Базар по-Хайфски или

Центральный городской базар  Хайфы находится  в нижней части города. Чтобы попасть на базар, надо с центра Хайфы  спуститься вниз. Спускаясь, вы словно скользите по  наклонной вниз, но это еще не конец Вселенной и не преисподняя. За базаром -  нижний город, там находятся районы, которые когда-то принадлежали арабам. Они покинули свои дома во время войны за независимость Израиля в 1948 году, но потом так и не вернулись. По  законам молодого государства Израиль,  эти дома  ждали своих хозяев пятьдесят лет, постепенно ветшая и разваливаясь. Теперь, когда время истекло, их начали сносить, и на месте старых развалин  рождается новая нижняя Хайфа, на фоне порта и серебрящегося вдалеке Средиземного моря.

На нижних улицах, примыкающих к рынку, прочно поселились евреи, выходцы  из бескрайних просторов многонациональной России. Постепенно, они вытеснили из дешевых квартир нижнего города  местных наркоманов. После прихода "русских"  улицы  стали чище, и порядка на них стало больше. Наркоманы постепенно исчезли. Местные наркоманы – это евреи, выходцы из стран Востока и Северной Африки, в Израиле они получают пособие и даже легкие наркотики для поддержания жизнедеятельности, но все равно с социального  дна мало кто из них выбирается.

С одной из таких нижних улиц я познакомилась ближе, когда мы с папой покупали  швейную машинку, правда не "зингеровскую", а "Веритас" - предел моих мечтаний  на нашей бывшей родине. На Украине, я оставила свою знаменитую, по тем временам, машинку "Чайку".  И вот здесь, по объявлению, написанному от руки, пришли на улицу Барзилаи (это фамилия одного из сионистов, создателя государства),   хотя у  меня  эта фамилия вызывала совсем другие, щенячьи ассоциации.

Мы быстро нашли дом и квартиру, которую искали. В этих старых квартирах потолки были такие высокие, что комнаты казались больше в высоту, чем в длину и ширину. Так и тянуло поделить их на два этажа. Швейную машинку продавала молодая женщина, которая на тот период уже три года жила в Израиле. Они с мамой бежали из Грузии, из Тбилиси. Бежали, как говорила она, в прямом смысле под пулями и разрывами снарядов. В Грузии  они жили в центре Тбилиси и, когда все вокруг горело и взрывалось – было  очень страшно. Перед самым отъездом им удалось отправить морем багаж, но получить  его они не надеялись.

В Израиле им присвоили статус беженцев, что дало возможность Лиле, так звали нашу "грузинку", бесплатно учиться в  Хайфском Технионе на престижных строительных курсах с компьютерной ориентацией. Лиля работала в Тбилиси в проектном институте  инженером-проектировщиком. В Израиле все надо было начинать сначала. Она училась, мама  не работала, жить было  тяжело, и она решила продать швейную машинку, их у нее было две. Откуда же взялась у беженцев швейная машинка или даже две, справедливо поинтересуетесь вы. Оказывается,  багаж, отправленный из Тбилиси, все-таки дошел.  Плыл он, не спеша, морем, и прибыл в Израиль через полгода, когда Лиля с мамой уже потеряли всякую надежду его получить. Но багаж пришел целым и невредимым.

К моему удивлению, багаж состоял в основном из книг.  Они стояли на простеньких деревянных стеллажах, уходящих в бесконечный потолок. Ах, какие книги там были! Чего только стоило прекрасно иллюстрированное юбилейное  издание пьес Шекспира, я такого никогда не видела. Для меня все эти книги были настоящим сокровищем. Пока мой папа занимался  с Лилей торгово-рыночными отношениями, я рассматривала библиотеку.

В мои руки попал миниатюрный сборник китайской поэзии. Это были стихи женщин-поэтов 15 века. Я открыла книгу,  и меня уже на улице имени Барзилаи "не стояло". Шелестел от порывов ветра камыш, плыла лодка, падали капли дождя. Я с первых строк влюбилась в эту книгу. И не выпускала ее из рук  до самого ухода. Я  просила Лилю продать мне эту книгу за любые деньги. Она  купила ее в букинистическом магазине  Хайфы, заплатив за нее, кукую-то ерунду. Лиля наотрез отказалась продать книгу, сказав, что в дождливые зимние вечера, она открывает  книгу и ей, после всего пережитого, так помогают ощутить  тишину и покой эти утонченные строки давно ушедших от нас китайских поэтесс.

Оставим в покое улицу Барзилаи и начнем  движение к базару с другой стороны –  по улице Ахалуц, что в переводе на русский язык  означает "первопроходец", а если еще проще, то что-то вроде нашей  Пионерской. Эта улица, как предбанник, на ней расположено множество маленьких магазинчиков, лавок и лавчонок – здесь можно купить все: от иголки до мебели, не говоря уже о коврах, посуде, бижутерии, дешевых детских игрушках и таких хлебобулочных изделий местных пекарей, что пройти мимо просто невозможно.

