Я и Эдик

                Я и «Эдик»

- Любите ли вы паровозы так, как люблю их я?
- Паровозы? – удивитесь вы  - почему, собственно паровозы?
- А вот чёрт его знает почему! Люблю и всё!!!
   Хотя стоп! Я, наверно знаю почему…
   Это было в начале 70х в небольшом подмосковном городке, основными достопримечательностями были богатая история и большой железнодорожный узел.
   С водоёмами в городе была напряжёнка: речка, протекавшая через город, была не только мелкая, но ещё отравленная сбросами трёх весьма ядовитых предприятий. Купаться в ней, как вы сами понимаете, небезопасно. Так что оставалось озеро, в ту пору ещё не заросшее камышом и даже имевшее на своих берегах ЛОДОЧНУЮ СТАНЦИЮ!
   - Причём здесь озеро? – спросите вы.
   А притом, что дорога на него вела через железнодорожную станцию.
   Представьте себе: лето, жара, ярко светит солнце. Ты идёшь по достчатым переходам через пути и вдруг слышишь не то, что гудок – дикий рёв, от которого сердце замирает в груди, и ноги становятся ватными. Мимо тебя проползает огромная чёрная махина, с не менее огромными, красными колёсами. Мало того, она шипит, пыхтит, периодически выпуская из себя клубы пара и чёрного дыма. Согласитесь, если вам десять лет, это впечатляет!
   Потом, паровозы, куда то исчезли, озеро стало зарастать и гнить, да к тому же появилась плотина, побольше, и почище озера, так что с паровозами я распростился надолго.
   Из тех же лет остался в памяти фильм о нелёгком труде паровозных бригад. Названия его я конечно не помню, но эпизод о том, как кочегар полез в горящую топку отрывать здоровенным гаечным ключом какой то клапан, запомнился очень хорошо. А ещё: «Бурнаши мост подожгли!» из «Неуловимых мстителей»  и шикарная сцена крушения в «Адьютанте его превосходительства» и много маленьких эпизодов из старых фильмов, где главную роль играл паровоз. Но тогда я ещё не знал, что люблю паровозы.
   Наверное и не полюбил бы их никогда, если бы не встреча со странным человеком.
    Все его называли Женька, хотя ему было около сорока, и когда я просил передать ему привет, не нашлось человека, который бы не улыбнулся, услышав его имя.
   Женька работал в Щербинке на Экспериментальном кольце МПС машинистом. Казалось бы, чего особенного? Но было одно «но», которое делало его «широко известным в узких кругах» - у Женьки был паровоз!
   Конечно, это был не его личный паровоз, он принадлежал «кольцу», но все знали, что этот паровоз – Женькин. Если бы не он, стоять бы бедному «Эу 699-74» на запасных путях и тихо ржаветь рядом с десятками точно таких же отработавших свой срок железных трудяг. Но паровозу повезло – на его пути появился Женька.
   Сутками напролёт Женька мазал, чистил и красил старичка. Что - то подкручивал, что - то заменял и переделывал и, в конце концов, получился красавец с красной звездой на носу и надписью: «М – Курская  ЖД МПС».
   Конечно, сначала я ничего этого не знал, и очень удивлялся, когда Женька звал меня в Щербинку на День Железнодорожника, говоря: «У нас интересно». Ну что там может быть интересного?  Да и тащиться в какую то Щербинку, извините,- не ближний свет!
   Однако, любопытство победило разум, и я, взяв с собой жену и детей, в первое воскресение августа отправился в Щербинку.
Станция оказалось какой то зачуханной, даже вокзала не было. Выбрав направление движения, мы пошли какими то ржавыми путями, в сторону странного здания, чем то напоминавшего «книжку» СЭВ (ныне – мэрия Москвы). Идти было недалеко, и чем ближе мы подходили, тем всё громче доносились до нас звуки бравурных маршей, вперемешку с какими то объявлениями. Значит, всё - таки гуляют железнодорожники!
   Первое, что мы увидели, обогнув диковинное сооружение, оказавшееся главным зданием Экспериментального кольца, была стоящая на путях старая – престарая электричка. Точно на такой  же, в студенческие годы, мы ехали на речку Нерль,- сплавляться на байдарках. Уже тогда она казалась диким анахронизмом, ибо имела абсолютно плоскую морду и двери, которые открываются посредством обычной ручки, что нас тогда очень позабавило. Мы сидели на ступеньках, а под ногами со страшной скоростью проносилась земля. Кстати, потом выяснилось, что это именно ТА электричка. Рядом на путях стояло несколько электровозов, некоторые из которых, имели весьма причудливые формы. Перед главным зданием висел настоящий станционный колокол с надписью МПС, и любопытные мальчишки постоянно звонили в него.
