Демидыч-2 продолжение

 

* * *
В это время один из конструкторов первой категории Владимир Михайлович Квасов, работавший в нашем отделе, стал сразу же главным конструктором и руководителем небольшой, но самостоятельной фирмы, которая разрабатывала агрегаты систем регулирования, в том числе и для нас. Спустя некоторое время Квасов станет по совмесимтельству завкафедрой и профессором КуАИ.

Но тогда устная молва рассказывала следующее.

Генеральный конструктор Николай Дмириевич Кузнецов сначала предложил занять эту должность Печенкину. Не сомневаюсь, что любой бы на его месте немедленно согласился. Еще бы – стать руководителем самостоятельной фирмы!

Но только не Демидыч! Говорили, что он заявил Генералу:

- Если Вам надо избавиться от меня, то так и скажите, а не подбирайте мне место работы. Если будет нужно, я сам найду, где мне работать.

Тогда Кузнецов попросил Печенкина подобрать подходящую кандидатуру на это место, и Печенкин рекомендовал Владимира Михайловича Квасова. Став главой фирмы, Квасов продолжал помнить о том отделе, откуда он вышел.

Мы с ним очень мало времени проработали в одной комнате, причем в разных концах этой комнаты, в разных бригадах, но, потом, встречая меня в институте, Владимир Михайлович всегда первым подходил ко мне и распрашивал о делах нашей фирмы и о тех, с кем вместе, в одном отделе он когда-то работал.

* * *
В это время системы управления двигателями были полностью или почти полностью гидромеханическими.

Печенкин очень хорошо понимал, что будующее за электронными системами и решил создать в отделе бригаду электронных систем управления во главе с Э.С. Молчановым.

В начале бригада состояла всего из четырех человек: самого Молчанова, того самого Володи Симака, о котором я уже упоминал, рассказывая, как Печенкин отправлял его в колхоз, техника Юры Коршунова и меня. После ухода с завода Юры Коршунова в бригаде появился Толя (Анатолий Павлович) Гавриш.

Так что долгое время бригада состояла всего из четырех человек, что зачастую служило поводом для разных шуток.

Мое зачисление в эту бригаду было сопряжено с обидой
на моего предыдущего начальника бригады. И вот почему.

После случая с шаговым искателем Н.Д. Печенкин и Э.С. Молчанов стали привлекать меня к обсуждению некоторых дефектов и схем, связанных с электрическими агрегатами (в основном на стендах ЖРД, так как первому электрическому регулятору на ГТД – регулятору температуры - еще только предстояло появиться).
И вот однажды Эдуард Семенович предложил мне войти в свою будущую бригаду.

Я тут же поставил в известность моего первого начальника бригады и ожидал, что он будет возражать. Для этого, как мне казалось, я имел все основания. Дело в том, что мой начальник славился по всему ОКБ тем, что он был отцом родным для своих молодых инженеров. Он постоянно и не без успеха выпрашивал у А.А. Мухина, тогдашнего начальника ОКБ, молодых специалистов, предназначавшихся для работы в других отделах, на временную неотложную работу в своей бригаде, а потом доказывал, что не может их отпустить, ибо без них вся работа остановится.
А я, при всей моей самокритичности (как вы помните, я заканчивал не двигательный факультет), все-таки чувствовал разницу в знаниях и отдаче между многими из них и собой.

Но мой первый начальник бригады отнесся к сообщению о предложении Молчанова спокойно и даже для видимости не высказал сожаления по поводу моего возможного ухода. Я тогда еще не понимал, что старательное послушание у подчиненого, как правило, ценятся многими начальниками выше других качеств, и не осознавал, что моя техническая самостоятельность может кому-то не нравиться и трактоваться как строптивость.

Ясно, что после этого разговора я тут же дал свое согласие Молчанову.

Так мне несказанно повезло – я оказался у истоков появления на свет многих электронных систем управления и защиты двигателей. Но разговор не обо мне, а о Печенкине.

