Утерянная магия или Элайна. Книга 1

Утерянная магия или Элайна.



Глава 1. Цыганский табор.

Она поднималась в гору, рана на ее колене, постоянно пощипывая и ноя, напоминала о себе, а оба локтя были разодраны об острые камни. Из-за сильного дождя Элайна промочила всю свою одежду. Лохмотья от разодранной юбки только мешали подниматься, а мокрые пряди волос прилипали ко лбу и падали на глаза. Перед глазами уже все плыло, и только яркие вспышки молнии озаряли на сотые доли секунды серебристым светом гористую местность. Во рту пересохло, Элайна с трудом переставляла усталые ноги. Суровый северный ветер  норовил сбросить с неустойчивых камней…

Все началось несколько лет назад. Элайна была подкидышем, поэтому с ее мнением никогда не считались, и подруг у нее не было. Она жила в цыганском таборе, где все почитали традиции предков и жили по жестким устоям и суровым, давно установившимся законам. Наказания за непослушание были еще строже.
Элайна – ее истинное имя, единственное, что осталось ей от родителей. Когда она была еще малышкой, ее подкинули в кочующий цыганский табор, а вместе с ней и небольшой кусок бересты, на котором неуверенной дрожащей рукой было выведено одно слово «Элайна». Она не была похожа ни на кого из всех девушек их табора. Почти все имели темные прямые волосы и карие глаза. Лицо же Элайны украшали лучистые голубые глаза и обрамляли мягкие крупные кудри цвета спелой вишни, которым многие завидовали. Она выгодно выделялась среди своих сверстниц: и незаурядным умом, и способностью схватывать навыки на лету, Элайна умела найти общий язык даже с животными. Цыганок и Элайну учили шить и готовить, но большее время посвящали занятьям танцами. Цыгане издревле славились самыми чудесными танцами, имеющими магическую силу гипноза. Но тех, кто не хотел танцевать или у кого просто-напросто не получалось часто наказывали. Элайне были знакомы все виды наказаний, так как она прошла через них не один раз. Хлыст – одно из самых легких, а вот непродолжительный танец на горячих углях – более тяжкое, самым же жестким наказанием считалось, когда человека держали в одном шатре без пищи и воды несколько дней. Но не против этого бунтовала душа Элайны.
Цыганский табор вел кочевой образ жизни. Совет старейшин всегда решал на сколько и где остановится весь табор, несмотря на то, что многие, не входящие в совет, может быть хотели бы остаться и подольше в этом месте. По вековым традициям младшие беспрекословно подчинялись старшим, поэтому у Элайны сложилось мнение, что ей постоянно помыкают. Но надоедало даже не это. Дело было в однообразии цыганской жизни. Монотонность кочевой жизни убаюкивала, и с каждым днем нарастала скука. Элайна видела, как мужчины ездили в лес на охоту на одомашненных мустангах. Она была свидетельницей заключения торговых сделок с местными жителями. Она так же видела роскошные раскинувшиеся леса, а вид высоких и грозных гор приводил ее в священный трепет. Элайна с грустью в сердце наблюдала, как пересекают горную степь дикие мустанги, как вздымается пыль под ох мощными и тяжелыми копытами, как развивается на легком ветру их великолепная грива и блестит в утренних лучах солнца… У самой Элайны была совершенна другая, унылая и скучная жизнь. Каждый день она таскала воду из местного колодца или протекающей близко реки, стирала одежду, выполняла самую нудную работу по хозяйству, а потом вечером танцевала перед старейшинами. Если им нравился танец, то она должна развлекать старейшин, пока те не захотят спать, если же танец им не нравился, то Элайна подвергалась еще одному наказанию за то, что не выполнила приказания старших. Элайна знала, что рано или поздно ее  продадут. А там, в рабстве, ей придется снова и снова развлекать хозяев… Такая жизнь ее не устраивала. Элайна хотела  свободы и приключений, хотела путешествовать, а не жить в цыганском таборе, она хотела посмотреть на мир глазами вольного человека, вкусить и радость, и горе, почувствовать мир во всей его красе  полноте красок…
В ту самую ночь, кода она случайно услышала разговор старейшин о том, что ее собираются продать знатному вельможе, она наконец-то решилась бежать... Это было нелегко.  Элайна надела плащ и тенью скользила мимо шатров. Вот ограда уже близко…
- Элайна, - кто-то окликнул ее, - ты куда?
Язык предательски онемел. Но она быстро сообразила:
- Я… меня попросили принести воды.
- Понятно. А что ты плащ одела?
- Холодно и ветрено, - ответила Элайна, и то было сущей правдой.
Быстро преодолев оставшееся расстояние, когда часовой ушел, Элайна вскочила на стоящего рядом мустанга, перемахнула на нем ограду и… след ее простыл.
Но далеко не все шло так, как она хотела. Началась гроза, поднялся сильный ветер, который, казалось, вот-вот вырвет с корнями и поднимет в воздух могучие, столетние дубы. Раздались оглушительные раскаты грома, которые многократно отражались от гор. Яркая молния рассекла небо, а испуганный мустанг встал на дыбы и, сбросив с себя неумелую наездницу, умчался прочь.    

Элайна споткнулась об неприметный камень и упала, больно поцарапав лицо об колючий куст. Она провела рукой по щеке – кровь. «Хоть жива осталась» - подумала она.
Тут налетел сильный ветер и рванул ее за полу плаща. Сверху посыпался песок, пыль и земля, а снизу рушилась и та неприметная ступенька из камней, на которой стояла Элайна. Девушка стала падать, но она отчаянно хваталась руками за мертвые кусты. Еще несколько мгновений, но судьбу не изменишь, и Элайна падала с большой высоты, но все же в полете ей удалось за что-то ухватиться. На усталых руках, превозмогая боль, она подтянулась и вскарабкалась на выступ горы, но тут силы покинули ее, боль охватила тело, и она под монотонный звук дождя погрузилась в забытье….

Глава 2. Кёрлинги.

