Выдумка

Однажды, когда Марья Ивановна, жена прапорщика Златового, вернувшись домой открыла дверь квартиры, она с удивлением обнаружила, что ее муж стоял против зеркала, висевшего на стене прихожей, и разговаривал с собственным отражением. В руке Павла Михайловича красовался хорошо знакомый граненый стакан, до верху наполненный водкой. Разглядывая себя в зеркало, прапорщик говорил примерно следующее:
 -Здрас-сте, Павел Михайлович... ну что же вы не отвечаете... как у вас дела? Может быть, выпьем? Какой у вас отличный граненый стакан в руке! Прямо как мой! – при этих словах Златовой, будучи в этот момент в трезвом уме – и это было для Марьи Ивановны особенно удивительно, ибо она никогда не могла предположить, что так себя мог бы вести человек ничего еще не выпивший – слегка прикоснулся стаканом к гладкой поверхности зеркала, после чего выпил до дна его содержимое.
 Марья Ивановна могла заключить только одно: ее муж сошел с ума. Она окликнула его с испугом, а он, как ни в чем не бывало, подошел к ней и поцеловал в самые губы.
 -Ты, Марочка, на меня не удивляйся, - сказал он извиняющимся голосом, - и не ругай меня, ради Бога. А то вот вчера полковник тоже меня в свой кабинет вызвал и все меня попрекал недобрыми словами – хватит ужо с меня, и так наругали и взыскание назначили. А все потому что ему, видите ли, какие-то подсидники донесли: так, мол, и так, прапорщик Златовой, где ни пройди, пьяный валяетса... в кого ж он таки скоро превратитса, если будет продолжать один пить? Вот-те полковник мне и говорит: хватит тебе ужо одному пьянствовать, нехороше это дело, скольких погубило оно, а было много ж людей среди них таки славных, еше чем ты славнее. Если хочешь пить, то компанию себе исчи, как делал, когда молодой был. Только ты, мол, так делал только тогда, а добрые люди и теперь эптим правилом рукорводствуютса. И ты мне, милая, тоже самое говорила недель пару назад, да и перед детишками нашими тоже не удобно... Так что всем вам отселе нечего опасаться... Теперь – нечего. Один я теперь – ни-ни, ну а в компании, как говоритса, святое дело. Теперь с ним буду распивать, - при этих словах Златовой сделал кивок в сторону зеркала, - а чё ж не выпить-та с добрым человеком Павлом Михайловичем. Не, а вы были во всё правы, дорогие мои.
 Когда он говорил это, лицо его раскраснелось, словно от одышки, в маленьких глазках играл странный огонек, а губы чуть надулись, пропуская через себя едкие спиртовые пары... Он не шутил – это было видно.
Перед глазами Марьи Ивановны все поплыло...