Ибо и за этим предложением Молчанова стоял он.



* * *
Так вот, заполучив меня к себе в качестве электрика, Молчанов спустя некоторое время посадил меня за чертежи механического редуктора для вариатора.

Дело в том, что в 23-м цехе стоял трофейный немецкий вариатор, который использовался для изменения скорости вращения при снятии характеристик с гидравлических агрегатов системы регулирования.

Эдуард Семенович решил сделать на базе этого вариатора стенд, который сочетал бы электронную модель двигателя с реальной гидромеханической аппаратурой и реальным регулятором температуры.

Перед этим мы получили первый образец первого регулятора температуры, тогда еще на магнитных усилителях, и провели его испытание совместно с электронной моделью двигателя и с реальным гидромеханическим регулятором АДТ (агрегатом дозировки топлива).

За гидравлику при испытаниях отвечал Леня (Леонид Иванович) Куницын, а за электронную часть аппаратуры - я.

Мы получили очень интересные результаты, но Эдуарду Семеновичу этого показалось мало, так как в этих испытаниях обороты АДТ при переходных процессах не изменялись, и он решил, что неплохо было бы управлять ими тоже с модели двигателя.

В связи с этим он задумал установить на вариатор механический редуктор.

Через месяц я под наблюдением и руководством старейшего конструктора нашего отдела Алексея Васильевича Дербенева сделал чертежи этого редуктора и согласовал их с производством.

Эдуард Семенович взял у меня чертежи и пошел с ними к Печенкину.

Меня он с собой почему-то не позвал, но, так как весь
разговор происходил в той же комнате, где сидел и я, то мне все было слышно. Я сразу же понял, почему Молчанов отправился без меня.

Оказалось, что вся эта работа не была предварительно согласована с начальником отдела.

Надо было слышать, как разбушевался Демидыч!

Он заявил, что пока нам сделают редуктор, будет собран двигатель с термопарами, и мы получим возможность проверять регулятор температуры не на модели, а на живом двигателе.

Он угрожал, что вариатор может сломаться из-за нашего редуктора и даже не из-за него, но нам в любом случае нипочем не отмыться от этой поломки.

Молчанов пробовал возражать, но безрезультатно.
И ему пришлось ретироваться.

Я выждал немного времени, чтобы Печенкин успокоится, и подошел к его столу.

- Что же это получается? – нахально спросил я его. – Я целый месяц работал – и теперь это все в корзину?

- Ха! – презрительно хмыкнул Печенкин. - Подумаешь, ты-ы-ы целый месяц работал в корзину! И теперь за это ты хочешь, чтобы весь завод работал в корзину! Лучше скажи мне, что ты, вот лично ты, сможешь интересного найти при моделировании с использованием этого редуктора?

- Не знаю, - честно признался я. – Там видно будет. Ведь нашел же я при моделировании без редуктора то, чего заранее не знали и не ожидали.

- Чего это мы заранее не знали?

- Что скоростную характеристику регулятора температуры лучше делать нелинейной, под скоростную характеристику АДТ.

- Это ты-ы-ы нашел? – Печенкин даже подпрыгнул.

- А кто же еще? Я проводил моделирование на стенде, я и нашел.

- Ну, знай, я к таким вещам отношусь серьезно и ценю их очень высоко. Я спрошу у Молчанова. И пеняй на себя, если окажется, что это предложил не ты!

Спустя несколько дней Демидыч подошел к моему столу скучей чертежей в руках и хмуро сказал:

- Чего это ты разбросал у меня на столе свои бумаги? Забери их!

И ушел.

Я посмотрел на бумаги – и чертежи, и заказ на изготовление он подписал.

У меня отлегло от сердца: значит, Молчанов подтвердил мои слова о том, что это была моя идея делать нелинейной скоростную характеристику регулятора температуры.

