СПИД

С.П.И.Д.

-  Ира, иди, прибери в палате №  4, поменяй белье и продезинфицируй все хорошенько, сегодня последнего выписали…
- Хорошо, Елена Васильевна. -  молодая девушка в белом халате ничуть не была смущена такого рода поручением, поскольку еще являлась студенткой медучилища и первый раз сегодня вышла на работу, точней была переведена из другого отделения. Ничего, что сейчас она только моет полы, убирает утки и выполняет другую черновую работу, ведь всё это только пока.

    В опустевшей палате № 4, куда с тряпкой и ведром вошла Ира стоял затхлый запах медикаментов, что заставил девушку открыть нараспашку окно. По привычке поменяв постельное белье, Ира принялась за дезинфекцию. Подоконники, тумбочки и, соответственно, полы протирались раствором хлора.  Открыв одну из тумбочек, чтобы навести порядок и внутри, девушка наткнулась на измятую общую тетрадь, исписанную от корки до корки. С ходу разобрать каракули было довольно сложно и девушка  автоматически кинула тетрадь в пакет с остальным мусором, оставшимся от пациентов, что по дальнейшей схеме ей предназначалось сжечь.
         
-  Слушай, Ир, не подежуришь за меня сегодня. У Алика сегодня день рождение, а мне пропустить это мероприятие никак нельзя, а я за тебя завтра. Идет? – выпалила встреченная Ириной в коридоре подруга-практикантка.  Определив еще с утра ход предстоящих событий в свете предстоящего празднования дня рождения Галкиного ухажёра, Ира, улыбнувшись, дала свое согласие.
- Ты настоящая подруга – чмокнув в щеку, пропела Галка, осознав, что сегодня ей ночное дежурство не грозит.

Пара спичек и  бумага запылала.  Вывалив на заднем дворе все из мешка, Ира все-же задержала свой взгляд  на найденной чуть раньше тетради, ее внимание заинтересовали строчки на первой странице:
    «Говорят, человеку необходимо помнить о смерти, чтобы острее чувствовать жизнь, может быть оно и так, только я в мыслях о смерти явно не нуждался, поскольку  просто её чувствовал…»
Этого было достаточно, чтобы тетрадь осталась в руках Ирины, а не сгорела.
    Дождавшись, ночной смены и когда все в палатах улягутся спать, Ирина при свете настольной лампы принялась разбирать трудный почерк.

Сергей:

11.09.99

Жутковато жить зная дату своей собственной смерти. Когда я появился тут впервые? Два месяца тому назад. Как всё происходило, до сих пор четко помню,  толстая докторша сообщила мне о диагнозе. Примерно так, наверное, себя чувствует подсудимый, когда ему зачитывают смертный приговор. Дальше была потеря сознание, нашатырь и больничная пижама. Даже успокаивать не стала… Так я здесь и прописался. О чем еще написать? Ничего в голову не приходит. Может о том, что меня окружает?  Потолок с трещиной, койка, тумбочка, пакет с соком, смятая простынь, плейер с надоевшим набором песен. …

12.09.99

Он проживет три или четыре дня.  Услышал, а точнее, подслушал разговор начальника отделения с одним из врачей. Но самое неприятное в том, что я здесь кукую совсем один уже третий месяц. Пытался читать книжки, принесенные кем-то и газеты, но не идёт, всё кажется пресным и банальным. Все порвал на самолётики и в окно… Томик Есенина только оставил.

13.09.99

Сегодня у меня радость, самая настоящая! Еще трех пациентов ко мне в палату заселили. Пашу, Игоря и Диму. Кажись со скукой покончено. Чем мы б не занимались это наше время. Спрашивают, что я все время там пишу. Отвечаю, мемуары…

14. 09. 99

Дима принес собой гитару, все время что-то играет, на трех аккордах правда, но все-же. Игорь же наш спец по шуткам сегодня утром такое учудил!  Набил свою койку подушками и еще каким-то тряпками и накрыл все одеялом, а сам спрятался под кровать. Медсестра делала утренний обход, подошла к его койке, думала, он спит, а он хвать ее за ногу. Поржали от души. Никогда бы не подумал, что женщины умеют так громко визжать. Вечером же Пашку пробило на философию, он у нас любит это дело. А то,  диплом защитил по философским трактатам религиозных учений:
-    Знаете, ребята, чем обусловлен смысл жизни любого человека?
-    Просвети, чем же?
-  Бегством от смерти. Все к чему мы стремились, стремимся или хотели бы  стремиться тому подтверждение.
-    Да, но от нее не убежишь, рано или поздно та тебя настигает.
-   Настигает не смерть, а боязнь, страх перед  смертью. А это две разные вещи. Дело в том, что страх перед смертью не дает человеку жить. А сама смерть, как данность она либо есть, либо ее нет.
-    Слушайте, ребя, кончайте этот треп и так тошно.
-    Серега, это можешь тоже законспектировать.
…Вот я и законспектировал. Ладно, буду ложиться спать, а то  что-то сегодня притомился. Может Димыч, что-нибудь снова на  ночь сыграет…

