6. чумная матрёшка

- Всё хорошо, прекрасная маркиза! – Забота богача. – Удачные совпадения. -

Через два дня после возвращении экспедиции Николая Ивановича Смирнова с острова Возрождения в Центр микробиологии поступило извещение о чуме в Оренбурге. Начерно составив отчёт по "Возрождению", Николай Иванович помчался в новый чумной очаг.
Оказалось, что возбудитель чумы в Оренбурге идентичен возбудителю из вскрытого могильника на угольном разрезе. Два десятилетия назад этот штамм был выведен в качестве биологического оружия и не поддавался лечению обычными антибиотиками. Штамм имел высокую вирулентность - склонность к быстрому распространению и тяжелому течению болезни.
Атипичное начало  в виде кишечной формы затруднило диагностику первых случаев заболевания в Оренбурге. Ведь практических врачей учили, что чума проявляется главным образом бубонами, реже – в лёгочной форме. А здесь – кишечная симптоматика. Естественно, симптомы кишечной формы чумы поначалу были восприняты, как токсикоинфекция – пищевое отравление.
Но, что случилось – то случилось. Подразделения под руководством специалистов СЭС провели дезинфекцию квартир и рабочих мест, где жили и работали умершие и контактные люди. С целью  дератизации  рассыпали в местах обитания крыс по подвалам, на складах и на свалках  тонны отравленных приманок. Опросили десятки тысяч людей, выявили всех, кто контактировал с больными чумой, и изолировали их на карантин. Горожане, привыкшие за последние годы ко всему относиться на авось, и слухи о чуме в городе восприняли довольно флегматично. Никто вживую эту средневековую чуму не видел, люди от неё на улицах не падали – чего бояться?
О чём Николай Иванович сильно беспокоился, так это о пассажирском поезде, остановленном в степи. Там, по рассказам коллег, уже в первый день было несколько смертельных случаев, множество больных лежало в полевом госпитале, развёрнутом около поезда. Но этим очагом чумы занимались другие специалисты.
Убедившись, что санитарно-эпидемиологические мероприятия в Оренбурге проведены достаточно качественно, что всё и везде под контролем, что опасности распространения эпидемии нет, Николай Иванович вернулся в Институт.

В одной из центральных газет Николай Иванович прочёл сообщение: "В Оренбургской области от укусов блох заразились чумой отец и сын. Об этом сообщил начальник отдела санитарной охраны территории госдепартамента Госсанэпиднадзора Минздрава России Юрий Федорин. Позднее в Тоцкой больнице отец - сорокалетний мужчина - скончался с диагнозом "бубонная форма чумы". Его тринадцатилетний сын в тяжелом состоянии госпитализирован с аналогичным диагнозом…"
Николай Иванович усмехнулся. Информация искорёжена до неузнаваемости. Во-первых, ничего не сказано о случаях чумы в Оренбурге. Во-вторых, чумной поезд стоял в соседнем с Тоцком районе. Но в Тоцкой больнице газетчики вряд ли чего накопают – там военный полигон, на нём раньше атомное оружие испытывали, и к газетчикам у "ответственных лиц" с тех пор устойчивое опасливо-недоверчивое отношение.
"…Медики отмечают, что состояние мальчика постепенно улучшается. Их семья живет в ветхом домике, в которой эпидемиологи обнаружили большое количество мышей. А блохи, живущие на мышах, являются переносчиками чумы. Сейчас медики обходят каждый двор в этом поселке, осматривают жителей. Поводится обработка территории очага, вокруг создается санитарная зона. Под контролем у медиков находятся сорок четыре человека, контактировавших с больными чумой. К настоящему времени новых случаев заболевания чумой не выявлено.
Последний раз в Оренбургской области больные чумой были выявлены в 1999 году. Тогда было зафиксировано девять случаев заболевания чумой, два  человека скончались…"
А вспышка на угольном разрезе? Да-а… Информация исчерпывающая, в смысле, вычерпана неизвестно откуда.
"…Что же касается столицы, то московские медики заявили, что в ближайшее время Москве не грозит ни холера, ни чума, ни оспа. Главный санитарный врач Москвы Николай Пилатов сообщил: "В Москве особоопасных инфекций нет, и нет условий для распространения инфекции. Среди всех пассажиров, прибывающих в Москву из Оренбурга, проводятся опросы с целью выяснения, не жалуются ли они на состояние здоровья. В случае необходимости каждый из них проходит медицинское обследование. А три человека, госпитализированные ранее с подозрением на холеру, сегодня выписаны из больницы: анализы отрицают наличие у них опасных бактерий".
Как они скромненько: "Распространение инфекции… опасные бактерии… медицинское обследование". Не чума, нет! Какое-то, мол, банальное заболевание.

