Записки рыболова-любителя Гл. 553-555

553

Вернулся в Мурманск, а там всё те же песни.
Пивоваров рассказал: явился к нему Слава Байдалов, новоизбранный председатель профкома, и предложил выступить перед коллективом на профсоюзном собрании с отчётом о финансовой деятельности института. Пивоваров разъярился и чуть ли не матом (возможно, и без "чуть ли не") послал его подальше: не те, мол, времена - перед профсоюзами отчитываться. Но тем не менее назначил докладчика по этому вопросу - меня.
Перед собранием ко мне ещё один профкомовец, заместитель Байдалова, зашёл - Терещенко-старший, В.Д., Владимир Дмитриевич, бывший Учёный секретарь, а до того парторг ПГИ. Вежливо так обратился с просьбой осветить в своём докладе вопросы, волнующие народ и представляющий его профком, среди которых главным, конечно, был - как администрация собирается повышать зарплату сотрудникам.
Я пообещал на вопросы ответить.
На собрании, однако, основным докладчиком оказалась некая горластая тётка из обкома профсоюза работников высшей школы, целый час рапортовавшая, каких льгот для работников Крайнего Севера они добились у правительства России.
Пивоваров, ёрзая, этот час на собрании отсидел, а потом смылся: ему на следующий день уезжать надо было, а кучу дел не успел сделать, ушёл их доделывать к себе в кабинет.
Отслушали тётку, подошла моя очередь.
Я кратко ответил на все предложенные мне вопросы, в том числе и на главный - повышение зарплаты будет то, которое Ельцин обещал: на 90% с 1 января. Ничего большего администрация пока не предполагает, поскольку ни бюджета Академии Наук, ни бюджета России даже ещё нет, а, значит, нет и бюджета института на следующий год, хотя кое-какая экономия средств у нас есть на конец года в отличие от предыдущих лет. Но спешить потратить эти деньги даже при нынешней бешеной инфляции, я считаю, не следует, поскольку никакого финансирования на следующий год нет, и может оказаться, что в январе зарплату нечем платить будет.
Раздались, конечно, голоса, что Бог с ним, с январём, сейчас деньги нужнее, пока цены не поднялись, но в целом народ спокойно себя вёл.
И вот попросил слова Мельниченко, ещё один активист из нового профкома, и тоже от Терещенко-младшего, Жени, из его отдела, хозяйственник главный там, жуткий горлопан. И понёс ахинею: начальство, мол, неизвестно чем занимается, денег для института не добывает, а чтобы порядок тут был, надо немедля всё приватизировать, все полигоны и базы институтские с землёй, и это здание тоже.
Вслед за ним Терещенко-старший, В.Д., выступил - и в ту же дуду: вот мы за начальство голосовали (он голосовал!) как за демократов, а они с народом не советуются, денег для института не добывают, по заграницам неизвестно зачем разъезжают, а себя обеспечили, Пивоваров единственный в институте премию получил! - и т.д., и т.п.
Я опешил.
- Ну, Пивоварова-то критиковать надо бы в глаза было, - говорю.
- А чего он ушёл?! Не желает с народом общаться? - злобно выкрикнул кто-то из  зала.
24 декабря 1991 года, там же
Я постарался как можно более сдержанно ответить на высказанные претензии, оценив их как необоснованные. Особенно в части добычи денег. Уж чья бы корова мычала. Их отдел, отдел Е.Д. Терещенко, всегда славившегося как главного добытчика денег, сидит сегодня без договоров, поскольку заказчики все в подвешенном состоянии, а в институте в целом сверх базового бюджетного финансирования в 4 миллиона 300 тысяч, слава Богу, ещё почти три миллиона есть - их кто добыл?
Премию же Пивоварову Президиум АН назначил (- А чего он не отказался? - тут же реплика), как и оклад (тоже претензия была: почему у всех научных сотрудников по минимуму оклады, а у Пивоварова - нет).
- Что касается заграниц, то я лично по ним не разъезжаю, а если точнее, так и вообще ещё ни разу не выезжал.
- А Вы что - не выездной?
