Миллион причин и одна бутылка

-Так вот я и говорю, этот порок, пожалуй, неискореним. Да и как его, в самом деле, искоренить, Михаил Юрьевич?.. ба-а, да у тебя все-таки замечательное имя-отчество!  - Иван Петрович прищелкнул языком.
 -Спасибо, Иван Петрович. А порок, о котором ты столь много толкуешь, действительно страшен. Ведь вся Россия пьет!..
 -И буянит.
 -Точно! Особенно какие-нибудь желторотые юнцы. Но мы же в большинстве своем стараемся так не делать! Почему они тогда себе это позволяют?
 -Да все потому же – наглые слишком стали, знаете ли. Это теперь называется "самостоятельность".
 -И ты предлагаешь...
 -Да ничего я не предлагаю. Для того, чтобы что-то предлагать нужно вначале разобраться, почему на Россию навалился этот недуг.
 -И как ты думаешь – почему?
 -Я скажу тебе вот что, - Иван Петрович наклонился вперед и пристально поглядел на своего собеседника. Делал он так каждый раз, когда намеревался произнести что-то очень значительное, - может быть, мы всему виновники, Михаил Юрьевич, наше поколение?
 Тот покосился на Ивана Петровича:
 -О чем ты?
 -Да мы же ведь воспитываем их.
 -Но мы не говорим: "пейте – это хорошо".
 -Господи, ну не так же буквально, Михаил Юрьевич!
 -Извини. Но что же ты имел в виду?
 -Как ты недогадлив бываешь... я о дурном примере говорил. Вот Николай Егорович, допустим: сам пьет, и сын его вырос таким же, а еще...
 Собеседники начали вспоминать всех друзей и знакомых своих, и действительно каждый раз выходила правота Ивана Петровича.
 -А затем дети наши попадают в дурную компанию, - продолжал он, - но с этим еще можно бороться.
 -Хочешь сказать, выбирать ее для них?
 -Может быть и так, - Иван Петрович пожал плечами, - а еще лучше – из дому поменьше выпускать. Да, впрочем, куда уж тут с ними совладаешь – они ж рвутся на волю, как птички. И делать что с этим не знаешь! Хотя один мой сосед, будучи истинным христианином, человеком глубоковерующим, своего сына проучил вот как – задал ему порку неимоверную, а потом в храм отвел на целый день, чтоб стоял грехи отмаливал, а то совсем распоясался.
 -Так это ж сейчас, как многие выражаются, "не в моде".
 -Ну, так и что? Он человек закалки старой. Правда, из-за порки потом жалел сына, да все тоже ходил господу кланялся за себя грешного. Мол, чего ж я на сынка так руку поднял. Однако помогло ведь...
 -Серьезно?
 -Ну, на некоторое время.
 -А потом?
 -Потом все заново началось.
 Михаил Юрьевич ничего на это не сказал, а лишь покачал головой.
 -Да-а, - протянул Иван Петрович, - алкоголь – это яд.
 -Еще какой!
 Некоторое время собеседники молчали.
 Иван Петрович заговорил, наконец:
 -Но не только в воспитании следует искать причины.
 -В чем же еще?
 -А вот ты сам догадайся. Знал я одного парня, было ему 35. Из хорошей семьи, заверяю тебя, ибо когда ребенком он был, я частенько захаживал к ним и хорошо мог видеть ту пристойную обстановку, в которой он вырос. А что в результате?
 -Неужели спился?
 -Ну да.
 -Мать моя... из-за чего?
 -Трудностей много в жизни досталось. И с работой не ладилось, не получил он того, чего хотел.
 -Так дело в слабости его, что ли?
 -В ней самой, Михаил Юрьевич, в ней самой. Так что вот тебе еще одна причина – человеческая слабость. Я сказал бы даже, слабохарактерность. А как преодолеть ее – бог знает...
 -Да-да, - вздохнул Михаил Юрьевич, - действительно, бог его знает...
 -А вот помнишь ты Ивана Степановича?
 -Это на работе что ли на твоей? Тот, который заходил к тебе на днях за делом за каким-то?
 -Он самый. Но тогда он не столько по делам заходил, сколько чтобы поговорить просто.
 -О чем же хотел он поговорить?
 -Да нет же, Михаил Юрьевич, это я хотел!
 -Правда?
 -Точно так. Об этом самом как раз завел я разговор с ним.
 -О пьянстве?
 -Ну да.
 -И что он тебе сказал?
 -Причины, говорит, надо в русской истории искать.
 -Как так? – лицо Михаила Юрьевича сделалось удивленным.
 -А вот так: издревле крепостные пили, а это 90% населения нашего российского в то время было. Вот и сохранился этот порок проклятый. А пили потому они, что тяжело было им, не чувствовали они государевой защиты. А сейчас и мы не чувствуем защиты законов. Все то же! Империя в прошлое ушла давно, а мы всё неприкаянными остаемся. На бумаге у нас законы только существуют. Ах, Миша, Миша... Что же делать нам?..
 -Не знаю я, не знаю, - Михаил Юрьевич уставился на бутылку водки, которая наполовину опорожненная, стояла меж приятелями все это время.
 -Ах, друг сердечный, выпьем, давай, - глаза Ивана Петровича засверкали, повеселели, - и чтобы проблемы все эти когда-нибудь ушли от нас в одночасье...