Просто любить

Когда я пришел в себя, в темном небе уже зажглись первые звезды. С трудом выпрямившись, я, все еще словно в тумане, оглянулся по сторонам.
Одноэтажный бело-голубой дом с просторной верандой, на которой мы с Эллис любили обедать в теплые погожие дни… Небольшой сад, теряющий в окружающем сумраке свои очертания… Как много сил потратила Эллис на то, чтобы здесь можно было отдохнуть душой, почувствовать единение с природой…
И вот Эллис нет… В это мгновение я с новой остротой осознал, что она умерла, что я никогда больше не прикоснусь к ней, не встречусь взглядом, и меня вновь накрыло черной волной меланхолии и страха: как я буду жить один – без нее? Просыпаться, идти на работу, шутить и смеяться? Возможно ли смеяться, зная, что Эллис не суждено даже улыбнуться? И стоит ли просыпаться завтра утром, если вместе со мной не проснется и она тоже?
Я подумал, что сейчас вполне понимаю самоубийц – жить иногда бывает невыносимо больно. И все-таки я подавил возникшее было смутное желание последовать их примеру, избавиться от боли.
Я поднялся со скамьи и качнулся, с трудом удержав равновесие, ноги мои затекли, спину ломило. Сколько времени я просидел тут? Утром врач сказал мне, что Эллис больше нет… и с тех пор я не помню, что делал – рассудок мой временно помутился.
Я не мог находиться здесь – самый воздух тут казался невыносимо горьким. И я, ни о чем не думая, побрел к калитке, отделяющей старую жизнь от новой.
ХХХ
Тио не спеша поднимался по спиральной лестнице, слегка касаясь рукой в белой перчатке витых перил.
Он всегда и все делал грациозно и красиво – должно быть, оттого, что и сам был необычайно грациозен и красив. Высокий, статный, белокурый и синеглазый – истинный бог красоты. А впрочем, в каком-то смысле это соответствовало действительности.
Поднявшись на обзорную площадку, он, чуть сощурившись, огляделся. Небольшое круглое пространство, огороженное деревянным, искусно выполненным парапетом, пол вымощен изящной плиткой, справа от лестницы в кадках посажены раскидистые цветущие деревца… Обзорная площадка располагалась высоко над землей, и вид отсюда (особенно сейчас) был просто волшебным: закатное небо окрашено у горизонта в пурпурно-розовый цвет, серебрится полоса моря, а внизу в густой зелени мелькают цветные пятнышки зданий…
Тио мимолетно улыбнулся рассеянной счастливой улыбкой, на мгновение позабыв обо всех проблемах и неприятностях, сыпавшихся на него в последнее время. Здесь, в тишине и покое, он вдруг на долю секунды почувствовал, что счастье, оно, в общем-то, близко - это понимаешь, лишь оказавшись вдалеке от суеты и гомона…
Впрочем, радостное настроение ту же покинуло его, когда он заметил съежившуюся фигурку молодой женщины, сидевшей на скамье под зеленым навесом из ветвей деревьев.
Вздохнув, он направился к ней. Опустившись на колени перед скамьей, Тио бережно взял тонкую ладонь молодой женщины и слегка сжал.
-Иддина! – тихо позвал он. Женщина вздрогнула и, очнувшись, вскинула на него широко расставленные выразительные глаза. Тио невольно ощутил укол ревности. Да, повезло же Эдеру… Он может касаться ее руки (и не только руки) без зазрения совести и, глядя в эти волшебные сине-серые глаза, видеть в них нежность и любовь…
Хотя Иддина вовсе не относилась к числу красавиц. Да, она была довольно привлекательна, но не более того: среднего роста, с пышными, истинно женскими формами, хотя и не полная, круглолицая, с белой и как будто сахарной кожей и густой копной серебристо-русых волос.
Однажды Тио случайно подслушал разговор двух сотрудниц их научного института. Одна говорила другой (и весьма раздраженно, надо заметить): «Не понимаю, каким образом Иддине удается покорять мужские сердца! Она влюбляет в себя чуть ли не всех мужчин! Было бы на что смотреть… Толстая, бледная, ни ресниц, ни бровей, волосы мышиного цвета… А вот поди ж ты – ее все замечают!». Тио очень позабавили эти слова. Да, наверное, мужчина видит женщину несколько иначе, чем она себя сама…
К тому же дело было не только и даже не столько во внешности. В Иддине было нечто гораздо более важное, чем стандартные параметры красоты – она обладала поистине неповторимой женственностью, легкостью и шармом. Таилось в ней что-то неразгаданное, недосказанное, делающее ее настоящей Женщиной, пройти мимо которой не способен ни один представитель сильной половины человечества. Иддина покоряла мужчин с первым же взглядом своих лучистых серых глаз, а после, когда с ней знакомились ближе, узнавая не только чисто женские, но и общечеловеческие качества натуры, все признавали, что второй такой просто быть не может…
Единственным, кто, казалось, не вполне ценил ее, был Эдер. Во всяком случае, он, Тио, давным-давно поспешил бы жениться на подобном сокровище – а тот все медлит. Почему, спрашивается?
Тио не сомневался, что Иддина – исключительная женщина, и то, что она беззаветно предана своему Эдеру, было его личной драмой. Не будь Эдер его другом, можно было бы попытать счастья, хотя… Иддина осталась бы Иддиной, слишком уж она верный и преданный человек.
Все эти мысли беспокойным роем проносились в его сознании, пока он с легкой тревогой разглядывал молодую женщину. Она заметно осунулась, под глазами пролегли тени, а волосы были собраны в небрежный растрепавшийся узел.
-Тио? – беззвучно шепнула она одними губами. Потухший взгляд равнодушно заскользил по нему.
-Что произошло, Иддина? – мягко спросил он, все еще держа ее ладонь в своей и отчаянно мечтая, чтобы в ее глазах вместо холодного безразличия зажглась искорка теплоты. Однако вместо теплоты в них вспыхнула насмешка.
-Что произошло? – глухо повторила она. – А ты не знаешь?
Тио поморщился.
-Я могу лишь предполагать, Иддина…
-Ну, и предполагай! – рассердилась она и выдернула свою руку. – А меня оставь в покое. Я хочу подумать.
-Не о чем думать, - все так же спокойно проговорил Тио. – Эдер своего решения не изменит.
Она хмыкнула:
-А вы пытались отговорить его? «Я ответственен, я ответственен!». Ответственен… Бред какой-то!
Тио вздохнул:
-Увы, нет. Все мы в какой-то мере ответственны за произошедшее.
-Ничего подобного! Они знали, на что шли! – вспыхнула Иддина, вперившись сердитым взглядом в отрешенно-спокойное лицо собеседника, в ее сине-серых глазах запрыгали искорки.
-Знали, но не осознавали. Это разные вещи. Да и потом, именно мы с Эдером – генераторы и организаторы идеи, разве нет?
-Но рисковать собой собирается Эдер, а не ты, разве нет? – в тон ему отозвалась Иддина. Тио нахмурился:
-Знаешь… Если бы Эдер не вызвался пожертвовать собой, он был бы уже не Эдером. И ты вряд ли любила его, верно?
Иддина резко поднялась, полы ее платья взметнулись.
-Иногда мне отчаянно хочется, чтобы он стал другим! – с болью сказала она и поспешила к лестнице.
Тио не обернулся ей вслед, и еще долго сидел на коленях перед опустевшей скамьей, размышляя о чем-то…
ХХХ
Солнце мягко освещало просторный монастырский двор, и я, разглядывая в окно второго этажа открывающийся вид, подумал, что впервые за долгие годы ощущаю смутное подобие счастья. Да, я вряд ли когда-нибудь еще почувствую то головокружение от восторга и безумное ликование, которые испытывал, бывало, пока была жива Эллис (при воспоминании о ней я в первый раз внутренне не содрогнулся)… Но зато сейчас я ощущал покой и умиротворение – а это тоже не самые бесполезные чувства.
В конце концов, я здоров и полон сил, я занимаю почетную должность первого помощника настоятеля, меня называют «святым отче»… Ну, и, наконец, я живу в этом благословенном краю, вдали от суеты, в эдаком чудесном оазисе святости среди пустыни беспросветного мрака. И это не просто красивые слова – за прошедшие 20 лет (да-да, мне уже скоро исполнится сорок пять) я пришел к выводу, что только здесь, в стенах этого монастыря, я в состоянии жить, не испытывая мучительной неотпускающей боли…
Я улыбнулся и, продолжая рассеянно разглядывать кусочек лазурно-синего неба с темно-зеленой окантовкой густых деревьев у горизонта, погрузился в воспоминания.
Первый год после смерти Эллис прошел словно в тумане. Я смутно припоминал какие-то лица, незнакомые проулки, новых людей, возникавших на моем пути… Куда я шел? Не знаю. Меня не отпускала постоянная щемящая боль, и к концу года я обнаружил, что стал слишком часто искать избавления в состоянии пьяного полузабытья – в такие минуты мне порою казалось, что Эллис все еще жива… что она где-то близко…
Я словно проснулся и заново оценил все произошедшее, попытался понять, в какие дебри завели меня мои страдания…
Я явно опустился. В какой-то забегаловке в уборной я заглянул в пыльный осколок, именуемый тут зеркалом, и ужаснулся. Да, будь я и раньше таким, Эллис никогда бы даже не посмотрела в мою сторону…
Никогда не скажешь, что мне всего лишь двадцать шесть… В густых и прежде темных прядях появилась седина, на лице проступили первые морщины… Лицо словно опухло, под покрасневшими глазами – мешки, волосы сбиты в колтун… а одежда! И где я только раздобыл этот замызганный старый пиджак?
