Natale, part 9

9*

К этому эксперименту в лаборатории готовились давно. Новей-шая техника, год назад подаренная далекой восточной страной их институту, позволяла его осуществить. Наконец, все было готово – документация, разрешение начальства, расписанное по минутам время и так же - кто когда что делает – расписанные их действия. Они все вместе как раз согласовывали отдельные штрихи, возможные и невозможные ситуации, которые могли возникнуть в ходе ис-следования. На-тальин звонок был очень некстати – впереди было двенадцать часов обостренного внима-ния, напряжения всех фи-зических и умственных сил. Решили дежурить по четыре часа – после этого срока человеку необходим был хоть короткий перерыв. Павел Андреевич вышел в предбанник, снял защитный комбинезон и вышел в коридор. В это время в лаборатории, как правило, уже никого не было, но из сосед-него с его кабинетом слышались голоса – оставались непосредственные участники эксперимента.
- Ну, как? Что-то есть? – одновременно повернулись к нему оба его помощ-ни-ка. – Вам кофе или чай?
- Пока ничего, да еще и рано – первый результат может быть часов через шесть… Лучше чай, спать и так не захочется…
- - Хоть бы обратная связь не подвела…
- - Обещали следить…
Павел Андреевич сел на диван, подогнув под себя ногу, - полностью расслабиться не мог, да и нельзя было – могли позвать в любую минуту. Поставил чашку на стол – чай был слишком горячий, он такой не пил. Телефонный аппарат, возле которого стояла чашка, чем-то неясно тревожил. Позвонить домой Наталье… Нет, попозже. Не хотелось сейчас выслушивать ее новости, а если честно, - не хо-телось что-либо объяснять, оправдываться… Да и как ей объяснить, чем они здесь занимаются, если и сами еще толком не могут понять, чем это все закончится...
Биомасса, с которой работала их лаборатория вирусологии, вдруг начала производить непонятные клетки – какой-то симбиоз мозговых и нервных. Как и почему они появились – непонятно до сих пор. И обнаружилось ведь совер-шенно случайно, хотя обратить внимание должны были сразу, как только за-метили, что сотрудники после работы в “бункере” выходили с разным настроением и даже с разной степенью усталости. Павел Андреевич всегда чувствовал какой-то подъем, повышенную работоспособность, не замечал, как проходит время за работой. А некоторые жаловались на страшную усталость, раздражение, даже приступы необъяснимой злости. Когда обнаружили новообразованные клетки, их было уже много. Потом оказалось, что эта масса как-то воспринимает настроение, внутреннее состояние человека и, мно-гократно увели-чивая импульс, воз-вращает его хозяину. И, главное, действует выборочно – сама определяет, кому что смоделировать. Поначалу действие не ощущалось уже за метр от колбы, потом расстояние к “мертвой зоне” начало уве-ли-чиваться. И вот уже с полгода сотрудники, которые ча-ще с ней работали, начали ощущать это влияние на значительном расстоянии – настроение приходило как бы само по себе, беспричинно. Интересно, что если человек волевым усилием старался это свое настроение изменить, как бы отгораживался от влияния, оно ослабевало и даже исчезало. Установили в “бункере” новейшую аппаратуру и попытались поймать и записать хоть какие-то сигналы. Долго не удавалось настроиться на нужные частоты, но когда все-таки удалось их определить, аппаратура начала показывать постоянно посылаемые биосигналы. Эти сигналы иногда как-будто чем-то глушились, а ино-гда значительно усиливались. Определить эти “что-то” и “где” они сейчас и пытались. Возникло предположение, что происходит как бы экранирование импульсов на определенной высоте над землей, что, похоже, подтверждается существование энергетического поля вокруг планеты, которое отражает и усиливает именно эмо-цио-нальные импульсы человека. Пока что вопросов было намного больше, чем ответов, да и поиски этих ответов приходилось вести чуть ли не на ощупь. Хорошо, что им удалось хоть сформулировать вопросы, иначе никакого разрешения на проведение опыта никто бы не дал…
