Любовники

Окончательно день был испорчен падением любовников в суп. Две мухи, сцепившись лапками, содрогаясь обнаженными телами, в судорожном катарсисе экстремума, штопором ввинтились в девственную гладь холодного борща, от которого Жорик отошел буквально на пол минуты, чтобы взять ложку. На ложке остался жир от предыдущего едока. В столовой всегда плохо мыли посуду.
- …ть! – Жорик посмотрел на свекольник. Тарелка все еще тряслась, и пенные волны расходились концентрическими кругами от места падения двух навозных мессершмидтов. Через некоторое время две барахтающиеся мухи всплыли на поверхность и отчаянно зашевелили лапками, устремляясь к спасительному куску мяса, высунувшемуся, как остров, на поверхность борща.
- Ну уж нет! – Жорик, недолго думая, решил, что сегодня он есть не будет, но месть его будет страшна и приговор он приведет в исполнение тотчас же. Жорик начал тыкать в мух ложкой и топить их.
- Тоже мне, в мире животных! Передача для зоофилов! Посмотрим на спаривание самца и самки богомола, твою мать! – Жорик распалился не на шутку, но и мухи, видимо, поняв, что им грозит, прикладывали все усилия, чтобы выжить. Неравная борьба между Жориком и двумя мухами подходила к логичному концу, и мухам было бы суждено погибнуть в тарелке с борщом, но – Жорик так увлекся, что не заметил, как к столику подошла секретарша шефа, Светочка. В очочках, юбочке до колен, и без бюстгальтера. Только что вернувшаяся от директора.
- Ой, извини. – Жорик отставил тарелку в сторону, и улыбнувшись, посмотрел на Светочку. Мухи были предоставлены сами себе.
- А я-то как погляжу, ты опять ерундой занимаешься. Когда ты станешь серъезным, Жор?
- Когда-нибудь и стану. Ты присаживайся. – Жорик еще раз изобразил обворожительную улыбку.
- Спасибо, - Светочка поставила на стол поднос с дымящимися тефтельками и горсткой желтушного пюре, сняла очки, положила их в симпатичный футлярчик, села рядом с Жориком, и начала тыкать вилочкой в тарелку - а ты чего не ешь?
- Да так. Взял борщ, да вот расхотел.
- Странный ты какой. И по жизни тоже. Ты бери пример с нашего конструктора, с Саныча.
- Опять Саныч! Ты его любишь, что ли?
Работа в проектном институте давно опротивела Жорику и, кроме того, коллектив, в котором он работал, представлял собой, по его мнению, сборище тупых и ничем, кроме денег, не интересующихся козлищ. И самым неприятным человеком, которого Жорик не терпел, был Саныч. У Саныча были кустистые, сросшиеся на переносице брови и тонкая, как у девчонки, талия. Этакая мужикоподобная баба. Или наоборот, бабообразный мужик. А ведь он был ровесник Жорику. И тому, и другому было чуть меньше тридцати лет. Но Жорик, в отличие от Саныча, был полный. Дородный, как говорила его мама.
- Почему сразу «любишь»? – возмутилась Светочка и даже положила вилку и села к Жорику в пол оборота, - почему «любишь»-то? Ты что, ревнуешь?
- Я? Кого? Тебя? Да разве я тебя люблю, чтобы ревновать? – Жорик усмехнулся.
- А кто говорил, что любит? Не ты ли? А зачем тогда мне розы на день рождения притащил? Прямо на рабочее место! И записочку в букете кто оставил? Ты помнишь, что там было написано?
- Помню, помню. Успокойся ты. Я пошутил. Но к Санычу я тебя не ревную. Было бы к кому.
- А почему бы и нет? Он мне нравится. Но ты же знаешь, что люблю я только тебя. – Светочка собрала губки трубочкой и потупила глазки. Она всегда делала так, когда смущалась.
Внимание Жорика привлекло какое-то движение в тарелке у Светочки. Одна из мух, самая жирная, толстая и нахальная («Наверно, самец», - промелькнуло у Жорика в голове), минутой назад плававшая в свекольнике, забралась на самую высокую точку Светочкиной котлеты и вырывая сочные куски, сбрасывала мясо вниз, где его ловила вторая муха. «Самка, - определил Жорик, - Все понятно. Потрахались, а теперь хотят жрать. Тырят мясо». Светочка без очков видела плохо, поэтому не замечала грубой работы мух.
- Светочка, сходи, пожалуйста, за хлебом. Я что-то его забыл.
- Но ты же расхотел есть?
- Снова захотел. Ну, сходи, пожалуйста!
Светочка встала, поправила юбку, и пошла к столику, на котором стояли подносы с хлебом. Жорик схватил ложку Светочки и ударил ею по котлете. Мир завертелся в фасетках мушиных глаз и, сорвавшись в бездну, сначала медленно, а потом со все нарастающей скоростью, контуженный мушиный самец с грохотом скатился с котлетной скалы и медленно обмяк на горке пюре. Зато самка успела включить сопла вертикального взлета и взмыла в воздух, чуть не задев склонившегося над тарелкой Жорика.
Светочка уже возвращалась с хлебом, бережно завернутым в салфетку. Нельзя было терять ни секунды. Жорик наскоро зарыл труп мухи в пюре и сделал вид, что сметает крошки со стола.
- Вот твой хлеб. – Светочка развернула салфетку с тремя кусочками хлеба. На этот раз хлеб был относительно свежим.
- Спасибо, Свет! – Жорик лучезарно улыбнулся и, с плохо скрываемым отвращением, стал есть свой суп, стараясь не смотреть на то, как Светочка орудует вилочкой в тарелке. И все же, он заметил, как Светочка, загнав вилку в пюре по самую рукоять, подцепила что-то черное, просвечивающее через жидкий картофель, и с удовольствием понесла это в свою широко раскрытую, безупречно зубастую пасть.
Жорик не выдержал, вскочил с места, и закрывая ладонью рот, опрометью бросился из столовой. Уже в туалете он, склонившись над унитазом, хватая измазанной рукой захезанный обод нужника, с облегчением подумал: «Все, с меня хватит. Это однозначно финиш». Вспомнив черную муху, Жорик блеванул еще раз, и в точности, как мушиный самец на пюре, медленно опустился на пол.
На следущее утро Жорик подал заявление об увольнении.