Мягкие утренние лучи солнца пробивались сквозь прикрытые веки Элайны. Она проснулась и с удивлением обнаружила, что лежит в огромном сплетенном из множества веток и веточек гнезде. Каково же было ее изумление, когда она увидела рядом с собой среди зеленого мха крупное яйцо с небольшим коричневым вкраплением. Девушка уже собралась выкарабкаться из гнезда, как послышались странные звуки из яйца, и на нем появилась небольшая трещинка, разрастающаяся с каждой минутой. Яйцо разломилась на несколько частей, и Элайна увидела необычно крупного птенца с пушистым оперением песочного цвета.
Девушка заинтересовалась происходящим – она впервые в жизни видела, как вылупляются птенцы, и тем более она никогда не видела столь очаровательного малыша. Элайна хотела есть и догадывалась, что птенец тоже голоден, поэтому она осмотрелась в поисках пищи. Рядом рос такамакский куст. Его ягода – такамак, была темного фиолетового цвета и приятна на вкус. Элайна, чувствуя назревающий голод,  набросилась на такамак. Тем временем птенец с любопытством наблюдал за ней. Элайна увидела нечто, сквозящее в его взгляде, и почувствовала укор совести. Она была не уверенна понравится ли ее новому другу такая еда, но она все-таки протянула ему горсть ягоды.
- Хочешь? – спросила она, словно птенец мог понять ее.
Птенец тут же оживился и потянулся за едой. Так Элайна накормила не только себя, но и голодного, только что вылупившегося малыша. Она уже стала вставать и разминать затекшие ноги, стряхивая невидимые крошки с юбки, как ей почему-то стало грустно. Даже, когда она бежала из табора, ее не останавливали никакие мысли такого рода. А сейчас… сейчас ей стало грустно прощаться с этим птенцом. Только в этот момент Элайна сообразила, насколько опрометчив был ее побег: здесь не было людей, не было теплого шатра и пищи, а одежда на ней годилась разве что в помойку. На считанные доли секунды ей захотелось обратно, но она тут же отогнала эти мысли. Элайна все-таки подумала, что с птенцом ей стоит прощаться и идти куда глаза глядят. Она мысленно обратилась к своему новому другу:
-«Спасибо, за ночлег. Надеюсь, мы когда-нибудь встретимся с тобой»
-«Подожди»
-Кто… , - начала было Элайна, но поняла, что медленно сходит с ума – с ней                мысленно разговаривал птенец. Конечно, она слышала много сказаний о древнем народе, который обладал магией и мог мысленно общаться даже  с животными, но она в это не верила. А теперь ей пришлось поверить.
- Почему? – спросила она, уже обращаясь непосредственно к птенцу вслух.
-«Мой народ отблагодарит тебя, что спасла меня от голодной смерти. А еще я хотел бы, чтобы ты осталась со мной до возвращения моей мамы, Акины. Надеюсь, ты некуда не спешишь? »
-Нет, - ответила Элайна, - я никуда не спешу, поэтому останусь с тобой.
-«Меня зовут Нодин»
-А меня Элайна, - улыбнулась девушка.
Она и Нодин еще некоторое время поговорили друг с другом, и Нодин рассказал ей, что слышал сквозь скорлупу, как вчера она добралась до этого гнезда, а так же он знал, что принадлежит к народу Кёрлингов, а его мама является уважаемым кёрлингом на совете старейшин.
Ей вдруг стало одиноко, ведь вокруг лес и ни одного человека. Она была уверенна, что ее ищут. Ведь в подслушанном разговоре старейшин Элайна ясно поняла, что понравилась тому богатому и знатному вельможе, который согласился платить тройную плату за нее. Если ее найдут, то все закончится гораздо хуже, чем может она себе представить: наказание и вечное рабство, никакой свободы. Но сейчас это ее заботило меньше всего. Элайне было куда интереснее тот факт, что может разговаривать с птицами. А сейчас ее позабавил тот момент, что она сидит в гнезде какой-то птицы и общается с ее птенцом, а так же то, что за непродолжительное время Нодин стал ей ближе, чем ее «подруги» за всю жизнь в таборе.
От этих грустных мыслей ее оторвал Нодин, сказав:
-«А вот и мама возвращается»
Элайна невольно подняла взгляд и…ее сердце затрепетало от восхищения. На горизонте она увидела самую большую птицу, которую она видела на протяжении всей своей жизни. Она рассекала воздух своими громадными крыльями и создавалось впечатление, что она правит этой стихией. По мере приближения этой грозной птицы, Элайна все четче видела контуры Акины. Кёрлинг поднялась высоко в небо, докуда никакие стрелы не могли долететь. Это была пугающая высота, от которой кружилась голова. Кёрлинг издала крик, многократно отразившийся в горах, и пикировала вниз. Предательская дрожь в коленях Элайны не исчезла, а наоборот усилилась.
Громадная птица приземлилась и с подозрением посмотрела на не прошеную гостью. При ближайшем рассмотрении Элайна увидела, что каждое перышко было темно-коричневого цвета и отливало чистым золотом на конце. Клюв, как и когти у Акины были колоссального размера, и не могли не вызвать страх у жертвы. Когти были острее любого клинка, они, как и перья, блестели золотом в лучах солнца. Но больше всего Элайна поразилась голубым глазам этой величественной птицы. В них сквозила бесконечная мудрость, большой жизненный опыт и … сожаление. В них отражались и радость, и печаль, весь мир и вся жизнь Кёрлинга, в них было все. Поразил и этот пронзительный взгляд, казалось, от него не укроется ничего.
Кёрлинг обвела взглядом гнездо, ненадолго задержалась на ободранном кусте такамака, а затем взглянула на Элайну. Тут девушка подсознательно поняла, что ей не собираются делать ничего плохого. По крайней мере, пока. Нодин молчал первую минуту, но потом сказал:
-«Привет, мама. У нас как видишь гости. Это Элайна, и она спасла меня от смерти. Не появись она, я бы умер от голода до твоего прилета.»
-«Я вижу», - ее голос был мягким и властным одновременно, теперь она обратилась к Элайне - «Думаю, тебе надо было передохнуть. Сейчас Нодину уже не угрожает никакая опасность, так что ты можешь идти. Конечно, я могу доставить тебя до любого места, какого ты пожелаешь»
Элайне осознала, как она одинока в этом мире. Больше всего на свете ей захотелось жить здесь. К этому месту она уже успела привязаться за то немалое время, какое она провела в гнезде. Это гнездо спасло ей жизнь, когда она падала с горы. Веселый Нодин стал ей за считанные часы самым близким другом, какого она имела за всю жизнь. С ним было легко говорить и можно было ничего не таить. А кто знает, что ее ждет за пределами гнезда? Опасность и смерть. Вокруг сплошной лес с его дикими обитателями и голые отвесные горы. Она может случайно оступиться и упасть, как это было совсем недавно, может умереть голодной смертью, вокруг полно хищников, к тому же на нее охотятся и люди того богатого вельможи…
Она сказала быстрее, чем подумала:
- Я хочу остаться здесь, с Нодином и с другими кёрлингами.
Акина долго смотрела на нее изучающим взглядом и тщательно взвешивала все «за» и все «против». Элайне на краткий миг показалось, что кёрлинг хотела проверить ее, достойна ли та жить вместе с Народом, но краткий миг прошел. Наконец Акина сказала:
-«Ну что ж, таково твое желание, и я не в праве его оспаривать, ведь ты спасла жизнь моего сына. Но я думаю, совет старейшин этого не одобрит»   

Глава 3. Совет старейшин.

Элайна добралась до этого места на спине и у мамы Нодина, сам же Нодин добрался до места совета на своих двух лапах, так как летать он еще не научился. Девушка с восторгом вспоминала свою поездку: вначале она испугалась лететь под облаками на головокружительной высоте, но потом ее накрыло с головой чувство радости от полета. Она себе и представить не могла, как это парить в небе, но теперь… теперь ей хотелось самой отрастить крылья и научиться летать.   
Элайна стояла в кругу множества кёрлингов. Она никогда бы не подумала, что все они такие разные. Здесь были и молодые, бойкие кёрлинги с разноцветным блестящим оперением и старые громадные птицы с однотонными крыльями. Каждый кёрлинг имел разное оперение: у кого-то это были жесткие короткие перья темно-синего или коричневого цвета, у кого-то они были более узкие и длинные, а кончики отливали золотом, у некоторых перья были от иссиня-черного до светло-пепельного и казались мягкими. Разным было не только оперение, но у когти, клювы. У кое-каких кёрлингов когти были чуть меньше, чем у Акины, и они были чуть загнуты, а лапы казались более мощными, чем у остальных. Встречались и такие, у кого когти оказались совсем короткими и узкими. У большинства собравшихся были звонкие и громкие голоса, но только у одной Акины голос был мягким и властным. Но у всех них, несмотря на такие различия во внешности и в характерах, были одинаковые глаза. Они были голубыми, как небо прохладным осенним утром, в них отражались мудрость и осведомленность о капризах и жестокости жизни, которую прожили эти практически бессмертные существа. Несмотря на весь облик кёрлингов одних лишь глаз хватило бы, чтобы всякий предпочел остерегаться. Эти глаза искрились, как брызги водопада в солнечном свете, и под их властным взглядом Элайна обнаружила, что ей трудно даже пошевелиться. Они были полны жизни и энергии, мудрости и справедливости, счастья и горя. Только сейчас Элайна поняла, что ее так потрясло в глазах Акины. 
Кто-то среди кёрлингов с кем-то спорил, а кто-то молча стоял и обдумывал сказанное. Но не было ни одного кёрлинга, который бы остался равнодушным к словам Акины. Элайна стояла уже как минимум час в кругу этих необычных птиц и пыталась понять происходящее. Почему-то все с таким пылом и жаром обсуждали может ли Элайна остаться с ними, что девушка сама удивилась. Ей хотелось жить вместе с ними, но скорее это касалось Акины и Нодина, а не всех кёрлингов.
Нодин прочел немой вопрос у нее в глазах и поспешил ответить:
-Понимаешь, люди очень долгое время на нас охотились, поэтому мало есть среди нас кёрлингов, которые хотели бы, что бы ты осталась. Но с другой стороны, если ты останешься, тогда у тебя не будет шансов рассказать другим. Опять же, если ты нас нашла, то нас смогут найти и другие…
Элайна удивленно посмотрела на Нодина, но тот снова опередил ее с ответом:
- Я очень многое знаю потому, что когда находился в яйце, я мог выпускать дух. Он летал и слушал многие разговоры, а так же набирался мудрости. Природа сделала нас такими, что бы мы не погибли в ее суровых условиях, а были подготовлены ко всему, когда пройдет церемония Рождения, иначе говоря, когда скорлупа яйца распадется.
Элайна обвела недоверчивым взглядом кёрлингов, но вопроса задавать ей не пришлось – Нодин понимал ее без слов:
-Да, я понимаю тебя, ты думаешь «у них есть острые когти, мощные лапы, огромные крылья и массивный клюв», но посмотри на меня, - Элайна окинула его понимающим взглядом, - когда я прошел церемонию Рождения, я даже до куста с ягодой не смог дотянуться, а он стоял в паре метров от гнезда. Но даже сейчас я очень уязвим. Все, что понадобится мне для охоты – длинные и цепкие когти, твердые клюв и мощные крылья, появится не ранее, чем через год.
Элайна хотела уже ответить Нодину, как чей-то резкий, громкий и внушающий голос сказал:
-Да вы посмотрите на нее: ни перьев, ни когтей, ни ума! Она же из народа Людей! Они – охотники. Мы не можем ее отпустить, так как она им расскажет, где мы прячемся, но мы и не можем ее оставить среди нас, потому что ее народ пытался  убить нас! Она даже магией не обладает никакой. Мое предложение убить ее!
- Убить! – поддержал какой-то еще голос.
- Убить! – закричали многие.
-Да как ты смеешь! – Нодин рассердился по-настоящему, - во-первых, Андрэ, сын Аделейда, все знают, что ты пытаешься захватить титул главного старейшины, то есть место Акины, поэтому ей всегда перечишь, во-вторых, она имеет магию!
Гул прокатился по рядам кёрлингов, а Андрэ гадко усмехнулся:
- Ну и где же доказательство того, что она не украла эту магию?
Но тут расправила крылья Акина, все замолкли, и наступила гнетущая тишина.
- А ты посмотри! – ее голос был грозен как никогда.
Все взгляды тут же направились на тихо сидевшую на камне Элайну, послышались охи и вздохи, а так же возгласы удивления. Волна шепота прошлась по рядам кёрлингов.
- Она из Древнего Народа! – восклицал кто-то.
-     Это просто невероятно! – все стояли как громом пораженные.
- Ну что, Андрэ, сын Аделейда, - Элайна только сейчас осознала, почему Акина является главным старейшиной, - теперь ты веришь, что она принадлежит Древнему Народу? Надеюсь, никто спорить не будет – Элайна останется жить с нами. Совет окончен. Можете расходиться.   
 