И стал я бегать по цехам, проталкивая заказ. Но когда уже редуктор был собран, монтаж его на вариаторе пришлось отменить, так как старый трофейный вариатор сломался еще до монтажа на нем нашего редуктора.

Печенкин оказался прав: вскоре мы получили неограниченную возможность испытывать регулятор на двигателе. И я иногда думаю, что врядли удалось бы отмыться нам с Молчановым, сломайся несчастный вариатор уже после монтажа на нем нашего редуктора.

* * *
В ту пору, когда была создана бригада Э.С. Молчанова и я стал в ней работать, у Демидыча родились сразу же две идеи.

Точнее, наверное, эти идеи появились у него еще раньше, просто с созданием бригады Молчанова у него появилась возможность реализации этих идей. Не берусь утверждать, в какой степени повлиял на Печенкина Эдуард Семенович, однако обе идеи Молчанов подхватил немедленно.

Это был тот начальный период нашей бригады, когда Молчанов еще активно отстаивал наше право не выходить за рамки чисто электронного регулирования, то есть не лезть глубоко в процессы на двигателе.

Должен сразу же предупредить, что долго продержаться в этих рамках ни ему, ни нашей бригаде не удалось, и в дальнейшем Эдуард Семенович старался как можно глубже вникать в двигательные процессы, хотя никогда свои знания в этой области не рекламировал.

Кстати, само создание бригады Э.С. Молчанова тоже было связано с планом Печенкина реализовать эти свои идеи.

Почему я считаю, что эти идеи появились у него значительно раньше? Дело в том, что и сам Печенкин, и Александр Павлович Анисимов, и Эдуард Семенович Молчанов, и Владимир Иванович Саймуков много рассказывали мне об уже имевшемся и, к сожалению, мало известном вне нашего отдела опыте разработки системы защиты турбовинтовых двигателей, известной под названием автофлюгер.

Эта система защиты нужна, чтобы винты двигателя при определенных отказах не создавали опасной для самолета отрицательной тяги. Для этого их нужно автоматически вводить во флюгерное положение, когда они не создают никакой, ни положительной, ни отрицательной тяги.

Непосредственным разработчиком этой системы защиты был Дмитрий Павлович Меньших, его даже называли Дима-автофлюгер, но мне кажется, что решающую роль сыграл здесь Печенкин.

По крайней мере, только Печенкин, единственный из всех, с большой гордостью, какая может быть только у истинного автора, рассказывал мне о словах, сказанных Андреем Николаевичем Туполевым на одном из совещаний, когда самолетчики обвиняли двигателистов, что система ложно срабатывает и выключает двигатель:

- Хватит спорить о том, правильно или ложно сработала эта система. Пора признать, что эта система спасла нам несколько сот жизней.
По тому, с какой гордостью Демидыч цитировал Туполева, я понимал, что речь идет о любимом детище Печенкина.)

Итак, первая идея Демидыча состояла в том, что, кроме основной системы управления, постоянно и активно участвующей в работе двигателя, на нем должна иметься еще аварийная система управления. Эта система должна была постоянно находиться в режиме боевого дежурства, но вступать в работу только тогда, когда какой-либо параметр двигателя достигал критического уровня или на двигателе возникал аварийный режим.

Вторая идея Демидыча заключалась в создании системы регистрации параметров двигателя в полете с тем, чтобы потом на земле проводить их анализ с целью диагностирования состояния двигателя и своевременного принятия необходимых решений.

На первых порах Печенкин подключил Молчанова и меня к обоим этим работам как основных специалистов по элекрическим системам управления и изменения в отделе, или электронников (как было принято у нас говорить).

В дальнейшем системы измерения и диагностирования переросли в отдельный самостоятельный отдел, но в ту пору мы с Эдуардом Семеновичем были подключены к обоим работам.

