Ошибка Апполона

Ошибка Апполона
(Роман в двух частях, с диспозицией, эпилогом и списком действующих лиц)

Эпиграф:
Будь великодушен - прости подчинённым свои ошибки!

Диспозиция. Узнаем действующих лиц

Эпиграф:
Прицел тоже является чьей-то точкой зрения

Апполон сидел в темном углу, за спиной его был приторочен чудный лук тонкой эльфийской работы и большой колчан с длинными стройными белооперенными стрелами. Хотелось погреться на солнышке, но есть такое понятие – конспирация. В принципе он был невидим для окружающих его людей, но только тогда, когда через него не проходил яркий свет, а иначе становился похож на выполненную из горного хрусталя и с величайшими подробностями фигуру, и тогда его становилось легко заметить.
Когда нет определённой цели, стреляют без промаха. Сейчас определенной цели не было, но Апполон не стрелял. Он, конечно, любил повеселиться, но не до такой же степени. Конечно человеческая жизнь – дешёвка, её цена равна цене презерватива, но зачем же просто так портить ее (ни в чем не повинным?) людям? Если уж прикалываться, то над теми, кто этого заслуживает, но и все равно следует соблюдать осторожность. Вот например в конце начала середины второй половины XIX века прикололся он над австрийским таможенным служащим Алоисом, и все бы ничего, но его сынок через полвека заставил о себе узнать весь Божий свет. Ведь больше всего жертв требует военное искусство. Ох и досталось ему тогда от Яхве за учиненный Адольфом холокост! Да и вообще досталось…

В каждой женщине должна быть своя безyминка, ведь произведение ума женщины на её красоту есть величина постоянная. В этой она определенно была, и даже весьма и весьма внушительная. Впрочем, когда дело доходило до возвратно-поступательных движений, Джабе было уже не до безуминок, но до того приходилось как-то мириться с этим явлением. Как говорится, сила притяжения женского тела сильнее, чем сила отталкивания мужского разума.
Познакомился он с Таней по 684, пописались пару недель, потом он уговорил ее встретиться. Вот привел в кафе. Он часто приводил разводимых девиц именно в это кафе, оно нравилось Джабе (для пугливых козочек – Диме, хотя лицо и не оставляло никаких сомнений в том, что он такой же Дима, как и Маня), потому как было близко от его квартиры, не особо дорого и довольно стильно. А называлось кафе это, скажем, «Цветик-Семицветик».
Он помог Тане снять пальто и повесил его на спинку стула, сам же куртку снимать не стал, зачем соблазнять народ на воровство?

В зал вошёл негр в ботинках телесного цвета. Подошел к стойке, заказал мороженое с настоящей вишней и уселся за свободный столик, закурил. Сегодня у Ивана был тяжелый день. Впрочем, жизнь – нелегкая штука. Двадцать пять лет назад его мама, белая и женатая на белом мужчине, работавшим инженером, родила его, черного, мать его! Может, в этом и был какой парадокс природы, но его папа в этом разбираться не пожелал и, разведшись с мамой, уехал в другой город. Через три года мама Вани умерла, а так как родственников у нее не было, Ваню отдали в детский дом, где жилось ему весьма несладко. Вышел он из детдома уже не в СССР, а в России, мучался премного, но сейчас уже кое-что имел и был этим доволен.
Марк должен был подойти через полчаса.

Лелик напился так, как давненько не бывало, и потому пришлось Плату и Серому тащить его за руки, ноги же при этом волочились по асфальту. Лелик имел крайне нецензурное выражение лица и грязно матюкался, и прохожие, не знающие, что этот милый бритоголовый парень в гриндерах и кожанке в душе мягкий, белый и пушистый, хотя и ненавидит больше всего на свете две вещи: расизм и негров, - шарахались в стороны. Лелик был тяжелым, и поэтому Плат и Серый были в довольно сумрачном настроении, ведь известно, что человек не хуже муравья может переносить тяжести больше собственного веса, но за большее количество раз, и страшно матерясь. Держали же путь благородные арийцы к ближайшей станции метро, хотя и весьма смутно представляли ее расположение.
Черт бы побрал этого Лелика! Сначала привез, причем к черту на кулички, никто не запомнил, как и куда, потом сам выпал в осадок. И тащи теперь это бренное тело!
-Жизнь – говно! – замычал Лелик. – Придумана через жопу! Но зато с офигенной графикой! А ну-ка да-вай-ка у*-бы-вай от-сю-да! Рос-сия для рус-ских…