Павел:

18.09.99

Совсем случайно нашел дневник Серого, прочитал его и долго не решался, продолжить ли его записки или нет. Но все-же решился. Три дня назад его увезли родные, а сегодня передали  нам конфет и другой снеди, помянули чтобы.  Хороший парень был, любил Есенина цитировать, как он говорил тезку, сядет на подоконник, кружку крепкого чая накипятит, и давай наизусть шпарить:  «Я устал себя мучить бесцельно, и с улыбкой странной лица полюбил я носить в легком теле тихий свет и покой мертвеца…»
Дневник я родным Сереги не отдал,  дорог он мне стал после прочтения.

19.09.99

Сегодня с ребятами   ходили в город, пока был тихий час. Без ведома медперсонала, конечно. Я думаю, это то, что нам нужно было, то, что доктор прописал. Пробзделись на отлично.  Свежий сентябрьский ветер заставил вновь улыбаться проходящим прохожим. Хотелось кричать: - Люди, цените жизнь, любите ее!
Смотрели на нас, конечно же, как на придурков, ведь были мы в пижамах, хотя издалека их  темно-синий цвет хорошо выдавал больничную робу за некое подобие костюма,  до первого патруля ППС. А там от доблестных стражей порядка пришлось ретироваться. Хорошо хоть вернулись вовремя. К приему очередной порции лекарств и не с пустыми руками.

20.09.99

- Вы что дети малые? Мало того, что вчера в город бегали, так и еще напились в сисю. ЛТП какое-то, честное слово… - так начальник отделения  с утра пытался изображать суровость.
- Мы больше не будем – потупив глаза в пол, произнесли мы дружно и на том разошлись. Что до дальнейшего дня, все происходило без особых нарушений режима…так по мелочи, то Игорек чуть не рухнул с окошка в попытке покормить прилетевшего голубя остатками обеда, то Дима порезал на медиатры для своей гитары пластиковую карту, лежавшую на столе нач.отдела, хорошо, что там денег было немного.

21.09.99

Немногим 25 с половиной лет, а уже приходится закругляться с отрезком времени мне отпущенным. Гони, Паша, от себя эти мысли, гони. Пусть об этом думают те, у кого времени вагон и маленькая тележка. А у меня и так с маленький кузовок…(Игорь и Дима дрыхнут, а мне что-то не спится. Одна забава осталось писать, что в голову придет.) Страшно в такие минуты становится до озноба…

22.09.99.

Игорек  заинтересовался молоденькой медсестрой. Сделал ей классного чертика из капельницы, которую она ему и должна была делать вечером. Это был кадр, приходит она в назначенный час, а он ей примите подарок. А где капельница? А капельницы нет.

Димон, конечно, достал своей гитарой, но лучше пусть он, чем мысли. У него ее даже пытались отобрать, говорят, кровь из пальца будет трудно брать, а он им, берите из вены, но  инструмент я вам не отдам. Упорный малый.

23.09.99

Целый день был сонный, как муха… Вечером тошнило. А сейчас совсем плохо. Неужели все? Не хочется верить. Но все-же…

P.S. – Игорь, если прочтешь, попробуй продолжить. Паша

Игорь:

1.10.99

Не хотел писать, видит бог. Неделю тетрадь  забрасывал в дальний угол, однажды даже хотел порвать. Но Дима удержал. 23.09.99 датировалась последняя запись Пашки,  вечером того же дня его увезли в реанимацию, всю ночь ждали, но он так и не вернулся. Теперь нас только двое…

2.10.99

Сегодня мы решил встряхнуть это кефирное заведение, устроить в холле больнички небольшой акустический концерт: я – вокал,  Дима – гитара. После подготовки небольшой программы, что будем петь, мы вышли в коридор, устроились по удобней и давай нарезать. Чем все закончилось, догадаться не трудно, после исполнения мной трех песен без всякого слуха, нас не без усилий оттащили обратно в палату и закрыли на замок.
   
