Мамочка и папочка Страшилка

                Ольга Фёдорова

                Мамочка и папочка (Страшилка)

                «… в комнате холодно, папа в тужурке.
                Мама дочуркой топит печурку…»

    - Как она мне надоела! – вздохнув, сказала мать, сняв цветастый передник и кинув в угол, кишащий тараканами, грязную тряпку. – Надо её убить.
    - Правильно, - подтвердил отец, будучи в мрачном расположении духа, поскольку ему с самого утра ещё не удалось осушить очередные пол-литра «Пшеничной» или, на худой конец, настойки боярышника. – И давно пора – я же говорю, сама нарывается…. Только надо подумать, как это получше сделать.
    - Да что ты, в первый раз убиваешь, что ли? – искренне изумилась мать, насыпая в плошку коту немного «Педигри». – Сходи в коридор, возьми топор, обмотай его чем-нибудь, и….
    - Если тебе так надо, сама и убивай, - буркнул отец, наливая в большой стакан кипяток. – Что-то сегодня мне спалось плохо, так что я вряд ли точно попаду, а ведь надо, чтобы она ничего не почувствовала.
    - Не обязательно, - пожала плечами мать.
    - Да что же мы, садисты, что ли, в конце-то концов? -  возмутился отец, делая большой глоток утреннего горячего кофе. – Просто надо убить, и всё.
    - Ну, да, правильно, - согласилась мать, водружая на плиту кастрюлю с сырым мясом. – Но если тебе не удержать топор, возьми нож.
    - Тьфу ты, - сплюнул отец, поморщившись, - дай кофе-то попить…. Слишком это грязно – ножом. Давай как-нибудь по-другому.
    - Но учти – мы должны убить её сегодня, потому что она мне уже надоела, да и тебе, разве нет? – назидательно произнесла мать, достав из холодильника батон салями. – Тогда давай её отравим.
    - Ну, давай, - согласился отец, методично намазывая маслом хлеб. – Только жаль яд тратить. Я бы предпочёл застрелить….
    - Такому идиоту, как ты, никогда не продадут огнестрельное оружие, и уж тем более, не дадут разрешение на его ношение, как всем нормальным людям, - пояснила мать, с каменным лицом глядя, как большая серая птица прыгает по подоконнику.
    - В таком случае, остаётся одно – задушить, - предложил отец, задумчиво вращая в руке удавку. – Но сначала нужно оглушить её, как следует.
    - Там, в углу, кирпич, - указала мать на разрушающуюся стену в коридоре. – И не один, между прочим – вон, вынь парочку из стены.
    - Ну, ладно, допустим, я её оглушу, - согласно кивнул отец, водя трогательным ножичком по столовой скатерти, - а потом мы её задушим, да?
    - Конечно, - воодушевлённо произнесла мать, - и конец нашим проблемам! От неё можно избавиться только так. Я всё ждала, когда на неё нападут где-нибудь на улице – нападают же на других…. Но где там – не дождёшься, а так я больше не могу – моё терпение уже давно лопнуло. Она без зазрения совести сидит на моей шее и играет с огнём – ну, недолго ей осталось играть….
    - Это точно, - обрадовано подтвердил отец, теребя высохшую герань. – Говорил я тебе, что с детьми одни проблемы…. Ну, кто бы мог подумать, что в один прекрасный день мы поймём, что она настолько нам надоела…. Нет, от неё надо срочно избавляться.
    - Она тунеядничает, прикрывая это высокими целями, - подсказала мать. – Мы в её годы не знали, что такое детерминированная потенциальность…. Хотя и до сих пор не знаем, но какая это ерунда по сравнению с той адской домашней работой, которую мне приходится выполнять каждый день…. А уж выслушивать её философские трактаты – это уже слишком.
    - Она говорит, что мы не знаем, зачем прожили жизнь, - угрюмо заявил отец, стыдливо теребя бороду, - а она знает…. Нет, она меня до такой степени достала всем этим, что пора её убить. И где будут все её цели, ха!
    - Она жила, главным образом, затем, чтобы сделать нашу жизнь невыносимой, - возведя к потолку глаза, взвыла мать. – С тех пор, как она купила себе гитару и стала орать свои песни, у меня возникло непреодолимое желание её убить.
    - С тех пор она раз в году появляется дома, а если и появляется, рука так и тянется к ножу, - заявил отец, гремя ложкой в стакане.
    - А потом она написала свою дурацкую песню про то, как работает Президент, а потом как он лезет в буфет за портвейном, после чего просыпается его жена, ждёт, пока уснёт Президент, и тоже лезет в буфет за портвейном, - рассказывала мать, держась за голову. – А потом просыпается дочь, подписывает Президентский указ, и тоже лезет в буфет…. Ну, как её после этого не убить?
    - Но всякому терпению приходит конец, - подытожил отец, следя за секундной стрелкой на своих часах. – И теперь, когда она вернётся, мы навсегда заставим её замолчать.
    - Хотя бы потому, что она живёт лучше нас, и мы этого не можем ей простить.
    - И она чувствует себя в безопасности.
    - И ещё ей море по колено…. Помнишь, мы разбили её гитару, а друзья дали ей новую.
    - А потом я выкинул все её кассеты, а она посмеялась и сказала, что таким образом мы всё равно мир не перевернём.
    - Я её ненавижу, так что пора положить конец её вольготной жизни, - решила мать, опрокидывая посуду в мойку. – Решено: мы сегодня же её убьём.
    А их восемнадцатилетняя дочь в компании друзей шла по проспекту с гитарой через плечо – она и не собиралась возвращаться домой, возвращаться к прежней никчемной жизни, в которой нет места её музыке.
    - Но всё же когда-нибудь она вернётся домой, и вот тогда….

                27.06.94