Часть первая. Обстоятельства стекаются.

Эпиграф:
Если что плохое может случиться, оно обязательно случится!

Стоит только захотеть и любая женщина будет у ваших ног. Главное - точно попасть в челюсть. Можно не точно, но тогда надо сильно, но мужское население планеты Земля начало нонче вырождаться, так что приходится все-таки апеллировать к точности. Но Джаба был не из дураков, и поэтому предпочитал брать крепости хитростью, и это не только само по себе представляло эстетическое наслаждение, но и служило прекрасной прецессией к вечно прекрасному, тому, что как нельзя лучше показывало мужское над женским превосходство, - к половому акту. Ведь не женщина трахает мужика, а мужик – женщину. И что характерно, обоим это доставляет удовольствие.
Таня оказалась целью не самой легкой, хотя и не самой сложной, конечно. Уж точно не женщиной с большой буквы Б. А так как не прощают ошибок только женщины и тетрис на девятой скорости, Джаба решил не пороть горячку и провести все по полной программе. Для начала взял мороженого и коктейля.

Апполон был фанатом своего дела, если так можно сказать. Нравилось ему все: и вычисление очередной «жертвы», и ее преследование, если сопровождение до момента, когда выдастся удачная ситуация для выстрела можно назвать преследованием, и выстрел (о, а как перло людей в те короткие мгновения, когда стрела настигала их!), и последующее наблюдение. То есть обзор результатов попадания стрелы.
Апполон не очень любил наблюдать за традиционными исходами, они были прекрасны, но уже успели наскучить ему за долгие тысячи лет практики, все больше хотелось чего-нибудь особенного. Он уже хорошо изучил таких людей, которые, загоревшись любовью, возвышались сами над собой, чувствуя внутренний свет и потребность честно завоевать руку и сердце любимого, даже в состоянии, когда завоевание не удалось и свет начинал гаснуть. Определенно, они были достойнейшими, но действия их легко предсказывались, эманации испытываемых ими чувств поднадоели, ведь, как ни странно, таких было большинство. Привлекали другие: чувственные слабаки, закрепощенные, словно закованные в делающую их неуклюжими броню, или наоборот, зажравшиеся наглецы, внезапно почувствовавшие в душе странное тепло по отношению к другому человеку.
Первые почти всегда любили безответно, и поэтому находили весьма оригинальные способы сближения с любимым(мой), зацикливались на своих чувствах, превращались в маньяков (вовсе не обязательно опасных), некоторые начинали творить, и творить действительно интересно. Почти все они становились фетишистами, становились на всю последующую жизнь, перенося свои странности восприятия на все последующие объекты любви. Впрочем, если по большому счету, то все люди были фетишистами, а за примером далеко ходить не надо: христианам – крест и святые мощи, иконы, автолюбителям – крутое авто, и тд, и тп.
Другие же часто добивались взаимности, но и остывали крайне быстро. Если они не могли достичь цели, то либо легко отступали, забываясь рядом с другими, либо страшно бесились, и как ни глупы были те мысли, что бились в их головах, но как интересно было смотреть на метание тигра в клетке! И как горестно порой расхлебывать заваренную этим тигрищей кашу, горестно, но ужасно интересно и, наверное, даже романтично. У каждого свои понятия о романтике. Можно так сказать, что божеству сильно не хватало приключений на собственную божественную задницу.
Были и другие случаи. Были и промахи…

