят придуманный образ, они могут до конца жизни искать свою любовь, но так и не найти.
- Чушь какая-то, по моему этим должен заниматься Купидон. И, кстати, откуда у тебя лук и стрелы, и что это у тебя за имя такое? - Васильев подозрительно посмотрел на мальчика.
       Тот, не обращая внимания на хмурый взгляд Васильева, звонко рассмеялся.
- Ну да, мое имя Купидон, и я хочу свою работу переложить на твои плечи, - продолжал смеяться мальчик.
- Нет, меня действительно зовут Ринк, я отвечаю за любовь в этой части земли в последнее время. А Купидон был первым, кто взвалил на себя эту не видимую и трудную работу. Может потому она и трудна, что ее никто не видит.
- Подожди Ринк, как ты можешь говорить, что отвечаешь за любовь, если засталяешь меня заниматься твоей работой. - Васильев вполне серьезно вел спор с мальчиком, даже не вдумываясь насколько абсурдным может показаться этот разговор со стороны.
- Видишь ли, Женя, все не так просто. Купидон и его последователи жившие в ранние века, были детьми и играя могли легко пронзить стрелой любви не защищенное человеческое сердце.
       Теперь же времена изменились, люди одеты в одежды зависти и жадности, бахвальства и тщеславия, неверия и равнодушия, стадности и обыденности. Я не буду перечислять весь гардероб человеческих качеств, которым пользуются современные люди. Скажу только, что ребенку теперь не под силу пробить защиту из таких одежд это может сделать только взрослый.
       Моя задача находить людей, которые бы стреляли из лука и стреляли метко.
- Но почему ты выбрал меня?
- Ты не первый и не последний, кто будет заниматься этим делом.
Лицо Ринка приняло не по детски серьезное выражение и он произнес: - Жен Васнецов - популярный писатель, талантливый инженер человеческих душ.
- Слушай, ты такой маленький, а уже сыпешь банальностями, говоришь штампами, - разозлился Васильев.
- Извини, пожалуйста, я не хотел тебя обидеть. - На лице мальчика появилась такая милая улыбка, что Васильев перестал сердиться на него.
- Послушай меня еще немного и я избавлю тебя от своего общества. - Ринк стал серьезным.
- Лук и колчан со стрелами будешь видеть только ты, для остальных людей они не видимы. Как только ты возьмешь в руки лук или вытащишь стрелу из колчана, ты сам станешь не видим. Смотри, чтобы в этот момент, ты не оказался на проезжей части или в каком-нибудь другом опасном месте, - мальчик сделал паузу, потом добавил, - можешь пострадать.
- Подожди, подожди. Ты предлагаешь мне сеять в сердцах людей любовь, а если человек, в которого я выстрелю уже любит? - злорадно усмехнулся Васильев. Ему показалось, что он поймал мальчика на не стыковке в его гладко сочиненном рассказе.
 - Тебе не удастся выстрелить в такого человека.
 - Это почему?
 - Ты сможешь оттянуть тетиву только тогда, когда стрела будет направлена в человека, сердце которого свободно. В противном случае, как ты сам уже убедился, ее не сдвинуть с места. Твоя задача сделать четырнадцать точных выстрелов. В сердцах четырнадцати человек поселить взаимную любовь.
 - А если я не смогу этого сделать?
 - Сможешь. Правда, я не знаю как много времени тебе на это понадобится?
 - Ну а если я, скажем, попаду пять или семь раз, что тогда?
 - Тогда кто-то из людей будет страдать от безответной любви. Может для тебя это и не является стимулом, чтобы побыстрее справиться с этой задачей, но ты должен знать, что ты перестанешь быть "лучником" только тогда, когда точно поразишь четырнадцать сердец, и сделать это надо в один день. Каждую ночь я буду пополнять колчан стрелами, чтобы с утра ты мог продолжать свое занятие.
 - А если я откажусь заниматься этим? - Васильев пытался подобрать название тому, что ему предстояло делать.
 Ринк подождал пока Васильев закончит предложение, но так и, не дождавшись, ответил на его вопрос.
 - У тебя нет выхода, пока ты не выполнишь эту работу, ты не сможешь разговаривать с людьми.
 - То есть как?
 - А вот так. Ты будешь слышать, как к тебе обращаются, будешь понимать, что от тебя хотят, но в ответ не сможешь произнести ни звука. И не пытайся избавиться от лука и стрел, они всегда будут с тобой, пока ты не выполнишь задания.
       Все это Ринк произнес безапелляционным тоном, с жесткими нотками в голосе, не свойственными ребенку.
       Не соответствие внешнего вида и тона, и сама информация которую услышал Васильев, поразило его. Он сидел, откинувшись на спинку кресла, не зная, что и сказать. Но тут ему пришла в голову мысль, от которой стало спокойно и весело.
       "Вот дурак, да ведь это всего навсего с-15, "вход в хрустальный замок", так сказать, сон на яву. Фу ты, а я уж было поверил в это всерьез".
 - Когда прикажете приступить к выполнению? - дурашливо спросил Васильев.
 - А прямо сейчас и приступай, - улыбнулся Ринк, - идем я посмотрю, как ты сделаешь первый выстрел.
       Ринк при помощи специального приспособления укрепил за спиной Васильева лук и колчан. Васильев отметил про себя, что приспособление сконструировано хорошо, предметы за спиной абсолютно не мешали ему.
       Он стал перед большим зеркалом и увидел себя с торчащими из-за спины луком и стрелами. Васильев сделал свирепое выражение на лице и попытался быстро выхватить лук. К его удивлению это ему легко удалось. Держа в левой руке лук, он, не глядя, закинул правую руку за правое плечо, нащупал упаковку со стрелами и потащил ее из колчана. Послышался хлопок лопнувшей упаковки, и у него в руке оказалась одна стрела, которую Васильев вставил в желоб посредине лука, а ее конец с оперением приложил к тетиве.
       Все это получилось настолько стремительно и изящно, как будто Васильев занимался этим всю жизнь. Ему так понравился произведенный эффект, что он не выдержал и улыбнулся.
       Несмотря на улыбку, человек в зеркале имел довольно грозный вид с большим луком и вставленной в него стрелой зеленого цвета, конец которой был необычайно остр.