 И пока мы с вами идем по этой улице,  я непременно вспомню и расскажу вам печально-смешную историю, происшедшую со мной почти сразу же по приезду. Я как всегда шла по улице Пионерской, заглядывая в витрины, и рассматривая таких разных прохожих в  пестрой толпе,  медленно текущей в направлении базара. В магазины я не заходила, денег было недостаточно, и потом я же шла на базар.

Где-то на полпути,  ко мне подошел  мужчина средних лет,  приятной наружности, и начал торопливо и сбивчиво рассказывать, что он физиотерапевт, что он должен доехать до Акко, а у него,  как назло, то ли украли деньги, то ли он их потерял. Я вся была внимание, пропитываясь, как губка чужой проблемой, как же –  меня просили о помощи! Мужчина продолжал повествовать о том, что бедные пациенты ждут его  в Акко, а он, застрял здесь, и не может до них добраться. На мой вопрос: "Чем я могу  помочь?". Он попросил у меня вполне умеренную сумму денег, которая  спасла бы его и его бедных пациентов.

 Я раскрыла кошелек и увидела там две довольно крупных купюры, никакой мелочи не  было и в помине. Чтобы удовлетворить желание просителя,  купюру надо было  разменять. Мужчина ловко выхватил из моих рук бумажку и побежал в ближайшую лавку разменять деньги. И тут я увидела, что мой проситель, которому я честно смотрела только в глаза, одет опрятно, но ботинки стоптаны, а штанины  истрепались до бахромы. Даже тогда, будучи совсем еще свежей израильтянкой, я понимала, что физиотерапевты –  это все-таки высшая каста. И до меня стало медленно доходить, что деньги, предназначенные для базара, уплывут и немедленно, в неизвестном направлении.  Но к  моему невероятному везению, деньги этому проходимцу никто не разменял, может, этого "физиотерапевта" уже хорошо здесь знали. 

Я быстро подошла к нему и забрала свои деньги. Спрятав их в кошелек,  зашагала в сторону базара. Он не отставал от меня, все еще пытаясь вернуть синицу, которая только что была в руке. Он  все что-то пытался мне объяснить, но  я уже была непреклонна, завеса с моих глаз упала, и я твердо знала, что деньги нужны и мне самой, чтобы купить овощи и фрукты  детям. Я одного не могла понять –  почему из всего людского потока  он выбрал именно меня. Продолжая сердиться на себя и на него, я  спросила, почему именно я стала жертвой его обмана? И тут он признался, что мое лицо отличалось от всех других  особой интеллигентностью.

 Это мое интеллигентное лицо еще не раз подводило меня в Израиле. Ко мне подходили на улице с подобными историями не только "русские", но и местные. Жалобно рассказывали самые нелепые истории о пропаже денег, и я каждый раз верила им и давала деньги. Я уже знала, что они прекрасные физиономисты и найдут меня в любой толпе. Но мое желание помочь всегда брало вверх над сиюминутными сомнениями,  и моя некрупная мелочь незамедлительно перекочевывала в карманы просителей. Для себя я сделала вывод: я оплачиваю  искусную актерскую игру, со слезами, дрожанием голоса и заламыванием рук. А за исполнительское мастерство, то бишь, за работу –  платить надо.
 
Улица Ахалуц или Пионерская упирается в базар, что на   иврите произносится как "шук" Это настоящий восточный базар, но он так не похож на базары Бэер-Шевы, Акко или Нацерета, где больше элементов арабской культуры, где они бесформенны и  организационно не собраны. Базар Хайфы находится на  двух  уровнях. Наверху вас встречают торговые ряды овощей и фруктов, тут же напротив, продают свежую и мороженую рыбу, щедро пересыпанную мелкими крупинками льда, которые не знаю, каким образом, но не тают даже в самые жаркие летние месяцы.

 Напротив рыбных рядов –  торгуют жареными пирожками. Эта лавочка  с пирожками появилась недавно, когда русских понаехало столько, что как грибы после дождя  стали возникать русские магазины со свининой и свиными колбасами, а теперь вот и пирожками по внешнему  виду и форме, очень напоминающие наши советские беляши. Прежде,  чем мы  завернем  направо и подойдем к подземной части базара, мы пройдем базарный перекресток. Здесь машины лавируют среди покупателей и покупатели среди машин, голова кружится от такого водоворота.

В зависимости от времени года ассортимент фруктово-овощных лотков несколько меняется, но  всегда независимо от сезона можно купить яблоки самых разных расцветок, груши и виноград, который продают  практически круглый год. Клубничные ряды летом затихают и возрождаются в ноябре. Арбузы,  наоборот, в ноябре перестают громоздиться, а первые, непременно появляются в следующем году к Песаху, а это ранняя весна, как и первый урожай винограда,  очень мелкого, но очень сладкого.

 Зелень, орехи, какие хочешь:  чищенные и в скорлупе. Халва, конфеты, чай, яйца из близлежащих кибуцев, рыбные,  мясные, молочные ряды. Всего не перечислишь и  не упомнишь. Каждый раз, проходя  базарными рядами, находишь что-нибудь новое и яркое.