Скинхеды все шли и шли, порой Плату с Серым казалось, что они ходят кругами, что восторгало их до глубины души. Пару раз харчи и выпивка, поглощенные Леликом, начинали создавать в нем избыточное давление, и тогда вся компания начинала походить на известную картину «Три богатыря», с той лишь разницей, что коней ни у одного из них не было, а тому, что в середине, было хорошо.
Именно такую картину они и изобразили в очередной раз, проходя мимо незаметно где-то засевшего Соловья-разбойника с ментовскими погонами. Последний мигом заприметил гарных хлопцев и, сказав что-то в свою рацию, поспешил в их направлении. Естественно, взору его предстала следующая картина: на асфальте лежало большое количество выблеванной пищевой продукции, богатыри еле стояли на ногах, представляя собой легкую добычу, среднего так вообще все еще колбасило не по детски, прочее же население старательно обходило маргинальный элемент, дабы не получилось как в анекдоте про Илью Муромца под хмелем и бабу Ягу.
Плат с Серым сориентировались быстро, им совсем не светило попасть в «соловейник», и потому богатыри что есть силы потащили своего опарафинившегося товарища к как нельзя кстати подошедшему автобусу. В автобусе взглядом они дали всем понять, что если кто из них и уронил достоинство, то точно не свое, и вышли через остановку, заметив, что народу в автобусе почему-то стало в 3 раза меньше.
Оглядевшись, перцы увидели кучу прущихся куда-то людей, кучу цветных вывесок и витрин, среди которых выделялась одна, с надписью «Цветик-Семицветик», и ни одного «соловья-разбойника».

Марк все не подходил, Иван заскучал, стал украдкой осматривать публику, его окружавшую. Вон сидят две тетки с мороженым, одна кусает, а вторая лижет и посасывает – какая же из них замужем? Ах да, обе, у них обручальные кольца. А вон еще две тетки, едят что-то Ивану неизвестное и, судя по взгядам, часто бросаемым в сторону стеклянной витрины и входа, кого-то ждут. А вон сидит девочка, красивая какая! Вьющиеся пушистые золотистые волосы, маленький курносый носик, аккуратные рубиновые губки, большие глаза, прямо как у анимэшки, лучащиеся ресничками, добрые улыбающиеся! И кому улыбающиеся?!! Какому-то махровому хачу!
А Марк все не приходил…

Часть вторая. Проявление энтропии

Эпиграф:
Любовь зла, полюбишь и козла.

Искусство вождения требует жертв.