Павел Андреевич, по-прежнему сидя с подогнутой ногой на диване, обхватил колени руками и уставился в окно. Темнело сейчас рано, только от электрических фонарей тянувшейся за домами улицы небо было светлее и звезды виднелись размытыми точками. В кабинете было тепло и уютно, и слегка остывший чай не взбодрил, а, кажется, еще больше расслабил. Вспомни-лось, что когда они пытались настроить аппаратуру на запись импульсов, на экране рисовалась не четкая линия, а хаотические скопления светящихся разноцветных точек. Постепенно эти точки таки начали выстраиваться в линии – красноватых, голубоватых, зеленых, оранжевых тонов. Ребята даже пытались увязать эти линии с настроением присутствовавших в “бункере”, но линий и точек было значительно больше. Павлу Андреевичу больше нравился зеленый цвет, но “его линия” все-таки была насыщенного оранжевого цвета, точнее, этот цвет преобладал. У Сергея было больше голубовато-зеленых тонов, а у Игоря – голубоватых. Кстати вспомнилось, что лет десять тому назад Павел Андреевич как-то попал на встречу с экстрасенсом и там ему сказали, что у него аура цвета мандарина, и что это свидетельствует о большой жизненной силе. А у Натальи аура была голубовато-зеленоватой, что, по мнению экстрасенса, очень благоприятно действует на окружающих… Обычно разноцветные точки равномерно мерцали на экране компьютера, выстраиваясь наподобие хвоста кометы, но стоило кому-то из присутствующих почувствовать волнение, раздражение или злость, и цвета становились насыщеннее, а мерцание чаще. Иногда этот поток как-бы встречал на своем пути какое-то препятствие, и тогда на экране рисовались завихрения, всплески яркости и интенсивности движения. Масса медленно, но увеличивалась в объеме, и на прошлой неделе они решили часть отделить и передать в профильный институт в другом го-роде. Не знали, какая будет реакция – чувствует ли она то, что мы называем болью, или нет. Оказалось, что только передали ей свое чувство тревоги и получили его обратно – значительно усиленное. Тогда поручили провести операцию Игорю – наиболее спокойному из них, даже несколько флегматичному. А сами в соседнем кабинете насильно сели разгадывать кроссворд. Уловка удалась – Игорь благополучно отделил часть массы, упаковал ее в керамический сосуд и поместил в свинцовый ящик. Они не знали, как еще можно изолировать колбу, и действовали как-будто перевозили радиоактивное вещество. Тогда же впервые прозвучало и это название или имя – Клер, составленное из букв латинского алфавита KLR, которыми начиналась фраза “Knowing the Life, Remeber”… Впрочем, ребята быстро переименовали ее в Клару…
Неожиданно резко прозвучал телефонный звонок, на экранчике высветились цифры его домашнего номера. Павел Андреевич машинально взглянул на часы – начало первого. В трубке – Димкин тревожный голос:
- Батя, добрый вечер. Знаешь, а мать-то уехала…
- Почему?
-  Не знаем. В записке – что вызвали к деду и что ждет нас на Новый год…
- Ну, если на Новый год ждет, значит, ничего страшного с дедом. А вы что, только явились?
- Нет, мы только сейчас нашли записку на кухне. Думали, просто пошла к тете Маше…
- Ложитесь уже. Утром сами проснетесь?
- Конечно, не беспокойся.
Павел Андреевич почувствовал облегчение – одно, что у тестя со здоровьем все, кажется, налаживается, а еще – что не придется объясняться с женой, придет завтра домой и завалится спать… Столько бессонных ночей было в последнее время. Хорошо бы, все это закончилось хоть каким-то результатом…
Павел Андреевич по природе не был чистым оптимистом – под-сознательно он надеялся на лучшее, но в любой момент был готов к тому, что все произойдет не совсем так, как ожи-дается, как хочется. Это ему здорово помогало в жизни – он не то чтобы страховался от неприятностей, скорее, всегда был почти готов к ним. Возможно, это сковывало его собственную инициативу – если результат был изначально сомнителен, он предпочитал “не напрягаться” лишний раз. Разве что внутри вспыхивало непреодолимое чувство противоречия, и тогда он, что называется, шел напролом. Но с годами такое случалось все реже – он предоставлял событиям возможность идти своим путем.