Я пришел в себя далеко не сразу. Усевшись за один из столиков в забегаловке, я по привычке заказал «чего-нибудь покрепче», но в последний момент опомнился и ограничился соком.
До чего же я дошел? Что со мной произошло за неполный год? Как я умудрился опуститься до такой степени? Просто не верится, что каких-то одиннадцать с половиной месяцев назад я в свободное время любил листать книги и слушать музыку… теперь все мои интересы ограничивались одним – выпивкой.
Что ж, нужно взять себя в руки, нужно попытаться что-то исправить… Ведь можно вернуть хотя бы частицу себя самого, можно научиться жить заново?
Наверное, любить я больше не смогу – Эллис была мне слишком дорога, слишком счастливые три года провели мы с ней, и слишком резко, неожиданно оборвалась ее жизнь… Но где мое место в этом мире? Неужели я везде буду чувствовать себя лишним, обойденным и обделенным?
Должно быть, именно тогда впервые мелькнула идея о монастыре, но попал я сюда только через шесть месяцев, будучи нищим путником, изголодавшимся, усталым, но все-таки имеющим человеческий облик. А здесь я стал еще и Святым Отче.
Много всего произошло за долгие… сколько? Кажется, восемнадцать лет… я начал с роли простого слуги, которому к тому же еще и не платят. Однако в этих стенах не было женщин, и облик Эллис понемногу угасал в моей памяти, бледнел… Здешний чистый воздух, напоенный благоуханием трав, исцелил меня, и вот сегодня я гляжу из окна своей кельи на открывающийся мир и думаю, что все-таки по-своему счастлив…
-Святой отче… - раздался за моей спиной робкий голос. Я обернулся и нахмурился. В дверях стоял молодой послушник. Когда-то, много лет назад, и я был таким же – робким, испытывающим благоговение в присутствии высших церковных чинов… От этой мысли я испытал смутное удовлетворение, и взгляд мой невольно смягчился.
-Да, сын мой? – несколько высокопарным тоном сказал я. Послушник немного приглушенно ответил:
-У ворот сидит путник… он просит позвать первого помощника настоятеля.
-Да? – я немного удивился, но виду не подал. Обычно видеть хотят САМОГО настоятеля, но раз так… Мое настроение еще больше поднялось, и я последовал за послушником.
…Он действительно сидел у широких монастырских ворот, прямо на влажной траве (с утра шел небольшой дождь). Худощавый, смуглый, с коротко стриженными седыми волосами и насмешливыми серыми глазами, он почему-то вызвал у меня чувство неуверенности и беспокойства.
-Кто вы, милостивый путник? – пытаясь говорить размеренно и спокойно, как и подобает высоким церковным чинам, спросил я. Он криво улыбнулся, и от этой улыбки у меня отчего-то пробежали мурашки по спине, его ироничный взгляд заскользил по моей фигуре и остановился на лице. Выдержать этот взгляд оказалось крайне трудно, и я невольно отвернулся и более сурово осведомился:
-Так кто же вы? И зачем хотели меня видеть?
На этот раз он ответил мне, и голос его оказался низким, бархатистым и странно чарующим:
-Хм… кто я? Вы меня не узнали, отче? Я – Принц Икариус.
Я вздрогнул. Это имя показалось мне смутно знакомым. Но где я мог его слышать?
ХХХ
День постепенно гас… Море приобрело серебристо-серый оттенок, а у горизонта окрасилось в пурпурный цвет; небо, бездонное, глубокое, гармонично сливалось с ним, становясь к линии их соприкосновения таким же фиолетово-красным.
На влажном прибрежном песке сидели двое, их окутанные розоватым закатным светом фигуры смутно различались в подступающей темноте. Наконец, когда ночь практически смыла пурпур с небес, оставив лишь тонкую полосу у самого горизонта, одна из фигур дрогнула и выпрямилась.
-Пора идти… - пробормотала она. – Завтра трудный день, Эдер…
Вторая фигура тоже шевельнулась, и Эдер, чуть повернув голову, взглянул на свою спутницу – ею, разумеется, была Иддина.
Эдер и вполовину не был так красив, как Тио, хотя, если их не сравнивать, его можно было признать достаточно привлекательным. Впрочем, в отличие от своего безукоризненного соперника, Эдер обладал необыкновенным мужским обаянием и внутренней силой. Он был ниже Тио почти на голову и намного уже в плечах (правда, такая фигура, как у признанного Аполлона, вообще редко встречалась в природе). Смуглый, темноволосый, с подвижным лицом с несколько грубоватыми чертами и жгучими, пылающими черными глазами, он казался противоположностью утонченного белокурого Тио, однако женщин влек к себе не меньше него.
-Ты сердишься, Иддина? – спросил Эдер, пытливо глядя на нее. Она деланно-равнодушно пожала плечами.
-Да нет… нет, конечно…
Эдер вздохнул.
-Не обманывай, Иддина. Ты обиделась на меня, - он подался к ней, словно хотел обнять, но молодая женщина поспешно отодвинулась в сторону. Воцарилось неловкое молчание, Иддина рассеянно чертила какие-то знаки на влажном песке, а Эдер, нахмурившись, мрачно уставился на ставшее густо-серым, словно грозовое небо, море. Через пару минут Иддина будто очнулась и чужим холодным голосом произнесла:
-Я не сержусь и уж конечно не обижаюсь, Эдер. Просто я никак не могу понять, почему жертвовать собой должен именно ты. Как и всегда…
Эдер мягко ответил:
-Потому что именно я затеял весь этот эксперимент. Вернее, мы с Тио…
-Вот именно! – резко перебила Иддина и, обернувшись, гневно взглянула на него, хотя в подступившей темноте лицо его едва различалось. – Ты и Тио! Вы оба! А рисковать намерен ты один!
-Но, Иддина, милая, должен же кто-то остаться здесь, во главе эксперимента…
-Почему бы тебе ни остаться?
Эдер хмыкнул:
-Ты серьезно полагаешь, что Тио станет рисковать собой?
Иддина ничего не ответила, только еще сильнее насупилась, и Эдер продолжил, голос его звучал спокойно и убеждающее:
-Пойми, девочка моя, у меня нет другого выхода. Ну, подумай сама – что за сны станут приходить мне по ночам, какие мысли преследовать в минуты тишины и покоя? Ты мне желаешь этого?
Иддина судорожно вдохнула, отчаянно замотала головой и вдруг порывисто прижалась к нему. Обвив руки вокруг его шеи, она уткнулась лицом ему в плечо и беззвучно заплакала. Эдер нахмурился и осторожно коснулся ее волос, ласково провел по ним пальцами.
-Я люблю тебя… - зашептала она, всхлипывая. – Поэтому так волнуюсь… Я… я все понимаю… ты такой… ты по-другому не можешь… я знаю это, и мне очень больно… мне страшно за тебя, Эдер… - слова лились из нее бессвязным потоком, казалось, вдруг прорвало невидимую плотину, доселе удерживающую эмоции внутри, и теперь Иддина словно спешила выговориться, пока дверь, ведущая в недра души, не захлопнулась вновь, заставив переживать все молча, наедине с собой.
Эдер изо всех сил прикусил губу, будто удерживая какие-то слова или, быть может, вздох, потом чуть склонил голову и коснулся губами макушки Иддины, вдохнув тонкий сладковатый запах, исходящий от ее серебристых волос. Наконец, ему удалось справиться со своими чувствами достаточно для того, чтобы суметь выговорить относительно спокойно:
-Иддина… я должен… я действительно должен… Ты понимаешь? Ты прощаешь меня?
Она всхлипнула.
-Я… я прощаю, Эдер… - прошептала она, пальцы ее скользнули ему за воротник. – Но… понимаю ли? Где-то в глубине души – да. Просто мне слишком больно, чтобы ответить тебе сейчас. Потом, по прошествии времени, когда ты вернешься... Вернее, ЕСЛИ ты вернешься… - добавила она через силу.
Он мрачно покачал головой:
-В любом случае… Иддина… никогда не забывай, что… что ты очень много значишь в моей жизни.
Она подняла голову и с некоторым удивлением взглянула на него. Эдер нахмурился, опустил взгляд и с видимым усилием продолжил:
-Я… я люблю тебя.
Она улыбнулась сквозь слезы.
-Ты впервые признаешься мне в любви, - заметила она. – Я тебе говорила о своих чувствах довольно часто, а ты всегда молчал, держал свои мысли при себе.
Эдер искоса взглянул на нее и, вдруг улыбнувшись, крепко прижал ее к себе.
-Но ведь ты всегда знала, что я к тебе чувствую, верно? – шепнул он ей на ухо. – Мне трудно говорить об этом вслух, давнишний комплекс, еще с институтских времен, когда меня высмеяла одна девчонка…
-Конечно, я знала… я не могла не знать… - пробормотала Иддина, а про себя добавила: «Хотя как мне хотелось услышать это от тебя, просто услышать, как и любой обыкновенной женщине!»
Они сидели, обнявшись, и хранили молчание, прислушиваясь к шороху волн и свисту ветра и погруженные каждый в свои мысли.
Когда в небе зажглись первые звезды, Эдер снова склонился к уху Иддины и тихо шепнул:
-Гляди, видишь ту звезду? – и он указал пальцем на горизонт. Иддина вскинула голову и, сощурившись, вгляделась в черное полотно небес. Одна из звезд сияла особенно ярко.