Когда Элайна вернулась в гнездо, она первым же делом поблагодарила Акину:
-Спасибо вам большое. Если бы не вы, от меня бы наверно остались только кости. Теперь и вы мне жизнь спасли, и не только.
-Не за что, Элайна. Но я сама захотела, чтобы ты жила здесь. Дело в том, что… ты напомнила мне мою старую подругу из Древнего Народа.
Девушка не стала более расспрашивать Акину. Она просто дождалась Нодина и спросила о Древнем Народе его.
-Видишь ли, - Нодину почему-то не хотелось об этом говорить, но он все равно отвечал на вопрос подруги, - Древний Народ, это некогда существовавший народ людей, который обладал магией. Он был в Великом Союзе с Народом Кёлингов. Но так случилось, что Древний Народ стал вырождаться, появились разногласия между теми, кто владел магией и теми, кто не имел ее, поэтому Великий Союз распался, а кёлинги улетели. Как видишь, ныне мы живем здесь. Прошло уже много веков и тысячелетий, войны, смерти, вырождаемость… Древний Народ практически исчез с лица земли. А ты… посланница судьбы. До этих пор мы были уверены, что магии среди людей не существует, но все изменилось с твоим приходом. И я чувствую, что еще изменится многое.
 Элайна некоторое время молча сидела, потом подняла затуманенный взгляд на Нодина и спросила:
- Как вы узнали, что я из Древнего Народа? И что это за магия среди людей?
Нодин вздохнул, но все же ответил:
-Ты никогда не замечала, какого цвета у тебя глаза? Что они выражают? Они такие же, как у всех кёрнингов. Голубые глаза имеют только те, кто владеет магией. Голубые глаза – самые редкие. Они прекрасны, потому что в них отражается все – жизнь и смерть, сущность мира и мага, это… необъяснимо и очевидно одновременно. А магия… каждый маг сам узнает свою магию. Она неповторима, когда день наступит, ты поймешь.
    Так прошел первый день Элайны у кёлингов.

Глава 4. Среди чужих.

Элайна поселилась в гнезде Акины и жила вместе с Нодином. Акина была постоянно занята делами главного старейшины, часто летала на переговоры с другими поселениями кёрлингов, наводила порядки в их племени, следила за правилами…  Акина была очень занята и поэтому оставляла Нодина на попечение Элайны. Птенец еще не научился летать, поэтому на охоту ходила молодая девушка. Она преимущественно ловила кроликов и сусликов, но на птиц не охотилась никогда. Дело было в том, что кёрлинги жили в мире со всеми птицами, и чтобы их не обидеть Элайна старалась придерживаться их правил и порядков.
В тот день Элайна твердо сказала себе, что должна найти нормальную одежду и, желательно, оружие, чтобы удобнее было охотится. Конечно, она заточила себе ветку и сделала пику, но ей хотелось иметь человеческое более удобное оружие. Она проснулась, безусловно, раньше, чем Нодин, даже первые лучи солнца еще не озарили темное небо, как Элайна была уже на ногах. Она намеривалась пройти на северо-запад и добраться до опушки леса. На это у нее должен был уйти как минимум день, а может и больше, ведь лес был таким громадным! Но Элайна уже к вечеру добралась до северо-западной окраины леса. Уже смеркалось, когда она услышала чьи-то голоса. Они были жесткими и не походили на бархатистые голоса птиц или кёрлингов. Элайна осторожно проползла под кустами и посмотрела на необъятную степь, граничащую с лесом. Именно здесь пролегала не большая, но и не малая дорога. Рядом с дорогой стояла повозка ярко-зеленого цвета. Но на самой повозке была нарисована корона, из чего Элайна сделала вывод, что она принадлежит королю. В нее были впряжены четыре мустанга. В повозке спал, облокотившись на  мешок с чем-то мягким, королевский солдат. Его шляпа закрывала ему глаза. Видимо, чтобы удобнее было спать, он снял сапоги и поставил их рядом. Под рукой у него находился арбалет, а рядом колчан со стрелами. Рядом с повозкой стояли еще два солдата, но потому, что они были вооружены луками, а не арбалетами, Элайна поняла, что они были ниже рангом спящего солдата. Эти двое были одеты чуть проще, но тоже в изящную форму. Они ожесточенно спорили, Элайна подползла ближе и услышала их разговор:
-Ты хоть понимаешь, что если мы не починим колесо, то не доставим груз в срок, а генерал нас просто укокошит!
 -Извини, Джарвис, но я же не специально…
- А мне плевать! Накажут нас обоих!
- А почему Шёльманг спит? Почему его не накажут?
Первый солдат так посмотрел на Джарвиса, что тот съежился под таким властным взглядом и больше ничего не говорил. Тем временем другой солдат начал на него ругаться. Девушка поняла, что повозка остановилась из-за сломанного колеса. Что бы мустанги передохнули, их временно выпрягли.   
Элайна решила не терять времени даром и не упускать хорошего случая получить оружие. Она медленно проползла под кустами и стала подкрадываться к повозке. Пока ее никто не заметил. Она осторожно приближалась к повозке и тут… наступила на веточку. Ей показалось, что хруст ломающейся веточки подобен грому среди ясного небо, но никто не обратил внимания на него. Спящий солдат еще громче захрапел и перевернулся на другой бок. Элайна перевела дыхание. Она быстро взяла два сапога, и немного подумав, сбросила свои старые и потрепанные, одев новые. Теперь остался только арбалет. Элайна потянулась рукой через солдата, нащупала теплое дерево и подняла его как… солдат неожиданно открыл глаза.
Реакция Элайны была быстрее, чем у только что проснувшегося солдата. Она вцепилась обеими руками в арбалет, рванула его на себя и отскочила назад. Шёльманг закричал своим двум солдатам:
-Вы, олухи, стреляйте в нее!!! У нее мое оружие! Давайте! Кто попадет, тому я даю повышение, только поймаете ее!
 Элайна понимала, что убежать не успеет, и решение этой задачи пришло к ней неожиданно. Она схватила стоящего рядом мустанга за поводья и на ходу вскочила на него. Краем глаза она увидела, как Шёльманг перестал кричать на солдат, а смотрел на нее безумными глазами. «Наверно», - подумала Элайна с усмешкой, - «он еще не встречал столь решительных девушек, которые бы осмелились ему перечить». Один из солдат пытался попасть в нее из лука, но руки его дрожали. Джарвис же не сдвинулся с места, когда услышал приказ, даже не потянулся за луком. Он просто молча наблюдал за Элайной. Она разогнала своего мустанга и скрылась в чаще леса. Там она отпустила животное, предварительно сняв с него уздечку и седло.
- Беги, - сказала она, улыбаясь, - теперь ты свободен.
Элайна проследила, как скрывается за деревьями мустанг, вздохнула и шагнула. Вернее будет сказать упала. Жуткая боль пронзила ее ногу. Она еле-еле сняла правый сапог и обнаружила… кинжал. Он неглубоко порезал ее ногу, но ходить было больно. Элайна несколько секунд посмотрела на рану, оторвала лоскут от края плаща и перевязала ногу, останавливая кровотечение. Сейчас ее внимание привлек клинок кинжала. Он был очень острым и крепким, а в ясную погоду с его помощью можно было пускать солнечные зайчики. Но привлекло внимание Элайны то, что клинок изнутри светился лиловым светом. Рукоять этого аккуратного и изящного кинжала украшал орнамент в виде царской короны, выложенный из самоцветов. Наверно, это был королевский подарок за отличную службу.
На следующий день Элайна добрела до гнезда. Рана на ноге немного побаливала. По дороге к гнезду она поела ягод и корешков разных растений. Она научилась отличать съедобные от несъедобных растений не только по их специфическому запаху, но и потому, ели ли их другие животные: мустанги и кабаны.    
               