                ***

Рабочий день закончился. Николай Иванович неторопливо шёл к автобусной остановке. За последние дни он устал. Несколько стрессовых дней в Казахстане, нападение бандитов. Эпидемия чумы в Оренбурге… Теперь шеф требует срочно закончить отчёт по Возрождению – клиент указывает на сроки договора. И по Оренбургу материалы надо обработать – этого требует практическая работа.
- Николай Иванович, здравствуйте! – окликнул его какой-то мужчина.
Смирнов поднял голову. Хорошо одетый незнакомец в длинном плаще нараспашку, с шёлковым белоснежным шарфиком, какие из моды, а не для здоровья, в широкополой шляпе -  знакомые Николая Петровича подобные не носили. Ботинки – сразу видно – дорогущие!
- Здравствуйте, - благожелательно произнёс Смирнов в ответ.
- Не узнаёте, Николай Иванович? – улыбнулся незнакомец. – Мы с вами на Возрождении разговаривали. Вы тогда у костра уснули, устали наверное. Ну, а я, праздный человек, не стал вас тревожить, ушёл по-английски. Вы уж простите меня…
- Ну что вы! – смутился Николай Иванович. – Это вы простите меня! Уснул вот…
- Нет-нет, я знаю, какая у вас напряжённая жизнь. Бандитов, опять же, чёрт принёс! Надо было сразу охрану… Не предусмотрели… Я вам сочувствую… Нет, я завидую вам! – поправился незнакомец. – Такая востребованность… Да, я завидую вам!
Николай Иванович, обидевшись, было за сочувствие, возгордился завистью незнакомца относительно своей востребованности. Но, ощутив тяжесть в плечах, вату в мозгах и гул в ногах, устало вздохнул. Даже слишком востребован. Отдохнуть некогда. А про доходы, которые приносит эта востребованность, и вспоминать тошно – восстановить силы и здоровье для плодотворной работы на те доходы по-человечески невозможно!
- Наверное, устали, Николай Иванович, - заботливо проговорил незнакомец. – А я хотел поговорить с вами насчёт нашего общего проекта.
- Ах да! – вспомнил Николай Иванович. – Вы же заказчик по обследованию Возрождения! А я даже не знаю, как вас зовут!
- В принципе, это не так важно… Но… Зовите меня Иваном Ивановичем. Это имя стоит в нашем договоре с Центром, - подтвердил законность своего имени незнакомец. – Удобное имя. Если командировка в Америку – можно назваться Джоном, если в Польшу – Яном, в Испанию - Хуаном. И везде будет правильно! Как движутся наши исследования по Возрождению? – заботливо спросил Иван Иванович, он же Джон, он же Ян и Хуан.
- Ох, у нас на работе сейчас такая запарка! – оправдался Николай Петрович.
- Бывает, - согласился Иван Иваныч. – То всё тихо, как у меня сейчас, а потом вдруг навалится проблем выше крыши! Я вас понимаю… - задумчиво и сочувствующе произнёс Иван Иванович. – Слышал, в Оренбурге с эпидемией напряжёнка? Да-а… У меня сейчас период затишья, - сразу же соскользнул он с "чумной" темы на нейтральную. -  А иной раз так приходится крутиться! Я что Возрождение вспомнил… Мне бы хотелось получить результаты ваших исследований. Без них я, как бы это сказать, не могу продолжить дальнейшее движение вперёд кое в каких делах.
Николай Иванович смутился. По его вине человек вынужден тормознуть свои дела, свой бизнес. Ему нравилось, что Иван Иванович не высказывает претензий, понимает всё, что бизнес назвал русским словом "дело"…
- Давайте я вас подвезу, - Иван Иванович указал на иномарку, стоявшую в тени дерева.
Машина радостно тявкнула навстречу хозяину автосигнализацией, преданно замигала подфарниками.
Николай Иванович никогда не завидовал чужим машинам… Но эта! Зеркально блестящая, приземистая, крупная, с тёмными стёклами, через которые совершенно не видны внутренности салона, какая-то хищная, монолитно-неколебимая…
Иван Иванович открыл дверцу, приглашая Николая Ивановича на переднее сиденье.