- Да нет, просто неохота, чтобы мне этим потом в глаза тыкали. А что касается приватизации, то это вообще, извините, чушь. Фундаментальная наука, которой мы занимаемся, сама по себе прибыли не приносит, и никакая приватизация ей добывать новые знания не поможет.
Больше желающих выступить не было, собрание и так уже затянулось. Разошлись.

А наутро следующего дня я рассказал Пивоварову (он уезжал вечером) о выступлениях Мельниченко и В.Д. Терещенко (донёс начальству). Импульсивный Пивоваров немедленно потребовал обоих к себе и два часа орал на них в моём присутствии, повторяя, с одной стороны, то, что я говорил на собрании, то есть как бы оправдываясь, но и, с другой стороны, совершенно справедливо обвиняя профком в деструктивном влиянии на коллектив, в возбуждении народа против администрации.
При этом они оказывают медвежью услугу своему шефу, Евгению Дмитриевичу, которого он, Пивоваров, предполагал сделать руководителем всего радиофизического направления, а теперь сомневается - не инспирированы ли эти выступления самим Евгением Дмитриевичем, ему ведь известно, как они все в отделе Терещенко его, Пивоварова, "любят", и вообще, "чёрного кобеля не отмоешь добела"...
Мельниченко на всё на это ответил, что у него нет претензий к Пивоварову за исключением того, что у него помощники плохие, Намгаладзе не справляется, не может навести порядок в институте.
А Терещенко В.Д. струхнул: - Да я .., да мы .., да Вы зря .., Вы не так поняли .., мы просто хотели ...
В тот же день я поговорил с Евгением Дмитриевичем, который на собрании не был и вообще долгое время отсутствовал в институте из-за болезни и командировок. Рассказал о выступлениях его соратников и о реакции на них Пивоварова. Убеждал, что в его интересах утихомирить своих ребят.
Е.Д. согласился:
- Я вообще, - говорит, - не понимаю, какого чёрта они в профком полезли. Делать им, что ли, нечего? Я Мельниченке работку подкину. А язык у него дурной, укоротить надо, Вы уж извините, ему за это и у нас в отделе не раз шею мылили, да, видать, горбатого могила исправит.
Короче, с Е.Д. у нас нормальный разговор состоялся к моему глубокому удовлетворению.

554

Пивоваров уехал. В Швецию, а потом в Москву на общее собрание  новой РАН. Зачем в Швецию - мне ни слова не сказал. А я и не спрашивал. Увы, в части загранкомандировок Пивоваров проявил себя очень большим до них любителем, николи не смущаясь своим практически невладением английским языком. Впрочем, возможно, там он им и овладеет. В процессе, так сказать. Другого проку от этих поездок я почти не видел, если не считать банального: международные связи, конечно, нужны.
А мне предстояло в его отсутствие провести Учёные Советы по заслушиванию годовых отчётов. Пивоваров, конечно, тоже артист: в который раз уже на важнейших Учёных Советах его нет, на меня бросает.

25 декабря 1991 г., там же
11 декабря утром я ехал в Апатиты на Учёный Совет в слегка расслабленном состоянии, подрёмывая в поезде на верхней полке с газетой в руках. Повестка дня Учёного Совета не предвещала особых дебатов. Пять отчётов по пяти бюджетным темам - это не то, что обычно волнует членов Учёного Совета: делёжка штатов и денег, и я рассчитывал поездом 17.40 вернуться обратно в Мурманск.
Открыв, как председатель, заседание, я зачитал повестку дня и уже было предоставил слово первому отчитывавшемуся руководителю темы, как поднял руку Леонид Леонидович Лазутин:
- А мы повестку дня обсуждать будем?
- У Вас есть предложения по повестке дня? Пожалуйста.
Леонид Леонидович встал и несколько торжественным даже голосом произнёс:
- В нашем институте зарплата вдвое ниже, чем во всех соседних институтах Кольского научного центра. Считаю, что это следствие неправильной финансовой политики, которую проводит администрация нашего института. Поэтому предлагаю заслушать Намгаладзе о финансовом положении института и выразить ему недоверие.