Глава 5. Охота за одеждой.

Прожив еще немного дней с кёрлингами, Элайна окончательно убедилась, что ей нужна новая одежда. Конечно, у нее уже были сапоги и оружие, и это облегчало задачу. Но та юбка, блузка и плащ, в которых она сбежала из цыганского табора, совершенно не походили на нормальную одежду. Плащ порвался во многих местах, а юбка превратилась во множество полос ткани.
Пока рана на ноге Элайны не затянулась, она ежедневно тренировалась в метении кинжала и стрельбе из арбалета. Элайна рассказала своему другу о тех людях, и он ей ответил:
-Те люди плохие,  они служат королю. А король нас не любит. Это он посылал тогда тех охотников, чтобы истребить нас.
-Но короли меняются, это же было так давно! – возразила Элайна.
-Но придут на престол и те, которые захотят нас уничтожить, - с грустью сказал Нодин.
Элайна ничего не ответила, но еще долго  думала над словами Нодина. В данный момент она шла по следам какого-то странного животного. Элайна потратила весь день, что выследить его. Животное было сильно ранено, а следовательно, не дожило бы до следующего дня. Как-никак, но девушке было менее совестно питаться падалью и растениями, чем постоянно убивать кого-то из обитателей леса. Как ей казалось, это животное направлялась на водопой, но она еще не ходила в этой части леса, поэтому не могла с уверенностью утверждать это. Следы животного были необычны, они напоминали копыта лошади, но были в два или три раза меньше. 
Элайна шагнула на залитую последними алыми лучами солнца поляну и … остановилась, затаив дыхание. Чудесная картина представилась ее взору. Громадный водопад ниспадал с высокого выступа горы, поднимая тучи брызг. Вода шумела и бурлила, клокотала и бушевала, а поднявшаяся пена образовывала непроницаемую занавесу. Поток воды был быстрый и стремительный, как ураган. Элайне показалось, что даже ветви деревьев тянутся к этому водопаду, словно он питал их своей жизненной силой. Присмотревшись поближе, Элайна увидела несколько уступов, по которым падал поток воды. Это был каскад. Элайна стояла в нескольких метрах от водопада, но его брызги долетали до нее, и она чувствовала, что вода приятно холодит, а так же, освежает и бодрит. «Наверно сюда приходят много зверей» - подумала девушка и в подтвержденье своих слов увидела стоящее на берегу необыкновенное сказочное животное. Это была… да-да, это была лопиталь, о которой так много слышала Элайна, когда еще жила в кочующем цыганском таборе. Лопиталь была ростом с небольшого волка. Ее маленькую аккуратную голову увенчивали красивые ветвистые рога цвета красного дерева. Шерсть лопитали переливалась разными цветами: багровым, как кровь, ярко-оранжевым, будто это спелый апельсин, огненным и даже встречался лимонно-желтый. А хвост… хвост был из перьев дымчатого цвета.
Лопиталь пришла сюда на водопой. На ее шее Элайна увидела глубокие, кровоточащие раны, оставленные когтями или зубами дикого хищника. Определенно животное будет страдать еще несколько часов, а потом в мученьях умрет. Лопиталь уже напилась и собиралась уходить. Только сейчас Элайна очнулась от мира грез и увидела, что преследуемая весь день ее добыча вот-вот уйдет. Девушка наклонилась, вынула кинжал из правого сапога и бесшумно подобралась поближе к цели. В тот момент, когда Элайна приготовилась метнуть кинжал, завыл неподалеку волк. Лопиталь услышала вой и рванулась с места. Но Элайна уже давно охотилась на разных животных, и в этот раз навыки ее не подвели. Метко кинутый кинжал положил всем мученьям животного конец.

Нодин уже начал учиться летать, и пока у него получалось неплохо. Но более чем четверть часа в воздухе он пробыть не мог. В свободное время он часто говорил с Элайной, реже – с Акиной. Когда же никого в гнезде не было, он предпочитал медитировать или изучать магию. Один раз ему удалось выпустить свой дух из оболочки тела на считанные секунды. Среди кёрлингов это считалось высшей магией, и редко кому удавалось научиться этому за всю свою жизнь. Недаром его мать была Главой Старейшин. К сожалению, Глава Старейшин практически не имела права на личную жизнь – на то она и была одной из старейшин в их Народе.
В тот день, когда Элайна стала выслеживать раненое животное, вечером пошел неприятный дождь, и все перья Нодина промокли, потому что он был еще очень молодым и не умел применять магию для защиты своих крыльев от воды. Юный кёрлинг сидел в гнезде и очень волновался за Элайну. Он  был голоден, но всякие мысли о том, что девушки с утра не было в гнезде, а на западной границе леса объявились охотники, заглушали  сильное чувство голода. Поэтому, погрузившись в свои мысли, Нодин не сразу заметил высокую тень  в длинном изумрудно-зеленом плаще, появившуюся на краю гнезда. И только, когда тень сбросили с себя плащ, явно сделанный из листа пальдеры, самого большого дерева в лесе, кёрлинг с удивлением смотрел на Элайну. С помощью множества пепельно-серых перьев и смолы деревьев девушка смастерила симпатичную короткую юбку, которая бы не мешала охотиться и бегать, и была бы очень удобна. А вместо порванной блузки он увидел на ней яркий, переливающийся многочисленными цветами топ, закрепленный с боку причудливыми, но изящными бордовыми колышками.  В руках девушка держала что-то тяжелое, завернутое в лист пальдеры.
- Я принесла тебе перекусить! – весело воскликнула Элайна, указывая на сверток в руках, и отчего-то у Нодина полегчало на сердце. 

Глава 6. Среди своих.

