Однажды лету приснилась осень...

                             Лес, греясь в лучах теплого июльского солнышка, сонно щурился, глядя в синее-синее небо. Пожалуй,  впервые за это лето оно было удивительно синим без единой пушинки облаков, без насупившихся дождевых туч. Небо в этот день поражало своей звонкой синевой и поглощало все  без остатка.  Ведь как бывало прежде? Пройдет дождь, намочит землю, расчертит в косую линейку оконце и вспомнится, что вчера дождь тоже припустил, но только чуть раньше. А сейчас, нет, сейчас все по иному… Сейчас же хочется смотреть и смотреть на это небо может быть до самого заката, а может и до солнечного рассвета.
                             Перешептываются березки, что подросли за лето вокруг полянки, они то уж точно будут любоваться бездонной синью до темноты, а потом… А потом дождутся окончательного наступления ясной звездной ночи, высмотрят на небе тоненькую роспись метеора и загадают – обязательно вырасти вопреки снегам, не согнуться, не сломаться и так же радостно по девичьи шелестеть вот здесь, на этой самой поляне, касаясь ладошками-листиками друг друга, ровно через год.
                             Лес сегодня услышал новость – сорока летала на опушку по своим делами, бросив внимательный взгляд в поле, приметила – расцвел цикорий. Вот стоит только посмотреть на его бутончики снизу и сольются они синие-синие с чудесным июльским небом, растворятся в радостной чистейшей синеве. Растворятся, пытаясь дотронуться до тончайшего покрывала неба ласковыми трепещущими от легкого дыхания ветра пальчиками лепестков.
                             Зацвел  цикорий – повернуло лето ближе к осени, началась его вторая, самая добрая половина – подумал лес. Нет, пожалуй, вряд ли она будет теплее, вряд ли солнечнее, но… Может быть замечали Вы, что в августовских вечерах есть что-то, что нельзя сравнить ни с какими другими днями лета… Не то мы ловим каждый взгляд и вздох незаметно и неумолимо уходящего лета, и оттого нам мило все в эти уже слегка прохладные, туманные вечера, не то у проходящего тепла иные краски, иные мысли, пусть они слегка грустные, но это светлая грусть, что дарит всю остроту понимания всего на свете… Лес притих, столкнувшись с внезапной новостью на рассвете. Притих, пожалуй, прислушиваясь к самому себе и понял… Нет, он не думал сейчас об уходящем тепле, об уходящих все дальше и дальше веселых трелях, нет… Он застыл в ожидании чего-то еще более прекрасного. Ничего не оставлял он, ни с чем не прощался, вот уже радостно помахивает приближающемуся звездопаду, поре, когда какое бы желание мы не загадали, оно обязательно сбудется – такова сила желания… Может быть его надо загадать в миг, когда с неба сорвется звезда, чтобы, упав на бережно раскрытую ладошку, сделать счастливыми хоть на миг те глаза, что темными вечерами с надеждой раз за разом находили в небе именно ее среди всех остальных, а может нужно только одновременно с самым близким и дорогим существом посмотреть на ту единственную из всех звезд и все-все сбудется?..
                             Да, вот так среди всех прочих забот чуть повзрослевший лес вспомнил и о звездопаде - красивой и, пожалуй, самой удивительной поре летних ночей.
                             Лес потихонечку засыпал, закрывал глаза убаюкиваемый легким покачиванием ветров. И, конечно, как любое дитя он мечтал, мечтал о свете, тепле, о том, как пойдут осенью грибники, будут с радостью, нет, пожалуй даже, с любовью находить бережно припрятанные им, лесом, грибы, как на рассвете от теплого дыхания рыбаков на берегу будет идти пар и всё-всё остальное казалось ему уже неважным в этот момент. Сон был крепким, чудесным и добрым. В этот раз лесу приснилась осень – самая лучшая осень на свете. Это его осень, та, сотканная из самых замечательных и добрых пережитых ранее мгновений, оттого она была чиста и желанна… Лес успешно выдержал этот экзамен - он ждал, он надеялся, он помнил, он любил и верил… Это был самый светлый сон, постепенно сливающийся с наступающей самой светлой осенью…