Так, кстати, было и с Ольгой Петровной. Сейчас, почти три года спустя, он понимал, что встреча для него с этой женщиной не прошла бесследно – она таки зацепила его, заставила поволноваться, не по возрасту – как мальчишка, считал он. Это было совершенно лишнее в его налаженной жизни… Более двух лет тому назад, еще в начале их знакомства, в разговоре у него даже вырвалось, что он ничего не собирается менять в своей жизни… Она сидела вполоборота напротив, прикрыв от него лицо рукой, и ему показалось, что Ольга Петровна тихо плачет. Он даже встал из-за стола и отошел подальше – на расстоянии говорить такое выходило убедительнее и легче. Но она не плакала, она слушала его – немного удивленно и грустно – и одновременно как бы проверяла его слова собственным внутренним слухом – то ли он говорит, что чувствует… Павел Андреевич начал сердиться – такие разговоры надо заканчивать быстро, но, с другой стороны, – где-то глубоко внутри возникло ощущение, что было бы… привычнее, если бы она все-таки пуст-ла  слезу… Он недоуменно замолчал и уставился на нее: похоже, она не так уж и расстроена, или ему не совсем верит, или… или глубинным женским чутьем улавливает то, о чем он предпочитает промолчать…
Интересно, если бы этого знакомства вообще не было – как повернулась бы его судьба, каким был бы сейчас он сам? Прежде такие мысли не приходили ему в голову, он иногда вспоминал эту женщину, как нереальный эпизод, чаще же о ней не думал… или старался не думать. Сейчас почему-то мелькнула мысль – тем разговором он как бы запрограммировал все дальнейшее развитие их отношений. И изменить программу было трудно, она постоянно маячила на краю сознания, оттуда – из подсознания, руководила поступками обоих. Даже единственная поездка вместе за город – значительно позже того разговора - была скорее исключением, счастливой слу-чайностью… Иногда Павлу Андреевичу казалось, что он многое дал бы, чтобы того – слишком правильного – его превентивно-менторского монолога не было… На его свободу в общем-то никто и не посягал, но он сам в это поверил уже потом. И вот еще человеческая душа – тогда не то, чтобы он оскорбился, но… раз не посягает, значит… не очень-то и дорог, что ли…
Павел Андреевич встал с дивана и подошел к окну. На темном небе справа вырисовывался тонкий серпик лимонного цвета – молодой месяц плыл над горизонтом. В кабинете было тихо и тепло, но Павла Андреевича пробрал легкий озноб – таким одиночеством повеяло от мерцающих звездами космических далей. …Да, а тогда он еще сказал, что слишком стар для чувств… и был уверен в этом…  но и она тоже виновата – женщины так не говорят и не поступают… Инициатором должен быть мужчина, иначе… Интерес теряется… как к завоеванной вершине, даже если ты там и не был. Странно, но сейчас он не ощущал досады на Ольгу Петровну. Осталось ощущение волнующего тепла где-то выше диафрагмы… Привычно по-думал – хорошо, что все закончилось, так, в принципе, и не начавшись…
…А закончилось ли… Павел Андреевич вдруг явственно вспомнил, как несколько месяцев тому назад он ехал на работу на своем вольфике. И, затормозив на одном из пе-рекрестков позади троллейбуса, вдруг за стеклом в салоне увидел женщину, поразительно похожую на Ольгу Петровну… Он и сейчас почувствовал внутри себя толчок, как тогда, - словно пронзило током... Не сворачивая, как привязанный, ехал за троллейбусом, всматриваясь – она или нет… Возвратилась?.. На очередном светофоре опомнился – опаздывает! отстал… А вечером после работы все же поехал мимо ее дома, вглядываясь в темные угловые окна на верхнем этаже… Он давно не ездил по этой дороге… Сначала созна-тельно, приучая себя к отсутствию Ольги Петровны в городе, потом – уже по привычке…
Звякнул внутренний телефон. Игорь просил Павла Андреевича зайти в “бункер”: чем вы там занимаетесь? с Кларой творится что-то невероятное – на экране монитора взрываются разноцветные фейерверки, слепящие вспышки, сумасшедшее движение светящихся точек…
Павел Андреевич переступил порог “бункера” и затворил за собой массивную металлическую дверь.