Ласковое солнце давно взошло из-за гор и теперь превратилось испепеляющее и знойное светило. Девушка нехотя открыла сначала один глаз, а затем другой. Вчера весь день снова шел противный дождь, а небо то и дело рассекали яркие молнии. Элайне не спалось всю ночь и как же ей не хотелось сейчас вставать! Но солнце уже светило во всю, так что откинув с себя несколько листьев пальдеры, девушка села и осмотрелась.
    Нодина не было – видимо он пошел тренироваться летать, а может быть захотел сам поохотиться на мелких животных. Он был очень энергичен и весьма любопытен для своего возраста, так что Элайна не удивилась отсутствию маленького кёрлинга. Элайна сдружилась с ним с того самого дня, как оказалась в этом гнезде. За несколько месяцев, проведенных среди кёрлингов, Нодин стал для нее настоящим братом и другом.
Элайна решила пройти несколько миль на восток к поляне, где росли виваилы, съедобные и довольно вкусные грибы. Отличать виваилы от поганок ее научила Акина. Этот необычный гриб имел очень тонкую ножку и шероховатую шляпку кремового цвета. Но, несмотря на весь их причудливый вид, виваилы были очень сытной едой и на вкус напоминали один из деликатесов, который пробовала в свое время Элайна. Отличались же от поганок эти грибы только тем, что от них веяло тонким ароматом чего-то неземного. Обычный человек ни за что бы не заподозрил, что такие «поганки» могут быть очень полезны и съедобны. Однако зоркий глаз Элайны и опыт, который она приобрела в Древнем Лесу, не подводили ее.
Элайна шла по знакомой тропинке и размышляла… нет, не о грибах. Она думала о кёрлингах, Акине и Нодине. Как сильно поменялась ее жизнь с того самого дня, как она оказалось в одном гнезде с птенцом! Ведь о такой свободе она раньше и не мечтала, а теперь у нее было все: семья, преданный друг и независимость. Элайна была счастлива здесь жить в мире и спокойствии.
Тут тропка свернула направо и вывела девушку на просторную поляну, усыпанную последними полевыми цветами, осенними желтыми и багровыми листьями деревьев, а так же усеянную шляпками виваилов кремового цвета. Но стоило Элайне наклониться, чтобы сорвать алый цветок, как она услышала чьи-то крики на другом конце поляны. Чувство беспокойства посетило ее не миг, и она бросилась бежать в ту сторону,  откуда доносились знакомые голоса. Приближаясь к тому месту, ее сердце колотилось все быстрее и быстрее, а сейчас ей показалось, что оно вот-вот выпрыгнет из груди.
-Ты, мерзкий, маленький кёрлинг! – прорычал кто-то угрожающе, - ты родился и помешал всем моим планам! Акина стара, поэтому место главного старейшина в скором будущем освободится.
-Но… - сказал чей-то, до боли знакомый голос, - но я не понимаю.. причем здесь я?
-Так ты не понимаешь?! Сейчас ты все поймешь! Я хотел занять ее место, но совсем недавно возникла проблема, которая кроется в тебе. Я хотел власти, но на свет явился ты, и теперь неизвестно, кто же займет место главного старейшины. Раньше весь совет был за то, чтобы преемником власти стал Я. Но теперь… теперь растешь ты, сын этой , - голос запнулся подбирая слова, - этой глупой, самодовольной Акины, а власть может перейти к тебе, как по наследству! Сейчас ты еще слабый и беззащитный, и мне не стоит никакого труда справиться с тобой!
Тут в поле зрения Элайны появились два кёрлинга: грозный, нависший над своей будущей жертвой Андрэ, сын Аделейда, чьи темно-бордовые перья отливали золотом в лучах палящего солнца, и Нодин. Он выглядел беспомощным перед ним, но керлинг вызывающе расправил крылья, а сине-зеленые перья его стояли дыбом. Дыхание девушки участилось от быстрого бега, руки дрожали от волнения, сердце бешено колотилось, а голова гудела, словно пчелиный рой. Повинуясь далеко не голосу разума, а скорее интуиции Элайна вышла вперед из-за скрывающих ее кустов такамака, и с ее языка сорвались дерзкие слова прежде, чем она осознала, что нет смысла вызывать гнев у старого кёрлинга:         
-И что же, Андрэ, сын Аделейда? Ты решил нет Нодина – нет проблемы? – голос звучал резко и громко, но Элайна себя чувствовала далеко не так, как звучал ее голос.
 Она бросила взгляд на сына Акины, но тот ответил ей мысленно совершенно не так, как ожидала того девушка. Весь его вид говорил «Это моя жизнь и мои проблемы. Уходи, если хочешь остаться живой» Голос в голове был несколько мягче «Зачем ты сюда пришла?» - спросил Нодин, а затем добавил «Пожалуйста, оставь меня с Андрэ, иначе одним трупом станет больше». Элайна чуть было не воскликнула, как он может с ней так разговаривать, но Нодин вел себя мужественно, а ситуация была далеко не типичная…
Девушка уже не в первый раз оказалась в такой опасной ситуации, но в отличие от многих людей, которые тут же начинали паниковать, Элайна была необычным человеком, и она сохраняла спокойствие. Девушка никогда не знала, почему так поступает, редко считалась с голосом разума, чаще доверялась интуиции, и никогда не делала так, как было нужно, или как ей советовали. Она всегда поступала так, как считала правильным на тот момент. Сейчас в ее голове всплыли отрывки из вчерашнего разговора с Акиной. Глава Старейшин сообщила ей, что рано утром полетит в соседнее поселение, а вернется к полудню. Элайна сообразила, что возвращаясь, кёрлинг будет пролетать над этой поляной. Девушка посмотрела на палящее солнце и подумала, что с минуты на минуту прибудет Акина. Когда все хаотичные мысли собрались воедино, выход из сложившейся ситуации для девушки из Древнего Народа стал очевидным – дождаться Главной Старейшины, а пока  «развлечь Андрэ».
-Да, я решил именно так, - Андрэ был удивлен и рассержен, - И чем быстрее мы покончим с этой занозой в крыле, тем лучше не только для меня, но и для всего Народа Кёрлингов.
-И как же ты намериваешься стать Главой Старейшин после убийства Нодина? – испарина уже покрыла лоб Элайны.         
-Оглянись вокруг! – расхохотался Андрэ, - да здесь полно хищников, нас окружают горы, Нодин может просто «случайно» неудачно приземлиться. И после этого кто же сможет утверждать, что я – убийца?
-А как же совет? – осведомился Нодин, - думаешь, они проголосуют за тебя?
Сын Аделейда снова расхохотался:
-Конечно, эти недомерки проголосуют за меня. За кого же еще? Больше претендентов нет, а если будут, их тоже легко устранить.
- А если я им все расскажу? – с вызовом спросила Элайна.
Тут черные, как сама бездна, зрачки кёрлинга уставились на нее. В голубых глазах плескалась ярость. Дрожь пробрала девушку до костей, и на миг она пожалела о своем вопросе.   
-Ты им ничего не расскажешь, - утвердительно ответил старый кёрлинг, - а даже если попытаешься, то тебе никто не поверит. Во-первых, ты не относишься к нашему Народу, а во-вторых, ты слишком мала по нашим меркам. А теперь, - Элайна вздрогнула от такой перемены в голосе, - я не собираюсь тратить время на пустую болтовню!
Андрэ уже приготовился к атаке Нодина, и только тут девушка поняла безнадежность всей ситуации. Ей уже было не важно, когда возвратится Акина, ей  было безразлично жаркое солнце, повисшее над горами, ей показалась эта ситуация абсурдной, какой-то неправильной. Элайне захотелось проснуться  из этого ужасного сна, и осознать, что это был лишь сон и ничего более…
Голова закружилась, ноги стали подкашиваться, но тут произошло чудо. Именно в этот момент коричневая тень накрыла безжалостный желтый диск на безоблачном небе. В тот миг, когда все было утрачено, все возродилось, как птица феникс рождается из пепла. Громкий крик пронзил воздух, подул легкий освежающий ветерок, а тень помчалась к ним. За ней летели еще несколько кёрлингов, но они остались кружить в небе…

Андрэ был единственный сыном в семье. Его отец – Аделейд, некогда был помощником главного старейшины – Кориджа. Несмотря на всю свою занятость, Алделейд уделял все свое свободное время единственному сыну. Адели же – мать Андрэ, поссорилась со своим мужем сразу же после рождения сына, поэтому она покинула их поселение, и Андрэ не помнил даже цвета ее перьев. Он рос без матери и был доволен своей жизнью, пока короли и цари не стали охотится на кёрлингов. Андрэ по меркам его Народа был очень молодым – ему было всего сто восемьдесят шесть лет. Но несмотря на свою молодость он запомнил тот ужасный день навсегда…
День был ясным и солнечным, и никто бы тогда не подумал, что он закончится так плохо. Кёрлинги мирно занимались своими делами, пока не прилетела взволнованная Нэри с пораненной лапой. Она сообщила Кориджу, что охотники движутся в их сторону, и если их не задержать или хотя бы не отвлечь, то умрет все поселение. Совет решил, что следует отправить небольшую группу кёрлингов, которая задержит жестоких людей. Андрэ еще не понял тогда, из-за чего поднялся такой переполох, и почему все так наспех собираются куда-то лететь. Ему были неведомо то, что те люди были убийцами, как и неведомо то, что они не знают милосердия. Итак, Коридж не мог пойти на риск быть убитым, так как считался главным старейшиной. Он остался с большей частью поселения и руководил скорым перелетом. Вместо себя он отправил Аделэйда – своего помощника, а к нему присоединились добровольцы. В их числе была и Нэри. Андрэ уже забыл тот суматошный перелет, но помнил, что поздно вечером к их поселению из всей группы добровольцев долетела только Нэри. Но и она была смертельно ранена отравленной стрелой с медленнодействующим ядом. Кёрлинг рассказала, что никому не удалось спастись, и она сама умирает. Когда Андрэ узнал горькую правду про ужасающую смерть его отца, он поклялся отомстить. Но отомстить он хотел не только людям. Он считал, что в первую очередь виноват совет и Коридж, так как именно он велел Аделэйду задержать охотников. Андрэ хотел рассчитаться со всем народом Кёрлингов. Всю его долгую жизнь он вынашивал планы мщения. Один раз ему подвернулся случай свести счет с советом, когда Коридж заболел и умер. Но к его неудаче Акина перешла ему ту узкую тропку, по которой он восходил на гору. Естественно Акина стала главным старейшиной, а Андрэ остался вторым. Вторым. Именно это слово он ненавидел всю жизнь. Он всю жизнь занимал второстепенное место, задний план, он был фоном. И вот, когда, ему казалось, что кёрлинг устала от своего титула, он решил, что цель близка. Но нет! Его узкую тропку снова перешла Акина. Она родила Нодина, будущего наследника всей власти в поселении. Конечно, этот вопрос о власти у кёрлингов решался голосованием, но, как правило, главным старейшиной становился тот, кому бывший старейшина завещал свое место в совете. Андрэ всю жизнь ждал дня мести. В то утро, когда он встал пораньше, что бы полететь на поле за виваилами, он встретил Нодина. Одного. И тут колокольчик зазвенел в его сознании, а таинственный голос шепнул «Пора!». Внутри он прекрасно понимал, что пройдет еще некоторое время, Нодин окрепнет и станет сильным противником, а он же, Андрэ, в свою очередь еще состарится, поэтому действовать надо было немедля. Но Андрэ совершил глобальную ошибку – он затянул месть, и решил насладиться уничтожением своего врага. Подоспела Элайна, а затем Акина…
Когда Элайна и Нодин смотрели на приближающуюся огромную коричневую тень, Андрэ отступил. Он ушел далеко на юго-западную окраину леса, где находилось его гнездо. В голове роились тысячи мыслей. «Еще рано. Пока. Но я больше не совершу этой ужасной ошибки» - подумал он, глядя, как исчезают последние алые лучи солнца в фиолетовом небе.      