-Это Эос, - пояснил Эдер.
-Обитель богов, - судорожно вздохнула Иддина. – Оттуда 3 тысячи лет назад к нам сошел Принц Икариус и принес Учение Света… Так, Эдер?
Он мрачно кивнул, глядя на мерцающую серебром звезду. Наконец, заговорил снова, и голос его звучал глухо и обреченно, казалось, он говорит с самим собой:
-Порою я думаю: а не нарушил ли я первую Его заповедь: не ставь себя вровень с самим Богом? Как ты полагаешь?
Иддина ничего не ответила, только пожала плечами. Эдер задумчиво продолжал:
-Знаешь, мне хотелось бы встретиться с Принцем Икариусом.
-Да уж, скромная мечта, - насмешливо заметила Иддина.
-Просто… просто мне необходимо узнать, насколько правильно я поступаю…
ХХХ
Время обеда еще не наступило, и все же я счел нужным провести странного гостя первым делом именно в столовую.
Столовая представляла собой просторное светлое помещение в форме вытянутого прямоугольника, лишенное всяческих прикрас. В центре располагался длинный стол (без скатерти), по обе стороны которого были расставлены несколько грубовато выполненные деревянные табуретки. Все довольно простой конструкции, но зачем монахам излишества?
Оставив тут «Принца Икариуса», я направился в маленькую кухоньку, изо всех сил стараясь сохранять достоинство – отчего-то взгляд гостя меня здорово смущал.
К обеду готовились тыквенные лепешки, сухие и без сахара, у плиты также стоял бидон с молоком. Попросив одного из снующих здесь послушников принести стакан молока и несколько лепешек, я вернулся в столовую. И через двадцать минут, дав гостю насытиться, приступил к расспросам.
-Итак, - бодро начал я, - зачем вы хотели меня видеть?
Он вытер губы рукавом своего одеяния, напоминающего мешок с прорезями для рук и головы и подпоясанного веревкой, и весело взглянул на меня.
-Это не я, а ВЫ хотели меня видеть.
-Я?! – мои брови поползли вверх. Принц Икариус серьезно кивнул.
-Именно. Не помните разве? «Мне бы хотелось встретиться с Принцем Икариусом». Вот я и здесь. Хотя, по правде, я крайне редко прихожу по чьему-либо зову. Правда, тут нахожусь не совсем я, а скорее один из моих духовных двойников, но это неважно – они ведь созданы именно мною.
Я растерялся, но вместо справедливого возмущения почувствовал беспокойство. Последнюю часть его тирады, о двойниках, я попросту пропустил мимо ушей.
-А для чего я хотел Вас видеть? Не знаете случайно? – деланно-язвительным тоном осведомился я, наконец.
Принц Икариус сощурился и внимательно посмотрел на меня, словно оценивая, чего я стою. Я поежился, мне сделалось не по себе.
-Случайно или нет, но знаю, - медленно проговорил он. – Вам было необходимо узнать, насколько правильно вы поступаете. Вам это ДЕЙСТВИТЕЛЬНО необходимо, вы не врали и не преувеличивали. И это – одна из главных причин, по которым я все-таки откликнулся.
-Да ну? – не смотря на все усилия, голос мой дрогнул. Мне казалось, я сплю и вот-вот проснусь; не бывает в жизни таких нелепых абсурдных ситуаций, одно из двух – либо сидящий напротив меня человек ненормальный, либо с ума сошел я сам! И почему-то я все больше склонялся ко второй версии. Я попытался справиться со своим голосом: - И как? Насколько правильно я поступаю?
-Совсем неправильно, - без тени улыбки заметил он. На долю секунды я буквально онемел от изумления. Я ожидал чего угодно, но только не таких слов. Уж что-что, а гордиться собой я имел полное право! Кто, как не я сумел преодолеть комплекс и чувство утраты и стать тем, кем я стал?
-И в чем же неправильно? – холодно спросил я, стараясь смотреть не ему в глаза, а куда-то в район переносицы. Но все равно заметил насмешку, мелькнувшую в его взгляде.
-Вы полагаете, что от себя можно сбежать, а это ошибка. От себя, как и от бога, не сбежишь. Все равно рано или поздно отыщет.
Не знаю почему, но от этих слов остатки моего лучезарного настроения погасли, и на душе сделалось тяжело. В это мгновение я почти ненавидел Принца Икариуса и отчаянно боялся услышать продолжение, боялся понять, что он прав… Он не может быть прав, не может!
-Я вовсе не бегу от себя, - не вполне уверенно возразил я. – Напротив, нахожусь в полной гармонии с самим собой.
-И поэтому заперлись в этих четырех стенах, исключили из жизни все мирское, сбежали от проблем и препятствий? От самой жизни? – его взгляд прожигал меня насквозь, и я нервно заерзал на табурете.
-Это не просто четыре стены, это монастырь…
-Это, прежде всего именно четыре стены, в которых вы пытаетесь спрятаться от самого себя, - прервал меня он.
-Эти стены спасли меня когда-то! – вдруг рассердился я. – Если бы не это…
-Возможно, вам в тот момент и нужно было подобное убежище, - жестко сказал мой собеседник. – Но теперь вы переросли его, вам пора двигаться дальше.
-Но у меня есть определенный круг обязанностей, я не могу вот так все бросить… - растерялся я. Он пожал плечами и легко поднялся на ноги.
-Что ж, дело ваше. Хотя, на мой взгляд, каждый человек абсолютно свободен в своем выборе. Однако я не расположен убеждать вас в чем бы то ни было.
И Принц Икариус неторопливо покинул помещение, а я остался сидеть за длинным столом, не зная, что и думать…
…Через несколько часов я вышел наружу и обвел округу беспокойным взглядом. На скамье у ворот сидел мой гость, и я ощутил облегчение – значит, он еще не ушел. Поколебавшись, я приблизился и сел рядом. Он, казалось, не обратил на меня ни малейшего внимания.
-Так, значит, вы не сторонник религии? – решился я нарушить тишину. Принц Икариус искоса поглядел на меня и усмехнулся:
-Вы имеете в виду Бога гармонии Тио и Бога Разума Эдера?
-Ну… да, - отчего-то неуверенно согласился я.
-Хм… а сами-то вы поклоняетесь этим богам?
-Разумеется. Я ведь монах, в конце концов…
-Лучше бы стали самим собой. Иначе некому будет играть роль божественного Эдера, - в его голосе мне послышалась насмешка. Я насторожился:
-Что вы имеете в виду?
Он посмотрел на меня, как мне показалось, с жалостью.
-Поймете однажды, - заметил он и чуть слышно добавил: - Если, конечно, захотите.
Воцарилось молчание, и наступившую тишину нарушал лишь шорох ветра и далекое пение птиц. Я испытывал непонятную тревогу, что-то мучило меня, но я не мог определить – что.
-И что же мне нужно сделать, чтобы стать самим собой? – через некоторое время спросил я. Принц Икариус улыбнулся, как мне хотелось верить, чуть дружелюбнее.
-Полагаю, вернуться туда, где вы себя потеряли. Вернее, сознательно оставили.
Минуту-другую мы молчали, а я пытался сообразить, куда он клонит. Наконец, сумел сформулировать вопрос:
-Вы постоянно мне говорите обо мне самом: мол, знаете ли вы себя, найдите себя… но я ведь вот, перед вами – и нахожусь в душевном равновесии, я спокоен и доволен жизнью. Так что вы имеете в виду?
Принц Икариус издал негромкий смешок и, чуть повернув голову, насмешливо взглянул на меня. Я опасался встречаться с ним глазами, но, даже уставившись на собственные колени, все равно ощущал его пристальный взгляд.
-А вы никогда не думали, что вселенная куда многограннее, чем кажется? Что мир вокруг – в какой-то мере всего лишь подделка?
-Ну почему же, - напряженно отозвался я, сосредоточенно разглядывая свои руки. – Я знаю.
-Вы не знаете, - с какой-то горечью возразил он и вдруг встал. Я изумленно вскинул голову, и взгляды наши все-таки скрестились, однако на сей раз в его серых глазах не было и тени насмешки, лишь усталость и безнадежность. Принц Икариус повторил: - Нет, не знаете. И даже когда вроде бы поймете смысл моих слов – все равно не будете знать. Потому что порою мне кажется, что и я не вполне осознаю… Я могу Вам дать только два совета. Первый: вспомните слова своего святого Эдера: в ваших телах живет Господь. Не забывайте их, даже когда вам будет казаться, что Вы вполне их поняли. Второе: ищите себя там, где потеряли. А теперь – спокойной ночи, - и он неспешно направился к монастырю. Я провожал его худощавую фигуру растерянным взглядом.
…Когда я проснулся на следующее утро, Принца Икариуса уже не было, и никто не знал, куда и когда он ушел.
Я пытался делать вид, что ничего не изменилось, но к вечеру сдался. Странный гость сломал во мне что-то, и стены монастыря начали словно бы давить на меня, я рвался… куда? Не знаю…
Ложась спать, я уже твердо знал – необходимо что-то изменить. А когда проснулся среди ночи, внезапно понял -  мне необходимо вернуться домой… туда, где умерла Эллис. И от осознания этого я ощутил облечение и страх.
ХХХ
Иддина, забравшись с ногами в кресло и закутавшись в теплый байковый халат, мечтательно смотрела в окно на серебряную россыпь звезд и улыбалась краешками губ.
