Дежавю Сложный пациент

(ЭТОТ РАССКАЗ ЕСТЬ В МОЕЙ КНИГЕ "Я ЛЕЧУ К МЕЧТЕ..." КНИГУ МОЖНО ПРИОБРЕСТИ КАК В ПЕЧАТНОМ, ТАК И ЭЛЕКТРОННОМ ВИДЕ ВОТ ЗДЕСЬ: https://ridero.ru/books/ya_lechu_kmechte/ ПРИЯТНОГО ЧТЕНИЯ ВАМ И ВАШИМ ДЕТЯМ!)



1.
Марина пыталась вспомнить, кто это, потому что была уверена, что знает её, но никак не могла. Женщина была одета, как уличная девка, но девка дорогая. Она почему-то то и дело оглядывалась и поторапливала спутницу. Женщина-то уж точно помнила её, так как много болтала и увлекала за собой, пока они не оказались у отцепленного вагона.
«Господи Боже, да кто же она? И почему так одета? Хотя я тоже выгляжу не лучшим образом. Странно, почему?»
Они вошли в тамбур вагона, который оказался довольно просторным.
– Проходи-проходи! Не бойся. Здесь все свои, – и она распахнула дверцу в сам вагон, который на самом деле оказался просто притоном. Туда-сюда сновали девицы в кружевных корсетах, черных чулках в сеточку и беспричинно громко хохотали на скабрезные замечания клиентов, ведущих себя просто омерзительно. Среди них были мужчины и с европейской внешностью, и с азиатской, и с арабской, и даже африканской.
«Куда я попала? Зачем? Что происходит?»
Судя по всему, приведшая её сюда дама, была хозяйкой заведения. Она с милой улыбкой подошла к какому-то невысокому толстяку, шепнула что-то, и они вместе направились к Марине.
– Познакомься, дорогая, это … – Марина не разобрала имени, она думала о другом.
Мужчина плотоядно подхватил девушку под руку, увлекая её к черному кожаному дивану.
«Это какой-то кошмар! Ничего не понимаю. Она приняла меня за «свою»? А это клиент? Надо срочно бежать отсюда!»
Марина любезно улыбалась, и все время старалась отдалиться от противного толстяка. Вдруг послышался шум, возня, крики  и выстрелы.
«Этого только не хватало!»
Толстяк кинулся куда-то бежать, все суетились, старались спрятаться, стоял визг. Марине стало по-настоящему страшно. Дверь в вагончик отворилась, и в проеме показалось трое крепких вооруженных парней. Они начали стрелять. Марина сжалась в комок, затем скользнула вниз, прижавшись к стене и дивану одновременно, и притворилась мертвой.
Все стихло. Кто-то сказал: «Все?». «Похоже на то.» Под их ногами что-то захрустело. Марина услышала приближающиеся шаги. Человек остановился возле неё. Марина слегка приоткрыла веко и увидела огромного парня, смуглого метиса. Он стоял над ней с пистолетом и смотрел, прищурив глаза. Она престала дышать. «Неужели выстрелит? Боже мой, я же тут случайно… » Повисла бесконечная пауза. Сердце стучало слишком громко. «Живых нет?» «Сейчас проверим.» И вдруг она почувствовала, что к темени прислонился холодный металл. «Неужели?..» Короткая пауза и … щелчок, как в замедленных кадрах фильма. «Выстрелил все-таки… » – пронеслась последняя, вялая мысль. Она отчетливо слышала звук движущейся в мозгу пули. Было не больно, но очень обидно, что отняли жизнь незаслуженно. Слух медленно гас, словно выключали радио, но она разобрала последние слова «Теперь живых нет», и наступил полный мрак…
2.
Тик-так, тик-так, тик-так. Звук нарастал, как рев самолета. Марина резко открыла глаза. «Сон? Ничего себе, сон! – она потрогала темя. Все в порядке, дыры нет. – Сколько времени?» Часы показывали полшестого. Час спокойно можно было спать. Но как уснуть после такого кошмара. На душе было невыносимо тяжело.
«Таких снов у меня никогда не было. Всё было настолько реально, словно это и, правда, только что произошло. Так, надо сходить к психологу, а то эти огнестрельные черепно-мозговые меня точно доведут.»
Марина провалялась без сна до половины седьмого и встала. Сон выбил её из колеи, что было совсем не кстати. Сегодня предстоял сложный день с двумя тяжелыми операциями на головном мозге: одна доброкачественная и одна злокачественная, то есть раковая, опухоли мозга. Да еще могут привезти кого-нибудь с черепно-мозговой травмой, а то и вовсе с пулевым ранением, будь оно не ладно!
«Говорила мне мама: «Иди на экономический факультет, нейрохирургия не женское дело!» – не послушала, теперь терпи, дорогуша!» – журила себя Марина, снимая ключи с крючка, и выключая свет в прихожей.