Акина приземлилась на поле, но Андрэ тогда уже не было. Нодин и Элайна ничего доказать не смогли. Тогда Нодин вздохнул и медленно полетел в гнездо, неуверенно взмахивая крыльями. Элайна проследила за ним, пока он не скрылся с нее глаз. Она тоже тяжело вздохнула, а потом наклонилась и стала собирать виваилы.
   
Глава 7.  Тайны разума.

Элайна собрала виваилы в большой лист пальдеры. Она собиралась приготовить суп, так как есть сырую пищу ей уже порядком надоело. Акина владела небольшой магией огня, так что развести костер не составило бы труда. Девушка налила в лист воды и закрепила на палочках, стоящих на значительном расстоянии друг от друга. Получилось что-то вроде сосуда с водой, который приподнят над землей с помощью двух палок. Элайна собиралась использовать лист пальдеры в роле котелка. Дело было в том, что это чудесное растение обладало некоторыми фантастическим свойствами. Во-первых, эти листья были громадных размеров и совершенно не пропускали воду, или какую-либо жидкость. Именно поэтому Элайна сделала из него себе  плащ. Во-вторых, пальдера никак не реагировала ни на засуху, ни на огонь. А сам ствол дерева тоже не горел. И, наконец, листья пальдеры практически нельзя было разрубить ни ножом, ни топором, не проткнуть стрелой, а окраска листьев была странного серо-зелено-коричневого цвета. Поэтому в своем плаще Элайна могла передвигаться вблизи людских поселений совершенно незаметно. Девушка уже набрала хвороста, и стала класть его под «сосуд» с водой, как вспомнила, что забыла набрать разных трав и приправ для супа.
Элайна хорошо помнила, где растут какие травы, поэтому решила пойти по направлению к водопаду. Там по дороге встречалась великолепно пахнущая рилла. Она была темного изумрудного цвета, а в лунном свете блестела серебром. Рилла была приятна на вкус, но чаще всего ее добавляли в супы. Эту траву Элайна хорошо знала с детства, так  как она была довольно распространена у цыган. Но самое интересное свойство этой травы Элайна открыла совсем недавно, когда порезала ногу кинжалом. Эта трава могла останавливать кровотечение и относительно быстро заживлять раны.
 Девушка увидела риллу, растущую под молодым ясенем. Она наклонилась, чтобы срезать пучок травы, но тут почувствовала что-то неладное. Все птицы замолкли, Элайна не видела ни белочки, ни жучка. Ей показалось, что все живое затихло и затаилось, даже ручеек, протекавшие рядом, на время приостановил свое течение. Сердце стало чаще биться, а дыхание участилось. И тут… тут она увидела громадного тигра, притаившегося в кустах, и подходящего все ближе и ближе. Его шкура местами ярко-оранжевая, а местами черная, как уголь, заставляла восхищаться. Но Элайна обратила внимание не на это. У тигра были острые клыки и длинные когти. Бежать не было смысла. Этот тигр мог выдержать любую погоню, а кончик его хвоста, постоянно бьющий по земле, давал понять, что этот опасный хищник добьется своего. Девушка метнулась в сторону, но тигр оскалился и показал белоснежные острые клыки. Перед глазами Элайны промелькнула вся ее однообразная и скучная жизнь в таборе и насыщенная приключениями - среди кёрлингов. В этот момент она почувствовала настоящий страх, необыкновенно чувство, которое она испытывала впервые, это был страх не просто за свою жизнь, а боязнь того, что она не сможет быть полезной Древнему Народу, к которому она уже успела привязаться. Но при всем при этом она чувствовала великую силу, просыпающуюся в ней, и ни как не могла понять, как такая сила может существовать в ее теле вместе с этим жутким, пронизывающим страхом, который, как ей казалось, она никогда не сможет забыть. Больше всего на свете Элайна желала, чтобы тигр замер хоть на несколько секунд и позволил ей уйти. Едва она успела полностью осознать свои мысли, как тигр замер на месте, а его взгляд был безумно пронзительным и выражал огромную преданность и покорность.
Элайна не сразу поняла, что все-таки произошло,  почему она все еще стоит перед тигром, но неосознанная уверенность, в том, что происходящее тесно связано с ее новыми магическими способностями, не покидала ее. Девушка смогла мысленно подчинить себе этого громадного тигра, гипнотизируя его одним лишь взглядом. Она вспомнила разговор с Нодином, в котором он предсказывал открытие волшебного дара. Видимо, настал этот священный день.
Элайна поспешила домой, не забыв коренья для супа. Она хотела как можно скорее рассказать обо всем Акине и Нодину. Ведь это был один из решающих дней ее жизни!    
На одном дыхании она добежала до гнезда. Нодин еще не прилетел с охоты, а Акина, видимо, только-только покинула гнездо. Элайна попыталась собраться с мыслями и приготовить все для супа. Виваилы находились в воде, налитой в лист пальдеры, а радом лежала рилла. Не хватало только огня.
«Как жаль, что я не умею разводить огонь, как Акина» - подумала Элайна и тяжело вздохнула. Мозг жгло непреодолимое желание рассказать обо всем случившемся кёрлингам. Желание превратилось во что-то материальное, и Элайна почувствовала что-то, охватывающее все тело. Неожиданно закружилась голова, перед глазами все плыло. Она почувствовала, как ее лоб покрылся холодным потом. Внутри нее как будто сидело какое-то существо и испепеляло все органы. Элайна упала на колени, так как ноги ее перестали держать, а затем  на четвереньки. Она шумно выдохнул горячий, почти накаленный воздух и ей стало немногим легче. Минутный жар и слабость прошли, Элайна же лежала на земле. У нее сильно кружилась голова. Сейчас она думала, что такая слабость мола быть вызвана тем, что она потратила на гипноз тигра слишком много магии. Акина рассказывала ей, что даже кёрлингам бывает очень плохо, когда они переусердствуют в этой области. Мысли стали более оформленными, а головная боль понемногу утихала.
Неожиданно что-то стало потрескивать. Элайна подумала, что это приземлился Нодин, но открывать глаза ей сейчас не очень хотелось. Но в течение полуминуты треск продолжался, и никто не сказал ни «привет», ни «как дела». Тогда Элайна все же решила открыть глаза…
…Элайна еще никогда не видела столь причудливых танцующих языков пламени. Хворост, который она собрала для супа, горел, тихо потрескивая. На хворосте плясали зеленые языки пламени, они извивались, превращались то в змей, то в птиц, то составляли крохотную фигурку самой Элайны. Это было нечто поразительное! Изумрудный огонь то вздымался вверх, то, наоборот, казалось, угасал. От него не шло никакого дыма, зато все вокруг залило приятным мягким сине-зеленым светом. Элайна захотела дотронуться до необычных языков пламени, но они были совершенно неосязаемы для нее.
Что-то забурлило. Девушка подняла взгляд… и увидела лист пальдеры с виваилами. Вода уже кипела. Элайна улыбнулась: все-таки у нее получилось сделать суп без чьей-либо помощи.               