Ее слишком плохо знают… И Эдер в том числе. Неужели он полагает, что она ограничится лишь страданиями? Ни в коем случае.
Небесные тела зажигались и гасли, уступая место рассвету, а она продолжала загадочно улыбаться своим мыслям…
…Раскрасневшись от возбуждения, Иддина схватила Салли за руку. Девушка испуганно обернулась и с тревогой взглянула на нее своими темно-синими, обрамленными густыми черными ресницами, глазами.
-Иддина? – неуверенно спросила она, украдкой посмотрев по сторонам.
-Ну? – не обращая внимания на ее испуг, выпалила та, вперив в нее изучающий взгляд. – Так как? Сделка не отменяется?
Салли быстро оглянулась, от чего ее роскошные, с легкой рыжиной локоны рассыпались по плечам. Узкий коридор с по-больничному белыми стенами был абсолютно пуст. Облизав пухлые розовые губы, красотка, склонившись к Иддине, которая была немного ниже, взволнованно зашептала ей на ухо:
-Все, кажется, в порядке. Но я тревожусь…
-Не стоит тревожиться, - властно прервала ее Иддина и довольно улыбнулась. – Ты поступаешь абсолютно верно.
-Но если меня уволят… - тем не менее, волновалась Салли. Иддина хмыкнула.
-Глупости, - пренебрежительно обронила она. – В любом случае, я оставила Тио письмо, в котором говорю, что я одна во всем виновата… - она поморщилась, пожала плечами и на минуту задумалась. Потом, сощурившись, рассеянно, как бы обращаясь к себе самой, добавила: - Да и потом, Тио куда больше волнует своя внешность, нежели моя безопасность…
Раскрасневшаяся Салли попыталась было что-то вставить, но Иддина, очнувшись, поспешно положила руку ей на плечо, ободряюще улыбнулась и спросила:
-Все готово?
-Да… - испуганно выдохнула та. Иддина удовлетворенно кивнула и, помедлив, задала главный вопрос:
-А… он? Там?
-Да, - нервно сглотнув, подтвердила Салли. – Он… готовится. Я проведу вас через боковую дверь. Вы знаете, что надо делать? Иначе это чревато…
-Знаю, - резко перебила она и выпрямилась. В ее глазах появился лихорадочный блеск. – А теперь идем.
…Комната тонула в полумраке. Иддина остановилась на пороге и сощурилась, пытаясь приспособиться к сумрачному освещению.
Помещение имело форму вытянутого прямоугольника, по двум сторонам которого располагались ряды удобных мягких кресел. В большинстве из них сидели люди, и, казалось, дремали.
В центре зала располагалось нечто наподобие стола, на котором стоял прибор неизвестного для посторонних назначения. От него тянулось множество тонких проводков, и, проследив за ними взглядом, Иддина обнаружила, что они направлены к людям, дремлющим в креслах. «Это и есть тот самый Центр Музыки, - догадалась она. – А эти провода, конечно, подсоединяют наушники». Ей сделалось не по себе при мысли, что через пару минут точно такой же проводок будет тянуться и к ее креслу.
В воздухе чувствовался слабый и немного пряный запах, доносившийся от ароматических палочек, расставленных между кресел. Свет источали лишь немногочисленные свечи.
Иддина отвела со лба прядь волос, руки ее дрожали, сердце бешено стучало, а на лбу выступили капельки пота.
«Что ты делаешь, ненормальная? – мелькнула трезвая мысль. – Ведь запросто можно сойти с ума! Тебе не прочли даже вводной лекции, не говоря уже о двадцатидневном курсе».
Но Иддина тут же прогнала рациональную мысль прочь и, выпрямившись, бесшумно проскользнула к ближайшему креслу с края. Ей почудилось, что она опускается на облако или тщательно сбитую воздушную перину. Удобно откинувшись, женщина закрыла глаза и сосредоточилась.
«Забудь обо всем. Ты его любишь. Ты не сможешь жить с другим, пусть даже во много раз лучшим, мужчиной. Есть в нем нечто, что влечет тебя, влечет неумолимо, так, что ты даже готова рискнуть собственным сознанием и сойти с ума – лишь бы заполучить шанс быть рядом с ним…» - эти мысли проносились в ее голове, и отчего-то приносили неясное облечение.
Раздались тихие шаги, кто-то остановился рядом с ее креслом. Иддина открыла глаза и невольно вздрогнула, обнаружив склонившуюся над ней фигуру, в которой не сразу опознала Салли.
-Возьмите, - шепнула та и протянула ей какую-то таблетку. – Это специально разработанное нами средство, помогающее расслабиться и погрузиться в состояние полутранса, подобное тому, в которое попадает человек перед тем, как заснуть. Наши ученые его называют «пограничным сознанием», - не смотря на то, что девушка говорила взволнованно и торопливо, она ни разу не сбилась и не попыталась «объяснить понятнее» - видимо, ей приходилось говорить именно эти слова множество раз.
-Это наркотик? – нахмурилась Иддина. Было трудно различить выражение лица Салли, слишком темно, однако женщине показалось, что девушка смутилась.
-Ну… - почти беззвучно протянула она. – Это… я не могу объяснить вам…. Э…
-Ладно, - скептически перебила ее Иддина. Да уж, нашла у кого спрашивать, эта красотка, скорее всего, хорошо знает лишь детали, касающиеся ее внешности.
Салли смущенно продолжила:
-Тогда положите таблетку под язык, закройте глаза и расслабьтесь. Я подключу наушники.
Иддина с сомнением разглядывала меленькую темную таблетку на своей ладони.
-А где ОН? – через некоторое время спросила она с нажимом на последнее слово, не поднимая глаз.
-В дальнем конце. Он уже вошел в состояние пограничного сознания.
Иддина искоса взглянула в другой конец комнаты, но, конечно, Эдера не увидела, потом покорно сунула в рот таблетку, откинулась в кресле и закрыла глаза. Во рту разлилась неприятная горечь, и через минуту тело начало неметь, а мысли путаться и таять. Казалось, ее уносит мощной  неумолимой волной в открытый океан, и противиться этому было невозможно. Откуда-то издалека донесся голос Салли:
-Я подключаю наушники. Через минуту включу Мелодию Перехода. Не волнуйтесь, все будет в порядке.
Она не волновалась… она словно таяла, ее кружил стремительный вихрь, и не осталось места никаким эмоциям и чувствам, кроме рассеянной расслабленности… Пока не зазвучала Музыка…
…Она словно разом проснулась, но это не было тем привычным чувством, которое испытываешь, обнаружив себя утром лежащим в теплой постели. Нет, просто ей вдруг показалось, что время ускорилось, и ее несет куда-то сквозь миры и реальности. Иддина по-прежнему не ощущала своего тела, и мысли, иногда вспыхивавшие в обострившемся сознании, будто не принадлежали никому, просто существуя сами по себе.
Вот как чувствует себя развоплотившаяся Душа… Незнакомое ощущение, описать которое невозможно… Полет? Да, но при этом тебя словно бы и нет. Вот когда понимаешь, что внешность, деньги и слава не имеют ровно никакого значения, ведь теперь у тебя нет тела и самого мира, чтобы реализовать и использовать любые материальные блага… Лишь краски кружатся в ослепительном разноцветном вихре…
Не сразу она осознала, что слышит Музыку, так называемую Мелодию Перехода. Музыкальные переливы будто вплелись в самую ткань Вселенной, повторяя ее рисунок, и отделить Музыку от ярких образов казалось невозможным.
Буйство красок постепенно меркло, вихрь замедлялся, и начал прорисовываться узор какой-то новой реальности.
Иддина силилась удержаться на грани сознания, увидеть, запечатлеть этот новый мир, но она словно тонула, и вокруг разливалась чернота бессознательности. Гасли последние мысли и воспоминания, кружение останавливалось, мир замирал…
Ее сковал ужас, страх перед волной Небытия, когда вдруг понимаешь, что уцепиться не за что, вселенная ускользает сквозь пальцы, и через долю мгновения тебя тоже не станет…. Ты ускользнешь, как и мир вокруг, куда-то за грань сознания, туда, где разум не в силах анализировать и интерпретировать.
И вдруг, когда от реальности осталась одна лишь меркнущая точка, в памяти мелькнул тающий образ Эдера.
-Я люблю тебя… - то ли мысленно, то ли вслух прокричала она, и последняя капля Вселенной растаяла…
…Тио был в бешенстве.
-Да Вы хоть понимаете… - он судорожно вздохнул, пытаясь совладать с гневом и не закричать на перепуганную Салли, съежившуюся на своем стуле напротив его стола. По ее безукоризненно красивому личику пошли красные пятна, губы распухли, оттого что она их постоянно кусала.
Тио смотрел на нее почти с ненавистью. Хорошенькая девчонка, право слово, Иддина по сравнению с ней дурнушка, но, бог ты мой, разве их можно серьезно сравнивать?! Эта кукла абсолютно пустая, взгляд круглых синих глаз не выражает ровно ничего… С ней можно неплохо провести пару вечеров, но это пока не приестся безукоризненная правильность линий ее тела и лица. А потом… Да с ней можно попросту умереть со скуки!
Кто она? Кажется, младший лаборант исследовательской фармацевтической лаборатории их научного института… Причем, как выяснил Тио час назад, наводя справки, сотрудник она не просто посредственный, а вообще бездарный.