       Ринк молча наблюдал за Васильевым. В его взгляде не было осуждения, скорее наоборот присутствовал легкий интерес.
       - Так ты говоришь, что лук и стрелы не видимы, а когда я возьму их в руки, то и сам стану невидимым? - представив, как на него посмотрят окружающие, когда увидят его с этим луком, решил уточнить Васильев.
       - Идем на улицу, первый встречный тебе докажет, что это действительно так.
       "Ага, главное, чтобы первым встречным не оказался милицейский патруль", - усмехнулся про себя Васильев.
       Отправив лук за спину, а стрелу в колчан, Васильев вместе с Ринком вышли из квартиры.
       Теплое летнее утро перешло в жаркий день. После затянувшейся прохладной погоды жара казалась не изнуряющей, а приятной. Все, у кого было свободное время, наслаждались установившейся погодой.
       Васильев и Ринк перешли улицу и направились в парк.
       "Похоже, что лук и колчан действительно никто не видит", - подумал Васильев, так как на него никто не обращал особого внимания.
       Васильев заметил девушек в белых халатах. Три девушки сидели на скамейке, а одна стояла перед ними. Девчонки весело щебетали и периодически разражались звонким смехом.
       Недалеко от парка находилось медицинское училище, и студентки в перерыв приходили в парк.
- Пойдем туда, - Васильев кивком головы показал на студенток.
- Пошли, - согласился Ринк.
Метрах в сорока от девушек находилась картинг - площадка. Картинги обслуживали молодые ребята и Васильев решил, что выстрелит в одну из девушек, а потом в какого-нибудь парня.
       Васильев вытащил из-за спины лук, вышел на газон и остановился напротив скамейки с девушками. Между ним и студентками было не больше десяти метров. Взяв распакованную стрелу, он зарядил лук и прицелился. Васильев выбрал блондинку, сидевшую с левого края скамейки. Она слушала, что рассказывала стоявшая к нему спиной девушка и смеялась вместе со всеми.
 - Ну что, в нее? - повернувшись к Ринку, спросил Васильев.
 - Давай, - беззаботно сказал мальчик, при этом на его лице появилась такая озорная улыбка, что он и вправду стал похож на Купидона.
       Васильев никогда не стрелял из лука. Он зажал хвостовик стрелы между указательным и средним пальцами и стал натягивать тетиву. Тетива поддалась его руке, хотя определенное усилие Васильеву пришлось приложить. Он натянул тетиву до отказа, снова прицелился в выбранную им девушку, стараясь чтобы конец стрелы смотрел прямо ей в сердце.
 И вдруг ему стало страшно: "А если это не глюк. Если это все происходит на самом
деле. Я ведь ее убью". - Васильев представил себе силу с которой вылетит стрела выпущенная из такого большого лука.
       - Давай, Жека, не дрейфь, - звонко крикнул Ринк и хлопнул Васильева по согнутому
локтю правой руки.
       От неожиданности Васильев разжал пальцы, сжимавшие стрелу. "Тьюх" - услышал он, и зеленая полоска рванулась к блондинке. Васильев не увидел, куда попала стрела. Ему показалось, что перед девушкой стрела просто исчезла.
       Блондинка, сидевшая до выстрела в пол оборота, откинулась на спинку скамейки, подняла голову к небу и мечтательно улыбнулась.
       Ее подружки продолжали шуметь и смеяться, но она уже не принимала участия в их разговоре.
- Эй, Оксанка, ты что отъехала? - обратилась к ней главная рассказчица.
Девушка снова включилась в разговор и стала смеяться вместе со всеми.
- Отличный выстрел, - похвалил Ринк.
Васильев достал вторую зеленую стрелу и пошел к картинг - аттракциону. Ему пришлось остановиться метрах в двадцати перед главной аллеей, разделяющей газон и площадку с картингами. Выбрав чернявого паренька, который наклонился над машиной и инструктировал севших за руль мужчину с маленьким мальчиком, Васильев стал ожидать, когда выпрямиться его цель. Наконец парень закончил инструктаж, завел двигатель и разрешил поездку.
       Васильев натянул тетиву со стрелой, целясь парню, в сердце, но тут у него ужасно зачесался нос. Он стал возвращать тетиву в исходное состояние. Васильев сам не понял как получилось, что он разжал пальцы раньше, чем убрал натяжение тетивы. Стрела выскочила из лука и, пролетев совсем немного, упала на середине аллее.
       Васильев увидел, что по аллее едет машина с очередной порцией пива для одного из киосков. Через несколько мгновений одно из колес автомобиля проехало по стреле. Он поднял неудачно выпущенную стрелу. Стрела теперь состояла из двух частей.
       Васильев воровато оглянулся, боясь получить поток едкой критики от Ринка, но мальчика нигде не было видно. Он исчез.
- Ну и черт с ней. - Васильев в сердцах швырнул сломанную стрелу в кусты.
Его взгляд упал на студенток, возвращавшихся в училище. Пораженная им блондинка засунула руки в карманы халата, и задумавшись, шла последней. У Васильева испортилось настроение.
       "Если ты поразишь одно сердце, а другая стрела этого цвета уйдет мимо цели, то человек, в которого ты попал будет любить придуманный образ, тщетно надеясь встретить предмет своей любви", - вспомнил Васильев слова Ринка.
       "Я же хотел как лучше", - мысленно оправдывался он.
       Васильев прошел пару кварталов в поисках новых целей. Его внимание привлекла палатка с цветами, вернее не сама палатка, а продавщица цветов.
       Цветы продавала молодая рыжеволосая женщина. Васильев отметил ее слегка вздернутый носик и аккуратно рассаженные по щекам веснушки, как будто их нарисовал художник, тщательно выбрав для каждой свое место.
       Курносый носик и веснушки не портили ее, а наоборот придавали своеобразный шарм. В зеленом переднике с густыми рыжими волосами, собранными в хвост, в окружении большого количества цветов девушка смотрелась весьма импозантно.
       Васильев решил, что обязательно выстрелит в нее как только найдет ей пару. Он приблизился к троллейбусной остановке и стал внимательно рассматривать мужчин которые стояли в тени навеса. Скользнув взглядом по пожилому мужчине с дорогим дипломатом в руке, он задержал свой взгляд на трех парнях с бутылками пива. Не считая двух мальчишек лет двенадцати, горячо споривших и жестикулировавших, представителей мужского пола на остановке больше не было.
