Сказ о писающем мальчике

История записана со слов моего приятеля и публикуется с его согласия.
Здравствуй мой маленький читатель. Сегодня я поведаю тебе необыкновенную историю о двух студентах, которые, из-за вздорности своего характера попали в весьма забавное положение.
Итак, история:

Сказ о писающем мальчике или как негативно сказываются методы поведения американских полицейских на размеренную славянскую жизнь.

Прекрасная пора. Конец апреля. Суббота. Тогда в 2000 году я был только еще студентом первого курса. Первая сессия была позади и мы (я и мой друг Серега) чувствовали себя уже старожилами университета нашего дорогого белорусского государственного университета информатики и радиоэлектроники. Неспешно мы двигались к финалу первого курса ко второй сессии. Неспешно это значит, что мы уже научились учиться. Мы уже знали, куда можно ходить и на какие пары можно забивать, и что нужно делать, а что можно и похалявить.
Вот и сейчас на лабораторной по физике, после кратких наставлений профессора Соловейко, мы блаженно развалились на стульях перед макетом, потыкали кнопочки и рычажки в течение пары минут и с ленивым чувством ностальгии стали смотреть в окно.
Аудитория была залита весенним солнцем. В это время (в субботу в 3 часа дня) в универе уже почти никого не было, только редкие группы оставались на ПЗ или на лабах. Коридоры уже опустели, и входная дверь на первом этаже хлопала все реже и реже. Душа до безобразия просилась на улицу, и вид лабораторного макета вызывал какое-то небывалое отвращение. Мы сидели лениво переговаривались, забив на все, а мозг вырисовывал перед нами стройные очертания бутылочки пиииива, столики возле ЦУМа (тогда это было любимое место по дороге домой (щас там, кстати, уже мистерию построили, а какое место было удивительное)) и девочек, к которым можно было подсесть и рассказать о неожиданных подарках судьбы о том, как их надо ловить и не в коем случае не выпускать, гыггы, даже если это идет вразрез с их моральными принципами. Выпитое до этого, на большой переменке уже просилось естественным путем в канализацию, но из-за ленивости никуда не хотелось идти.
Но вот нестройный хор наших мыслей разрушил звонок и профессор сразу же сорвался в преподскую. (обычно лабораторные ведут всякие темные людишки, пустой народец, а нам почему-то поставили профессора да еще который у нас лекции вел по етой же физике это было непонятно, тем более что он был не просто проф, он еще и член корреспондент National Institute of Standards and Technology (NIST ето типа в США такое заведение навороченное) и еще заслуг много всяких имел, вот и сейчас он побежал к компу, т.к. в и-нете он там трепался с неким американским друганом, преподом или че-та типа того). Мы с Серегой тоже вышли, но совершенно по другим делам. Пиво хотело встретиться с фаянсовым другом. И тут, подходя к двери туалета, что-то произошло... точнее не что-то, а просто Серега, которому толи пиво расшатало двигательные процессы, толи солнце засветило даже тайные уголки души, резко побежал в сторону туалета, сложил пальцы рук пистолетиком и крикнул мне:
- Рядовой Скотт, прикройте меня.
После этого дверь, посредством удара ноги, распахнулась, и помещение туалета проглотило бравого полисмена Серегу. Я, посмеиваясь, зашел за ним. Такие фокусы мне уже приходилось видеть, его иногда несло гыггы, как Остапа. Тут стоит пояснить строение универских туалетов. Это два помещения, в первом умывальники, а во втором пять кабинок вдоль одной стены и столько же писсуаров вдоль другой.
Так вот я захожу и вижу: стоит он перед первой кабинкой, руки пистолетиком, нога наготове.
Сдавайся, - кричит, - мы знаем, что ты здесь туалет окружен.
Понятно, что в кабинках никого не было... т.к. все нормальные люди уже давно нежились под первыми весенними лучами на улице.
Со звериным рыком, как взаправдашний полицейский он ногой ударяет по дверце. Она распахивается.
БАХ. БАХ. Ты убит, - вопит Серега.
Меня это тоже прикалывает, и я его начинаю подбадривать:
В унитазе посмотри, он туда может, наркоту прятал.
Так Серый с гиканьем ломится во все кабинки. Перед последней останавливается и подходит к писсуару, наверное, желание отдать ненужное природе пересилило полицейский азарт. Я захожу в одну из кабинок, и мы начинаем делать свои дела.
Гыгы, представьте туалет, в котором под мирное журчание льется неспешная светская беседа двух сэров, этаких великосветских львов.
Ты, - грю, - мою удивлялку в конец замучил. Что это было??? (скажу, что с Серегой я знаком был тогда уже 7 лет... даже в школе за одной партой сидели)
 - Я жертва голливудской кинематографии.
 - Гыгы, а ты прикинь, там бы кто стоял и так же мирно ссал. Как бы ты чувака стреманул!?
Слышу его ухмыляющийся смешок:
 - хык, он не только поссал бы, но и посрал
(дословно я разговоры не помню, но  от правды не убежишь - примерно так мы и общались в том сортире тогда).
При удачном стечении обстоятельств, ты бы убил двух зайцев одной лопатой.
Он:
Ага. Если бы у него запор был и икота, он бы вмиг избавился от своих недугов.
Я тихонько ржу себе в удовольствие и заканчиваю свое дело. Он тоже видимо на исходе. И я, зашнуровываясь ему грю:
а прикинь, что если в последней кабинке мегаубийца стоит.
 - А я ща ето мигом исправлю хахаа!!! закон для всех один!!!!!!!