После трех лет работы в отделе, в 1963 году я поехал с Н.Д.Печенкиным, Э.С.Молчановым и Ю.И.Черкасовым (тогда заместителем начальника 23-го цеха по приборной части) в командировку на фирму Сергея Павловича Королева.
Наша командировка была связана с развертыванием совместных работ над Системой Аварийной Защиты при отказах двигателей. Изначально мы дали ей название САЗ. Но наши партнеры предложили для нее другое название – КОРД (Комплекс Отключения Ракетного Двигателя). Под таким названием эта
система в дальнейшем вошла и в техническую документацию, и художественную литературу. (См., например книгу Заместителя Королева Бориса Евсеевича Чертка «Ракеты и люди. Лунная гонка».)

Это была эпоха успешного прорыва человека в космос. Шло соревнование советских и американских специалистов в освоении космического пространства.

Королевцы тогда разрабатывали космический корабль с человеком на борту для полета на Луну, а наша фирма проектировала двигатели для них. Демидыч был главным идеологом системы защиты мощных жидкостных ракетных двигателей в случае их отказа, а на долю Молчанова и мою выпала разработка технических решений, составление технических требований и техническое обоснование их выполнимости.

Разумеется, оформление командировочных документов выпало на мою долю, как самого молодого в группе. Будучи недостаточно опытным в этих вопросах, я решил, что недели на командировку нам должно хватить (рабочая неделя тогда длилась не 5, а 6 дней).

Я подписал наши командировки у заместителя Кузнецова Дондукова Николая Александровича и по его вопросам понял, что Дондуков в курсе нашей поездки. Николай Александрович пожелал нам удачи, и я пошел разносить командировочные удостоверения участникам поездки.

Когда я принес Демидычу его командировочное удостоверение, тот отреагировал самым для меня неожиданным образом:

- Ты что, считаешь, что за неделю мы справимся с таким заданием? - возмутился он.

- Да, - ответил я.

- Ну, это ты один такой шустрый, а я считаю, что нам всем вместе в такой срок не уложиться.

- А как Вы считаете, сколько нам надо, чтобы справиться?

- А никто этого не знает, – ответил Демидыч. – Поэтому выписывать надо на максимальный срок, на месяц. Все перепечатать заново!

Идти перепечатывать у секретаря Генерального конструктора и подписывать у начальства заново только что им, начальством, подписанный документ - занятие не из приятных.

И тут меня удивил Дондуков:

- Николай Александрович! – сказал я, кладя перед ним вновь перепечатанные удостоверения. – Я ошибся. Я думал, что недели нам должно хватить. Но Николай Демидыч считает, что этого будет мало.

Дондуков улыбнулся и успокоил меня:

- Не Вы один ошиблись. Я тоже ошибся. Раз я подписал поездку на неделю, значит, я тоже думал, что недели вам должно хватить. Но раз Николай Демидыч считает по-другому, значит, он лучше нас знает, сколько времени понадобится.

И Дондуков еще раз подписал наши бумаги.

Вот какой авторитет имел Демидыч у руководства!

(Для справки – Н.А.Дондуков, самый молодой из заместителей Генерального, вскоре станет руководителем самостоятельной фирмы - нашего филиала на Безымянке, а затем – заместителем Министра авиационной промышленности. Я
думаю также, что реакция Дондукова в этой ситуации может служить хорошим штрихом также к портрету этого талантливого и, наверное, самого любимого ученика нашего Генерального.)

Мы поселились в седьмом корпусе гостиницы “Ярославской”, где в ту пору обычно останавливались почти все работники нашего завода – Молчанов, Черкасов и я в комнате на четверых (четвертым был Павел Данилович Вильнер, я еще вернусь к нему ниже), а Демидыч, хотя и занял, как начальник, двухместный номер, но все время проводил с нами и уходил к себе только спать и уже рано утром будил нас.