       Васильев хотел пройти немного по улице в поисках кандидатуры для рыжей продавщицы, но вспомнил слова Ринка о том, что люди должны перед выстрелом хотя бы взглянуть друг на друга.
       Остановка находилась как раз напротив цветочной палатки и он стал ждать когда подойдет нужная ему цель. Ждать пришлось недолго. К остановке подошел высокий брюнет, разговаривавший по мобильному телефону. Закончив разговор, мужчина спрятал мобильник и стал рассматривать окружающее пространство.
       "Нормально, лет тридцать", - оценил его возраст Васильев.
       Изучив содержание афиш, наклеенных на большом щите, мужчина стал смотреть на палатку с цветами, задержав свой взгляд на цветочнице.
       - Очень хорошо, - пробормотал Васильев, распечатывая новую упаковку со стрелами.
       На этот раз стрела была красного цвета. Вставив стрелу в желоб, Васильев оттянул тетиву и стал целиться в сердце брюнета. Убедившись, что точнее ему не прицелиться, он отпустил стрелу. "Тьюх", - попрощалась с ним стрела. И снова, как в первый раз, красная размазанная от скорости полоска исчезла перед самой грудью мужчины.
       Мужчина, продолжая смотреть на продавщицу, улыбнулся как будто увидел что-то такое, чего не видел раньше.
- Превосходно, - похвалил себя Васильев.
Он сменил позицию так, чтобы стать напротив цветочницы. Убедившись, что на него
никто не наткнется из пешеходов, Васильев достал вторую красную стрелу. Вставив стрелу в желоб он стал натягивать тетиву, но тетива словно стала стальной. Васильев приложил всю силу, но не смог оттянуть ее и на миллиметр.
       "Елки-палки, значит, ее сердце не свободно", - наконец догадался он.
       Пораженный им брюнет между тем перешел улицу и подошел к рыжеволосой цветочнице. Он что-то с улыбкой ей говорил. Девушка тоже улыбалась, отвечая ему. Мужчина купил букет цветов и протянул продавщице. Цветочница улыбнулась и отрицательно покачала головой.
       "Ну, а в чем собственно проблема, стрела у меня, сейчас мы тебе кого-нибудь найдем", - подумал Васильев и переключил внимание на женщин, находившихся по близости.
       Перебрав всех женщин стоявших на остановке, Васильев остановил свой выбор на одной из двух девушек которые находились чуть в стороне от остальных людей.
       Девушки беседовали и мило улыбались друг другу. У брюнетки было круглое полноватое лицо и ее кандидатуру Васильев отбросил сразу. У ее подружки была короткая стрижка. Русые волосы красивой дугой открывали ее ушки. При улыбке на лице девушки образовывались симпатичные ямочки.
       "Хоть они и увлечены беседой, но наверняка видят брюнета который стоит возле цветочницы". - Васильев стал смещаться в их сторону, подбирая позицию удобную для выстрела. Проделывая все это, он в то же время чувствовал нелепость ситуации: "Фигня какая-то, я подбираю на свой вкус, какую женщину полюбить этому мужчине".
       Подъехавший троллейбус прервал мысли Васильева. Троллейбус закрыл от него людей на остановке. Васильев решил подождать, когда отъедет троллейбус и тогда сделать выстрел.
       Троллейбус взял очередную порцию людей и снова продолжил свой путь. Взглянув на отъезжающий троллейбус, Васильев увидел своего брюнета, стоящего у заднего стекла. Брюнет грустно улыбнулся и помахал рыжей цветочнице рукой, но она смотрела в другую сторону и не видела этого или сделала вид, что не видит.
       "Ну это ж надо", - от досады Васильев хлопнул себя луком по ноге. Он хотел выбросить теперь уже бесполезную стрелу, но потом все-таки положил ее в колчан.
       "Что я не могу сделать двух удачных выстрелов подряд?". - Васильев почувствовал как его охватил спортивный азарт.
       Перебравшись в парк, он увидел на одной из аллей студентов, которые шли по дорожке к зданию университета. Студентов было человек восемнадцать, и что особенно понравилось Васильеву - это то, что юношей и девушек было приблизительно поровну. Дальнейшие их действия привели его в восторг. Они прошли по аллее и сели на скамейки, стоявшие по разные стороны аллеи. Девушки разместились на одной скамейке, а ребята на другой. Парни подшучивали над девчонками, те тоже не оставались у них в долгу.
       Лучшей ситуации Васильев себе не мог и представить. Он выбрал одного из парней, открыл очередную упаковку, зарядил лук синей стрелой и стал целиться. Парень, в которого целился Васильев, что-то со смехом говорил рядом сидевшему товарищу. Тот в ответ размахнулся, чтобы в шутку отвесить подзатыльник приятелю, но шутник резко наклонился в сторону. Его наклон совпал с моментом когда Васильев выпустил стрелу.
       Васильев увидел как синяя полоска проскочила между рейками скамейки и исчезла в густых кустах.
       "Ах, так", - разозлился Васильев, распечатывая новую пару стрел. Он достал желтую стрелу и снова стал целиться в того же парня.
       Васильев так увлекся охотой за свободными сердцами, что не смотрел по сторонам. Он только собрался выстрелить, как неведомая сила налетела на него и сбила с ног. Неведомой силой оказался один из группы роллеров - подростков, мчавшихся по аллее. Мальчишка был настолько ошарашен своим падением, что некоторое время ничего не мог сказать. Подъехавшие друзья отнеслись к его падению сочувственно. Они помогли ему подняться. У всех, включая упавшего, был высокий уровень владения роликовыми коньками и они понимали, что их друг не мог упасть просто так.
- Налетел на что-то невидимое, - произнес упавший пацан.
- Чего? - усмехнулся один из его друзей.
- Столкнулся с чем-то невидимым.
Сочувствие на лицах пацанов сменилось недоверием, насмешками и откровенным хохотом.
       Упав Васильев не выпустил из руки лук со стрелой, потому так и остался невидимым. Он поднялся и, прихрамывая, отошел в сторону. Болело колено, пострадавшее от столкновения с роллером. Васильев осмотрел свое оружие. С луком было все в порядке, а вот стрелу постигла участь одной из зеленных стрел. Желтая стрела была сломана в нескольких местах.