Я выглядываю из кабинки (нельзя же пропустить это шикарное действо, он наверно с особым изощрением попытается арестовать этого подонка).
И тут происходит ЭТО. Серега разгоняется. Его нога отрывается от пола и в полете, уже почти в предстыковочном состоянии, мы слышим смущенный тихий кашель и ожесточенное шуршание бумагой из этой кабинки.
У меня внутри что-то булькнуло и стало совсем хорошо. А ему, Сереге, стало наверно еще лучше. Я посмотрел на него... его лицо я запомнил на всю жизнь. Ту гамму красок, которая пронеслась по лицу Сергея, невозможно описать. Даже самый навороченный монитор не имеет столько цветов и оттенков. Из злого красного он стал зелено-удивленный, а затем еще сине-испуганный, а потом в течение часа он периодически менял свои цвета, что очень потешало меня, всю группу нашу, да пожалуй, и его самого, а мимика его лица вааще не передается посредством печатного произведения. Это надо просто видеть. Его брови совершили этакий пируэт из сдвинутого злого удивления в жестокое разочарование в жизни, плавно съездили вверх до самых волос на голове и потом плаксиво раскидались к ушам (я ему потом пытался это рассказать, но от смеха не мог, а показать такое это не под силу никакому комику можно брови вывихнуть и все мышцы на лице порвать). Нога его благодаря НЕВЕРОЯТНОМУ усилию оказалась в полузамороженном состоянии в пяти сантиметрах от дверцы. Губы изобразили состояние проститутки после получасового минета.
И так в таком застывшем положении он медленно перевел глаза на меня. Тут очевидно в наших головах произошел анализ всего этого положения и на основе длительных вычислений и множества других мыслительных процессов был принят однозначный и одновременный вердикт это смешно (я до сих пор, когда вспоминаю и не могу понять, как нам в голову сразу не пришло осознание комичности этой ситуации). Но вот барьер был пройден. Полки шагнули вперед, кто-то крикнул ура, и войско понеслось в атаку... И...
И дичайшим залпом одновременно мы выстрелили сумасшедшим роготом. Злое посапывание в кабинке говорило, что дело там подходит к концу. И мы ржа как лошади прижевальского, полускрючившись, хватая друг друга руками и отталкивая от двери, (стараясь как можно быстрее в нее протиснуться) попытались покинуть туалет. Гомерически хохоча, мы вывалились в коридор, испугав какого-то очкастого паренька, который хотел зайти в толчок. Приседая и хватаясь за стенки, уже чуть ли не плача, мы продвигались к нашей аудитории, а раскаты нашего ржания слышал, наверное, весь корпус (пожалуй, это единственный раз, когда я думал, что от смеха могу выплюнуть легкие).
Мы ржали как дикари, как конченные укурки. Доползя до своих, мы остановились около раскрытой двери в аудиторию и стали ждать, наперебой, в перерывах между всплесками дикого хохота, рассказывать и представлять чувства этого человека. Ну не могли же мы покинуть поле боя, так и не выяснив, кто же там сидел. Прекрасно помню, что я стоял, скрючившись и держась за ручку двери, чтобы не упасть, и с трудом вклинивая в смех слова, говорил, что-то типа про то, что каким мужеством должен обладать этот чел. Если он слышал как все ближе и ближе, с грохотом, распахиваются дверцы, а он там сидит и кикает... гыггы, наверно процесс на тот момент ускорился, все фекалии мгновенно сжидились и без проблем покинули родную пещерку. А Серега в этот момент пытался изобразить какающего человека, которого застали врасплох. Который слышит приближение скорого конфуза и никак не может ему помешать. Но ессесно это у него получалось с трудом, так как рогот мешал правильной координации движений. Но вот послышался звук отворяемой двери... мы смело высунулись из аудитории, предполагая встретить новым взрывом хохота нерадивого студента или еще что-нить похожее (почему-то, как позже выяснилось, мы думали, что это будет именно студент). И вот из туалета показалась лысая голова. И мы без труда узнали нашего дорогого профессора по физике, сэра Соловейко. Мгновенный шок помешал нам спрятаться. Чуть помедлив, мы юркнули в аудиторию... причем сомневаться не приходилось - он нас заметил и наверняка узнал.
Смех наш пропал практически мгновенно, мы быстро кинулись к макету, уткнулись носами в методички и, как осужденные, стали ждать неминуемой минуты вынесения приговора. Вся группа бросала на нас любопытные взгляды, но нам приходилось их игнорировать. Но проф зашел и ничего не сказал. Похоже, что гроза прошла мимо нашей деревни и не затронула посевы. (Как позже оказалось, Соловейко был классным мужиком, очень умным и продвинутым. Мне не раз пришлось беседовать с ним о всякой ерунде… о книгах и тд. - именно он посоветовал мне прочитать многие интересные вещи. Типа: краткий обзор женской логики мышления и чувств, Театр Моэма и многое другое)
Хоть проф и молчал... нам пришлось до конца лабы сидеть, уткнувшись носами в макет и изредка похрюкивая и дрожа плечами в попытках сдержать новые раскаты смеха.
Часа через два около ЦУМа, за пивом, мы и почти вся группа, удивляли прохожих стройным хором рогота. Пиво проваливалось необычно легко, и солнце жарило душу предвкушением наступления теплого лета.
Эээх, здорово было на первом курсе. Еще много всяких смешных историй было в нашем универе... хочется все вспомнить... но это уже завтра.
Вот мой маленький дружок и закончилась веселая история про веселых и беззаботных студентов.