* * *
Когда мы прибыли на фирму Королева, Демидыч первым делом повел нас представиться одному из замов Королева - Петру Ивановичу Мелешину.
Едва мы вошли в большой кабинет, как его хозяин тут же радостно вскочил из-за стола и устремился нам навстречу. Он горячо пожал руку Печенкину, а затем и всем нам. После этого Милешин повел Печенкина и усадил его на стул, ближайший к своему креслу. После этого он сообщил Печенкину две новости, одну я понял и оценил сразу, вторую - только по возвращению в Куйбышев. Первая была следующая:

- Никита Сергеевич подписал Постановление. (Имелось в виду, что Хрущев подписал Постановление о работах по созданию пилотируемого космического корабля для полета на Луну.) И добавил: мне не нужны гробы.

(Значит, Хрущев обращал внимание на то, чтобы работы были выполнены без человеческих жертв.)

- Именно с этим и связан наш приезд, - отреагировал Печенкин.
- Я знаю, - ответил Мелешин и тут же сообщил Печенкину вторую новость. – Насколько мне известно, приказ в МАПе уже подписан.
- Мне пока еще это официально не известно.

(Только по возвращению на завод я понял, что имелся в виду приказ Министра авиационной промышленности о назначении Печенкина заместителем главного конструктора. Однако еще тогда я обратил внимание, что знаки уважения, которые оказывали Печенкину во время нашей поездки выходили далеко за рамки, обычные для начальника отдела.)

Именно для того, чтобы предотвратить катастрофу космического корабля и избежать человеческих жертв в случае возникновения аварийной ситуации на одном из двигателей, и была предназначена система защиты, которую мы по инициативе Печенкина предлагали разработать и установить на корабле.
Позволю себе объяснить что это такое. Через сопло площадью несколько квадратных метров под давлением в сотню атмосфер с колосальной скоростью вытекает поток раскаленных газов с температурой порядка нескольких тысяч градусов.

И мощность этого потока соизмерима с мощностью самых больших гидроэлектростанций. Это один двигатель, а на ракете их двухзначное количество, и стоит одному двигателю выйти из строя…

Короче, пока не поздно, надо немедленно выключать и его, и симметричный ему. Но нельзя и поторопиться, чтобы по ошибке не выключить сразу два работоспособных двигателя.
Ясно, насколько жесткие требования должны предъявляться к точности и быстродействию такой системы.

Мы не только выступили с инициативой сделать систему защиты и предлагали структуру этой системы, но также должны были обосновать технические требования к ней и доказать их техническую осуществимость. Вот это и была первая встреча всех заинтересованных лиц: двигателистов, ракетчиков, прибористов и разработчиков датчиков. Кстати, приборную часть королевцы решили делать сами.

Не следует думать, что эта командировка была легкой прогулкой. Когда мы, вконец измотанные, возвращались в гостиницу, Печенкин тут же появлялся в нашей комнате и заставлял нас искать новые, более убедительные аргументы в тех технических спорах, которые мы днем вели с королевцами. Однажды я не выдержал и сказал:

- Николай Демидович! Но ведь по этому вопросу мы уже сдались. Вы признали, что они правы.

- Правильно, признал. Но тогда я не учел того-то и того-то. А сейчас я подумал и понял, что нельзя соглашаться из таких-то и таких-то соображений. Так что придется завтра возвращаться к этому вопросу заново.

Я понял, что даже в то время, что мы добирались до гостиницы, Демидыч продолжал напряженно думать и подыскивать более убедительные аргументы в защиту своей позиции. И этого же он требовал от нас. Увидев, что доводы оппонентов убедительнее, он не спорил с ними попусту, не брал их измором (потом я часто встречал у представителей других фирм именно такие способы ведения дискуссии), а переходил к обсуждению следующего вопроса. Но не сдавался и после тщательной подготовки снова возвращался к казалось бы давно решенному вопросу.