3.
– Марина Дмитриевна, – в ординаторскую влетела медсестра, – Салтыков…
– Что?
– Сознание потерял. Мы уже сообщили реаниматологам.
Марина бросила недопитый чай и побежала вслед за Катей.
«Салтыков-Салтыков, что ж ты со мной делаешь? Все же пошло хорошо, как нельзя лучше, и на тебе.»
Молодого человека уже переложили на каталку. Она схватила его за руку. Пульс был, но очень слабый. Зрачки, слава Богу, реагировали на свет …
4.
– Ну, как мы себя чувствуем? – бодро спросила Марина Дмитриевна Салтыкова Ивана.
Он слабо улыбнулся:
– По сравнению с мертвыми, просто замечательно.
– А с живыми? – продолжала игривым тоном доктор.
– Бывало и получше. Вы мне честно скажите, сколько осталось?
– Ну, до выписки ещё далеко, – словно не поняв, о чем идет речь, ответила Марина.
– Да я не об этом. Вы же и сами понимаете о чем.
– Нет, не понимаю. И понимать не желаю. Я очень хорошо выполнила свою работу, дело осталось за Вами, молодой человек. Такой настрой нам совсем не нужен, он не способствует скорейшему выздоровлению. Так что меняйте свои мысли на позитивные. Ясно?
– Ясно… – нехотя ответил Иван, и закрыл глаза.
5.
– Вадим Сергеич, можно к Вам? – Марина обратилась к сидевшему за письменным столом врачу.
– О, Мариночка, заходи, – радостно воскликнул он, вставая с удобного кресла на встречу ей.
– Вы один?
– Да, как видишь, – улыбаясь, ответил Вадим Сергеевич, приглашая её сесть на красивый, черный кожаный диван. Её пробил озноб. В памяти всплыл, почти такой же, диван из сна.
– Я лучше на стульчик, если ты не против.
– Да, пожалуйста, просто… – согласился он, выглядя немного ошарашено, ведь это место всегда было её любимым, – Мариш, у тебя что-то случилось? Ты как-то странно выглядишь в последние дни, – он аккуратно взял её руки в свои.
– Да, Вадим. Я хотела с тобой посоветоваться. У тебя опыта побольше.
– Ой, так уж и побольше! Мариш, ты что забыла, я же на два года только раньше тебя работать начал, – Доктор добродушно улыбнулся, и поцеловал пальчики коллеге, к которой был явно не равнодушен. Судя по всему, и она не испытывала к нему неприязни.
– Ну, одна голова хорошо, а две лучше.
– Говори, что у тебя.
– Помнишь, к нам поступил больной со злокачественной опухолью мозга. Салтыков.
– Да-да, припоминаю. Необычная такая опухоль, в  области темени?
– Именно.
– Так ты её великолепно удалила. Мы все были приятно удивлены.
– И здесь ты прав. Но что-то там не так. Не могу понять что. Он, то пойдет быстро на поправку, то резкий регресс. Анализы все в норме, представляешь? Мистика какая-то. И главное, все время говорит, что скоро умрет, и все в таком духе. Я не знаю, что делать. Да к тому же меня достал один и тот же кошмарный сон. Я на грани…  Наверное, к Лене идти надо, – вздохнула Марина, грустно улыбаясь.
– Ну-ну, только не к Лене! Она тебе такого нагородит, что прямиком в желтый дом можно идти.
– С чего ты взял?
– Да был я у нее, когда у меня впервые умер больной. Я тогда думал, что все, врач из меня не вышел. Впал в меланхолию. И сдуру к Ленке побежал. Спасибо, Константину Дмитриевичу, он меня вытащил из депрессии. А если бы к Лене еще пару раз сходил, то трудно сказать, чем все закончилось бы. Так ты говоришь, анализы в норме? Послушай, просто твой пациент не хочет жить. Причина где-то глубоко, на поверхности не ищи. Поговори с ним по душам, может, получится. Лучше сама выясни, без помощи психолога… – он лукаво улыбнулся.
– Ладно, попробую. Спасибо тебе, Вадим.
– За что?
– За совет, поддержку. За все.
– А когда же мы сходим в кафе, а Мариш? Ты же обещала.
– Вообще-то, сегодня я свободна.
– У-ра!
6.
Но к Лене она все же пошла. Рассказала ей свой сон. Вадим был прав: Лена несла сущий бред про многожизненность, про реинкарнацию, про сигналы из прошлого и так далее и тому подобное. А ведь тоже врач, хоть и психотерапевт! Да, пожалуй, надо справляться как-то самой. Наши психологи никуда не годятся. Просто надо выбросить все из головы и окунуться в работу. А еще лучше почаще встречаться  с Вадимом. Тем более что это им обоим приятно.