Кресло водителя пустовало. Николай Иванович удивился. Судя по машине, хозяин очень богат. Такие не заставляют свои ноги давить на газ и тормоз, и не утомляют глаза разглядыванием дорожных знаков на обочинах.
- Люблю водить хорошие машины, - словно угадал мысли Николая Ивановича Иван Иванович, усаживаясь за руль. – Я в машине отдыхаю.
Машина едва слышно заурчала низким голосом, незаметно тронулась с места и, ласково поддерживая спины и седалища хозяина и пассажира удобными креслами, бережно повезла их, оберегая от многочисленных ямок и ухабин разбитого асфальта.
- Николай Иванович, - Иван Иванович вдруг оживился, будто нашёл выход из сложной ситуации. – Необходимый минимум исследовательской работы в лаборатории по Возрождению вы уже провели, да? Осталось обобщить материал, осмыслить его, так сказать, и сделать необходимые выводы. Кабинетная работа, не так ли?
- Да, - кивнул головой Николай Иванович.
- И у вас это, насколько я знаю, основная работа на ближайшие дни.
Николай Иванович удивился осведомлённости Ивана Ивановича.
- Ну, надо подготовить отчёт по Оренбургской вспышке…
- Согласитесь, там ничего экстраординарного нет. Ваши коллеги вполне справятся с отчётом самостоятельно.
- О, коллеги… От них даже на ключ не запрёшься – достанут! – вздохнул Николай Иванович. – Вопросы, справки, консультации… Зачем лезть в справочники, если Смирнов знает и подскажет? А потом, то совещание, то учёный совет, то медсовет…
- Вот и я о том же! – подхватил тему Иван Иванович. – Давайте пойдём на безобидное нарушение дисциплины во благо науки и работы! Мне не составит хлопот договориться с директором, чтобы он вас отпустил дня на три, но вам самому, наверное, будет неудобно… Давайте сделаем проще. Завтра к вам придёт участковый врач и оформит больничный на три дня по ОРЗ. Ни на работу, ни в поликлинику звонить не надо, всё будет сделано. Материалы по Возрождению к десяти утра вам доставят – там же ничего секретного нет?
Иван Иванович выжидающе посмотрел на Николая Ивановича.
- Нет, - согласился Николай Иванович.
- А вы в спокойной обстановке в течение двух-трёх дней обработаете материалы…
Машина уверенно свернула с шоссе в нужный двор, подъехала к подъезду, в котором жил Николай Иванович, и, подобно хорошо вымуштрованному слуге, почтительно замерла в молчании.
"Ему только разведчиком работать! – удивился Николай Иванович. – Всё знает! И о проблемах на работе, и как безобидно от работы отлынуть, и где я живу…"
- Кстати, - Иван Иванович повернулся назад и достал с заднего сиденья пакет, сквозь тонкие синтетические стенки которого контурировали и просвечивали коробки, бутылки, апельсины. – Коли вы у нас "немножко больной", это вам для поправки здоровья и настроения маленький презент. Примите, доставьте мне удовольствие! – опередил Иван Иванович дежурное возражение Николая Ивановича.
Да, собственно, Николай Иванович сильно и не возражал. Для такого богача подарить учёному сумку с апельсинами и пару бутылок коньяка на самом деле было бы удовольствием.
- И ещё… Вы хороший специалист, а работа хорошего специалиста должна быть соответственно вознаграждена…
"Только у нас на работе этого не понимают", - усмехнулся в душе Николай Иванович.
- Вот эту машину, например, на годовую зарплату вашего института не купишь, доплачивать придётся. Поэтому та мелочь, которую я вложил в сумку, на самом деле для меня мелочь. А вам она поможет собраться с силами.
Николай Иванович заглянул в сумку. Поверх подарков, не прячась, свободно лежала нераспечатанная пачка сторублёвок.
Николай Иванович взял деньги, нерешительно взглянул на  Ивана Ивановича. Надо бы отказаться.
- Николай Иванович, - бизнесмен тронул учёного за локоть. – Где-нибудь на курорте во Франции столько стоит бутылка хорошего вина… Поверьте, я оставил много бутылок недопитого вина официантам.
Николай Иванович сдался.