Впрочем, этого стоило ожидать – на что можно рассчитывать, когда тебя попросту вынуждают принять на работу дочурку некоего важного человека, без протекции которого их с Эдером научный институт не существовал бы?
Судя по всему, эта дурочка не разбирается даже в химии, которую изучала на протяжении шести лет в Национальной Академии на факультете органической химии по специальности фармацевта. Хотя зачем ей разбираться в чем бы то ни было, если ее папа – никто иной, как ректор этой самой Академии, да еще в придачу Президент Международной Ассоциации ректоров? Казалось бы, с такими связями, он мог бы пристроить свою дочурку в какой-нибудь действительно престижный ВУЗ на модную высокооплачиваемую должность, но почему-то этого не сделал, и теперь Тио вынужден мучаться с несомненной глупостью младшего лаборанта…
Этой девице поручили то, на что, казалось, даже ее мозгов должно хватить: выучить пару строк и фраз, и говорить их, когда вручаешь таблетку Гипнотического сна претенденту. Да еще вовремя включить и выключить Мелодию Перехода – в общем, ряд самых простых действий. Трудно? Как оказалось, - да.
Эти мысли кружили в его сознании, пока Тио постепенно приходил в себя. Нельзя срываться, нельзя забывать, чья доченька перед ним.
-Вы хотя бы прочти ей вводную лекцию? – безнадежно спросил он, прекрасно зная ответ. Лекцию! Да она вряд ли вообще имеет представление о том, каких правил следует придерживаться, входя в состояние транса.
Салли испуганно покачала головой, с ужасом глядя на разозленного Тио. Судорожно сглотнув, она сделала попытку заговорить, голос ее дрожал и срывался:
-Вы… вы… уво… уволите меня?
Тио поморщился. Она что, действительно воображает, будто ее приняли за какие-то особые заслуги и таланты, а не за тот счастливый факт биографии, что она родилась в семье Ивадеро? Уволишь ее…
Он с трудом разжал челюсти и выдавил из себя:
-Нет.
Она захлопала накрашенными ресницами, похоже, не веря своему счастью. Тио ощутил, как волна ярости вновь захлестывает его, и не сумел удержаться от вопроса:
-Скажите, а почему вы это сделали?
-Мне Иддина обещала, что напишет вам письмо… - пролепетала Салли. Тио заскрипел зубами и попытался взять себя в руки.
-Я получил, - холодно подтвердил он, стараясь приглушить неприятный осадок, оставшийся после прочтения ее письма. Отдельные фразы из него невольно всплыли в памяти: «…не волнуйся за меня. Хотя ты волнуешься в основном о другом – не буду уточнять, о чем именно… Не ругай эту девочку – бедное дитя действительно не понимает как все опасно… Я бы в любом случае так поступила, Тио. Я не могла иначе, и мне плевать на последствия. Поймешь ли? Если любил когда-нибудь, поймешь. Правда, я говорю о любви не к себе, а к другому человеку…». Жестоко… Вот какого мнения она о нем. Или он такой и есть на самом деле?
-Тогда… что она пишет? – нарушил ход его мыслей робкий голосок Салли. Тио очнулся.
-Неважно, - резко ответил он. – Я хотел выяснить другое – что она вам пообещала взамен за услугу? Никогда не поверю, что вы действовали из сугубо альтруистических порывов.
Салли густо покраснела, ничего не ответив. Тио обозлился.
-Ну?! Деньги-то вам не нужны, отец и так может дать вам вдосталь, - в его голосе звучало презрение. Девушка вздрогнула и, уткнувшись взглядом в пол, пробормотала:
-Лунный мазурит.
-Что?! – не поверил Тио.
Лунный мазурит? Серебристо-прозрачный и очень редкий камень, обладающий, если верить оккультистам, особыми защитными свойствами. Лунный мазурит… Семейное наследие Иддины, ее талисман, с которым она никогда не расставалась, искренне веря, что он приносит ей удачу.
-Хотел бы я, чтобы меня тоже так любили, - пробормотал Тио, покачав головой. Но ведь нельзя дарить талисман. Удачу он приносит лишь своему законному владельцу, ее не выменять и не купить… И только такая особа, как Салли, могла польститься на краденную удачу – хотя, может, ей просто кажется, что серебристый прозрачный камень подходит к очередной обновке? Ведь мазурит не купишь в ювелирном магазине…
-Я запрещаю вам принимать этот дар, - ледяным голосом сказал Тио, подняв на Салли взгляд. Хоть это он еще может сделать для Иддины… Правда, трудно заранее предугадать ее реакцию – вполне возможно, Иддина лишь придет в ярость и демонстративно передаст талисман своей «помощнице», аргументируя тем, что «обещала». А на самом деле, скорее всего, потому что ОН это сделал для нее. Порою ему кажется, что она его ненавидит… только вот за что?
-Но она ведь обещала… - заныла Салли.
-Вы нарушили основной закон нашего Научного Института – а перед тем, как поступить сюда, вы ознакомились со всеми правилами и требованиями и подписали соответствующий документ. Так что лучше не спорьте.
Салли огорченно смотрела на него, и Тио вдруг ощутил безнадежность. Что ей объяснять? Такое впечатление, будто его слова попросту не доходят до ее сознания, и она улавливает лишь то, что выгодно ей. Выпрямившись на стуле, он махнул рукой.
-Ладно, идите… Позовите Арнольда. Хоть это-то вы можете сделать нормально?
…Арнольд был высоким сутулым человеком с худощавой фигурой и копной седых нечесаных волос. Одет он был, как и всегда, в любимый халат, некогда белый, и теперь – серо-буро-малиновый.
«Зачем ему халат? – искренне недоумевал Тио всякий раз, глядя на него. – На мой взгляд, он скорее композитор, недели ученый, хотя на полном серьезе считает, что для того, чтобы создать Мелодию Перехода, нужна в первую очередь математика. Может, и так…».
Арнольд оперся о косяк двери и с некоторой укоризной взглянул на хмурого Тио.
-Ну? Ты звал меня?   осведомился он. Тио устало потер глаза и кивнул.
-Угу… Ты уже знаешь?
Арнольд поморщился.
-А то как же… все знают.
-Что ж. Включи ей Мелодию Возврата.
Арнольд на секунду замер, не веря своим ушам.
-Но… Но ведь она не действует. Я перепроверил все сотни раз, но ошибок не обнаружил. Музыка абсолютно гармонично вплетается в ткань нашего мира, и нет причин…
-Вот и прекрасно! – рявкнул Тио, множество раз слышавший его оправдания. – Действуй. И, умоляю, самостоятельно, не поручай ничего этой… девушке…
Арнольд продолжал с недоумением глядеть на него.
-Тио, ты не в себе? ОНА НЕ ДЕЙСТВУЕТ! Ты забыл?
-Знаю, помню, - устало отозвался Тио, разом сникнув. – Но ты все же попробуй.
…Арнольд мчался по коридору, не замечая ничего вокруг и лишь изредка кивая в ответ на чьи-то приветствия. Добравшись до двери Тио, он распахнул ее без стука и, тяжело дыша, ввалился в помещение. Хозяин кабинета недовольно поднял голову от бумаг, которые проглядывал, и тут же ахнул. Арнольд выглядел еще более растрепанным и безумным, чем всегда.
-Что случилось? – он вскочил на ноги, встревоженный.
Арнольд отрывисто ответил:
-Она вернулась, Тио. Не знаю, почему, но она действительно вернулась.
-Что? – изумился Тио, отвыкший от хороших новостей. – Мелодия начала действовать?
Арнольд удрученно покачал головой.
-Увы, только на нее.
-А… Эдер? – помедлив, спросил Тио.
-Нет. На него не действует.
Побледнев, Тио вышел из-за стола.
-А ты не спросил ее, почему так вышло? Может быть, она знает причину?
-Она в плохом состоянии, Тио, - сухо отозвался Арнольд. – Хотя она сказа кое-что… Вряд ли стоит обращать на это внимание…
-Ну?!
Арнольд пожал плечами и скептически произнес:
-Она сказала, что нужно просто любить. Ну, где ты еще слышал подобную чушь?
ХХХ
Не знаю, что я ожидал увидеть… Возможно, другую семью, живущую в нашем с Эллис доме, а может быть, новые застройки на территории коттеджей…
Но это пятнышко планеты оказалось запущенным и забытым, люди словно бы вымерли в этом уголке мира… Наш дом терялся в буйстве зелени, калитка покосилась, и, стоя у ворот, я вдруг ощутил, как к горлу подступает горячий комок.
Нет, ничего я не забыл…
И боль вовсе не утихла…
Прав был Принц Икариус, я попросту сбежал от себя самого, а, вернувшись, понимаю – я оставил здесь часть своей души.
Я почувствовал, что плачу, и ничего не мог с собой поделать, не мог остановиться, и одно лишь утешало: вокруг не было ни одного свидетеля моей слабости.
Я пытался воскресить образ Эллис, но почему-то в памяти вместо смуглой темноволосой девушки возникла совсем другая женщина, старше моей Эллис: круглолицая, белокожая, с серебристо-русыми локонами и серыми с синим отливом глазами…
-Может быть, я схожу с ума? – прошептал я и вдруг понял, что даже знаю имя незнакомки – Иддина…
Иддина? Эллис?
У меня закружилась голова, и в висках застучала кровь. Мне сделалось жутковато, но остановить поток неведомой информации я был уже не в силах.