Глава 8.  Жестокая реальность.

Прошло пять месяцев.
Элайна старалась каждый день упражняться в магии, но пока она добилась очень малых результатов. Ей удалось пару раз загипнотизировать мелких животных, но развести огонь больше ни разу. Нодин научился мастерски летать и охотится. У него наконец-то отрасли длинные когти и мощные лапы. Теперь, смотря на Нодина, Элайна бы никогда не подумала, если бы не знала, что когда-то этот грозный кёрлинг с красивым сине-зеленым оперением был маленьким и беспомощным птенцом, которого она кормила ягодой. А массивный клюв и громадные крылья вызывали опасения даже у самой Элайны. Мнение Нодина, несмотря на его юность, учитывали даже старейшины. Этот молодой кёрлинг был очень сообразительным. Но не только из-за этого Нодина так уважали. Кёрлинг был мудрым не по годам. Он часто высвобождал душу из оболочки и путешествовал по миру, времени и пространству. Он отлично разбирался во всех тонкостях магии древнего народа. Именно за эти качества его считали достойным преемником Акины. Но Нодин был необыкновенно проницательным. Именно благодаря Андрэ, он стал больше обращать внимание на поведение кёрлингов, взаимную неприязнь между некоторыми и, желание властвовать над другими… Он понял, что Народ Кёрлингов сильно отличается от того Древнего Народа, где все поддерживали друг друга и помогали в беде. Конечно, никаких внешних признаков изменения кёрлингов Нодин не заметил, но только потому, что все изменения произошли в душе крылатых существ. Как будто появился новый Неписаный закон, о том, что должны делать кёрлинги для народа в целом, а что могут и не осуществлять. Раньше эти величественные создания использовали магию во имя Народа, мудрость – во имя союза с Людьми, а долгую жизнь и физические способности – во имя справедливости. Сейчас же кёрлинги порядком обленились, магией многие перестали интересоваться, ум и хитрость требовались только для них самих, а о справедливости и речи никакой уже и не шло. Нодин верил, что придет день и наступит мир, хотя, может быть, крах и гибель всего живого.

Наступила зима. Мелкий осенний моросящий дождик превратился в бесконечный снегопад. Белоснежные хлопья снега все падали и падали, а с каждым днем становилось все холоднее и холоднее. Снег шел постоянно и беспрерывно, он лежал повсюду: и на тяжелых еловых ветках, и на открытой поляне, и в  горах и даже в густых дебрях чащи ласа.
Элайна с помощью тонких кроличьих шкурок утеплила себе сапоги, а вот плащ из пальдеры ей пришлось полностью заменить. Не так давно она нашла в самой старой части Древнего Леса пауков-текокок. Эти пауки делали тончайшую паутину – текону, которая была полностью прозрачна и легка как перышко. Но эта паутина обладала свойством накапливать и впитывать в себя солнечное тепло.  Таким образом, текона очень хорошо грела и защищала от зимних морозов. Здесь, где девушка нашла пауков-текокок, находилось огромное количество «воздушной» паутины. Именно из нее Элайна смастерила себе плащ.
Элайна пробиралась по сугробам к западной границе леса. С приходом зимы  ее дела сильно осложнились: во-первых, все мелкие животные попрятались в своих норках, а растений не было, поэтому было трудно добывать пищу, во-вторых, в последнее время она видела в лесу небольшие группы странных людей в темно-зеленых одеждах с луками. Девушка подумала, что они увидела ее следы на снегу и пошли посмотреть, но как оказалось, они искали нечто  иное, нежели Элайну. Как она поняла, они выслеживали опасных животных, водящихся в этом лесу. Девушка так и не догадалась, кто это, хотя и жила в этом лесу очень долго, но все же не могла себе представить, кто на столько опасен, что люди ходят группами, охотясь на него.
В тот холодный зимний вечер Элайне пришлось забраться очень далеко от своего гнезда, потому что дичи нигде не было видно. Она уже подумывала, не остаться ли ей ночевать где-нибудь на дереве, а завтра двинуться в обратный путь, как вспомнила о странных людях и Нодине, которого она не предупредила, что вернется поздно. Элайна сообразила, что молодой кёрлинг начнет волноваться, поэтому решила пойти обратно. Сугробы снега были огромны, и даже не смотря на то, что ее сапоги были до колена, снег все-таки забивался в обувь. Ветер был холодным и сильным, поэтому передвигаться было сложно. Но Элайна привыкла пробираться сквозь заросли леса быстро и бесшумно, поэтому ей сейчас не составляло большого труда идти обратно и думать совершенно не о дороге, а об охотниках. Последние время они все чаще и чащи стали появляться в окрестностях их поселения, а группы с каждым разом становились все больше и больше.       
Элайна уже подходила к их гнезду, как почувствовала поднимающуюся волну тревоги. Везде было тихо: не качались ветви деревьев от ветра, не пели вечерние птицы, не слышно было и взмахов крыльев Акины или мыслей Нодина… Элайна перешла на бег. Ей стало казаться, что все живое пропало. Исчезло с лица земли. Она подбежала к пустому гнезду. Нодин уже давно должен был вернуться, а Акина прилететь с очередного совета старейшин. Как только Элайна подумала о главном старейшине, за ее спиной раздалися привычные звуки взмахов крыльев. Это летела Акина, а за ней еще несколько десятков кёрлингов. Когда громадная коричневая птица заметила девушку, она стала снижаться, так же поступили и некоторые другие кёрлинги, остальные же парили в воздухе.
- Где Нодин? – крикнула Элайна.
Но, похоже было, что Акина не собиралась отвечать на этот вопрос:
-Совет постановил, - твердым голосом сказала она, приземлившись, - что все поселение должно улететь. Сегодня охотники уже наткнулись на одного из нас. Нам срочно нужно оставить наши дома. Сейчас улетает последняя стая кёрлингов. Ты с нами?
- А как же… - Элайна не верила своим ушам, - как же Нодин?
-Его поймали, - отвечала Акина все тем же спокойным твердым голосом, - у нас нет времени его спасать. Во-первых, он попал в плен по собственной вине, во-вторых, мы потеряем еще нескольких кёрлингов, если полетим его спасать.
-Но ты же его мать! Как ты можешь так поступать?! – девушка уже кричала на главного старейшину, но никто не осмелился сделать ей замечания.
-В первую очередь я выполняю обязанность своего народа – я спасаю селение. Я не имею права улетать одна на  спасение моего сына, так как моя жизнь не принадлежит мне лично. Ты должна понять, я всем обязана своему народу, и я делаю так, как было бы лучше для всех кёрлингов в целом. Я дала клятву, когда становилась главным старейшиной, что не буду действовать никогда из личных побуждений, я всегда буду делать так, как будет лучше Древнему Народу. Я должна увести оставшихся кёрлнгов и готова взять тебя с нами, - но тут ее голос дрогнул, она сделала небольшую паузу, на небесно-голубых глазах выступили слезы, дальше Акина продолжила шепотом - я знаю, что ты всегда хотела помочь нашему народу, почувствовать себя нужной. Пожалуйста, освободи Нодина, сделай это для меня. Если не хочешь делать этого ради меня, сделай хотя бы ради Нодина и тех нескольких коротких, но счастливых месяцев, которые ты прожила в этом гнезде.