       "И чего они такие хрупкие?", - Васильев зашел за высокие кусты сирени, убедился что здесь его никто не видит и убрал лук за спину. Он отряхнулся, вышел на аллею и медленно пошел к выходу.
       "Все надоело, пусть Ринк - дринк, сам занимается этой стрельбой", - подумал Васильев, повторив несколько раз, - "Ринк - дринк, Ринк - дринк". Он почувствовал, что ему в самом деле захотелось выпить. "Нужно расслабиться", - решил Васильев и стал смотреть по сторонам в надежде увидеть какое-нибудь заведение, где можно было бы выпить грамм сто пятьдесят коньяка, но его мечтам не суждено было реализоваться.
- Женечка, здравствуй! Как отдыхается? Людочка не звонила?
Интересно как они там устроились? - Васильев узнал знакомый голос и знакомую манеру говорить, когда десяток маленьких предложений произносится скороговоркой, что по времени совпадает с одним большим предложением, произнесенным с нормальной скоростью.Васильев знал только одного человека, который разговаривал подобным образом. Этим человеком была его теща.
       Марина Николаевна, улыбаясь, смотрела на него и ждала, что он скажет в ответ. Васильев тоже улыбнулся: "Здравствуйте", - хотел поздороваться Васильев, но вдруг понял что ничего не сможет сказать. Вернее он говорил, но где-то в районе бронхов у Васильева появилась какая-то перегородка, которая не пускала воздух из легких к голосовым связкам. Васильев не мог издать даже какого-то мычащего звука.
       Теща увидела, как испугано напряглось лицо Васильева.
- Женечка, что случилось? Что с тобой? Тебе плохо? - взволновано затараторила она.
Васильев выпучив глаза кивнул головой показывая что за спиной у Марины Николаевны происходит что-то невероятное. Она оглянулась, чтобы посмотреть что там такое, в то же мгновенье Васильев выхватил стрелу из колчана.
- О, Господи!? - изумилась женщина, когда повернулась к разыгравшему ее зятю.
Того просто не оказалось рядом. Не было его и вдали. Его не было нигде.

       * * *

Утром Васильев проснулся с неприятным осадком в душе. Причиной был впустую потраченный день. Васильев Лежал в кровати и вспоминал, как вчера сел за роман, но так и не сдвинулся с мертвой точки. Потом он вспомнил, как вышел прогуляться и встретил Косту, как пришел к нему домой и принял какой-то галлюциноген.
       Словно постепенно возникающее изображение на листе фотобумаги, опущенном в проявитель, у Васильева восстановились в памяти события вчерашнего дня.
- Хм, ну меня и колбасило, - усмехнулся Васильев. Никогда не думал что наркотик может действовать так долго . Васильев бодро встал и включил приемник, настроенный на одну из местный коммерческих радиостанций.
 Он постоял под душем, закрыл краны и стал вытираться. Вытирая правое колено,Васильев почувствовал тупую боль в колене. На колене была большая ссадина.
       "Черт возьми, а ведь колено и в правду сбито", - вспомнил Васильев падение в своем вчерашнем глюке. "Ну все, - это мой первый и последний эксперимент с собственным сознанием", - решил он.
       Позавтракав, Васильев немного пошатался по квартире. Он понял что и сегодня у него нет желания писать. Васильев стал одеваться, он собирался выйти на улицу. Одев туфли, Васильев включил свет, чтобы взглянуть на себя в зеркало. Вспыхнувшая лампочка осветила прихожую.
- О Боже! Не может быть, - застонал он.
В большом зеркале на стене Васильев увидел вешалку, на одном из крючков которой висел лук и колчан со стрелами.
       "Так что, это все правда?". - Васильев понимал глупость своих действий, но все же прикоснулся к луку, а потом к колчану. Рука подтвердила увиденное. Пальцы ощутили эластичную поверхность материала, из которого был сделан колчан. В колчане было семь запаянных упаковок со стрелами, по две в каждой.
       "Каждую ночь я буду пополнять колчан стрелами", - вспомнил Васильев слова Ринка. "И не пытайся избавиться от лука и стрел, они всегда будут с тобой", - всплыло в памяти улыбающееся лицо мальчика.
- А вот это уж хрен. - Васильев быстро вышел из квартиры и захлопнул дверь.
"Давай, мальчик, забирай свои штучки и делай эти дела сам". - Васильев шел по улице и улыбался.
       Он подошел к светофору и стал ожидать, когда загорится зеленый свет. Наконец светофор переключил цвета и Васильев перед, тем как двинуться дальше взглянул в тонированное стекло остановившегося возле него джипа. В стекле он увидел свое довольное лицо и выглядывавшие из-за спины лук и колчан. "Как?", - мысленно вскричал Васильев. Но действительность оказалась именно таковой. Лук и стрелы были снова с ним. Он вдруг с удивлением обнаружил, что ему опять захотелось пострелять.
       На этот раз Васильев решил поохотиться на свободные сердца в другом районе. Он спустился в метро, проехал семь остановок и поднялся на поверхность.
       Васильев оказался возле недавно открывшегося магазина сети "Блеск". От магазина, расположенного на первом этаже девятиэтажного дома лучами расходились асфальтированные дорожки с аккуратно подстриженной травой между ними. На дорожке, идущей прямо от дверей магазина стояли скамейки.
       Внимание Васильева привлекла женщина с длинными каштановыми волосами. Васильев знал, что женщины, следящие за собой, после тридцати застывают на каком-то возрастном отрезке, и тогда бывает трудно определить, сколько такой женщине лет: тридцать, тридцать пять или слегка за сорок. Не мог он этого сделать и сейчас. Женщина была симпатичной и этого было достаточно.
       Васильев достал стрелу, прицелился в женщину, и натянул тетиву. Тетива легко подалась.
       "Так, эта свободна". - Васильев осторожно вернул тетиву в исходное состояние и принялся искать ей пару. Это не заняло у него много времени. Он повернулся к магазину, и увидел стоявшего не далеко от входа молодого мужчину, курившего сигарету. Мужчина был в темно-сером костюме и черной рубашке без галстука. Выше среднего роста, за распахнутыми полами пиджака пивного животика не обнаруживалось.