Мне вспомнился какой-то другой мир. Не этот, окружающий меня сейчас. Другой. Другой…
И на самом деле меня зовут Эдером, и я и есть один из богов, принявших участие в создании этого мирка…
Воспоминания заструились в моем сознании, и я стоял, тяжело дыша и понимая, что наконец-то освобождаюсь…
…Два лучших друга, еще студенты – Тио и Эдер. Первый – стройный, широкоплечий и белокурый, на него оглядываются все девчонки и изо всех сил «стреляют глазами», что ему, несомненно, доставляет удовольствие. Эдер должен бы меркнуть в тени его великолепия, однако же, что-то невидимое тоже тянет к нему людей, и недостатка в женском внимании он отнюдь не ощущает…
Лежа на берегу моря и беспечно болтая, он разглядывали снующих вокруг людей. Вдруг Тио перевернулся на спину и в раздумье сказал:
-Это синие бездонное небо… И серебристое море… Весь этот чудесный, волшебно прекрасный мир…
Эдер, прерванный на полуслове, с изумлением взглянул на друга, не понимая, с чего это вдруг на того накатил приступ сентиментальности и мечтательности – романтичностью Тио отнюдь не отличался.
-Что ты имеешь в виду?
Тио с улыбкой взглянул на него.
-Просто мне любопытно… Каково это – создать такой мир и ощутить себя Творцом? Как думаешь?
Эдер удивленно пожал плечами.
-Право слово, не знаю, - скептически произнес он. – Никогда не создавал.
-А не тянет испытать себя в роли бога? – подзадоривал его Тио, снова перевернувшись на живот. Эдер хмыкнул:
-Комплекс совершенства. Огромный грех, как говорится в Учении.
-Да ладно! – отмахнулся Тио. – Неужто ты действительно веришь, что святому Икариусу делать больше нечего, чем следить за нами, а?
Эдер приподнялся на локте и с подозрением спросил:
-Ты на что намекаешь?
-Ну… - задумчиво протянул его друг. – Не знаю… Просто размышляю…
…Они действительно испробовали себя в роли богов. Прошло много лет, и вот они – во главе собственного научного института. И эксперимент тщательно подготовлен: искусственный мир создан, и будущее его население, пустые футляры-тела – тоже. Найдены и добровольцы, рискнувшие опробовать новый вид экстрима.
-На самом деле все безопасно, - разглагольствовал Тио, бывший весьма искусным оратором. – Время здесь и там течет по-разному, там пройдет много лет, а у нас – минуты, ну, в крайнем случае, дни. Это своего рода внетелесный опыт. Ваш тонкоматериальный принцип, который многие попросту именуют душой, временно одухотворяет экспериментальное тело-футляр – таково его рабочее название. Это будет происходить под контролем сведущих специалистов в области оккультизма. Нашими сотрудниками разработаны специальные технологии и методики, позволяющие добиться желаемого результата. Простейшие из них – таблетка Гипнотического Сна и Мелодия Перехода. Эта Мелодия, по мнению нашего специалиста Арнольда Истариваума, по ритмам идентична  вибрации искусственного микромира.
-А как же вернуться в этот мир? – спросил кто-то. Тио снисходительно улыбнулся:
-Все продумано до мелочей. Для этого существует Мелодия Возврата. В то время, пока вы будете испытывать на себе наш новый вид экстрима, ваше настоящее тело будет погружено в состояние сродни летаргического сна: то есть все функции существенно замедленны…
Тио говорил еще очень долго, сыпал непонятными терминами, улыбался белозубой улыбкой, убеждал, внушал… Он обладал поистине необыкновенным даром убеждения и умело пользовался своим талантом.
Поэтому не так уж странно, что среди богатых и скучающих персон нашлись добровольцы, успевшие изведать все на свете.
Все прошло просто замечательно, именно так, как и ожидалось: Мелодия Перехода сработала, искусственные тела ожили…
Вот только… Мелодия Возврата не действовала.
Тела-футляры жили своими жизнями, со своими проблемами, и никакими силами не удавалось вернуть оживившие их начала обратно…
Добровольцы (вернее, их тела) мирно дремали в креслах, им вводили питательные вещества, Арнольд перепроверял свои расчеты, Эдер и Тио нервничали… И, наконец, Эдер решился.
Его пытались отговорить, конечно, но тщетно.
-Ну, чего ты добьешься? – раздраженно вопрошал Арнольд. – Не работает Мелодия Возврата, понимаешь? И если ты тоже станешь одним из обитателей микромира, это ничего не изменит.
Эдер хмуро ответил:
-Они доверились мне, Арнольд… Понимаешь? Доверились. А теперь…
Арнольд вздохнул.
-Они доверились Тио, если на то пошло, и потом, они подписали бумагу о том, что осознают весь риск…
-Да не осознавали они ничего! – взорвался Эдер. – Неужели ты не понимаешь, каким даром внушения обладает Тио? Он способен представить вещи в особом свете, приглушить чувство опасности… Он уговорил меня взяться за идею создания этого микромира, и я перестал понимать, насколько это безумно!
Арнольд нахмурился.
-Ну, ты ведь не мог знать, что Мелодия не сработает. Я-то гарантировал, что все будет в порядке, - с неохотой признал он.
-Да дело не только и  даже не столько в этом, - сердито отозвался Эдер. – Ты понимаешь, что мы попросту НЕ ЗНАЕМ, как и что там происходит? Все, что нам известно, - это набор формул, диаграмм, чертежей, разнообразных расчетов и туманных теоретических гипотез…
-Но мы делали опыты, Эдер! – бурно запротестовал Арнольд. – Я лично контролировал их! Все происходило вполне благополучно.
-Да, но это все-таки разные вещи, - устало отозвался Эдер. Злость в его душе осела, оставив опустошение и чувство безысходности. Он виноват, виноват и ничто на свете не убедит его в обратном. Он поднял взгляд на Арнольда и тихо продолжил: - На самом деле мы сами не вполне понимаем, как все происходит. Что они чувствуют сейчас? Помнят ли о том, кто они такие на самом деле? А вдруг наш эксперимент повредит их разум?
-На то он и эксперимент, - сухо заметил Арнольд и вынул из замызганного кармана лабораторного халата пачку сигарет. – Мы НЕ ЗНАЕМ, но ХОТИМ ЗНАТЬ. И посредством эксперимента обязательно выясним.
-Да, но какой ценой? – морщась от сигаретного дыма, возразил некурящий Эдер. – Как потом с этим жить?
Арнольд начал злиться.
-Послушай, это просто смешно! Ты ученый или кто? Ты что, ожидал, что все сразу пойдет как по маслу, сразу получится, как ты себе навоображал? Так бывает только в сказках! Хочешь добиться серьезного результата – готовься к серьезным испытаниям! А если не готов, то иди в сказочники, там можно насочинять, что душе угодно. Стань же, наконец, взрослым, Эдер!
-К твоему сведению, ТВОЯ часть работы проделана плохо! – вскочив на ноги, закричал в ответ задетый за живое Эдер. – А теперь ты стоишь тут с таким невозмутимым видом, беспечно покуриваешь и поучаешь меня?!
Арнольд потушил сигарету и, сощурившись, вперил в Эдера сердитый взгляд. В пожилом ученом явно клокотала ярость, и он с немалым трудом взял себя в руки и холодно осведомился:
-Тогда объясни мне, будь добр, чего ты добьешься своим поступком?
Эдер скрипнул зубами от осознания собственной беспомощности.
-Не знаю… По крайней мере, расплачусь за все.
Арнольд смерил его презрительным взглядом, хотел что-то сказать, но, сдержавшись, пожал плечами и быстро вышел из кабинета.
Больше его никто не отговаривал. Кроме Иддины, разумеется.
…С нею он познакомился давно, еще у истоков будущего научного института. Ее представили им с Тио как молодого специалиста по оккультной математике и талантливого чертежника-проектировщика. Только-только со студенческой скамьи – закончила с отличием, но практического опыта никакого. Правда, опытных мастеров привлечь было крайне трудно – одни не хотели работать под началом «двоих детей», другие сочли их идею безумной… Арнольд – один из немногих, кого удалось говорить, да и то, по специальности он был компьютерным дизайнером, а «математическая музыка» - так, хобби…
Иддина была совсем юной и еще не успела вполне раскрыться во всем своем очаровании, не вобрала в себя до конца всю силу женственности, но даже тогда умела задеть тайные струны мужской души.
У Эдера и Тио просто не было выхода – они не могли не подпасть под ее обаяние, не влюбиться… Каждый из них нашел в ней что-то свое, и это тайное и неразгаданное покорило их…
Трудно сказать, льстило ли Иддине внимание двух весьма перспективных молодых людей, завоевать благосклонность которых старались многие женщины… Редко кто знал, о чем думает она, и многие злопыхатели с уверенностью утверждали, что умная девушка просто сделала вполне рациональный и трезвый выбор, не испытывая ничего ни к Эдеру, ни к Тио.
Время показало, что они ошибались, тем более что Иддина действительно оказалась талантливым специалистом с оригинальным гибким мышлением. Что покорило ее в Эдере, не мог понять ни он, ни Тио. Между двумя верными друзьями пролегла невидимая трещина, хотя они и пытались делать вид, что все в порядке и ничего не изменилось. Впрочем, Эдеру было безразлично – ведь он заполучил куда более верного и преданного человека.
