О цене жизни

Темная ночь у истоков ноября расширяла зрачки, обидчивый осенний ветер холодными руками прокрадывается под одежду, мерзкий мелкий дождь падал на лицо. Люди говорят, что эта земля проклята, потому-то этого места все и сторонились. Кроме нее. Ей оно сразу приглянулось, как раз то, что было надо. Эта дача давно заросла диким шиповником и малиной. Скрытая от случайных взглядов, она просырела и продрогла вся насквозь, хотя и хранила в своем нутре остатки былого уюта. Это были и шторы на окнах, и ковры на полах, и оставшаяся мебель. Но, естественно, пыль превращала даже самый стойкий очаг в «остатки былого уюта». Тем не менее, ее, лежавшую на полу на волчьей шкуре не колыхало состояние этого дома. Он надолго уже стал ее временным пристанищем. Хотя кроме нее здесь никто и не бывал, поэтому в принципе можно назвать ее хозяйкой данной дачи. Но это не важно, важно то, что она далеко от своего неприветливого родительского дома и что ей есть, где остановиться. Наконец она разобралась со своими проблемами социального характера (кто с кем, кто против кого). Друзья ею никогда не интересовались, где она обитает, они и сами ночевали по чердакам, подвалам, чужим дачам.
Она лежала на шкуре, которая слегка покалывала спину. Но это было для нее мелочью, по сравнению с той болью, что она уже привыкла чувствовать. Это необычно для девушки, тем более такой молодой. Ну что поделаешь, судьбу она сама построила себе, и уходить от нее значит струсить. Медленным движением она вытерла остатки крови под носом, тронула грязный ушиб на щеке и перевернулась на другой бок. Боль во всем теле преследовала ее, фактически она стала постоянной спутницей. Зато ее «я» в порядке, как никогда она гордится собой. Это ее жизнь, она делает с ней то, что хочет. Она заметила, что шнурки на ботинках развязались, и по-хорошему следовало их снять, но ноги не слушались. Волосы растрепались и налипли на лицо, но смахнуть их не было сил. Никаких. Напряжение каждой мышцы вызывало боль, проще всего сейчас было не двигаться, полностью расслабиться. Пальцы, сжатые в кулак, никак не разжимались, мимика застыла, сполна отразив всю злобу взгляда. Она ничего не могла сделать с собой. Чувства голода, жажды и усталости заполняли всю пустоту внутри, но она старалась не концентрироваться на них. Истощение было таково, что тело даже не могло содрогнуться от пронизывающего холода. Она сомкнула веки и забылась. Ей снова снились кошмары, но она даже во сне понимала, что это лишь воображение, что отдых просто необходим. Очнувшись, она еще полежала с закрытыми глазами, столько сколько могла. Дальнейшие попытки определить время суток увенчались неуспехом. Усилием воли она приказала своему телу двигаться и с тяжелыми стонами села на корточки. Чтобы разогнуть ноги и устоять потом на них вновь требовался отдых. Она встала рывком, упершись руками в стену. Но, в таком положении долго не удержавшись, она повалилась на осколки зеркала на полу. Глухая боль прокатила по ее телу и колоколом загремела в голове. Она подняла глаза к потолку и еще полежала, не двигаясь. Затем медленно встала, подошла к разбитому окну и выпрыгнула на улицу. Ливень быстро намочил ее одежду и смыл кровь с рук, лица и шеи. Увидев, как с нее стекают розовые струи, она улыбнулась и, втянув голову в плечи и ссутулясь, украдкой зашагала прочь. Уже тогда ясно было, что день будет как две капли воды похож на предыдущий или на день, что был неделю назад. Такой же грязный, серый и опасный как все дни ее жизни. Но она была довольна. В отличие от многих она знает очень важную вещь. Цену жизни. А тем кто не сталкивается с возможностью ее потери, с реальностью смерти, с борьбой за существование, тем не понять, что значит быть довольным, что ты жив.