- Ну, что здесь?
- Извините, кажется, ложная тревога – буквально сразу после моего звонка все начало успокаиваться. А сейчас – посмотрите, рисует себе звездные узоры, как ни в чем не бывало…
- Что же это все-таки было? Ты что делал?
- Смотрел на монитор и учил английские слова… У меня послезавтра зачет на курсах, так чтобы не терять зря времени… Потом вижу – рисунок начинает явно меняться, я еще подождал, а тогда позвонил вам…
- А ты сам о чем думал в то время, что чувствовал?
- Если честно – попутно – о рыбалке… Летом был, классная…
- Что-то поймали грандиозное или лодка перевернулась – что такой всплеск эмоций?
- Нет, ничего особенного и не поймали, так, на одну уху. Мы с братом двоюродным ездили. Нет, не думайте, что это я спровоцировал Клару… Я был очень спокойный…
- Что у наших коллег? Как себя ведет Клара-2?
- Так, отдельные разноцветные россыпи… Даже в потоки еще не оформились… Она у них, похоже, еще не проснулась.
- Сбрось записи на тот компьютер – и наши, и ихние, я просмотрю в кабинете. Не отвлекайся сильно. Досидишь свои два часа?
- Досижу. Кстати, записи можно смотреть и в замедленном режиме.
Павел Андреевич не сразу вернулся в кабинет. Прошел в конец коридора, постоял у окна – оно выходило во двор, напротив – глухая стена соседнего корпуса. Итак… Когда по внутреннему звонил Игорь, оба его сотрудника о чем-то мирно беседовали… На повышенно-эмоциональный тон разговор не тянул… Это его самого с чего-то потянуло на воспоминания… Стоп, сейчас главное – очень спокойно проанализировать, чем мог быть вызван всплеск… Кроме его собственных ощущений… Как на зло, ничего другого сразу в го-ло-ву не приходило. Как заклинило именно на этой мысли… Надо бы все-таки поспрашивать и у ребят…
В кабинете оба просматривали на мониторе записи. Очевидно, Клара-2 - очень равномерное мерцание.
- У меня к вам просьба – по возможности точно – о чем вы говорили вдвоем?
- Да, так, пустяки…  В соседней лаборатории новенькая…  Вы видели?
- Тогда следующая просьба – опять пообщаться на эту же тему. Я не буду слушать, не беспокойтесь…
Павел Андреевич отошел к дальнему столу и достал из ящика свои папки с летними записями. Надо кое-что проверить… И подсознательно каждую минуту ждал звонка от Игоря по внутреннему телефону.
- Павел Андреевич, мы уже поговорили… Или еще надо? Вообще-то, задание классное – все бы такие…
- Работаем дальше. Просмотрите за тот период показания по всем датчикам. Какие-то соображения по этому поводу есть?
- Пока только одно – если бы нам тогда не привезли партию новой лабораторной посуды, мы этот субстрат просто вымыли бы… А в природных условиях, да еще в канализации, она бы не размножалась…
- Да, а еще очень сложно будет все-таки доказать ее необходимость для народного хозяйства... И для чистой науки – проблематично. Ведь никаких реакций на раздражители…
- Кроме эмоционального фона…
Павел Андреевич доставал и перелистывал бумаги почти со дна ящика. Неясная мысль заставляла его что-то искать… Вспомнилось, как однажды в лаборатории он, задумавшись, случайно в руках раздавил пробирку, так что даже прокололась резиновая перчатка и несколько капель крови упали на стол. И на бумаги… С бумаг он их стер, но буроватый след должен остаться… По тем бумагам можно определить дату, когда это произошло. А свое тогдашнее состояние он помнил и так… 
------
* Part 8 - look "Натали"
**Natale - итал.- Рождество, здесь - Возрождение (авт.).