Единорог

На улице моросил мелкий дождик, а осеннее небо было затянуто бесконечными серыми облаками. Типичная погода для конца октября. Да только была середина июня, и над слоем дождевой пыли светило жаркое летнее солнце, которого я не видел.
Девушка, сидящая напротив, потушила докуренную сигарету.
- Скажи, а чем ты занимаешься? – спросила она и пристально посмотрела на меня.
У неё был очень красивый взгляд. Изумрудного цвета глаза смотрели печально, но в тоже время в них был заметен блеск, какой можно увидеть на глянцевой обложке дорогого журнала о моде. В пустоте зрачков было видно моё отражение.
- Я фотограф, - ответил я на её вопрос.
- Да? Это, должно быть очень интересно. И что же ты снимаешь?..
Она сказала что-то ещё, но я не расслышал из-за офицантки, уронившей поднос с посудой. маленькие кофейные чашки разбились в дребезги, а осколки разлетелись в разные стороны. Один из них ударился о мою ногу и, отскачив в сторону, завертелся волчком. Когда он остановился, то я заметил на нём часть логотипа того кафе, где мы сидели.
- Обычно я снимаю пейзажи, но иногда делаю и портреты. Но только в очень редких случаях.
- У тебя дома, наверно, все стены завешаны фотографиями.
- Нет, я всё храню в альбомах.
- Почему?
Мне было лень отвечать и я сказа: "не знаю".
Девушку, сидевшую за моим столиком звали Ирина. Я знал её уже очень давно – около получаса. Тогда она вошла в кафе и за неимением свободных мест подсела ко мне. За то время, что она говорила, я уже знал, что она студентка какого-то института, а после занятий подрабатывает то ли офицанткой, то ли кем-то ещё. В свободное от работы и учёбы время Ира много читает и ещё занимается спортом.
Честоно говоря, это была очень красивая девушка. Я как-то не сразу обратил на это внимание, но её изящная фигура ненавязчиво приковывала к себе взгляды. Внезапно я поймал себя на мысли, что Иру можно отнести к той категории женщин, которая мне нравится. Я ещё немного повертел эту мысль в слегка приподнявшихся уголках рта и, откинувшись на спинку стула, отпустил её восвояси.
Сине-жёлтый сигаретный дым медленно поднимал свои переплетённые узоры к потолку.
- Слушай, - вдруг неожиданно резко сказала она, - по-моему, уйти в себя – это не выход.
Я непроизвольно улыбнулся.
- Ничего смешного! – Ира была очень серьёзна и даже чуть сердита.

К воротам большого чёрного замка приближался белоснежный единорог. Ворота закрылись, а мост был поднят.

- Прошу прощения, уважаемая, но я вынужден вас покинуть, - намеренно пафасно произнёс я, - Меня ждёт большое количество очень важных и неотложных дел. А Вас, несомненно, ждёт будущее великого психолога, но, боюсь я вынужден Вас огорчить, мне не к Вам. Мне в соседнюю палату – к психиатору.
Она грустно улыбнулась, но ответила мне в тон:
- Меня, уважаемый, действительно ждёт будущее психолога – я на него учусь. Как говорится: моё дело предложить. Если передумаете – звоните, - договорив, она положилана стол маленький белый листик со своим номером.
Я взял его, попращался и вышел.

