Кровь твоего сердца

КРОВЬ ТВОЕГО СЕРДЦА.
- Вот и еще одна вражеская крепость взята, - с невеселой усмешкой сказал сам себе Бун, отодвинув кувшин из-под вина на край дубового стола, в компанию к двум его собратьям – таким же пустым кувшинам. – Осада была недолгой, а штурм стремителен и неотвратим, как шторм в Море Бурь. Но… без потерь не обошлось.
Он с грустью похлопал по висящему на поясе кошелю, изрядно истощавшему за этот вечер. Монет в нем не осталось даже на то, чтобы заказать еще вина.
«Да, это колдовство в своем роде, - проплыла в затуманенном сознании вояки ленивая, как сытый дракон, мысль. – Золото легко превращается в выпивку, надо лишь знать одно маленькое заклинаньице: «Хозяин, наливай!»
- Бун, тебе, по-моему, уже хватит, - тостяк появился рядом, будто какой-нибудь мелкий бес, стоило только подумать о нем. – Земля не выдержит такой огромный и тяжелый бочонок вина, а если ты еще добавишь, то уж точно провалишься к Шугубу в пасть!
Коренастый, лысеющий хозяин стоя был лишь на пару ногтей выше развалившегося на низкой скамейке воина. Рассчитана скамеечка была на двоих, но Бун один еле на ней умещался.
- Тут ты прав, гадский идол! – гаркнул Бун незлобиво, с трудом отрывая свою лучшую часть от жесткого сиденья.
Высокий, он едва-едва не упирался макушкой в кабацкий потолок.
- Старый, ты меня за дурака-то не держи! Мне пора бы уходить еще с час назад, но ты ждал, пока солдат не выложит все деньжата, что  него есть, за твою проклятую кислятину!
- Не сердись, Бун, вино совсем не плохое, хозяин дружески похлопал гиганта по спине, точнее – чуть выше пояса, куда мог дотянуться.
- Шугуб! Когда это кольчуга успела так потяжелеть?… - бормоча невнятные ругательства, Бун подобрал свой меч, лежавший тут же, на столе, и направился к выходу, медленно переставляя непослушные ноги.
Уже около дверей он остановился и, положив громадную руку на плечо провожавшего его хозяина, склонил свое изорванное шрамами лицо к его пухлой роже, почти угрожающе:
- Слушай, старый! Я наемник, как и сотни других, ты знаешь. Мы – солдаты разной веры, из разных стран. Среди нас – ик! – есть даже иджийцы, разрисованные не хуже здешних танцовщиц… Но мы храбры, и верны своему господину, вашему царю Карсе. Ты не найдешь среди нас людей слабых душой или сердцем, мы готовы на все, готовы пойти за своим властелином на смерть. И мы делаем это, едва ли не каждый день гуляя по краю Тартара. Оберегаем таких как ты, от внешних врагов, преумножаем мощь и богатство этой страны в завоевательных походах… Так что запомни, старый – ик! Все запомните! – мутными глазами Бун обвел заведение. – Среди моих братьев, братьев по образу жизни! – среди воинов гвардии Карсы нет трусов и дезертиров! Да, кто-то пропадает. Исчезает в этом городе, но я знал их! Это не беглецы!
…Есть много причин – больше, чем кудрей в волосах богини Майяны Светлой, из-за которых солдат может исчезнуть. Его могут предательски убить, отравить пойлом вроде здешнего, шлюха способна ослепить воина ради его денег. Пропадают ведь не только наемники, но и их премии, полученные за верную – слышите? Верную! – службу! Вы все, вы должны уважать нас за… за наше мужество и риск!
- И за вашу сталь! – добавил кто-то, в кабаке засмеялись. – И за ваш бескостный язык!
- Ступай, долговязый, а в следующий раз я налью тебе кружку бесплатно, в честь твоих подвигов, - с улыбкой проводил хозяин Буна за двери.
- Попробуй только не налей, и я разнесу этот сраный гадюшник в пух и прах, - буркнул гигант ебн под нос.