       "Пойдет", - решил Васильев. Он прицелился и стал натягивать тетиву. Тетива с трудом, но позволила себя натянуть. Васильева удивило, что тетива стала такой тугой, но разбираться в причинах, из-за которых тетива вдруг стала оказывать такое сопротивление ему было некогда. Помня сколько неудач он потерпел вчера, Васильев не долго думая выстрелил в мужчину.
       Коричневая полоска метнулась к мужчине и растворилась в воздухе в метре от него. Васильев тотчас достал вторую стрелу и не сходя с места, повернулся и выстрелил в женщину с каштановыми волосами. Непонятно от чего тетива снова стала податливее.
       Женщина открыла свою сумочку и достала из нее сигарету. В этот момент куривший мужчина посмотрел на нее. У женщины не оказалось зажигалки и она в поисках огонька стала смотреть по сторонам. Взгляды мужчины и женщины встретились. Женщина улыбнулась и жестом показала, что ей не от чего прикурить. Мужчина улыбнулся в ответ, достал свою зажигалку, подошел к женщине и предложил свои услуги. Когда женщина прикурила, мужчина не вернулся на прежнее место. Он остался возле женщины, Они стали разговаривать, иногда улыбаясь друг другу.
       "Йес!". - Васильев резко выбросил руку с зажатым луком.
       Мужчина разговаривал с новой знакомой и периодически посматривал на двери магазина. Васильеву было интересно, как будут развиваться дальнейшие события и он продолжал наблюдать за своей парой.
       Через какое-то время он увидел в дверях магазина блондинку с мальчиком лет четырнадцати. Блондинка несла в руке большой пакет с эмблемой "Блеск". Увидев своего мужа, беседующего с красивой незнакомкой, блондинка удивленно вздернула бровями и что-то сказав сыну пошла по одной из дорожек не обращая на мужа никакого внимания.
       Мужчина заметил жену, с сожалением попрощался с новой знакомой и пошел догонять свою семью.
       Женщина на скамейке с грустной улыбкой смотрела ему в след. Уже у самой дороги мужчина взглянул на свою жену, убедился, что она смотрит в другую сторону, оглянулся и подарил прощальную улыбку неожиданной знакомой.
       "Ну Дринк, ну гад, да за что же мне такое наказание", - раздосадованный Васильев убрал лук за спину и сел на пустую скамейку.
       "Вот почему тетива была такой тугой, когда я стрелял в мужчину. Он женат и хотя наверно их чувства уже поостыли, его сердце не совсем свободно, а он всадил ему в сердце новую любовь".
       Васильев вспомнил, как зимой Валерка во время одной из встреч, которые они с друзьями периодически устраивали, выждал момент когда Мишка со Славкой вышли покурить, и вдруг сказал:
- Жека, я задам тебе банальный вопрос. Что такое любовь? Вернее, как она возникает? Какие для этого причины? - и не дожидаясь ответа Васильева начал собственный анализ.
- Вот смотри есть к примеру человек.
- Мужского пола или женского? - усмехнулся Васильев.
- Мужского, - слегка заплетающимся языком уточнил Валерка, - так вот живет он себе спокойно, без всяких проблем и вдруг в круге его общения появляется новый человек - женщина. Она ему нравится. Проходит какое-то время и он понимает, что слово нравится уже не точно характеризует его отношение к ней, он просто ее любит. Хотя где там просто, - Валерка на мгновенье задумался, потом продолжил, - спрашивается откуда взялась любовь? Сказать что эта женщина очень красивая? - Валерка остановился, словно что-то или кого-то вспоминая.
- Да красивая, но он знает немало красивых женщин. Сказать, что она привлекла его своей молодостью? У него есть знакомые и помоложе. Сказать, что она на редкость умна? Но у него немало знакомых женщин, наделенных умом. Предположить, что она как-то по особому к нему относится, разглядела в нем какие-то качества, которые никто не видел до нее, - Валерка скептически сдвинул губы, чуть в сторону, - этого тоже нельзя сказать.
- Ну давай колись, это ты про себя? - Васильев наполнил четыре стопки водкой.
- В общем-то, да, - тяжело выдохнул Валерка.
Вернувшиеся с лестничной площадки, разгоряченные своим очередным спором, Мишка со Славкой не дали Валерке рассказать всю историю.
       Свои встречи они, как правило, проводили у Славы, который жил сам. Выйдя от него, Васильев и Валера посадили Мишку на маршрутку, а сами спустились в метро. Они жили недалеко друг от друга, поэтому весь путь домой преодолевали вместе. По пути домой Васильев и узнал всю Валеркину историю.
       Валера работал выпускающим редактором на радиостанции "Феникс". Несколько месяцев назад к ним перешла работать Светлана Гулий. У нее была авторская передача, которая выходила по средам. Этот день Светлана всегда проводила на студии. В остальные дни она занималась сбором и подготовкой материала для следующей передачи. Валере как выпускающему редактору естественно приходилось с ней много общаться. Это общение и привело к тому, что Валера влюбился в Светлану.
- А как же Ирина? - спросил Васильев, когда они вышли из метро и подставили себя важно опускающимся снежным хлопьям.
- Так в том-то все и дело. Я люблю Ирку и Машку с Катькой люблю.
У Валерки были дочки-близняшки. Они учились в той школе, что и дочка Васильева, но Оксана перешла в шестой, а они только начали грызть гранит науки. Обе были чрезвычайно шустрые и всегда старались воспользоваться своей похожестью.
       Васильев вспомнил, как он с Людой и Оксаной был на дне рождения у Валеры. Васильев пришел с видеокамерой, и Катя и Маша по очереди выскакивали из комнаты, нацепив на себя какую-нибудь новую одежду и кричали: "Дядя Женя, снимите меня". У кого-то из них на левой ножке сполз гольфик. Васильев понял, что из комнаты выбегает одна и та же девочка. "Я ведь тебя уже снимал", - смеялся он. "Да нет, это была Машка, а меня вы еще не снимали", - смеялась в ответ девочка.
- Я сам не хочу этой любви, - продолжал Валера, - но на меня такое накатило. Я каждый раз надеюсь, что она не придет, не подготовит передачу или еще что-нибудь. Когда Света появляется в студии, я начинаю волноваться, как мальчишка, забываю, где я нахожусь и что мне надо делать, потом волнение проходит и мы с ней прекрасно общаемся.