Тонкие, но прочные и быстрые стрелы с белым оперением, выглядывающие из колчана Апполона, были особенными. Вряд ли с их помощью можно было убить живое существо, ну если только косвенно, с помощью тоски безответной любви. И все равно они были очень опасным оружием, в чем, как уже упоминалось, сей мир успел вполне убедиться. Умелым выбором цели их можно было расцветить мир, сделать его похожим на так называемую землю обетованную, либо же утопить в крови и соплях, но Апполон не имел права менять «равновесия», он должен был творить так, чтобы его работа не столкнула с горы нашедший хрупкий баланс мир, подобно камню, ибо тот мог вызвать грандиозный обвал, захватив с собой множество других миров и цивилизаций, нашедших на них приют. Этих сложных законов невозможно познать простым смертным, они не поймут, что даже один вздох, одна зажженная спичка способна до неузнаваемости изменить всю вселенную, если вздохнуть или зажечь в правильном месте, в правильное время, правильным образом. Вероятность таких событий крайне мала, и потому каждый из смертных думает, что один в поле не воин и что одно существо не способно многого изменить. А еще нашедшего выход затаптывают первым…
Действовали стрелы чаще всего так: на несколько мгновений завораживали свою жертву, заставляя застыть на месте точно в том положении, в каком она находилась до попадания. То существо, что увидит пораженный стрелой в эти самые мгновения, и станет для него любимым и желанным. В смысле то, что находилось ближе всего в пределах охватываемого взглядом пространства. Не очень, конечно, надежно, не совсем безопасно, но не совсем безопасно совершенно любое оружие, и главное, так сказать, знать матчасть.
Апполон наконец выбрал себе цель: его звали Джабой, он ныне восседал за одним из соседних столиков и довольно успешно разводил милую Танечку (бог без труда узнал имена. Он вообще много чего знал), назвавшись Мишей из Ростова, навешав лапши, будто учится в некой Академии ЦРУ на шпиёна, находку для болтуна, и что скоро легенды о нем войдут в историю. Ясно дело, папа его тоже был шпионом, и даже легенды нашлись, и в большом количестве, и еще много чего, заученного, отшлифованного до мелочей и во множестве вариантов, и лишь для того, чтобы заговаривать зубы молодым козочкам, а потом пихать свой рогалик в их волшебные дырочки. Ах, ну какая чудестная у этой Танечки дырочка…
Охотник одернул себя – нечего мечтать, хорошего понемногу. Погулял уже тысячи эдак две лет назад, с тех пор полмира травит байки о неком Иисусе из Назарета! И не Иисус его вовсе звали, а Игус, и не прилетал он к жене плотника в виде голубя (фу, какое извращение!!!), а просто и банально завалился с ней в хлеву, на сене… Эх, романтика…
Апполон достал лук, выдернул из колчана стрелу, полюбовался на ее изящное древко, на искусно выполненные наконечник, потом натянул тетиву. Прямо как на стрельбище! Тетива взвизгнула, напрягшийся лук распрямился и выплюнул быстрый росчерк стрелы. Пусть-ка Джаба хоть раз поведет себя с дамой как джентльмен!

Как это ни могло показаться странным со стороны, но то, что такая красивая девушка (Иван не знал, что ее зовут Таней) сидит рядом с каким-то хачапури и совершенно явно симпатизирует ему, очень взбесило Ивана. Сам он считал себя чистокровным русским, и ему было очень грустно видеть, какая хмарь понаехала в его родной город: вьетнамцы (ну ни грамма признательности когда-то великой державе, теперь, впрочем, уже мертвой!), нигеры (себя он к таким, конечно, не относил), черножопые, наконец. Все они пытались занять нишу позначительнее, как правило в нематериальной сфере (конечно, кому же охота вкалывать? И реально производить что-то в чужой стране?), они торговали, обманывали, жирели и наглели, и особенно, конечно, черножопые (про выходцев из  земли обетованной Иван уже и не вспоминал, ибо борьба с ними стала столь же невозможна, как и борьба с божеством). И конечно же, все они не прочь были полакомиться и русскими девушками, как и это лицо хачапурской национальности (Иван снова с ненавистью взглянул на Джабу, не зная, конечно, что такового зовут этим именем).
А Марк все не приходил…
А Иван все сильнее бесился.
Что бы такое сделать вот прямо сейчас, чтобы ну хоть самую малость подгадить своему врагу? Ну просто для души! Глупое, конечно, желание, совершенно какое-то детское, но невыносимое. Наконец, после долгих мук нерешительности, Иван постановил для себя, что лучший способ избавиться от соблазна – уступить ему. Конечно, сейчас может сбежаться целая толпа хачей (они наверняка всегда шляются толпами, чтобы в случае чего…), надавать ему жарких лепендрей (и потом все скажут, что он был убит при попытке покончить с собой), но это, наверное, не так важно. Главное – сейчас, от души и для души. Глупо, но хочется ужасно…
И вот, из блюдечка, выданного ему вместе с мороженым, Иван взял обсосанную вишневую косточку, тщательно прицелился, зажав ее между пальцев (а практика таковой стрельбы у него с детдома была неплохая), а потом сильно сжал пальцы, вытолкнув свой снаряд. И косточка пулей полетела по направлению к развернутому по отношению к Ивану в профиль лицу Джабы.
Не торопитесь в Ад. Без вас не начнут...