Ну, вот. Приехали. Здрасьте. Опять двадцать пять. Кто бы о деньгах говорил, да только не Лазутин, который в институт ничего не принёс, ни копейки не добыл, ни одного договора не заключил, зато в чужие карманы непрерывно залезает: то на оболочки аэростатные, то на ремонт "Пирамиды", то на свои поездки заграничные чужие деньги тратит. Сам-то с перерасходом огромным давно живёт. Ну, да ладно.
- Кто ещё желает высказаться по повестке дня?
Зал заинтересованно молчал.
- Тогда я сам выскажусь. К отчёту по финансам я, разумеется, не готовился. Если бы этот вопрос заранее был поставлен, я бы пригласил сюда Иванову и Василькова (главбуха и плановика), подготовил бы все точные цифры. Но, в принципе, я и без подготовки в состоянии выступить по этому предмету и ответить на все вопросы. Однако согласиться на это я могу только после того, как мы заслушаем научные отчёты, ибо через десять дней мы обязаны представить в Президиум КНЦ сводный институтский отчёт. Поэтому ставлю на голосование поступившие предложения поочерёдно. Во-первых, кто за то, чтобы первыми пунктами повестки дня заслушать отчёты, как мы и собирались?
Все - за.
- Во-вторых, кто за то, чтобы включить вопрос о доверии Намгаладзе?
- Один Лазутин - за. Не включаем.
- В-третьих, кто за то, чтобы в разделе "разное" заслушать краткую информацию Намгаладзе по финансам?
Все - за.
Ясно. Прощай, мой поезд 17.40.
26 декабря 1991 г., там же
Заслушали отчёты. Напрасно я взывал обратить хотя бы внимание на вопиющие недостатки выполненных работ, особенно по теме Евлашина, который упорно сообщал об обнаруженных ими ВГВ от полярных сияний на высотах, существенно ниже высот сияний, игнорируя общеизвестный факт, что ВГВ в атмосфере распространяются не вниз, а в стороны и вверх с нарастающей интенсивностью; не смущаясь, называл горизонтальные скорости этих якобы ВГВ в 27 м/с, на порядок, то есть в десять раз ниже того, что в принципе может быть на самом деле. И я ему об этом уже говорил еще в прошлом году, а у него один ответ: мы французам показывали наши результаты, они с ними согласились. Тоже мне довод. Значит, французов нашли таких же неграмотных, как и сами. Новый критерий истины - согласие французов.
Воробьёв тоже представляет результаты по вертикальным ветрам, противоречащие элементарной физике, а объяснять и не собирается - так, мол, получается. Ни одной формулы во всем отчёте, никакой физической интерпретации, голая морфология, и это в последнем десятилетии XX-го века!
Витя Мингалёв какие-то старые результаты подсунул, я их уже не раз видел и слышал, в частности, ещё в Ялте в прошлом году, и опубликованы они уже, что же он в этом-то году делал? Да и старые-то выводы банальны, их можно безо всякого математического моделирования сделать из общих соображений.
А Лазутин в отчёт по средней атмосфере воткнул результаты всех магнитосферных исследований, которые вёл его отдел, хотя деньги выделялись именно на среднюю атмосферу.
Все эти свои замечания и протесты я, разумеется, высказывал после каждого доклада, но реакции у зала они практически не вызывали, исключая разве что слабую реплику Славы Ляцкого: - Товарищи, ну в самом деле, замечания же серьёзные, надо как-то реагировать!
И по всем отчётам дружно  проголосовали: - Утвердить.
 Я единственный голосовал против по отчёту Евлашина (Юра Мальцев воздержался) и воздержался по отчету Мингалёва.
Все с нетерпением ждали "разного".
Пока шли отчёты я успел продумать свое выступление в "разном". И начал с того, что, как я знал наверняка, наиболее муссировалось в коридорах Апатитского отделения (да и Мурманского, пожалуй, тоже) - с версии, полученной скорее всего Лазутиным и состоявшей в следующем: начальство в конце прошлого года не повысило зарплату, и поэтому институту выделили меньше денег на этот год, чем могли бы дать, а в этом году оно опять ту же ошибку повторяет.