- Ну а что она?
- Светка - молодец. Она, знает, что у меня семья и не делает никаких шагов навстречу. Да ты что, если бы она предприняла какие-то попытки к нашему сближению, я бы точно дров наломал.
       Васильев видел возбужденное лицо Валерки и понимал, что он говорит правду.
- Так у вас просто деловые отношения.
- Да нет, я бы так не сказал. Она мне много рассказывает о себе, причем я думаю многое из того, что она поведала, не знает никто. Иногда я просто уверен, что она знает о моих чувствах к ней. Я это вижу по ее взглядам, по улыбке, а иногда мне кажется, что она ни о чем не подозревает.
       Васильев знал Светлану Гулий. Пару лет назад она вела передачу на одном из местных телеканалов. Видел он ее не только на экране телевизора, но и в жизни. Фирма, где работал Васильев, занималась продажей, установкой и обслуживанием профессиональной видео и аудио аппаратуры. Канал, где работала Гулий, затеял переоснащение одной из студий. Во время этих работ Васильев и видел Светлану пару раз.
       Без всякого сомнения она была красивой женщиной. Шелковистые волосы цвета мокрого песка струящимся водопадом спадали на плечи. Светло-карие глаза имели слегка восточный разрез. Взгляд ее чувственных глаз практически никого из мужчин не оставлял равнодушным.
       Но ведь и жена у Валеры была весьма привлекательной. Стройная русоволосая с голубыми глазами она смотрелась рядом с Валеркой, как милая еще неопытная девчонка, хотя их дочкам уже исполнило семь лет.
       Васильев мысленно сравнил Светлану и Иру. Обе были красивыми женщинами, но красота у них совершенно разная. "У одной была красота сохранившейся молодости, другая своей красотой была обязана щедрости природы. Вот Валерке и захотелось перемен", - думал Васильев после Валеркиного рассказа.
       Во время следующей встречи Валерка сказал Васильеву:
- Знаешь я понял причину моей любви. Я видел раньше Светлану на телеэкране и несколько раз в городе. Она такая стильная, независимая и вдруг оказывается, что Света очень эмоциональная, несчастная и одинокая. У нее так жизнь сложилась, - Валерка вздохнул, но не стал рассказывать как сложилась жизнь у Гулий. - Меня так поразило, что такая женщина может быть несчастной и одинокой. Мне стало ее очень жаль, а от жалости до любви один шаг.
       Все это Васильев вспомнил, когда сидел на скамейке с луком и стрелами за спиной.
       Ничего ты, Валерчик, не понял, ни в чем не разобрался, - мысленно усмехнулся Васильев, - просто вот такой болван как я, не зная всех тонкостей купидонова ремесла всадит тебе стрелу в сердце, а ты страдай потом и анализируй. Да только анализ не спасает положения. Валерка, не желая бросать семью, но уже не в силах страдать от неразделенной любви к Светлане Гулий, перешел на другую радиостанцию, хоть она и не была такой котируемой как "Феникс".
       Васильев встал со скамейки и, продолжая размышлять над открывшейся ему тайной зарождения любви, побрел по улицам города. Позабыть про свои мысли его заставил мужской голос.
- Вы не скажете, как пройти на улицу Тимирязева? - спросил у Васильева полный
невысокий мужчина в темных очках.
- Васильев собрался было ответить, но почувствовал знакомое ощущение от возникшей физической перегородки в бронхах, которая перекрывала ему поток воздуха из легких. Он отрицательно покачал головой и продолжил свой путь.
       "А ведь сам с собой я могу разговаривать", - вспомнил Васильев, как во время охоты на сердца иногда выражал мысли вслух.
- Могу, - произнес он не громко, подтверждая свою мысль.
На площади Свободы, куда вышел Васильев, шла подготовка к празднику Конституции. На недавно сооруженной сцене репетировала танцевальная группа. Юноши и девушки в национальных костюмах танцевали под кавер-версию "Ты ж мэнэ пидманула", - в техно обработке.
       Васильев, не раздумывая над тем что делает, машинально вставил синюю стрелу в лук и навел его на одну из девушек. Тетива легко оттягивалась. Потом он прицелился в одного из танцевавших парней, тетива тоже не возражала, чтобы ее оттянули.
       Удерживая тетиву в оттянутом состоянии, Васильев дождался паузы в движении танцоров и выстрелил. В этот раз он стрелял с расстояния метров в шестьдесят, но это не помешало ему разглядеть исчезнувшую синюю полоску у самой груди танцора.
       Из колонок зазвучала "Нэсэ Галя воду" - в оригинальном исполнении. Танцор со стрелой в сердце широко развел руки в стороны. По техническим причинам музыка вдруг оборвалась.
       Васильев воспользовался затянувшейся паузой, и выстрелил в намеченную им девушку. Исчезновение стрелы перед девушкой совпало с вновь зазвучавшей музыкой.
       Танцующие образовали шеренгу юношей и шеренгу девушек. Обе шеренги стали друг против друга. Сделав несколько притопываний и взмахов руками, шеренги пошли на сближение. Пораженный Васильевым юноша уже почти подошел к своей партнерше, но вдруг он быстро сместился на несколько шагов вправо и взяв за руку девушку, в которую попал Васильев, начал танцевать с ней. Партнер этой девушки в недоумении остановился, но, быстро сориентировавшись, перешел к девушке, которая осталась без партнера, и репетиция продолжилась.
       "А издалека стрелять даже лучше", - подумал Васильев.
       Он достал новую стрелу и, по очереди прицеливаясь в юношей и девушек, нашел еще одну пару свободных сердец. Прицелившись он стал ожидать паузу в движениях танцоров. Дождавшись паузы, Васильев выстрелил, и опять стрела не ушла мимо. Она растворилась в воздухе перед тем, как пронзить еще одно девичье сердце.
       Васильев быстро достал пару этой стреле. Он так увлекся стрельбой, что не заметил, как небо затянуло черной грозовой тучей. Момент, когда Васильев выпустил стрелу, совпал с первым, но отнюдь неробким порывом ветра. Красная полоска, подхваченная ветром изменила траекторию, проскочила мимо танцора, которому она предназначалась и понеслась в сторону отеля. Через секунду послышался звон разбитого стекла, его сменил мощный раскат грома.