Джаба уже почти заговорил Таню, рассказывая ей байки про своего отца-шпиона и про себя самого и постоянно заказывая все новые и новые коктейли (алкоголь в них совсем не чувствовался, зато башню срывало напрочь, особенно девицам), сам стараясь пить как можно меньше. Короче, пока Чип и Дейл спешили на помошь, Винтик без труда раскрутил Гаечку. Кровь уже привычно ликовала в половом члене Джабы, предвкушающем (или предвкушавшем? Подскажите-ка, друзья читатели, какой тут глагол лучше поставить, совершенный или несовершенный) тугую и теплую дырочку Тани, прикрытую очаровательными жесткими курчавящимися волосками (или, быть может, бритую наголо?), и ох как вкусно пахнущую.
«Вот так мы с тобой и оказались по разные стороны одного презерватива» - пошутил про себя Джаба.
Но вдруг что-то больно ударило его в нос (настолько неожиданно, что он даже подскочил на стуле), и, осткочив, остановилось на полу неподалеку, оказавшись вишневой косточкой. В груди Джабы вскипело бешенство, и он мгновенно обернулся в направлении, откеда она прилетела, увидев, конечно же, с трудом давящего улыбку Ивана. Глаза потомка Зураба мгновенно налились кровью, волосатые лапы сжались в кулачищи; более всего он теперь хотел не Таню, а долго и сильно пинать ногами этого паскуду нигера, что посмел пульнуть в него косточкой.
Все это заняло доли секунды.
«Пинать и…»
Но тут в Джабу попало еще что-то (неосязаемо, но почему-то ему показалось что именно попало, он словно видел нечто быстрое и прозрачное, метнувшееся к нему неизвестно откуда), и он замер. Джаба сам не знал, хотел ли он эти мгновения двигаться, но ему было внутренне точно известно, что даже если б и очень хотел, то все равно бы не смог, ему даже показалось, что сердце его замерло, словно подавившись только что проглоченной порцией крови, готовой отправиться в новое путешествие. А потом вновь пошло. Но глаза так и не смогли оторваться от негра, и в них не было больше жажды крови. В них мерцало тепло. Но через какой же порог смогла перелиться ненависть, чтобы обратиться в… любовь(?)?
Негр не смог долго находиться под взглядом Джабы, совершенно понятны его мысли, особенно после того поступка, что он совершил. Чернокожий мужчина в ботинках телесного цвета пару раз посмотрел вокруг себя (но потом взгляд неизбежно возвращался на Джабу), а после вскочил и что было силы дал деру, повалив свой стул. Джаба, совершенно забыв о Тане, выбежал следом.

Надпись «Цветик-Семицветик» сильно расплывалась , наверное, из-за чрезмерной концентрации алкоголя в крови арийцев, но все же была вполне различима, впрочем, как и нигер, как и хач, выбежавшие из дверей кафешки, словно за ними гналась толпа скинов, и понесшимися прочь. Конечно, о преследовании и говорить было нечего – они на ногах-то еле держались, да еще и Лелик висел на их плечах многопудовым грузом, - но вот подойти поближе и посмотреть показалось вполне разумно. Быть может, они встретятся там с братьями, а может даже помогут им справиться с понаехавшей нелюдью.
Арийцы потащились к Семицветику.

Эпилог. О том, как все жили долго и счастливо

Эпиграф:
Стояла тихая Варфоломеевская ночь...

С Танечкой все дальше было хорошо, хотя она и была несколько обижена поведением Димы.

Оставим Ивана Петровича и Джабу Зурабовича самостоятельно разбираться со своей дальнейшей судьбой, похоже, теперь они долго не соскучатся. Впрочем, по заявкам трудящихся я готов приступить к работе над романом «Джаба Зурабович. Осада черной крепости».