На базаре, напротив каждого торговца на краю тротуара стоят картонные ящики с помятыми и чуть порчеными фруктами и овощами.  У них несколько не товарных вид, но каждый, чьи финансы не позволяют покупать продукты товарного вида, может порыться в этих коробках и взять все это бесплатно или по таким бросовым ценам –  все равно, что даром.

Как-то в популярной российской передаче "Стирка" директор Московского цирка, рассказывая о гастролях в Израиле, с благодарностью вспомнил Хайфский базар. Цирк приехал,  договорившись о выступлениях с  импресарио, который,  не дождавшись конца гастролей, неизвестно куда испарился, и вся труппа актеров и животных осталась без денег, жилья и пропитания. И вот тогда главным действующим лицом выступил Хайфский базар. Именно он целый месяц бесплатно кормил московский цирк, да так, что даже  львы и тигры остались довольны.

В подземной части базара  торговые ряды очень похожи на те, что и на улице, но цены здесь намного демократичнее, правда, тесновато и крику больше. Но за все надо платить. Хотите воздуха –  поднимайтесь наверх. Торговцы кричат, зачастую не зазывая покупателей, а просто так. Как они сами объясняют за 12 часов работы, тяжелой работы, когда сам и грузчик и продавец, чтобы не сойти с ума и разрядиться,  надо  вот таким образом, во всеуслышанье " выкричать" усталость и подбодрить своих соседей.

Я никогда не торгуюсь на базаре, я никогда не знаю, что и сколько стоит, я хожу или протискиваюсь между рядами и любуюсь всеми этими сокровищами, выбирая то, что мне действительно по вкусу. Мой папа всегда торгуется, я этого не могу перенести. Все его торги не стоят выеденного яйца, и выторговывает  он иногда такие гроши, что просто стыдно. Но он утверждает, что не важно сколько, главное торг, а  это для него настоящее  представление. Так, что на базаре не только цирк, но и  театр тоже.

На базаре, если прибегнуть к статистике, согласно  цифрам и фактам, большинство  русских покупателей. Безусловно, покупают там и местные евреи, и ортодоксально-религиозные хасиды, которые отовариваются в лавках  и пекарнях, набирая десятки разновидностей бубликов, булок и хлеба для своих многочисленных семейств. Вот арабов на базаре мне не приходилось встречать, у них свой базар и тоже в нижнем городе, хотя среди торговцев много арабов-христиан, но покупателей арабов-мусульман я не  встречала ни разу.

На базаре не только торгуют,  на базаре еще и живут. Верхние этажи  старых домов заселены жильцами. В одном из таких домов жили мои знакомые –  молодая пара из Ленинграда. Их квартира располагалась над рыбными рядами, а въехали они в эту квартиру сразу по приезду. Их никто не встретил в аэропорту и они, произвольно выбрав город Хайфу, оказались в шумном незнакомом городе, гудящем как улей. Их сразу же нашел квартирный маклер и, взяв причитающие ему за работу деньги и квартирную плату за три месяца вперед, привел их в эту квартиру.

Маклеры вычисляют в Израиле вновь прибывших "лохов" на нюх. Они  знают, что государство Израиль вручает новичкам хорошие наличные деньги на первые месяцы благоустройства. Мои знакомые очутились в небольшой, насквозь пропахшей рыбой квартире, да еще и без кондиционера и уже без денег. Жара, одуряющий запах рыбы, крики и гомон с утра до вечера,  привели их в такое  состояние, что, не прожив там и пару недель, они бежали,  и бежали до тех пор,  пока не очутились в городе Йокнеаме.

Встречала я на базаре и других обитателей. Однажды, возле мясного отдела,  я почувствовала такой резкий запах, который чуть не свалил меня с ног, оглянувшись,  я увидела нашего россейского немытого и нечесаного бомжа, с полным набором соответствующих "прелестей".

Продавщица, русская девушка,  презрительно глядя на него, сказала:
-Хоть бы его,  забрали.
- А куда, его могут забрать? – поинтересовалась я.
- Да, таких как он полиция забирает, но они их не могут долго держать. Подержат неделю-другую, вымоют, вычистят, приведут в порядок, а потом опять выпускают. Пошел вон,  отсюда! – громко,  по-базарному крикнула она бомжу.
И это неприглядное, пьяненькое и грязно-вонючее чудо скрылось из виду. Это был единственный случай, когда я видела бомжа на базаре. Обычно милостыню возле базара просят ухоженные религиозные евреи-старички.

 Базар  для меня, как и семь лет назад, остался  одним из лучших мест, где можно  раствориться и снять стресс, блуждая среди изобилия и неописуемой красоты плодов  Израиля, текущего молоком и медом.

Базарных улиц суета,
Где солнце спорит с торгашами,
Где краснобокими рядами,
Зардевшись, персики лежат,
Где в чешуе заморских рыб –
Прозрачных льдинок бриллиант,
Где средь арбузно-дынных глыб
Всегда отыщется гигант.
Звон неразменно мелких денег,
Крикливый голос, юркий глаз…
Базар кружит себя и пенит,
И завораживает нас.
Вдруг дно разверзнет на мгновенье,
Базарной пенистой реки,
Понятный нам со дня творенья –
Язык протянутой руки.