***

На улице по-прежнему лил дождь. Ветра не было, поэтому тонкие нити холодной воды падали вертекально вниз. Падали и отскакивали от одинакого пёстрых зонтов прохожих, которые спешили по своим делам. Они, казалось, не замечая ничего вокруг, шли нескончаемым потоком, почему-то всё больше слева-направо. И дождь... Тоже нескончаемым потоком, только сверху-вниз.
Я, постояв ещё немного и посмотрев на серый городской пейзаж, пошёл налево, в ту сторону, где должен был быть мой дом.
Когда я обнаружил большое прямоугольное здание с прямоугольными окнами и дверями в целости и сохранности, я был даже немного разочарован. Странно, ведь я так надеялся на землятрясение...
 По ручке входной двери моей квартиры ползала толстая муха, которая, увидив на блестящем металле отражение моей руки, улетела прочь. Дверь открылась с еле слышным скрипом.
Я снял кроссовки и пошёл на кухню. Поставив в магнитофон кассету Pink Floyd, я уселся за стол и закурил. Дым, который я выдыхал, был необычно густым. Когда я, докурив, потушил сигарету, он уже обволок все стены и потолок. Потом он стал поглащать ещё незанятую собой часть кухни. Как это ни странно, но когда он каснулся моих глаз, я не почувствовал привычной боли, но вместо этого осознал страшную опасность этого дыма. Он был словно ядовитый газ, который оплёл меня стальными цепями паралича. Меня охватила паника. Я вскинул руки вперёд и начал сударожно отмахиваться от серой отравы. Так продолжалось, наверно, несколько минут, после чего я понял весь ужас своего положения: меня по-прежнему окружал густой и почти липкий дым.
Я вскочил на ноги, но, не почувствовав под собой пола, стал стремительно падать вниз. Вниз и немного вправо. Дым не пропадал и не кончался. Я закричал.
Этот громкий, надрывающийся крик привёл меня в чувство. Я всё так же сидел за столом. В пепельнице ещё немного тлела докуренная до фильта сигарета, а в песне "Dogs" как раз играл тот момент, где тоскливо воют собаки.
Я постепенно приходил в себя и с каждым вздохом мог вобрать в лёгкие всё боьше воздуха. Я встал из-за стола и сварил себе крепкий кофе. Уже почти положив в него немного корицы, как я это всегда делаю, я выплеснул его в раковину и пошёл в спальню.
Не разбирая диван и не раздеваясь, я лёг вздремнуть. Стоило мне каснуться подушки, как нереальность снова втянула в свой до боли реальный мир.
Я стоял посреди зелёного луга. Ни малейшего дуновения ветра. Всё было очень необычно: я видел сочно-зелёную траву, росшие рядом дубы, покрытые мхом, их листву – всё это я мог видеть как будто со всех сторон сразу. Зелёный преобладал. Даже небо с застывшими на месте облаками словно отливало цветом морской волны. Вокруг было очень спокойно. Мне даже казалось, что воздух, который я выдыхаю, не движется.
Вдруг, неожиданно для самого себя, я повернул голову вправо. В корнях одного из дубов я заметил скелет. Кости его сверкали в лучах солнца, но белыми они не были. Он лежал в абсолютно неестественной позе, а в чёрной пропасти глаз укоризненно сверкал изумрудный пажар.
Я не мог ни пошевелиться, ни вздохнуть. Этот сверкающий пожар не отпускал меня: я не мог видеть ничиго кроме горящих глаз.
Когда всё-таки я нашёл силы оторвать взгляд, то обнаружил себя в абсолютно другом месте. Я стоял на развалинах из чёрного камня, а прямо на меня мчался белоснежный, но израненный единорог, на котором восседал тот скелет. Цокот копыт отдавался в ушах звонкой тишиной. Они неслись, поднимая  густые клубы серого дыма. Небо, затянутое тёмными тучами, грохотало. По мере их приближения, сильный порывистый ветер подгонял клубы дыма всё ближе ко мне. Скелет расхохотался, заглуштв раскаты грома и через мгновение я вновь оказался в сером и липком, словно паутина, дыму.

***

Пробуждение снова настало неожиданно. Я вскочил с кровати и принялся расхаживать взад и вперёд. Ни одной мысли в голове не было. Каждый вдох довался мне с трудом, словно лёгкие съёжились и превратились в небольшой и неэлластичный комок. За каждым коротким вздохом следовал долгий прерывистый выдох.
Я ходил так ещё некоторое время, после чего сел на диван и засунул руку в карман. В место ожидаемой пачки сигарет в руке оказалась скомканная бумажка.
Страх, приближающийся к паранои, уселся рядом и, заботливо обняв меня за плечи, принялся нашёптывать в правое ухо:
- Позвони ей, - шипел он холодному поту, - позвони. Она психолог, она поможет. Тебе стоит разобраться в себе. Позвони.
Непонятно откуда взявшаяся Расчётливость стала подсказывать мозгу:
- Позвони ей, - скрипела она в левое ухо, - позвони. Она тебе нравиться. Тебе стоит развлечься. Позвони.
Я, будто загипнотизированный, поднял трубку телефона и набрал номер Ирины. После четырёх гудков на том конце послышалось сонное борматание:
- Ну и кто такой умный звонит в четыре часа ночи? – произнесла девушка.

На коже единорого проступила алая полоска. Склет захохотал.

Я слегка растерялся и невнятно ответил:
- Здравствуйте, а Иру можно?
- Я – Ира! – раздражённо ответила она, - Ты кто?!
Кто?.. Кто я.

Белоснежный единорог скакал где-то далеко, по зелёным лугам. Над руинами чёрного замка сгустились седые облака, и он стал покрываться липким слоем серого снега.

- Серый, - медленно ответил я.
- Серёга? Боже, а я тебя и не узнала! А что с голосом-то?
- Пепельно серый, - прошептал я, опуская трубку.