Утром Николай Иванович, к своему удивлению, ощутил лёгкий озноб. Участковый терапевт, приятная молодая женщина с чувством юмора, заглянула в рот Николаю Ивановичу,  обнаружила там гиперемию зева, гипертрофированные миндалины и  диагностировала ОРЗ при слегка повышенной температуре. Выписала больничный, "назначила" чай с малиновым вареньем, высказав мнение, что с лёгким недомоганием организм должен справляться сам…
Малинового варенья не было, поэтому Николай Иванович выпил чашку кофе с подарочным коньяком. Минут через сорок после ухода врача организм с недомоганием справился, чем ещё раз удивил Николая Ивановича.
К десяти часам посыльный привёз необходимые документы, и Николай Иванович сел за работу.
Лабораторные данные показывали, что возбудитель чумы на бывшем советском полигоне сохранился! И не только в желудках блох  рода Nosopsyllus и Xenopsylla.   Просматривая препараты микроорганизмов, Николай Иванович с удивлением обнаружил чумного микроба в почвенных амёбах Hartemennella rhysodes и Vahlkampfia hartmanii! Вероятно, амёбы фагоцитировали, то есть, сожрали чумной микроб, но переварить его не смогли! За время хранения препаратов некоторые амёбы, "наглотавшиеся" клеток чумы, погибли, и чумной микроб вышел наружу. В принципе, ничего интересного. Высохнет субстрат с амёбами и возбудителями чумы – погибнут те и другие.
Но, перебирая множество препаратов, Николай Иванович обнаружил случаи сохранения чумного микроба в предцистах амеб, когда исключается возможность его переваривания - в предцистах нет пищеварительных вакуолей. С эпидемиологической точки зрения данный факт был особенно интересен. Циста – форма существования одноклеточного организма, который временно покрывается плотной оболочкой, и может пережить длительные неблагоприятные условия - низкие температуры, обезвоживание, жару и тому подобное. В форме цисты простейшие  сохраняются годами. Следовательно, внутри цист чумной микроб также выживет при самых неблагоприятных условиях и вместе с цистами разнесётся ветром на огромные расстояния.
Чёрт возьми! Если получить штамм микроба, который сохранится в цисте амёбы… Это же будет жуткая форма биологического оружия! Чума в порошке с неограниченным сроком хранения! Его можно подсыпать в любой пищепродукт, который не подвергается термической обработке. А если запустить во вражескую страну порошок кокаина в смеси с цистами патогенных амёб, например – это же ни грамма биологического оружия не пропадёт! Во влажной среде – будь то растворение продукта в воде, или при попадании порошка в желудок – циста амёбы оживёт, и возбудитель чумы выйдет наружу. А для заражения восприимчивых организмов достаточно единичных клеток возбудителя чумы! Идеальное биологическое оружие!
Николая Ивановича трясла лихорадка учёного-охотника, ступившего на тропу поисков, которая могла привести к заповеднику, где можно добыть крупные  научные трофеи!
Генетически модифицировать микроб, чтобы он мог внедриться в цисту амёбы и сохраниться там, теоретически возможно. В принципе, это не такой уж сложный ребус! Желаемых мутантов можно получить при действии на синхронизирванные клетки специально подобранными агентами… Так-так-так… Если не пойдут прямые мутации, можно попробовать  супрессорные, с помощью конъюгации, опосредованной F-плазмидами… Эффективность трансформации ДНК чумного микроба достаточно велика и это открывает широкие возможности для генно-инженерных манипуляций…
Николай Иванович открыл атлас генома бактерии бубонной чумы. Четыре тысячи двенадцать генов бактерии… Полторы тысячи лет назад в результате изменений, произошедших в ДНК ее предков, бубонная чума стала столь смертоносной. Полторы тысячи лет назад бубонную чуму ужасом людей сделала природа… То ли Бог, то ли Сатана. Сейчас в роли всемогущего выступлю я!
Николай Иванович возгордился собой. Да, он может повторить то, что полтора тысячелетия назад сделала природа. Но природа сотворила смертоносную бактерию случайно, а он, простой человек, переделает её по своей воле. Он, простой человек – на равных с природой!
У Николая Ивановича кружилась голова.