* * *
Через несколько дней, обо многом договорившись между собой, мы с королевцами совместно (всего примерно человек десять) отправились в институт, занимавшийся разработкой датчиков для космичских кораблей. Не помню уже почему, но пока мы в вестибюле ждали оформления наших пропусков, у нас возник разговор, о том какие съедобные бывают фамилии. О том, что у Демидыча фамилия тоже из этой серии, мы как-то не подумали. Повидимому, вахтерша, которая находилась тут же возле вестибюля, слышала наш разговор, хотя и не встревала в него. Но потом, когда мы проходили мимо нее, предъявляя свои пропуска и паспорта, она не удержалась и заявила Печенкину:

- Эх, на сковородку бы тебя!

Демидычу это так понравилось, что он потом несколько раз повторил:

- “Эх, на сковородку бы тебя!” Вот молодец, дала понять, что весь разговор слышала, хоть и не влезала в него!

В институте переговоры сначала велись с участием ведущих специалистов института под эгидой замдиректора института. Когда же мы обо всем договорились и должны были уже пойти к директору института, чтобы он благославил нашу предстоящую совместную работу, хозяева неожиданно обратились к нам с довольно странной просьбой.

Оказалось, что директор института является весьма своеобразной, даже капризной особой и его очень легко вывести из себя. Поэтому они взяли на себя проведение разговора со своим директором и просили нас, чтобы мы не вмешивались в разговор, по какому руслу он не пойдет. Мы, разумеется, согласились. Тем более, что удовлетворяющие все заинтересованные стороны решения уже были найдены.

Наша заметно увеличившаяся группа заполнила весь кабинет директора института и его зам начал знакомить своего шефа с сущностью задачи, путями ее решения и так далее. Директор вел себя как капризный ребенок и периодически раздраженно заявлял, что все не так. Тогда и зам, и другие сотрудники начинали его дружно успокаивать:

- Так, Иван Иванович (имя подлинное), так.

Они так старались успокоить его, что временами мне казалось, что они даже гладят его, чтобы он не волновался.

Тем не менее, выслушав все, Иван Иванович сделал заявление, что мы не знаем, что нам нужно, и поэтому требуем совсем не то, что надо было бы требовать, а работники института идут у нас на поводу и собираются делать совсем не то, что должны. Его люди немедленно полностью с ним согласились, но стали объяснять, что, учитывая и то, и это, надо пойти нам навстречу, и если…, то… Короче, они соглашались с ним во всем и при этом всеми силами пытались подвести его к тому, чтобы он согласился с выработанным решением. Однако Иван Иванович чем дальше, тем больше раздражался, возмущался и терял душевный покой.

- Позвольте мне кратко изложить, что нам требуется и почему, - раздался неожиданно голос Печенкина.

У сотрудников института от неожиданности глаза полезли на лоб. Однако Демидыч спокойно, кратко и убедительно изложил, что необходимо для двигателя.

- Нет, - заверещал Иван Иванович, - вы сами не знаете, чего хотите, только что вы хотели одно (и он понес какую-то чушь), а теперь совсем другое (и он понес другую чушь).

- Я такого не говорил, - перебил его Демидыч.

- Ну как же, вот сейчас вы сказали, что … (и он снова стал нести явную чушь).

На институтских было жалко смотреть – такой неподдельный испуг светился в их глазах. “Все погибло”, - шепнул мне мой сосед. Но они не знали Печенкина.

- Я сказал только то, что хотел сказать, - Печенкин громко отчеканил каждое слово и под конец повысил голос: - И прошу меня не пе-ре-дер-гивать!

Институтские хватались за головы, бросали на нас испуганные взгляды и готовы были полезть под стулья, на которых сидели. Но оказалось, что они не знали и своего директора. Тот неожиданно успокоился и изрек:

- Ну, если вам нужно именно это, то я согласен.

========
© Copyright: I.Pismenny, 2001   Код: 2106130025


Количество прочитавших на 15.7.2004 в виде
http://www.proza.ru:8004/2001/06/13-25 : 118

=======




<< Предыдущее | Содержание | Следующее >>