Апполон совсем уже забыл об этой проклятой части контракта, так давно не случалось неудач. В случае промаха он должен был некоторое время находиться в теле, точь-в-точь схожем с телом того существа, в которое была ошибочно влюблена его жертва., конечно же, без права носить свое прекрасное оружие. Быть может, это было сделано для того, чтобы нововлюбленный не любил безответно, но Апполон такового рода противовесами никогда себя не озабочивал. Он просто уходил и «ложился на дно».
Никто в кафе не заметил, как после того, как на улицу неизвестно зачем выбежали двое, за столиком в темном углу словно из воздуха появился один из них. Негр в ботинках телесного цвета.
Апполон с отвращением осмотрел свое новое тело, а потом поднялся и медленно пошел к выходу.

Лелик внезапно пришел в себя, словно предчувствовал, что через пару секунд из дверей Семицветика выйдет самого наглого вида нигер. Плат и Серый вздохнули сначала с облегчением, а потом в предвкушении. Лелик засмеялся самым искренним смехом – злорадным, представляя, как они провожают домой эту обезъяну.
Оставим теперь и этих героев нашего повествования.
 




Действующие лица:

Апполон – бог любви с луком и турболюбовными стрелами.
Джаба Зурабович - охотник до сладенького, приблатненный сынок богатого грузинского бизнесмена
Таня Санна – очередная предполагаемая жертва Джабы Зурабовича
Иван Петрович – черный сын белых родителей, студент Патриса Лумумбы
Марк Энгельсон – друг Ивана Претровича, русский, судя по фамилии
Лелик, Платон и Серый – самые обыкновенные «скины», да еще и пьяные
Мент – эпизодический герой, каких каждый из нас много видел


Рецензии
Бред. Причем глубоко сумасшедшего индивидуума, который всеми силами пытается быть похожим на некого современника-альтернативщика. Знаете, пишите лучше сказки может получится лучше, хотя не уверен.
"...чудный лук тонкой эльфийской работы..." ага, это у Апполона!!! Вот у меня тоже в гараже стоит ВАЗ 2101 японской сборки - очень ею доволен. Стройные стрелы? Ух ты клево!!! А бывают нестройные? Да, встречал как-то раз парочку с кривыми ногами. Жалкое зрелище...

Не был бы Апполон апполоном, если бы у него "величайшей подробности" в фигуре не было. Его заметно становилось от того, что эта подробность ниже колен свисала?

"...ненавидит больше всего на свете две вещи: расизм и негров..." - он просто себя еще не нашел, вот и мечется из крайности в крайность.
А телесный цвет ботинок бывает разным! Это смотря с какого телеса кожу содрать. Выбор расцветки на ваш выбор - от розового до пепельно-синюшного. Или телеса африканские?

Бросайте это неблагодарное дело - писанину (кстати, термин опять же ваш. "...пописались немного..." не помню где встречал) и займитесь чем-нибудь другим, онанизмом например.

Счастья вам многоуважаемый Хули Ган.

Малышефф   20.04.2005 11:40     Заявить о нарушении
Вот пасибки! Ну а я так старался, так мечтал, чтоб получился именно-таки бред. И, судя по вашей реце, своего добился, только вот это мало кто заметил.
Зря целялись к словам, я их специально такими делал. Точнее сказать, это все афоризмы, содранные с какого-то неприличного анекдотного сайта. =))

А за совет про онанизм спасибо, но я им уже давно занимаюсь =)) У меня даже статейка про это есть!

Хулиган   21.04.2005 16:18   Заявить о нарушении
Конечно специально!!! Никак не иначе. Всегда можно сказать если попал пальцем в небо, что туда и метился. Отмаски всё это.
Про онанизм, вы сами сказали, что это не ваше а просто "нарыто" из разных источников. Да и здесь вроде как не всё ваше. Слова я имею ввиду. Какой-то первобытный строй прям получается - собирательство да и только!

Малышефф   27.04.2005 15:23   Заявить о нарушении
На это произведение написаны 2 рецензии, здесь отображается последняя, остальные - в полном списке.