7.
Ваня бредил. Это было уже слишком!
Марина держала его за руку, слушая пульс, и качала головой. Все свое ночное дежурство она не отходила от парня. Он метался так, словно у него был жар, но температура была в норме. Дело уже шло к утру, когда он в очередной раз пришел в себя.
– Ваня, ты меня слышишь? – озабоченно спросила она.
– Да, – глухо отозвался парень.
– Хорошо, очень хорошо, – хотя хорошего ничего не было. Показания приборов говорили, что пациент, практически, здоров, лишь «немного взволнован» – частил пульс, а на самом деле было все гораздо сложнее.
– Марина Дмитриевна, мне надо с Вами поговорить.
– Мне тоже надо поговорить с тобой, Ваня. Ты у меня такой необычный пациент.
– Я знаю… Марина Дмитриевна, не мучайтесь, все напрасно…  я не выживу. Это не Ваша вина. Это моя…
– Не говори глупостей, Ванюша.
– Не перебивайте меня, пожалуйста. Понимаете, это прошлое, это оно. Это называется Карма.
«Он, кажется, снова начал бредить, бедный парень!»
– Вы мне не верите, думаете, я снова в бреду… Не на этот раз, доктор, – он усмехнулся, и ей стало жутковато: что-то знакомое мелькнуло в его взгляде. – Перед тем, как заболеть я видел сон, страшный сон: я иду с какими-то людьми, которых, наверное, знаю, но совершенно не помню. У меня в руках пистолет. Мы подходим к какому-то вагону. Входим. Там бордель. Они что-то должны руководителю нашей группы. Я понимаю, что мы – преступники. Я сожалею, но почему-то делаю то, что они мне говорят. Главарь не договаривается с хозяйкой и начинает стрелять. Он убивает её, и заставляет нас делать то же самое. Все начинают стрелять. Стоит жуткий крик. Меня это раздражает, и я тоже стреляю. Мы убиваем всех…  Главарь спрашивает: «Все?» и я отвечаю «Похоже на то». –  Марина побледнела. – Потом он снова говорит: «Живых нет?» и я отвечаю «Сейчас проверим». Я не понимаю, зачем я все это делаю, но делаю. Я вижу, что в углу, около дивана сидит, сжавшись в комок, девушка. Она кажется мертвой. Я подхожу к ней и понимаю, что она жива. Я несколько секунд раздумываю, что делать, а потом все же убиваю её выстрелом в темя… Я оборачиваюсь и говорю: «Теперь живых нет». И тут я просыпаюсь. Это был очень странный сон… Он не был похож на обычный кошмар, потому что все было невероятно реально… А потом, через несколько дней, я впервые потерял сознание. Дальше Вы знает… А теперь этот сон каждую ночь преследует меня. Эта девушка... Если бы я мог…  – он взглянул на врача: она была мертвенно бледна.
– Что с Вами, доктор? – вскрикнул он.
Марина хватала ртом воздух, как рыба, выброшенная на берег, и еле слышно произнесла:
– Так это был ты?..
– Что?! Что Вы сказали? – его глаза расширились от ужаса, – Значит это я Вас тогда… О, Боже! Значит, я нашел Вас!.. Это карма! Простите, простите меня, ради Бога!!! В этой жизни я никого и пальцем…  Поверьте мне! Простите!.. – он на глазах терял силы.
Марину трясло, как в лихорадке. По её щекам ручьями бежали слезы. Этого не может быть! Это просто невозможно! Но придется поверить. Лена, которую всерьез никто не принимал, была права: сон – эпизод из прошлой жизни, черт бы его побрал. Возможно, и весь тот бред, который она несла, тоже правда. Совпадением теперь это не назовешь. Эх, Ваня-Ваня! Ваня!!!
Он снова метался в горячке и повторял одно «Простите меня!». Марина, вытирала слезы и себе и ему и приговаривала:
– Простила, простила я тебя, успокойся, Ваня. Простила. Открой глаза, посмотри на меня, ну, же! Давай! Все в прошлом, пойми, это ушло, – она говорила это, держа его, уже обросшую коротким густым ёжиком волос, голову в своих замерзших ладонях,  и не могла поверить в то, что это говорит она. Почти месяц она боролась за жизнь этого молодого, симпатичного человека. Все время его жизнь была  в её руках, и она изо всех сил старалась удержать её в этом крепком теле. Даже, если все случившееся самая истинная правда, и ей сказали б об этом раньше, она, ни мгновения не сомневаясь, так же отчаянно боролась бы за жизнь Ивана Салтыкова. Она продолжала делать это и сейчас. И слезы лились ручьем от жалости к себе той, от жалости к нему теперешнему,  самому сложному, тяжелому пациенту с необычной опухолью в области темени, убившему ее когда-то в прошлой жизни…