Выдавать столь пламенные и продолжительные речи не входило в его привычки. Но дало о себе знать выпитое, да и накипело, хотелось душу облегчить. Он не сказал в кабаке того, о чем в отрядах наемников говорили теперь все: что где-то в трущобах славной столицы Корваштана поселилась Змея, серая ночная кобра, за что-то недолюбливающая солдат-чужеземцев. Все эти исчезновения не могли быть случайными.
Кабак назывался «Тигриный коготь». Бун побрел, шатаясь, от его горящих неверным огнем окон по Серой аллее в сторону площади Тана. Там он снимал комнату уже около года, где его ждала знойная мулатка Залеб, очень даже ласково относящаяся к чужакам. Свет обновленной луны брызгами серебра струился сквозь нависшие над дорогой кроны деревьев и освещал пьяному путь.
Вслед за Буном из кабака тихо выскользнули двое – мужчины в темных легких плащах с капюшонами, скрывающими лица. Бесшумно и быстро последовали они за пошатывающимся воином. В черной тени аллеи, уже на довольно приличном расстоянии от всякого живого, бодрствующего в эту ночь угла, двое догнали Буна. В руках одного из них, богатырского телосложения которого плащ не мог скрыть, появилась дубина с обмотанным мягкой тряпкой концом – чтобы оглушать, а не убивать. Другой – хрупкая низенькая тень своего подельника – зашел к беззаботно насвистывающему простенький мотивчик Буну со стороны.
- Эй, долговязый, глянь-ка сюда!
- Что-о? О, да я тебя узнал, парень, ты был в каба… - отвлекшись на наглого незнакомца, пьяный и оттого потерявший бдительность Бун пропустил удар дубиной сзади. Солдат лишь успел услышать за спиной свист рассекаемого воздуха, а затем в голове у него вспыхнула ослепительно обжигающая звезда, - миг – и все потемнело.
- Хорошо сработано, - похвалил маленький человек обладателя дубинки, мягко подхватил рухнувшего как мешок Буна подмышки.
- А то!
Из ближайшего переулка тихо выкатилась небольшая крытая повозка, управляемая кучером в таком же плаще с надвинутым на голову капюшоном, что и у подельников. Переругиваясь вполголоса касательно веса бунова тела, люди погрузили его в повозку, сели рядом, и она скрылась, растаяв еще одной тенью среди петляющих улочек Корваштана.
Очнулся Бун в клетке без кольчуги, без меча, босой, в одних штанах, с крепко связанными за спиной руками. Голова раскалывалась от адской боли, и причиной тому, как он сообразил, было не одно только похмелье.
Бун чихнул несколько раз подряд, и только тогда понял, что из-за стальных прутьев кто-то сыпет внутрь клетки, прямо ему в лицо какой-то едкий порошок – не иначе как специально, чтобы привести его в чувство. Воин недовольно зарычал и заворочался в западне, как медведь в берлоге.
Потолок у клетки был слишком низкий, чтобы встать в полный рост, а пространство меж стенами узко – лежа не растянуться. Приходилось сидеть в неудобной позе, полусогнутым.
Но вот пытка порошком прекратилась, и Бун смог разглядеть пленившего его человека.
Высок, но не так как пленник, широк в плечах. Клетка находилась в какой-то подземной темнице, где было достаточно сухо, - развешенные на стенах факелы давали и свет, и тепло. В их оранжевом мерцании кожа стоявшего над Буном мужчины казалась почти черной. Темное лицо и необычные багрово-черные одежды из очень хорошей, на вид дорогой ткани выдавали в нем жителя еще более далеких от Корваштана земель, чем сам Бун. Утонченные черты лица, манера держать себя. А главным образом – большое количество богатых украшений на камзоле, сверкающих орденов и ожерелий указывало на знатное положение человека. Вьющиеся черные волосы свободно спадали ему на плечи.
- Что я здесь делаю? И кто ты? – с трудом выговорил Бун, постепенно начиная приходить в себя.