                ***

Теоретическими исследованиями Николай Иванович занимался дома, а на "лабораторные работы" ходил в институт. Охранники с удивлением смотрели на небритого, рассеянного учёного, предъявлявшего пропуск, позволявший ему посещать лабораторный корпус в любое время суток.
Докопаться, почему амёбы пожирают большинство бактерий чумы и почему некоторые всё же остаются не съеденными, труда не составило. Николай Иванович знал, что капсульный антиген частично защищает микроб от фагоцитоза лейкоцитами. Исследовав бактерии, выжившие внутри амёб, он убедился, что капсульный антиген "съедобных" и "несъедобных" бактерий отличается по строению. Вот он, биологический замок, не позволяющий амёбам пожирать бактерии… Подбор соответствующего молекулярного ключа к биологическому  замку  - вопрос времени… Провести генную перестройку, закреплявшую "несъедобность" бактерий для хорошего специалиста, как нахваливал себя Николай Иванович, пылая душой и телом в исследовательской горячке, было не слишком трудно.
Всего двое суток понадобилось Николаю Ивановичу, чтобы получить в лаборатории колонии "несъедобных" мутантов. Очень удобным объектом для генной инженерии в этом плане оказались, кстати говоря, штаммы бактерий из вскрытого захоронения на угольном разрезе.
Николай Иванович радовался – столько случайностей помогает ему в работе! Амёбы с Возрождения, удобные для генной инженерии бактерии из случайно вскрытого захоронения биологического оружия, случайное недомогание, позволившее устраниться от давившей рутины…

Николай Иванович настолько увлёкся разработкой новых штаммов чумы, что о цели своей "болезни" вспомнил лишь, когда по звонку открыл дверь и увидел перед собой Ивана Ивановича.
- Ой… - сказал он ошарашено, и замолчал.
Иван Иванович с интересом рассматривал неумытого, заросшего щетиной, помятого учёного.
- Если бы я не знал о вашем довольно трезвом образе жизни, я бы сказал, что вы с крупного похмелья, - с улыбкой проговорил Иван Иванович. – А потому, как вы не можете быть с похмелья, я делаю вывод: вас посетила гениальная идея, которую вы почти решили.
- Да! – обрадовался Николай Иванович. – Почти решил! Понимаете…
Он бесцеремонно потащил Ивана Ивановича в квартиру, лихорадочно рассказывая на ходу суть идеи, над которой работал почти трое суток без перерыва.
- Грандиозно! – неподдельно восхитился Иван Иванович. – Возрождением вы, конечно, не успели заняться? Ничего, ничего! – успокоил он смутившегося Николая Ивановича. -  Ваша идея настолько красива, что бумажные дела подождут. Только, ради Бога, расскажите мне через недельку, как у вас пойдут дела!

                ***

На пластинках агара сначала образовались прозрачные "кружевые платочки", затем выросли блестящие, серовато-белые  колонии с выпуклыми мелкозернистыми серединками и плоскими, волнистыми фестончатыми краями. Более старый центр колонии выглядел грубее молодых краёв, был мутноватым, с коричневым оттенком.
Николай Иванович тронул одну из колоний петлёй. Маслянистый кисель потянулся за проволокой. Ах, какие они красивые, колони "несъедобных" бактерий!
Амёбы поглощали новые бактерии, жили и размножались. При высыхании превращались в цисты. Но стоило порошок, содержавший цисты амёб с запрятанными в них бактериями чумы, подсыпать в корм крысам, крысы заболевали чумой! Чума в цисте – как матрёшка в матрёшке. Чумная матрёшка!
Это был триумф.
На очередном учёном совете Николай Иванович доложил коллегам о результатах исследований и характеристики модифицированной бактерии.
- Опасную штучку изобрели вы, Николай Иванович, - заметил директор. – С хранением ваших мутантов всё в порядке? Не убегут на улицу?
- Всё, как положено, Владимир Петрович. Материалы исследований хранятся в сейфе, живые и убитые культуры – в холодильнике лаборатории.
- Надо о вашей разработке сообщить в военное ведомство. Подготовьте документы по проэкту… э-э… - директор выжидающе посмотрел на Николая Ивановича.
- "Чумная матрёшка". Проект "Чумная матрёшка", - подсказал Николай Иванович.
Директор хмыкнул и удивлённо покрутил головой.