       "Довыпендривался, стрелять с такого расстояния", - стал укорять себя Васильев, - "но если бы не ветер, я бы точно попал. Я ведь только второй день держу в руках лук".
       "Этот Дринк ничего толком не рассказал". Мальчика он называл теперь не иначе как Дринк. "Как-то не совсем до конца у них там все продумано. А у кого у них?" - призадумался Васильев.
       Крупные капли дождя заставили Васильева убрать лук за спину и двинуться к метро. На ходу он взглянул на сцену. Танцоры закончили танец. Первой со сцены сбежала девушка, в которую Васильев выстрелил красной стрелой, за ней спускались остальные. И только двое взявшись за руки стояли посередине сцены и смотрели друг на друга. Ей и ему досталось по стреле выпущенной Васильевым. Хлынувший ливень заставил их вскрикнуть. Они засмеялись и держась за руки, сбежали со сцены.
       Васильев решил ехать домой. "Все равно одна стрела ушла мимо. Четырнадцать попаданий уже не сделать".

       * * *

       Первый звук, который услышал Васильев, когда проснулся утром, был стук капель дождя по стеклу. Небо укрылось серым одеялом одной сплошной тучи и не желало показывать своего лица.
       Васильев подошел к окну и некоторое время наблюдал, как маленькие фигурки прохожих, прячась под зонтами, пытаются находить брод в образовавшейся огромной луже.
       "Никуда сегодня не пойду, мне не куда спешить", - решил он, но потом понял, что спешить ему есть куда. Через полторы недели вернутся Люда с Оксаной. Вот будет здорово, когда он будет с ними общаться с громкостью рыбы.
       Дождь не прекращался весь день, и Васильев так и не пошел на свою охоту.
       На следующий день небо разъяснилось и Васильев, позавтракав вышел с оружием Купидона. Теперь он очень ответственно подходил к своей новой работе. Перед тем, как выстрелить в выбранные им цели, он несколько раз натягивал тетиву, чтобы окончательно убедиться, что она растягивается без особых усилий и значит сердце у цели свободно. Потом Васильев подходил поближе к своим целям и пытался понять, подходят ли выбранные им представители мужского и женского полов друг другу. При каждом выстреле он учитывал силу и направление ветра, возможность того, что цель изменит свое положение.
       К концу дня его правая рука так уставала, что он уже не мог понять, легко ли поддается тетива или оказывает какое-то сопротивление. От огромного числа мужчин и женщин, которых Васильев выбирал себе в цели, у него начинало рябить в глазах. Уставший он возвращался домой, принимал душ, падал в постель и засыпал. Так он провел несколько дней. Лучшим его результатом были восемь попаданий. Часть стрел все равно уходили мимо цели или оставались не использованными.
       В один из дней Васильеву пришла мысль стрелять в своих знакомых, которые не имели второй половинки. Он стал перебирать в памяти тех, кто не устроил личную жизнь. Васильев отобрал несколько человек, и приступил к осуществлению своего плана. Но здесь он тоже столкнулся с трудностями.
       Во-первых, он не мог решить, стрелять ли в уже знакомых между собой людей. Поразмыслив, Васильев пришел к выводу, что выбранные им люди не совсем подходят друг другу. К подбору своим знакомым второй половинки из незнакомых людей Васильев подходил еще более тщательно, в результате чего намеченная цель либо уходила, либо перемещалась в такое место, где стрелять было невозможно, в то время, как знакомый или знакомая Васильева, не зная, что их ожидает приятное ранение в сердце выходили из зоны поражения. Сделав пару промахов и поселив в сердце своей коллеги Коваленко неразделенную любовь, Васильев отказался от этого плана.
       Он чувствовал, что в нем в последнее время пребывают только два чувства: злость и отчаяние. Причем они как бы установили график своего пребывания внутри него и четко его соблюдали. Васильева периодически одолевала злость то на Ринка за навязанную им работу, то на себя, потому что он не может сделать каких-то четырнадцать попаданий, то на людей, в которых ему не удавалось попасть. Потом злость сменялась отчаянием. До приезда жены и дочки осталось уже меньше недели, а он все никак не может выполнить это задание и снова стать нормальным человеком, радующимся жизни, смеющимся и самое главное общающимся с другими людьми.
       В пятницу утром Васильев вышел из дома с ощущением барабанщика внутри себя. Ему было все равно, в кого стрелять и насколько его цели будут подходить друг другу.
       На первом этаже дома, где жил Васильев, располагался магазин бытовой электроники. Васильев увидел, как из подкатившего к магазину лексуса вылез огромный детина с традиционной короткой стрижкой. Он заставил автомобиль мигнуть фарами, нажав кнопку на брелке, управляющем сигнализацией и в это время стрела Васильева пронзила ему сердце. Хозяин машины поднял солнце защитные очки на лоб и остановил ногой катившийся к нему мячик. Потом он взял мячик в руки, присел на корточки и протянул его подбежавшей маленькой девочке.
       Мужчина что-то сказал девочке, та смущенно склонила голову к плечу и улыбнулась. Мама девочки подошла к ним. Она была совсем молодой женщиной невысокого роста. Мужчина выпрямился во весь свой огромный рост и смотря на женщину сверху вниз что-то произнес с улыбкой. Женщина улыбнулась в ответ.
       В ее сердце торчала только что выпущенная Васильевым стрела. Казалось, что владелец лексуса забыл о визите в магазин, он шел по аллее вместе с женщиной и ее дочкой и вел неторопливую беседу.
       Со стороны они смотрелись странно: маленькая девочка, женщина не высокого роста и плотный высоченный мужик. Он отличался не только физическими размерами, но и дорогим костюмом, и не считал излишним подчеркнуть свою крутизну толстой золотой цепью на шее и большим перстнем на руке. Женщина с ребенком в отличие от него были одеты весьма скромно.
       "Ну и что? Ерунда все это. Что мы знаем о том кто кому подходит, а кто нет? Ничего!", - размышлял Васильев смотря на результаты своей работы.
       Через двадцать минут после этого на станции метро "Лосево" скучающий милиционер, который стоял облокотившись на барьер разделявший вход и выход, вдруг оживился. Он выпрямился и поправив форму, с улыбкой направился к работнице метрополитена, проверяющей удостоверения пассажиров. Светловолосая женщина в кокетливо сидящей пилотке, увидела приближающегося сержанта и тоже улыбнулась. Она не отказалась поддержать разговор. Скоро милиционер и вахтерша так увлеклись беседой, что их перестали интересовать пассажиры, проходящие мимо, и удостоверения которые они предъявляли.