На его лысом черепе, должно быть, выросла огромная шишка. Но то. Что солдата не прикончили сразу, отчасти обнадеживало.
- Меня зовут Ахмаро, если это тебе что-либо говорит, боец, - голос человека был властным и спокойным, уверенным и оттого сильным, глубоким и по-мужски красивым. Темные глаза спокойно рассматривали бунову персону.
- Зачем меня схватили?
- Затем же, зачем и остальных, - Ахмаро улыбнулся.
Буну стало ясно, каким образом пропадали его товарищи. Незаметно для человека в темном он попробовал связывающие его веревки на крепость. В тепле путы, кажется, немного размякли, но не на столько, чтоб можно было освободиться немедленно. Да и не стоило пытаться сделать это сейчас, находясь в запертой ловушке.
- Ты не местный, - сказал Бун, пытаясь потянуть время. – Почему ты не любишь легионеров? Не припомню, чтобы гвардия воевала с людьми твоего племени.
- Неправильно рассуждаешь. Наоборот, я очень люблю и уважаю представителей вашей профессии, - саркастическая усмешка стала еще шире.
- Это здоровые, сильные особи. С непорченной, чистой кровью. Как ты сам говорил, воин, у вас храбрые души и сердца.
- Меня зовут Ахмаро, - повторил он после паузы. – Я посол великой Императрицы Тамантской  в Корваштане. Ученый, рыцарь и отчасти маг. Ты, как простой солдат, можешь и не знать, что я прибыл в столицу недавно – лишь пару месяцев назад. Но память должна подсказать тебе, что как раз с той поры стали пропадать гвардейцы Карсы. И ты будешь прав, связав два этих события между собой, хотя не думаю, что кто-либо еще в стране догадывается о моей причастности к происходящему.
- Но почему?! Шугубу в пасть, почему я не был убит сразу?! Для чего я, другие такие как я, нужны тебе, проклятый дьяволопоклонник?!
- Не оскорбляй моего бога, Бун. Пта велик! Мои люди, выследившие тебя, рассказывали про твою болтливость, но сквернословить в данном случае попросту бесполезно. И не беспокойся – ты мне и правда нужен живым, но совсем ненадолго. Потом ты умрешь, как и остальные.
- Ахмаро трижды громко хлопнул в ладоши. Заскрипела натужно железная дверь, и по каменной лестнице в темницу спустились двое слуг в сером. Бун без труда узнал их: это они напали на него в аллее, их же заметил он еще в кабаке – за пару столиков от него вроде бы пили эль.
«Мерзкие соглядатаи. Ужо доберусь я до вас!» - подумал солдат с ненавистью.
Еще он задумался, куда же ведет дверь из темницы. Живет ли посол во дворце Карсы? Ну. Это вряд ли – не настолько же он нагл, чтоб скрывать гвардейцев царя в царских же хоромах! Значит. У тамантийца свой дом. Большой ли? Мколько здесь верных колдуну людей?
«Серые плащи» принесли оружие. Тот, что пониже, тащил большой нож с кривым, как у иджийской сабли. Лезвием. Здоровяк нес Меч. Вид любимого меча в чужих руках разозлил Буна, придавая сил, но воин старался ничем не выдать вскипающий внутри кровавой пеной боевой гнев берсеркера.
- Знатный клинок, - заметил Ахмаро, не без удовольствия принимая из рук слуги оружие Буна. – По всему видно, что над лезвием поработала рука Мастера! А руки другого мастера давали работу клинку. Он займет достойное место в моей коллекции. Освободить! – приказал маг. – Негоже солдату умирать, как животному, сидя в клетке. Да и мне не удобно так… Пусть примет смерть стоя, дабы сладкая кровь быстрее бежала по жилам!
- Я понял, что ты задумал, колдун! – прорычал Бун в ярости.
- Думаешь? Вряд ли, - Ахмаро отложил в сторону с нарочитой осторожностью и благоговением меч и взял в руки нож.
