Отец

Отец.

  Первое мое воспоминание из детства – я сижу на кровати, рядом спит отец, “смотрим” фильм про войну. Мне было года два. Мать работала в первую смену, отец во вторую-третью, поэтому именно он сидел со мной, почти полтора года, до садика. Еще помню, как ехал у него на плече в магазин, ему за пивом, мне за мармеладом, потому как мороженое мать строго запрещала. Батя в магазин брал меня охотно – нам там часто давали без очереди. Иногда, правда, не пропускали вперед, к прилавку. Но я был живой мальчик, постоянно что-то говорил, пел, а уже позже, отец “учил” что говорить, показывать. Забавно, пузом вперед, изображал, как ходят начальники, сгорбившись, показывал работяг, громко вдруг объявлял, что самый страшный в мире – мой папка. Обычно, сразу пропускали.

  Много позже, лет в 8, отец подарил часы. Просто снял с руки и отдал. Радость была на неделю. Одевал исключительно в школу, чтоб больше людей увидело. Недавно нашел в игрушках, завел – ходят…

  Игрушки были преимущественно военные, хотел стать офицером. Отец мне из свинца вытачивал пистолеты и финки. Они были тяжелые, как настоящие. Его один раз забрали в милицию, за финку. А за что – непонятно, даже я гнул ее руками, свинец, все-таки. Была еще сабля. Из большого напильника, выточенная знакомым токарем. Она висела на стене, отец давал играть только в своем присутствии. Тяжелая, металл каленый, прочный – лезвие не тупилось даже об железную трубу, на которой оставляло порядочные зарубки, как топор на дереве.

  В середине школьных лет мать давала деньги на обеды, а я, не потратив их, ехал вечером к отцу, на заводскую проходную. Мы с ним шли домой, пешком и брали втихаря мороженое. Помню, рассказывал ему что-то: анекдоты свои, детские, книжку какую, прочитанную недавно – как только слушал, удивляюсь теперь.

  Бывало, что “отмазывал” от школы. Зайдет утром в субботу, наплетет небылиц об отъезде семьи, и – в парк. Или домой, когда мать работала.
  Постарше я закурил. Мать ругала, выбрасывала сигареты, плакала. Отец молчал. Услышал однажды, как мать просила его “повлиять”, но он сказал, что незачем: он сам курит и плохим человеком себя не считает.

  В университете я увлекся компьютером, потом нашел работу. Футбол, к которому отец приучил с детства, забросил, политику тоже. Отец не понимал. Мы с ним болели всегда за разные команды, а позже, когда я стал старше, ругали коммунистов. Теперь я сидел вечерами за “ящиком и гробил здоровье”.

  Потом у отца начались проблемы с работой – не платили, увольнения, устройства, снова неплатежи. Начал пить. Сначала не сильно, потом больше. Мать ругалась, что денег и так не носил, а еще и пил. На новой работе тоже самое – не платят. Пил сильно тогда. Денег уже два года не приносил. Мать упрекала, что она, баба, несет домой, и сын тоже. Я видел – он, когда выходил курить, плакал. Правда, пьяный был, а они все дюже чувствительные.

  Однажды мать уехала, надолго, месяца на два. Я приходил домой поздно, отец уже спал, пьяный, и я знал, что до утра он не выйдет из комнаты. Тогда я стал приводить девушек, и закрывался в своей комнате. “Забывал” на кухне деньги, чтоб утром нас не тревожили. Он не тревожил – он спивался с моей помощью. А как-то дали премию, два месяца подряд – для меня это было очень много. Положил в шкафчик, куда мы с отцом клали всегда з/п, когда ему еще платили.

  Отец исчез на 3 дня, с деньгами. Вернулся, просил его убить. Я ушел из дома, жил на работе, не хотел видеть. Когда приехала мать, насильно отвезли к наркологу. Он сопротивлялся, ударил мать. Я – его. Плакали втроем.

  Отец прошел лечение, пить бросил, совсем. Нашел хорошую работу.

  Но тут я стал сам выпивать. Отец молчал. Долго молчал, потом сказал, что не ему бы меня учить, но пора бы завязывать. Честно говоря, я не видел проблемы – работаю, денег, вроде, хватает, выпиваю на “левые”, да и не так уж часто… А однажды как-то потерял ключи по нетрезвому делу, пришлось идти ночевать к родителям.. Утром с отцом пошли выставлять дверь, менять замок. Батя ничего не сказал. На работу позвонила мать: инфаркт. После моей двери отец поехал на велосипеде на дачу и, на обратном пути, упал.

  В больнице бредил двое суток. Все просил забрать велосипед, который он спрятал в кустах. Ходил к нему в обед и вечером, до прихода матери, а она там ночевала. Велосипед не нашелся, но договорились обмануть. Позже, когда отец пришел в себя, мы прокололись: не договорились куда поставили, разные места указали, расстроился.

 Лежал полторы недели, потом стал вставать. Сильно стеснялся ходить в туалет, ничего не ел, похудел здорово. Врач запретил обезболивающее, а он выпросил у меня, когда остались в палате одни. Еще сигарету просил, хоть одну. Их тоже запретили, не дал. Батя сказал, что мне он всегда давал и отвернулся, больше в тот день не говорил со мной.

  Иногда становится хуже. Тогда он радуется и обижается, как маленький. Много улыбался, когда принес магнитолу и почти взорвался на повторное предложение съесть грушу. Просил меня покушать, говорил, что он и половины не осилит.

  А в последние три дня не был у него ни разу. Полный аврал на работе. Мать говорила, что спрашивал меня все это время, в последний раз совсем расстроился, от еды отказался.

  Сейчас, вдруг, вспомнил, как папка говорил о смерти моего деда:
- Все, похоронили, неделя уж прошла… А мне все кажется, что он покурить вышел и сейчас зайдет. А он все не заходит и не заходит…

  Теперь и мой папка уже не заходит ко мне.