       "Интересно, сколько лет они проработали вместе и даже не думали, что когда-то увидят друг в друге то, чего не видели раньше", - подумал Васильев, покидая эту станцию. В его колчане стало еще на две стрелы меньше.
       В этот день Васильев стрелял, не размышляя, есть ли гармония между двумя целями или нет. Ему просто доставлял удовольствие процесс, начиная с извлечения стрел из колчана и заканчивая красивым полетом метко выпущенной стрелы. Васильев не раздумывал над выбором цели, он видел какого-то человека и если в его голове возникала мысль: "Было бы любопытно посмотреть как поведет этот человек со стрелой в сердце", - он доставал стрелу и выпускал ее в цель. Потом доставал парную стрелу и улыбаясь невидимой улыбкой говорил про себя: "А вот как тебе влюбиться в нее" или "в него", - в зависимости от пола цели, и стрелял.
       Таким образом Васильев заставил влюбиться соседку по лестничной площадке тетку Галку - солидную женщину лет пятидесяти в сантехника Жору, не оставив последнего равнодушным к Галине, хотя Жоре неоднократно доставалось от нее, так как Галка вела нескончаемую войну с ЖЕКом и всеми, кто с ним связан.
       Студентка перед самой сдачей экзамена по уши втрескалась в своего преподавателя, который вышел на свежий воздух перекурить и тут же получил в сердце стрелу. Глупая студентка волновалась, что плохо подготовилась к экзамену и теперь завалит его и вообще будет выглядеть полной дурой перед человеком, к которому неравнодушна. Она не знала, что преподаватель готов ей поставить "отлично" только за то что видит ее.
       Свирепый ревизор вывел из трамвая безбилетную пассажирку с твердым намерением содрать с нее штраф и вдруг понял, какое счастье, что эта женщина не взяла сегодня билет и у него есть чудесный шанс познакомиться с такой милой и симпатичной женщиной. Та тоже в свою очередь разглядела, что ревизор вовсе не противный и злой мужик, а оригинальный шутник, решивший завязать знакомство таким способом, и вообще он довольно забавный и приятный мужчина.
       Один из пенсионеров, игравший в домино вместе с коллегами по статусу, вызвался помочь молодой почтальонше открыть дверь с кодовым замком в подъезде, да так и пошел с ней дальше разносить пенсию по всему дому. Он думал, как им повезло что у них на участке работает такая красивая женщина и о том, что с завтрашнего дня он уж точно бросит курить и начнет делать пробежку по парку.
       Женщина-почтальон мысленно согласилась с выражением: "Истинный джентльмен - это пожилой джентльмен". Ей стало вдруг приятно общество этого мужчины с благородным лицом и до сих пор еще густыми белыми волосами.
       Васильев не считал, сколько сделал выстрелов. Когда в его поле зрения возникал очередной объект, над которым он хотел пошутить, его правая рука уже привычным движением вытягивала стрелу из колчана.
       Запустив руку в очередной раз в колчан он ничего в нем не нащупал. Не веря случившемуся, Васильев снял с плеча колчан, тот был пуст.
- Вот и все, - выдохнул Васильев.
Невероятное чувство удовлетворения охватило его. Он смог выполнить эту необычную работу и выполнить не так уж плохо.
       Дома Васильев аккуратно повесил лук и колчан на вешалку и прошел в комнату.

       * * *

       Утром Васильев проснулся с идеей нового произведения, которая пришла к нему во время пересечения зыбкой границы между сном и пробуждением. Он по опыту знал, что идеей, пришедшей во сне, нельзя пренебрегать. Ему неоднократно удавалось развить из такой идеи оригинальный сюжет и довести его до законченного произведения.
       Родившийся сюжет не требовал каких-то специальных знаний, Васильев еще не видел целиком всей новеллы, но он знал что как только начнет писать, дырки в сюжете заполнятся недостающими деталями, а пришедшие во время работы над текстом мысли позволят соединить нестыкующиеся места.
       Васильев наскоро позавтракал и в слегка возбужденном состоянии сел за компьютер. Два дня он провел за компьютером, прихватывая и часть ночи, делая лишь небольшие перерывы, чтобы перекусить и просто походить по комнате. Иногда он не надолго выходил на балкон и смотрел вдаль, давая отдохнуть глазам.
       В понедельник утром Васильев поехал на вокзал встречать жену и дочь. Когда он вышел на платформу, то увидел, как Люда и Оксана стоят с двумя сумками и озираются по сторонам, пытаясь среди большого количества людей найти его.
- Привет, морячки, - улыбаясь Васильев заключил в свои объятия Люду и прилипнувшую Оксанку.
Обе покрылись ровным загаром, выглядели посвежевшими и отдохнувшими.
- Папуля, мы так по тебе соскучились! - засмеялась Оксана.
- Правда? - Васильев перевел взгляд с дочери на жену.
- Правда, - улыбнулась Люда с определенным подтекстом.
Дома Оксана сразу отправилась к подружке. Васильев с женой нисколько не возржали против ее визита.
- На сколько? - спросил Васильев обнимая жену.
- На пять, - Люда расстегнула последнюю пуговицу на рубашке мужа.
Собираясь на море она говорила, что там обязательно сбросит лишние килограммы и теперь Васильев видел, что свое обещание она сдержала. Он помог ей освободиться от платья и теперь с удовольствием рассматривал постройневшее тело жены.
       Через час, когда они утолили голод друг по другу и расслабленные лежали в постели, Васильев с чувством благодарности подумал о неизвестном "Купидоне", который когда-то поразил его и Людино сердце стрелами одного цвета.
- Как твой роман?
- Я отложил его в долгий ящик.
- Что не пишется? - Люда с тревогой посмотрела на мужа. Она знала, как трудно он переживает время, когда у него что-то не получается.
- Да нет, я другую историю написал. - На лице Васильева появилась счастливая
улыбка.
- Да?! И как она называется?
Васильев смотрел в потолок и продолжал улыбаться.
- Что не придумал еще?
- История называется "Лучник".

       май 2004