Пока «серые» щелкали запорами клетки, он отошел к особому месту в темнице. Это был своеобразный алтарь, где горели свечи и в прямоугольной каменной плите было сделано лунообразное углубление. Рядом стояла блестящая жемчугом чаша. Маг продолжал говорить, хотя в спокойном прежде голосе теперь слышались нервные нотки – темный человек томился ожиданием:
- Никому прежде не рассказывал эту историю. Но почему нет? Можно поведать ее тебе? Время не терпит, потому буду краток. Доводилось ли тебе, гвардеец Бун, слышать о Проклятом Городе, Лильдаде?
Раньше, когда я больше увлекался учеными изысканиями чем политическими делами, я бывал там. Мне даже удалось поймать одного ночного жителя тех мест, змееподобную тварь с горящими в темноте глазами и волчьими клыками, одну из тех, что сосут кровь. Держите его крепче! – напомнил колдун слугам, вытаскивающим Буна из клетки. – Ведите сюда! Хорошо… После нескольких опытов мне удалось сделать потрясающее открытие – эти кровососы… бессмертны! Вот отчего ни одна армия не может уничтожить проклятый народ. И что же дарует им вечную жизнь? Ответ очевиден!
- Кр-р-ровь, - зарычал Бун, поняв все в один миг.
И тотчас же руки его наконец высвободились из веревок. Он вытащил скользкие потные кисти, ободрав кожу и, похоже, здорово вывихнув палец на левой руке. Но даже эта, легкая по сравнению с тем, что ему доводилось испытывать некогда, боль не могла омрачить яростную радость бойца, северного великана, очеловеченного медведя.
- Моей крови тебе не пить, колдун! – вскричал Бун.
Отшвырнул легко серого соглядатая, другого, высокого, от души пнул ногой в живот и, уже совсем свободный, широко расправив плечи, развернулся к Ахмаро.
Тот стоял без движения, удивленный, не дольше чем капля падает с худого потолка на пол, а потом кинулся на Буна с ножом.
Гвардеец увернулся и ударил сам. На сей раз уже Ахмаро оказался проворнее, и могучий бунов кулак лишь чиркнул по камзолу противника, обдирая костяшки в кровь.
Недолго думая, Бун подхватил с пола меч – свой Меч – и сразу почувствовал вибрацию стали – клинок жаждал боя.
- Хей-о! – воскликнул великан. Теперь ему ничто не было страшно, праведный гнев просил выхода.
Бун с размаху рубанул поднимавшегося «серого плаща» и атаковал Ахмаро, пока другой служка с воплем ужаса кинулся к выходу. У тамантийского ножа не было шансов против Меча. Бун проткнул Ахмаро плечо. Тот, побледнев лицом, пал на колени. Кривой нож со звоном, напоминающим крик раненого зверя, откатился в сторону. Тамантиец застонал.
Бун был суров.
- Время читать заклятья прошло, колдун!
- Я всего лишь… ученый, который мечтал о… о вечной жизни, - тамантиец нашел в себе силы улыбнуться.
- Скольких моих соратников ты убил?! – Бун выдернул меч из раны Ахмаро и снова угрожающе занес его над головою поверженного врага.
- Я не прошу пощады.
Что-то адское зажглось в черных глазах солдата.
- Слушай меня, колдун. Если бессмертие и возможно, то я б не хотел получить его. Ведь рано или поздно погибель все равно найдет каждого, как ты сам убедился. Молния, сталь ли добротно выкованная – не важно. Но… в глазах твоих нет страха, и ты очень умен – мне непонятна половина тех слов, что ты говорил, клянусь кудрями красавицы-Майаны! А тем более, что я ненавижу твоего бога-дьявола Пта… Я не дам ему насладиться вкусом твоей душонки!
- Сам я из Клумстваллы, а там свои боги, свои обычаи. Я возьму твою душу и твои знания!
Нашим способом…
Бун несколько раз рубанул тело колдуна мечом, вырвав смертный крик из его глотки. От разрубов грудная клетка Ахмаро вскрылась, как окровавленный цветок лилии.
И Бун склонился над ним, чтобы вкусить еще трепещущего, теплого сердца.