Так начался их долгий странный роман, без бурных выплесков чувств и любовных волнений – эти двое просто любили друг друга, спокойно и без лишних эмоций. Может быть, именно недостаток страсти привел к тому, что Эдер, занятый своими опытами и расчетами, так и не предложил ей «руку и сердце», а она почему-то молчала… Он никогда ее не ревновал, даже к Тио – слишком очевидным было то, что Иддина принадлежит только ему и всегда будет принадлежать. Так же, как и он – ей. Так что зачем подтверждать данный факт еще и официально? О детях за суетой и проблемами он просто не успевал подумать, тем более что у него уже было дорого любимое детище – его собственный научный институт…
Так все и продолжалось много лет, пока не завершилось его вынужденной жертвой.
Иддина не хотела его отпускать, но отпустила.
Ей не оставили выбора, и она последовала за ним.
Он ДОЛЖЕН БЫЛ догадаться, что она поступит именно так. Почему же тогда не догадался?
Он виноват… Он виноват и в этом…
Это Я, Я виноват… Я, Эдер…
Иддина, Эллис… Это ведь была ты, верно? Но ты умерла? Значит ли это, что ты вернулась назад? Нет, не значит…
Люди в этом микромире умирают и рождаются, но не возвращаются. Они застряли на этой фальшивой планете, и я один виноват во всем.
Иддина, Иддина… Зачем ты так поступила?
Я знаю, зачем… Ты меня любишь, это очевидно для всех. Наверное, на твоем месте я поступил бы точно так же. Наверно? Несомненно!
Я люблю тебя, Иддина…
ХХХ
Было совсем темно, и длинные белые коридоры еще несколько часов назад погрузились во тьму, когда последние сотрудники разошлись по домам, а охранник, наскоро пройдясь по этажам, отключил освещение. Абсолютную темноту лишь слегка разбавлял жидкий серый свет, исходящий от значка, прикрепленного к рубашке быстро идущего по коридору человека.
Он последовал в дальний конец коридора и остановился у последней двери. Слабый свет значка озарил табличку: «Кабинет первого директора Т.Меньхиседеке». Хмыкнув, молодой человек коротко постучал и толкнул дверь.
Помещение, как и коридоры, тонуло в полумраке, и лишь на столе горела небольшая лампа. За столом, тяжело опершись о него локтями, сидел Тио и, обхватив голову руками, невидящим взглядом уставился на хаос разложенных вокруг бумаг. На стук он слегка приподнял голову и, ахнув, вскочил на ноги, причем так порывисто, что опрокинул стул. Не обратив на это ни малейшего внимания, Тио перегнулся через стол и, явно не веря глазам, прошептал в благоговейном ужасе:
-Эдер?! Или я уже брежу от усталости?
…Через двадцать минут они оба сидели за столом и пили крепкий кофе. Эдер выглядел бледным и изнуренным, Тио, напротив, был возбужден.
-Мелодия начала действовать? – спросил он, сделав небольшой глоток очень горячего горького напитка. – Сначала Иддина, теперь вот ты…
Эдер отрицательно качнул головой.
-Не в этом дело, - пробормотал он, и устало потер пальцами виски.
-Арнольд включил тебе Мелодию? – продолжал допытываться Тио, не сводя с Эдера нетерпеливого взгляда.
-Да… Он мне говорил, что порою оставляет ее включенной на разные промежутки времени в разные периоды суток… Чтобы определить, при каких условиях Мелодия все-таки заработает.
-Она заработала ночью, так? – возбужденно сказал Тио. – Или дело в погодных условиях? А может…
-Да при чем здесь это! – раздраженно перебил его Эдер, одним большим глотком допивая свой кофе. От крепкого напитка в голове его слегка прояснилось, и почти перестало тошнить. – Просто Мелодии Арнольда кое-чего не хватает…
-Ну и чего же?
-Она… - Эдер пытался подобрать нужное слово. – Слишком сухая… безэмоциональная… как и сам автор, собственно, - добавил он хмуро, вспомнив слова Арнольда о том, каким должен быть настоящий ученый.
-Да? Но ведь Мелодия Перехода сработала! – возразил Тио. Эдер хмыкнул:
-Еще бы… В нашем с тобой микромире, Тио, нет эмоций… Мы не сумели их создать. Мы сотворили пустую безжизненную оболочку. А вот ЭТОТ мир… В ткань нашей вселенной вплетены энергии чувства, а Арнольд этого не учел. Его Музыка пуста.
Тио нахмурился.
-Как же ты тогда сумел вернуться?
-Думаю, все дело в Иддине.
Тио почувствовал, что к щекам прилила кровь, и как можно небрежнее спросил:
-В Иддине? Не понимаю…
Эдер склонил голову набок и, задумчиво помешивая ложечкой в уже пустой чашке, раздумчиво ответил:
-Вся эта история… Через нее всю красной нитью проходит… ну… наша с Иддиной любовь друг к другу, - услышав короткий нервный смешок, Эдер резко спросил: - Ты с чем-то не согласен?
Тио, не глядя на него, нехотя ответил:
-Согласен… такую женщину нельзя не любить… только… - он немного помедлил, прежде чем решиться продолжить: - Ты ведь портишь ей жизнь, Эдер. Она одинока, по сути.
Глаза друга сверкнули в полутьме.
-Думаю, тебя это ни в коей мере не касается, - холодно заметил он – Это моя с Иддиной проблема.
-Ладно, - уступил Тио. – Продолжай.
Вспыхнувшая в душе Эдера злость (возникшая главным образом потому, что Тио был прав) не сразу осела, дав возможность говорить спокойно, и Эдер сумел продолжить лишь через пару минут.
-Итак, я полагаю, для того, чтобы вернуться, нужно просто любить…
-Как ты сказал? – перебил его Тио. – Просто любить? То же говорила и Иддина…
Ее имя он произнес как-то по-особенному, и Эдер взглянул на Тио с подозрением.
-Да, любить, - осторожно подтвердил он. – Нужно находиться в особом состоянии любви… Это будет тем недостающим элементом в Мелодии Возврата. И поможет вернуться.
Тио молча разглядывал его.
-Это… ммм… не очень-то научно, не находишь? – наконец осведомился он.
Эдер пожал плечами.
-Возможно. Но, тем не менее, я сижу перед тобой, а они все еще там…
-Значит, любовь… - хмуро протянул Тио. – И твои соображения? Пойти к Арнольду и сказать: дескать, добавь в свою музыку чуть-чуть эмоций? Только, чур, ты иди. Представляю выражение его лица…
-Арнольд – математик, – сухо отозвался Эдер. – Вряд ли он вообще поймет, о чем я толкую.
-И все-таки я не понимаю. Неужели все наши добровольцы – бесчувственные чурбаны и никого не любят? Конечно, они пресыщены жизнью и полны самых разных впечатлений, но, тем не менее, они нормальные живые люди, способные любить.
Эдер вздохнул.
-Все не так просто. Ты верно заметил – СПОСОБНЫЕ любить. Быть способным любить и даже любить кого-то – не то же самое, что ЧУВСТВОВАТЬ это в необходимый момент.
-Не понял… - протянул Тио.
-Да я тоже просто строю очередные теории… Мне кажется, что нужно испытывать сильный всплеск любви именно тогда, когда звучит Мелодия Возврата. Чтобы необходимые элементы музыки и чувств сплелись в узор нашего мира и позволили вернуться. Да еще, пожалуй, нужно ХОТЕТЬ вернуться.
-Ну, Иддина вовсе не хотела, - сухо возразил Тио, не глядя на него. – Видел бы ты ее тогда… Она на меня смотрела так… не укоризненно, нет, а как будто с отчаянием.
Эдер искоса взглянул на него, но Тио упорно не поднимал глаз от опустевшей чашки.
-Я правда не знаю, - наконец сдался Эдер. – В одном лишь точно уверен: нужно любить и страстно желать вырваться из бесконечного круговорота…
-Но Иддина… - снова завел Тио. Эдер взорвался:
-Да при чем тут она! Иддина – особенный человек. Она шла туда ради меня, ради меня, понимаешь?! И вряд ли вообще по-настоящему принадлежала тому искусственному мирку.
-Понимаю, - тихо ответил Тио и, наконец, посмотрел на Эдера. Тот криво улыбнулся:
-Я бы тоже не вернулся, если б не Принц Икариус.
-Если бы не кто? – вздрогнул от неожиданности Тио.
Эдер впервые за долгий вечер улыбнулся – улыбка его была светлой и рассеянной.
-Принц Икариус. Я его видел. И говорил с ним.
-Я не понимаю… - Тио выглядел совершенно сбитым с толку. – Ты говорил с Божественным Вестником планеты Эос?! Принцем Икариусом? И где? В нашем мирке?!
Эдер, все так же рассеянно улыбаясь своим мыслям, задумчиво кивнул. Тио тоже улыбнулся, но только его улыбка казалась недоверчивой.
-А ты часом не бредишь, а, Эдер? – насмешливо осведомился он. – В нашем с тобой искусственном мирке – и вдруг такой гость? Откуда он там взялся? Он и на этой-то планете побывал всего однажды 3 тысячи лет назад.
Эдер пожал плечами.
-Не знаю. Но это был он.
Тио все так же недоверчиво разглядывал его.
-Ну, и что же он сказал?
-Да много всего, - отозвался Эдер, погруженный в воспоминания. – И кое-что из его слов меня тревожит…
-Что именно?
-Сейчас процитирую. Кажется, он сказал так: «…вспомните слова своего святого Эдера: в ваших телах живет Господь. Не забывайте их, даже когда вам будет казаться, что Вы вполне их поняли…»
-Святого Эдера? – ухмыльнулся Тио. – Ну-ну. Ты там – божество?