Я терпеливо разъяснил, что всё это чепуха, рассказал в подробностях, как на самом деле определялось финансирование нынешнего года и что можно ожидать на следующий год. Сообщил, сколько денег на счету сейчас и какие ещё поступления ожидаются. Есть некий резерв, который, возможно, позволит смягчить трудности с зарплатой в начале следующего года, когда скорее всего будут задержки с финансированием, судя по неопределенности положения Академии и неясности с бюджетом России в целом. Если же задержки не будет, пополним фонды материального поощрения и развития, которые у нас сейчас практически пустые.
Что касается более высоких зарплат в соседних институтах, то тут всё просто: больше зарабатывают по договорам, поскольку их продукция нужнее народу (Горного, Геологического институтов, ИХТРЭМСа), тогда как мы работаем преимущественно на вояк, которые теперь сами подвисли.

27 декабря 1991 г., там же
А, главное, они штаты сокращают, вон Матишов в ММБИ уже второе сокращение за последний год провёл. Пожалуйста, хотите более высокие зарплаты иметь - сокращайтесь, балласта в институте предостаточно, я об этом не в первый раз говорю. От правды арифметики не денешься: если хочешь увеличить результат деления, нужно или делимое увеличить, или делитель уменьшить. Других вариантов нет.
И, между прочим, ещё о других институтах: при их высоких зарплатах они все сейчас без денег сидят.
После моего выступления (Лазутин, кстати, во время него слинял: моё дело, мол, прокукарекать, а там хоть не рассветай) зал погрузился в задумчивое молчание. Но не надолго.
Сначала пошли известные предложения: никаких фондов не создавать, а поскорее все излишние деньги спустить (народу в карманы), поскольку, мол, инфляция жуткая, деньги всё равно обесценятся.
Я упорствовал: гарантий финансирования нет, а деньги и в условиях инфляции будут нужны. Мне возражали: сегодняшняя экономия - это не деньги, институт они все равно не спасут, а народу подбросить - это его успокоит, снимет напряжение хотя бы отчасти.
- Фига с два народ таким способом успокоить, - подумал я про себя. - Ему все мало будет.
Но вслух высказываться не стал. Разговор тем временем пошел по другому руслу. Пивоваров перед отъездом подготовил проект приказа об организации шести научных направлений во главе с 1) Намгаладзе, 2) Ляцким, 3) Мальцевым, 4) Терещенко, 5) Лазутиным и Власковым, 6) Пивоваровым и Ивановым, велев руководителям набирать себе штаты, ориентируясь примерно на миллион рублей по каждому направлению.
- А почему это на Ученом Совете не обсуждалось?
- Так это ещё проект приказа, вот и обсуждайте его сколько хотите.
- А как обсуждать? Каковы правила игры? (Лена Титова)
- Да как хотите, так и обсуждайте.
- А почему у нас вообще ничего не обсуждается на Учёном Совете, а всё решает администрация? (Витя Мингалёв)
- Как же не обсуждается? А мы с вами чем сейчас занимаемся? Я вот на поезд уже опоздал.
Но Витя тут уже в бутылку полез: Учёный Совет ничего не решает, администрация его игнорирует и т.д. и т.п.
- Да, - говорю, - действительно, Учёный Совет у нас часто балаган напоминает, конструктивных предложений нет, одни крики недовольства. А Совет должен советовать, в этом его назначение. Решать же финансовые вопросы должен не Совет, а директор - ибо он финансово ответственное лицо.
В таком духе и проговорили до восьми вечера.
А остаток вечера до поезда я провел у Юры Мальцева дома, и мы с ним оглоушили бутылку водки, выставленную его припасливой женой, при том, что Юра обычно практически не пьёт. Но в этот раз он сам выразил желание "снять стресс". Говорит, что испереживался от того, как на меня публика нападала, абсолютно никакой логике не внимая. Но понравилось ему, как я держался спокойно. Кстати, и Слава Ляцкий это отметил.
