талоны

У них холодные лица. У них презрение в глазах. Они прячут насмешку в уголках губ. Я чувствую с нарастающим страхом, что вот-вот утону в их пластмассовом болоте.
Ребята лет девятнадцати смотрят на меня с интересом, но интерес этот недобрый и все больше направлен на вещи: телефон, кошелек, сумочка...На мой вопрос " Как добраться до метро" они не отвечают, только жвачку жуют. Похабно оглядывают мое белое пальто и высокие сапоги, спрашивают нагло, с издевкой, хватит ли у меня денег на дорогу. А то я могу им свой телефон продать, чтобы уж наверняка. Хотя у такой фифы, как я, уж точно должна быть куча монеток в кошелке. Я тут же их заверяю, что денег у меня уже почти нет, но на маршрутку и метро рублей 50 наскребу. Оказывается, у них в районе 50 рублей - неплохая сумма, на нее обкататься можно. А откуда я? Да разве ж им объясню, что мои "друзья" привезли меня в местный "шикарный аквариум с кучей экзотических рыбок" и оставили в нем: может, забыли, а может, " пошутили" просто. На выходе из аквариума, пока металась, и искала, и никак не могла поверить, я умудрилась разбить аквариум - с меня содрали все деньги, что были с собой, и выписали огромный счет.
Молчу, не отвечаю. Они чувствуют, что здесь слабое место, веселеют, делают какие-то похабные предложения. Не слушаю, не хочу слышать, надо только узнать дорогу, отстаньте. Иду вдоль по улице, вечереет, но здесь видны лишь серые сумерки, ни лучика от красного заката, будто солнце сюда не достает. Сгущаются сумерки, кое-где загораются фонари, а район бедный, неухоженный, и еще темнее кажется от выбитых черных лампочек. Серо-коричневые пятиэтажки сгрудились молчаливой могилой - за ними не видно просвета. Скоро станет совсем темно.
Я ловлю каких-то женщин, спрашиваю, как доехать до метро. Они отвечают нехотя: " Да мы и не знаем точно. Мы не ездим никуда: дорого. Вот если пешком, то вам во-он туда, через дворы, минут тридцать ходу. А вообще, там вот есть трамвайная и автобусная остановка".
Бегу туда, утыкаюсь в две большие очереди. "На маршрутку стоите? А она до метро идет?"
" Нет, - говорят. - Это же 660-ая. Едет до метро только 312-ая, но она здесь не останавливается". " А автобусы или трамваи?" " Да, один останавливается недалеко от метро. Но вам, девушка, это должно быть все равно, у вас ведь, небось, талона-то нету?" "Нет, - говорю, - а здесь транспорт только по талонам? Так их же отменили давно!" " Не у нас. Идете пешком, лучше, не отвлекайте, а то вон, автобус идет".
А куда пешком, как пройти? Молчание. Больше не обращают на меня внимание. Не холодно, хотя тут еще лежит снег, среди этих стиснувшихся грязных домов он еще не успел стаять. Мне не холодно, совсем даже тепло, но очень зябко от страха, что становится темнее, а я не знаю, как выбраться отсюда.
Люди на улице, их немного, торопятся домой, отчужденно глядя себе под ноги, тихо переговариваясь. Приходится переходить через улицу, чтобы спросить дорогу. Они видят, что я направляюсь к ним, окидывают быстрым взглядом и неохотно буркают что-то. Тетка показывает куда-то в арку, другая - за то-от дальний дом, шестая, уже совсем в темноте, предлагает вернуться на проспект и катиться домой или еще куда подальше. Восьмая советует пройти через этот дом, сквозь него, чтобы сократить дорогу. В подвале и на первом этаже он превращен в "развлекательный центр". Хотя по виду и не скажешь. "На другой стороне его подъезд выходит прямо к метро, а если его обходить, то получится гораздо дольше, а то и заблудитесь..."
Этот длинный девятиэтажный дом похож на самый обычный, только в обычных проходные арки есть через каждые пять подъездов, там всегда свищет ветер. Но не здесь: дом тянется куда-то в темноту, и не видно ему конца. Решаю все-таки пойти насквозь.
Внутри пустой слабоосвещенный холл, дедушка-консьерж курит папироску. Он неопределенно указывает мне на коридор. Там множество дверей, открытые демонстрируют мне комнатки и зальчики с барными стойками и парой столиков, с бильярдными столами и негромко шуршащей музыкой из динамиков. Люди о чем-то переговариваются и неодобрительно сужают глаза при виде меня. Она сразу же замечают во мне чужака, замолкают и провожают меня взглядом. В некоторых комнатах сквозной проход, и вся эта система коридоров и комнат уже напоминает лабиринт. Я ненавижу эти глаза: они нарочно хотят запутать меня, указывают в разные стороны, злорадно прищурясь. «Тебе здесь не место, но мы тебя и не отпустим,» - говорят они. Вторглась – значит стала пленником. Меня уже в лицо обвиняют в дотошности и бестолковости, а сами лгут, указывая путь к выходу через тупиковую комнату. Это абсурд, чушь.
Она стоит, вперив в меня злобный взгляд. Ей за сорок, она некрасива и завистлива. Она не дает мне пройти, хотя я уже и так запуталась и не знаю, как выбраться отсюда. Это не укладывается в голове, хочется домой, но на помощь позвать некого. Я начинаю понимать, что меня не выпустят из этого бедного злого талонного района. Потому что выход здесь по талонам, а они давно розданы…