Ночь не спал, проболтал с медсестрой Галей, довольно романтичная особа. О себе, конечно, ни слова, все о высоком, о возвышенном, ля-ля – тополя.  Сереги бы понравилось,  это он у нас был любитель русской поэзии.

3.10.99

Через  водителя скорой Петровича удалось заказать хорошей «травы» с литровую баночку, укурились с Димоном  в дрова. Остаток дня провели в хорошем и веселом настроении. Травили друг другу анекдоты. Странное дело, но до больнички ни я, ни Димон вообще не курили.

4.10.99

Сегодня решили сорваться в город,  нашли даже гражданку, но не удалось, вовремя вычислили, все выходы были перекрыты. Еще один день пришлось проторчать в этой долбаной палате.

5.10.99

Весь день бил озноб. Наверное, все, отстрелялся. Передал на словах Димону, чтобы продолжил писать. Спросил ради чего, а я не знал, что ответить. А у Сереги и Пашки уже не спросишь.

6.10.99.

Все обошлось, отбой тревоги. Я пока еще жив. С утра, правда,  немного качало, один тип из реанимации, говорил,  что три раза в меня дефибрилляторы разряжали.
    В обед, когда начался дождь, мы открыли окно, легли оба на подоконник и подставили свои лица падающим каплям.  Может, я и Димон плакали, но видно наших слез не было, их растворял дождь.

Дмитрий:

8.10.99

В 11 часов 30 минут 7 числа Игоря не стало.  Я тут один. Говорят,  последнему легче всего, идет по накатанной тропе,  может так оно и так только не в моем случае.

9.10.99

Тоска, дикая тоска. В сердцах разбил гитару об стену.

10.10.99

Пожалел, что разбил инструмент, перемотал его весь скотчем, может, что и смогу сыграть. Ничего, вроде получается. Вечером сел сочинять песню, может быть последнюю…   

Мы те, кто умирают молодыми,
Зеленый летом, сбросив лист,
Мы те, кто жизнь свою отжили,
Но мы и те, кто любит жизнь.

Ты нас уже наврядли встретишь
И мы тебя наврядли здесь.
Печаль чужую не оценишь,
Свой не взвалив на плечи крест.

Пускай весна чужих целует,
Пускай забудут все про нас,
Помянут или же осудят,
Тишина весомей фраз.

Мы те, кто пьет взахлеб и жадно,
Свои оставшиеся дни.
Запоминая, впившись взглядом
Тучи, рвущие лучи.

И дышат ртом порывом ветром,
Последней осени своей.
И не боится больше смерти,
Боятся – глупо рядом с ней.

Пускай весна чужих целует,
Пускай забудут все про нас,
Помянут или же осудят,
Тишина весомей фраз.

11.10.99

Сегодня решил вспомнить всех ребят, Серегу, Пашу, Игорька. Совсем разные по характеру люди. В нормальной жизни они, наверное, никогда бы не встретились и не сошлись, а тут надо же сплотились. Все-таки не зря говорят, что несчастье сближает людей, в особенности несчастье переживаемое вместе.

12.10.99

Никогда бы не подумал, что когда-то буду вести дневник и даже начатый не мной. Раньше я считал это уделом слезливых девиц, признававшихся в любви своим кумирам и мечтавших о принце на белом коне, а тут надо же пишу за милую душу.
   
Днем по радио слушал, как два то ли ученых, то ли деятели культуры веди спор о том, как нынешнее поколение совершенно не задумывается о смысле своего существования.  Довольно забавно рассуждали.

Если бы меня сейчас спросили в чем смысл жизни, я бы ответил в том, чтобы научиться не бояться и научиться прощать,  только вот в чем загвоздка, без первого никак не научиться второму.

Тетрадь кончается, надо будет завести новую…


Это последнее, что удалось прочесть Ирине. Но судьба последнего из палаты № 4 настолько заинтересовало ее, что она раскрыв журнал выписки и прихода больных принялась судорожно искать имя Игорь.  Холодные фразы «реанимация» и «летальный исход» выдали ей более, чем исчерпывающую информацию.

    Часы показывали около 4-х часов ночи. Неожиданно на Ирину навалилась вся усталость, накопленная за день, только сейчас она почувствовала, насколько вымоталась. Заклевав носом и в конце концов положив голову на стол, она заснула.

    Сегодня ей приснится  ослепительно белая комната с открытым нараспашку  окном, возле которого, смеясь о чем-то, беседуют четыре молодых человека, один из которых сидит, забравшись с ногами на подоконнике, а другой в руках держит гитару.