Подарил мне Юра последние опусы свои печатные: очередной политико-экономический памфлет в "Кировском рабочем" в стандартной Юриной иронической, а то и саркастической манере и нечто совершенно новенькое для меня - эротические стихи о магнитосфере, гекзаметром написанные. Ну, Мальцев, дает!
Про памфлеты свои он сказал:
- Не могу удержаться, как чушь какую-нибудь услышу или прочитаю про политику или экономику, так обязательно ответить надо через прессу. Иначе возбуждаюсь и успокоиться не могу, пока не выскажусь.
Вот тебе и тихий Юра. Иванов, кстати, считает его неспособным работать с людьми и полагает, что Пивоваров делает ошибку, назначая его руководителем направления.
Я, разумеется, придерживаюсь противоположного мнения и, будь моя воля, вместо Иванова Мальцева бы назначил замдиректора по Апатитскому отделению. Слава Ляцкий, кстати, так отреагировал: "оригинальная мысль, в этом что-то есть", полагая тем не менее, что Юра не способен к активной самостоятельной деятельности. Я же считаю, в Апатитах как раз не активность нужна, а твёрдость в убеждениях, чего Мальцеву не занимать. Впрочем, и к Володе Иванову у меня претензий в последнее время почти не стало.

555

 28 декабря 1991 г., там же
Вернувшись из Апатит в Мурманск, я получил вежливое приглашение от В.Д.Терещенко на заседание профкома с просьбой подробнее рассказать о финансовой ситуации и намерениях администрации. Явился. Рассказал терпеливо. Споров не было. Изначально-то профком горел желанием поучаствовать в решении финансовых вопросов, но я первым же делом заявил, что у администрации сейчас в помощниках делить средства нет нужды, а вот дать информацию, чтобы профком помог народ успокоить и вздорные слухи пресечь - пожалуйста. Но хотя споров в этот раз и не было, неудовлетворённость членов профкома тем, что администрация не хочет свободные деньги раздавать, конечно, чувствовалась.
А тут ещё и Васильков с Ивановой поднапирают: в КНЦ все деньги раздают, ревизор, только что у нас ревизию проводившая, даже удивлялась, мол, чего это вы на деньгах сидите?
И, наконец, Слава Ляцкий по телефону из Апатит то же самое долдонить начал: - Деньги обесцениваются, от них надо избавляться, народ злой, нервничает, его надо успокоить...
- Фиг его успокоишь. Да и миф это про деньги наши большие, их ещё получить надо от наших должников - от КНЦ и заказчиков. Впрочем,  у меня есть про запас идея, я с Пивоваровым её хотел обсудить. Ельцин же Указ издал о 90%-ном повышении зарплаты работникам госучреждений с 1 декабря, а парламент его придержал, на 1 января перенёс повышение. Ну, а мы в принципе из своих средств можем его начать исполнять и раньше.
- Это гениальная идея. Ты - умница. Обязательно надо это сделать. Постарайся и не откладывай в долгий ящик.
Ну, что, может, и в самом деле? Шандарахнуть приказ и дело с концом. Не будет денег - не будет и проблем.
Я пригласил к себе Иванову и Василькова и высказал своё новое предложение. Те поначалу слегка опешили от такой неожиданной моей радикальности - то ничего не хотел тратить, то всё готов спустить.
- Сокращение всё равно неизбежно, так ускорим его. Мне в Апатитах говорили - лучше официальное сокращение, чем ползучее путем выживания низкими зарплатами.
- Но надо собрание собрать и заручиться согласием коллектива на то, что, если нам финансирование задержат, а банк откажет в кредите (и такое сейчас может быть), то чтобы без претензий были по срокам выплаты зарплаты в январе, - предупредила Иванова.
Я согласился.
Профком собрал собрание моментально. Я сообщил о своём намерении повысить всем зарплату по указу Ельцина с 1 декабря, а не с 1 января, при условии снятия с администрации ответственности за сроки выдачи зарплаты в январе, если произойдут задержки с финансированием (весьма, кстати, вероятным, судя по ситуации в стране).