   Электричка свистнула, и тронулась с места. И тут я увидел ЕГО!
   Огромный, чёрный с ярко красными колёсами, он был точно такой же, как в детстве. Из кабины машиниста торчала лохматая Женькина голова. Заметив меня, он дёрнул за гудок, и раздался тот самый рёв, который не перепутаешь ни с чем. И снова, как и тогда, замерло сердце, и ноги стали ватными.
- Можно к тебе? -  закричал я, высоко задрав голову.
- Залазь, -  ответил Женька, и я полез в будку.
   Там уже было человек десять. Одни стояли в тендере, прямо на угле, другие теснились в кабине, стараясь не мешать кочегару, кидать уголь в топку, которую каким то странным рычагом то открывал, то закрывал Женька.
   Если честно, то я просто растерялся от обилия манометров, краников и рычагов.
- Когда поедем? – спросил я, испуганно оглядываясь.
- Да вот давление поднимется до семёрки, тогда и поедем, – сказал Женька, показывая на какой то манометр.
- А мальчишек позвать успею?
- Успеешь.
 И я побежал к семье, нерешительно стоявшей в отдалении.
- Пошли, он скоро поедет, - сказал я.
- Там очень грязно? – засомневалась Татьяна.
- Грязно…
- Тогда я не поеду,- вздохнула она,- костюм то белый, измажусь…
- Ну ладно, жди нас здесь.
  Мы двинулись обратно уже втроём.
Похоже, паровоз произвёл на мальчиков не меньшее впечатление, чем на меня. Они как-то сразу забились в угол кабины и, обалделыми глазами, оглядывали её содержимое. Из них так и не удалось вытянуть ни одного слова, хотя Женька что-то объяснял им, и даже открыл топку, продемонстрировав бушующее внутри пламя.
- Вот это – регулятор угла отсечки, - говорил он, показывая на рычаг с двумя ручками,  - то, что в машине называется «педаль газа».
   В тельняшке и с растрёпанной шевелюрой, Женька был похож на настоящего пирата, только под его командой были не ветер и паруса, а огонь и пар.
   Минут через пять, стрелка на манометре доползла до заветной семёрки. Женька дал гудок, и начал крутить сразу две рукоятки. Паровоз тронулся и запыхтел, медленно набирая ход. Женька ни секунды не стоял без дела, - постоянно, что-то подкручивал и передвигал. И только когда скоростемер показал 40 км/ч, оставил рычаги в покое. Проехав минут десять, он снова взялся за управление и скоро паровоз остановился.
   Мы вышли на площадку, идущую вокруг котла.
- Он у меня воевал!- сказал Женька, похлопав рукой по котлу, и показал мне заплаты на местах пробоин от снарядов.
Я дотронулся до чёрного бока паровоза и отдёрнул руку,- котёл был очень горячим. Меня переполняло странное чувство, какого то благоговейного восторга. Говорить не хотелось. Хотелось просто любоваться этим почти живым существом, стоящим на рельсах посередине поля. Из трубы шел чёрный дымок, где-то шипел пар, и, если бы не контактный провод над нами, могло показаться, что мы переместились в 19 век, ну, или на худой конец в начало 20-го.
   Мимо проехала старая электричка,- на ней тоже катали гостей, и на её тонкий свисток, паровоз ответил густым гудком, выбросив вверх белое облако пара. Мои пацаны сидели в тендере и махали руками проезжавшим мимо.
   Покинув угля в топку и долив в котёл воды, минут через пятнадцать мы тронулись обратно и скоро вернулись к треугольному зданию, народу и музыке.
   Если честно, то я уже не помню, как мы простились с Женькой. Потом мы прокатились на электричке, добрели до «кладбища», где стояло с десяток ржавых паровозов. Вот уж где мальчишки оторвались по полной! Они крутили всё, что крутится, и открывали всё, что открывается. Даже Татьяна не удержалась и, не смотря на свой белый костюм, всё-таки залезла в будку  паровоза и тоже подёргала за ржавые рычаги.
   Мы уходили, позвонив напоследок в колокол. Старый паровоз, прощаясь, гудел нам вслед.
    - Постойте! А где же Эдик? – спросите вы.
- А вот он,- висит на стене в большой рамке!
   Он стоит среди поля,- чёрный, красивый с громадными красными колёсами. Из трубы идёт чёрный дым, и скоро он снова загудит и отправится в путь…
   Почему Эдик? Не знаю, наверно Женька про себя называет его по-другому, но я думаю, - он на меня не обидится…
   В первое воскресенье августа снова будет День Железнодорожника.
-Жень! Возьмёшь меня в кочегары?

В.Дронов апрель 2004г.