-Угу… И ты, между прочим, тоже. У меня есть мысли на этот счет, но я выскажу их позднее. А пока меня волнуют его слова… Что он имел в виду – не забывать его слов, даже когда я вроде бы пойму их смысл? Он утверждал, что тот мир – подделка, и теперь я вижу, что это действительно так. Мы с тобой его подделали.
-Ну и? – нетерпеливо сказал Тио, которого несколько покоробила подобная формулировка.
-И еще он сказал – в ваших телах живет Господь… И я снова убедился, что он прав… Я, по сути, действительно Господь, создавший тот мир…
-И что тебя беспокоит? Все верно.
-Но почему он сказал: не забывайте, даже когда вроде бы все поймете?!
-Да какая разница? – раздраженно отмахнулся Тио. – У нас есть проблемы поважнее.
-Но вдруг и этот мир – подделка? Вдруг в наших телах таятся воистину непредсказуемые способности и власть над миром? А мы заперлись в трех координатах и не хотим, упорно не хотим слышать Мелодию Возврата? Услышь ее мы, кто знает, какие грани и возможности откроются перед нами… Двери в какие миры отворятся… Может быть, мы все спим и не слышим, как нас пытаются разбудить… Можем все, а убеждены, что не способны даже влиять на собственную жизнь… Реальность многограннее и шире, чем нам кажется…
Тио смотрел на Эдера с некоторым опасением.
-Ты немного переутомился, - наконец заметил он. – Поговорим о другом, ладно?
Эдер кинул на его внимательный изучающий взгляд. Тио явно пытался казаться безразличным к сказанному им, но в глубине его выразительных синих глаз затаилась тень сомнения. В чем же он сомневается? Уж не в его ли, Эдера, умственных способностях? Может, решил, что их эксперимент все-таки вредит рассудку испытуемых?
Он холодно пожал плечами.
-О чем ты предлагаешь поговорить?
Тио живо откликнулся:
-Безграничные возможности и власть, конечно, радуют сердце, но ты случаем не забыл, что у нас есть небольшая проблемка? С добровольцами?
Эдер помрачнел.
-Не забыл… Просто… я тут размышлял…
-О чем опять? – с тревогой спросил Тио. Эдер хмуро улыбнулся.
-Не о Принце Икариусе. Всего лишь о религии, господствующей в нашем микромире.
-Не намного лучше, - едва слышно пробормотал Тио. Эдер в который раз на сегодняшний вечер обозлился:
-Пускай, но тогда объясни мне, каким образом мы с тобой оказались там в роли богов?
Тио заколебался, размышляя.
-Ну… - протянул он. – Возможно, таким образом проявляется их подсознательная память о том, что именно я и ты – творцы их мира…
-Возможно, - энергично кивнул Эдер. – Но это, опять-таки, всего лишь гипотеза. Полагаю, мне стоит ненадолго вернуться туда…
-Вернуться?! – опешил Тио. – О Святой Принц Икариус, зачем?!
-Я вернусь туда в образе божественного Эдера, - вслух размышлял его партнер. – Нужно будет все хорошенько продумать…
-Зачем туда возвращаться, Эдер?!
-Я не доверяю Арнольду! – возбужденно пояснил тот. – Все, что он мог, уже сделал. Люди САМИ должны осознать, в каком положении оказались, должны ВСПОМНИТЬ. Наверняка у каждого из них есть кто-то, кого они искренне любят, кто дорог им… Возможно, Мелодия сработает, если они осознают свою положение и захотят вырваться из него…
-И ты намереваешься научить их этому? – скептически бросил Тио. Эдер, не ощутив насмешки, кивнул:
-Да. В образе святого Эдера это будет не так уж и трудно, полагаю.
-А ты уверен, что, вернувшись туда, не позабудешь обо всем снова? Вновь не втянешься в тот искусственный круговорот жизни?
Эдер казался удивленным.
-Не знаю… я должен рискнуть, понимаешь? Я ведь все хорошо продумаю, прежде чем возвращаться туда…
-Для начала лучше навести Иддину, - сердито перебил его Тио. Эдер вздрогнул.
-Она спит, наверное, - неуверенно сказал он, смутившись: на самом деле, ему и в голову не пришло навестить ее…
-Как знаешь, - сухо отозвался Тио. – Хотя я на твоем месте изредка думал бы не только о спасении миров, но и о ней.
ХХХ
Иддина выглядела бледной и измученной, ее кожа казалась сейчас еще более светлой, чем белоснежные простыни больничной палаты, лицо осунулось. Она сидела на кровати, завернувшись в одеяло, и со слабой улыбкой разглядывала Эдера, устроившегося рядом с ней на табурете. Ее ладонь покоилась в его руке, и он слегка поглаживал ее тонкие пальцы.
-Я не спала, - проговорила Иддина устало, но в то же время с нежностью. – Я вдруг проснулась и поняла, что ты вернулся. А потом сидела и ждала тебя.
Эдер слегка покраснел. Долго же ей пришлось ждать… Может быть, Тио отчасти прав?
-Как ты себя чувствуешь? – решил он перевести разговор в более безопасное русло. Женщина склонила голову набок, размышляя.
-Плохо, - наконец призналась она. – Никаких сил не осталось.
Эдер с тревогой взглянул на нее.
-Как можно было без предварительной подготовки…
-Можно, - резковато перебила Иддина и выпрямилась. – Ты прекрасно знаешь, что мне было наплевать на последствия.
На мгновение ему стало труднее дышать.
-Прости меня… Прости меня… Эллис…
Она устало улыбнулась:
-Эллис… Да… Ты страдал, когда я умерла?
Он беззвучно вздохнул.
-Страдал ли? Конечно… Да ты и сама знаешь…
Улыбка Иддины смягчилась, свободная рука женщины скользнула к волосам Эдера и поправила непослушную челку, падающую ему на глаза.
-Теперь все хорошо… И не проси прощения. Ты должен был так поступить. Я понимаю.
«Ты не понимаешь, - мысленно, с досадой возразил он ей. – Я не БЫЛ должен. Я ВСЕ ЕЩЕ должен. И я просил прощения не за прошлое, а за будущее».
Ему следовало сказать это вслух, но он тянул.
-Знаешь… После этого приключения я все время думаю… А вдруг в пространстве нашего мира тоже звучит своя Мелодия Возврата? И кто-то изо всех сил старается втолковать нам, что мы слепы и глухи, не видим и не желаем видеть ничего, кроме узких созданных нами самими рамок… В нас живет Господь… Значит ли это, что так же могущественны?
-Наверное, - кивнула Иддина. – Я часто думаю, что мы сознательно пытаемся не слышать Мелодию Возврата. Мы не хотим возвращаться, мы боимся перемен…
-Мелодия Возврата… - пробормотал Эдер. – Возврата куда?
-Я не знаю… - пожала плечами Иддина. – Может быть, обратно к Первоисточнику Жизни…
-И как же услышать эту мелодию?
-Я не могу тебе ответить… - со слабой улыбкой отозвалась Иддина, с нежностью глядя на него. – Может быть, просто любить?
-Но я люблю тебя… - возразил он, чуть сильнее сжав ее пальцы. Она вздохнула.
-Возможно, это всего лишь низший ранг любви… Мужчина и женщина… Наверное, нужно любить нечто большее, чем просто другого человека… И последовать за звуками Мелодии Возврата, уйти сквозь миры и вселенные… Легко, свободно… Оставив здесь все. Это непросто, полагаю.
-Когда ты успела обо всем этом передумать? – искренне удивился Эдер. Иддина хмыкнула:
-Мне не так уж мало лет, и я знаю тебя довольно давно… Времени хватило.
Он как зачарованный смотрел на нее, с особенной остротой сознавая, что больше медлить нельзя. Пора сказать.
-Иддина… – тихо проговорил Эдер. Она вопросительно взглянула на него, а он мялся, не зная, с чего начать. Прошло около минуты, когда Иддина наконец вздохнула и, сжалившись, устало произнесла:
-Ладно, иди. Я все знаю. Ты опять туда вернешься.
-Откуда ты знаешь? – с изумлением спросил он, хотя в то же время почувствовал облегчение оттого, что неприятную правду не нужно произносить вслух.
-А разве могло быть иначе? – с горечью, резонно заметила Иддина. – Ладно, Эдер, иди. Я устала, - и она выдернула свою руку из его пальцев. Он растерянно посмотрел на опустевшую ладонь, нехотя поднялся и, глянув на Иддину сверху вниз, настойчиво спросил:
-Ты потерпишь в последний раз?
-В последний… Да уж… - нервно рассмеялась Иддина, упрямо разглядывая свои колени.
-Ответь мне!
-Иди, Эдер, иди… - тихо шепнула она, кусая нижнюю губу, чтобы не расплакаться.
-Что ты будешь делать? – продолжал допытываться он. Иддина устало взглянула на него, и в ее глазах Эдер увидел что-то, заставившее его ужаснуться. В чем же он ошибается? Ведь он прав, несомненно, прав, так почему она не может этого понять?!
-Прости меня. Хотя я и не знаю, за что, - с трудом выдавил он и, повернувшись на каблуках, быстро покинул палату.
Некоторое время Иддина хранила напряженное молчание, нервно комкая простыню. Потом негромко пробормотала, глядя на закрывшуюся за Эдером дверь:
-Что я буду делать? Просто любить… Что мне еще остается?