Обсуждения практически не было. Собрание дружно (при четырёх воздержавшихся) проголосовало за такое решение. Иванов эту мою инициативу тоже поддержал и обещал провести такое же собрание в Апатитах. Правда, у них сначала заседал профком, который высказался "за", а собрание они провели лишь на следующий день.
И шло оно там долго и бурно, как оказалось. После его окончания Иванов позвонил мне и удручённым голосом доложил:
- Ничего не решили.
- Не понял.
- Они там долго обсуждали, как деньги поделить, спорили, выдвигали разные предложения,  как социальную справедливость соблюсти, чтобы всем поровну было, ставили их на голосование, но не одно не собрало и 50% голосов. С тем и разошлись, никакого решения не приняв.
- Да кто их просил деньги делить? Их просили дать согласие на возможную задержку выплаты зарплаты в следующем году после того, как мы всю свою сегодняшнюю экономию истратим. Только и всего.
- Да я им так и объяснял. А они все равно принялись деньги делить.
- Вот и передайте им, что других вариантов быть может только два: нулевой - все деньги сохраняются, за что я с самого начала стоял, и вот такой: сэкономленные средства разделить среди тех, кто эту экономию создавал, т.е. тех, у кого договора были, а это, главным образом, Мурманское отделение.
- Ну, что вы так, Александр Андреевич! Они ведь против тоже не высказались, а профком поддержал ваше предложение.
Я уже начал жалеть, что поддался давлению и пошел на эту затею. Но, впрочем, отступать поздно, в Мурманске объявлено, народ там уже взбодрился слегка, надо отдавать приказ.
И я его отдал.
Пивоваров, когда вернулся, моё решение одобрил. Он появился в институте как раз к Учёному Совету по оставшимся отчётам, который проходил на этот раз в Мурманске. Отчитывались Терещенко, я, Пивоваров и Леонтьев с Успенским (по Антарктиде).
К моему отчёту отнеслись придирчиво, задавали много вопросов, особенно Витя Мингалёв пыжился. Он же единственный выступил с критикой, приводя сто раз уже мною опровергавшиеся замечания.
Их два: гидродинамика, мол, на больших высотах не работает, и шаги интегрирования у вас большие. Применимость  гидродинамики (с известными ограничениями) двадцать лет назад уже доказана экспериментально, иначе как бы моделировали обтекание магнитосферы солнечным ветром, где плазма вообще практически бесстолкновительная?
А шаги уменьшить для нас никаких принципиальных трудностей нет, время только счёта возрастает. Перейдём на более мощную вычислительную технику - будем считать с меньшими шагами.
Тем не менее Витя охарактеризовал наш отчет как "весьма слабый" в части большой модели и при голосовании по утверждению отчета воздержался (как и я в Апатитах по его отчёту; кстати, я проверил, и убедился, что, действительно, в его отчете за этот год новых результатов практически нет).
29 декабря 1991 г., там же
Но самое интересное, что, когда ученый секретарь института Боголюбов стал докладывать общеинститутский отчёт, представляемый в Президиум КНЦ, то выяснилось: в число важнейших научных достижений института от руководителей научных направлений и начальников отделов была предложена только одна работа - моя (мною, разумеется, и предложенная), выполненная в соавторстве с Кореньковым и Клименко ("Исследование влияния плазменных движений на тепловой режим ионосферы и протоносферы Земли"), которую Боголюбов и включил в отчёт как важнейшее достижение.
И никакого протеста это на Учёном Совете вопреки мои ожиданиям не вызвало. Только Иванов недоуменно спросил: - У нас, что, в самом деле, нет других достижений, кроме работы, выполненной замдиректора, да ещё в соавторстве с людьми, не работающими в ПГИ?
На что Боголюбов ответил: - Получается, что нет. Я два последних месяца изо всех вытряхивал важнейшие достижения, но никто ничего предложить не смог. Достижения, говорят, есть, но не важнейшие. Законченных результатов нет.
И Совет единогласно (!) проголосовал за итоговый отчет с боголюбовскими формулировками.
(продолжение следует)