Элайна сглотнула тяжелый ком, стоящий в ее горле. По щекам текли слезы, а на душе скребли кошки. Девушка стояла на коленях по пояс в белом снегу и смотрела на улетающую стаю птиц. Она и не подозревала, что кёрлинги бывают такими жестокими даже к своим сородичам. Она не могла понять, откуда взялась эта безжалостность.
Прошла примерно минута. Девушка молча и решительно поднялась с колен, тыльной стороной руки смахнула последнюю горькую слезу и резко развернулась, зашагав в сторону западной границы. Элайна сейчас думала ни о чем, кроме Нодина. Он целиком занимал ее мысли. Надо было как-то спасти его. Если кёрлинги бывают такими жестокими, то на что же способны Люди? «О, это лишь загадка времени» - усмехнулась Элайна.
Она прекрасно представляла себе тропу, которой пользовались охотники. Сейчас она шла именно по ней. Звуки человеческой речи стали слышны, и девушка поняла, что подошла уже очень близко их лагерю. Она стала как можно тише ступать на снег, и, точно молодая лань, подобралась практически к костру. Выглянув из-за дерева, Элайна трезво оценила ситуацию: Всего пятнадцать солдат. Из них бодрствуют только семь человек, остальные же спят. Потом ее взгляд упал на большую железную клетку, в которой сидел Нодин.
- Бедный! – прошептала Элайна.
Кёрлингу наверно было очень больно, так как крыло его было серьезно повреждено. Голубая кровь покрыла сине-зеленые перья.
Элайна понимала, что Нодина можно вызволить из клетки, только если она отвлечет все внимание на себя. Девушка потянулась мыслью к птице:
- «Нодин»
- «Элайна»? – кёрлинг встрепенулся, но не подал виду, что удивлен, «уходи от сюда»
- «Я не  уйду»
- «Нет смысла меня спасать – я не смогу улететь, а тебя поймают»
Элайна не стала отвечать. Она никогда не слушала чьих-то советов или пожеланий. Она не слушала даже голос разума, потому что она знала сердцем. Девушка вынула кинжал из правого сапога и, зажав ртом рукоять, опустилась на четвереньки и поползла, скрываясь за деревьями. Голос Нодина никак не замолкал в ее голове:
-«Уходи! Лети с народом, мне уже нет спасенья. Моя судьба определена. «Пожалуйста», - на миг девушке показалось, что он плачет, - «уйди, не губи себя!»
Элайне совершенно не было страшно. Ей почему-то казалось, что сейчас она не теряет ничего: все было и так уже потеряно. Акина улетела вместе со всеми, Нодин скоро умрет, если она чего-то не предпримет…
Девушка заученными движениями быстро перебралась по снегу к дверце клетки. Сейчас роль играли секунды: сможет ли она быстро вскрыть замок или нет. Как ни странно, но у массивной железной клетки оказался очень простенький замок - деревянная задвижка. Сам Нодин был привязан еще и с помощью веревки.
-«Ты можешь разрезать веревки с помощью когтей?» - обратилась к нему девушка.
- «Могу, но не буду», - ответил кёрлинг.
- «Вот упрямец!» - подумала Элайна.
Она быстрее молнии отодвинула щеколду, которая оглушительно заскрипела, и со скоростью прыжка пантеры разрезала все веревки разом. Естественно все спящие солдаты проснулись, а другие уже мчались, чтобы разобраться с непрошеной гостьей. Элайна крикнула Нодину:
-Лети, я их задержу!
- Я не сдвинусь с места, - упрямо заявил Нодин.
Несмотря на то, что он считался не просто умным, но даже мудрым у кёрлингов, он был все еще ребенком…
Элайна разозлилась не на шутку. Солдаты уже стали прицеливаться из луков. Она направила всю свою  магию, чтобы воздействовать на разум друга:
- Лети, лети, лети…
- Я не…
- Лети же, давай! Быстрей! – яростно и отчаянно закричала она.
Тут неожиданно глаза Нодина превратились в два темно-синих стеклышка. Кёрлинг послушно, превозмогая боль, взмахнул крыльями. В следующий миг он высоко парил в небе.
  Элайна хотела вздохнуть, но тут  голову пронзила сильная боль, а следом еще более острая и ощутимая появилась в правом плече. Элайна упала без сознания на холодный и как-то по безжизненному белый снег. Что-то алое и липкое текло по ее одежде, а крупные хлопья снега все падали и падали.

Глава 9. На новом месте.

Мороз пробирал до костей. Голова раскалывалась на две части. Элайна попыталась пошевелиться, но резкая боль в правом плече остановила ее. Девушка открыла глаза и посмотрела вокруг.
Здесь не было никаких окон. Только одна решетчатая дверь. В этой маленькой, совсем не уютной комнатке, стены были голые, а по полу гулял холодный ветерок. Она лежала на полу, где не было даже соломы. Пахло сыростью. Элайна бы не удивилась, если бы узнала, что здесь водятся мыши или, что вероятнее, крысы. В этом небольшом помещении не было никакой мебели или даже тумбочки. Видимо, здесь держали пленников и узников, но только временно, так как жить было бы просто невозможно. В углу стоял небольшой глиняный кувшин, до середины он был наполнен какой-то неестественно серой водой. Девушка даже побоялась ее пить.
Элайна перевела взгляд на свое плечо. Поверх ее шерстяной кофты рука была подозрительно аккуратно перебинтована чистыми и белыми бинтами. Правда, уже и на них можно было различить багровое пятно крови. Голова жутко раскалывалась, но пленница примерно представляла, как попала сюда. Скорее всего, пока она всеми силами разума пыталась убедить Нодина улететь, в нее и кёрлинга стали стрелять… Вот одна стрела и попала в правое плечо. Хорошо, что еще не в левое, а там и сердца недалеко было бы. Девушка почувствовала, как кружится ее голова, ей безумно хотелось пить. В горле давно пересохло, но сейчас у нее не было сил даже доползти до глиняного кувшина. Она была в полуобморочном состоянии.
Неожиданно решетчатая дверь заскрипела. Девушка приподнялась и оперлась на левый локоть. В комнату вошел молодой человек. Он был высоким, но худощавым. Легкая походка и быстрый шаг, но подозрительный взгляд заставили Элайну насторожиться. На нем был серо-зеленый костюм. Не солдатский, скорее охотничий.  При нем не было арбалета, но он нес лук,  к ремню же пристегнут хлыст. Больше оружия при нем не было. Элайна дала пареньку от силы лет семнадцать. Видимо, он был здесь кем-то вроде слуги. Паренек заметил, что пленница проснулась.
-Привет! – он улыбнулся, и вся настороженность и подозрительность девушки, как в воду канули, - как твое плечо? Новые бинты не нужны?
-Э-э… да нет, вроде бы, - удивленно сказала Элайна. Она и не надеялась, что к ней так хорошо будут относиться.
Паренек посмотрел на темно-коричневый глиняный кувшин и снова улыбнулся:
-Я тебе нормальной воды принес, - он протянул ей прохладный сосуд с прозрачной водой.
Элайна не без опаски взяла причудливый сосуд. На его стенках были крошечные капельки воды. Напившись, девушке показалась, что вода имела живительную силу. Впервые в жизни она показалась ей необычайно вкусной и придающей свежесть и бодрость. В голове стало проясняться, но Элайна закашлялась.
Паренек снова засмеялся:
- То-то! Не надо было спешить. Давай, я теперь посмотрю твою рану.
Он присел на корточки и снял бинты. Девушка почувствовала, что боль в плече начинает нарастать с новой силой.
- Плохо, - он покачал головой, - очень плохо.
- А это ты перебинтовал мне плечо до этого? – спросила Элайна.
- Да, я. Хотя мне это было и запрещено.
-Так прочему же… ? – вопрос повис в воздухе. Девушка с изумлением смотрела в глаза цвета морской волны, по краям которых шел голубой ободок. Выражение его глаз она не могла растолковать. Слишком задумчивым и строгим, одновременно грустным и веселым казался его взгляд, остановившийся на железных прутьях двери.
-Потом узнаешь, - ответил он как-то нехотя, с большим желанием не развивать разговор далее.
-А что там с раной? – Элайна была уверенна, что ее можно вылечить, но почему-то улыбка паренька тут же пропала.
-Гноится, - серьезно сказал он. Если найти альдуса, то может он поможет. Если же нет… впрочем, запугивать тебя не стану. Но боюсь, так как ты пленница, то тебе не помогут…
-А кто такой альдус? Я что, умру?! – от повышенного тона по ее телу прокатилась волна страха, смешанная с болью. Почему-то именно сейчас жизнь ей показалась самой ценной, что у нее осталось и расставаться с ней хотелось меньше всего.
Паренек молчал. Потом неопределенно махнул рукой и, уже собираюсь уходить, ответил:
-Альдус – тот, кто не просто лечит, это тот, кто умеет исцелять, - он направлялся к двери. Потом на мгновение остановился и, не развернувшись, кинул что-то круглое и зеленое, а затем вышел.
Элайна покрутила пойманный предмет в руке. Это было спелое и сочное яблоко. Она откусила и тут же схватилась левой рукой за плечо: было невыносимо больно. Дальше последовал полусон-полудрема…
      
Глава 10. В тронном зале.

Девушка до конца не осознавала, что с ней творится. Вот заскрипела решетчатая дверь, зашли трое солдат и грубо подняли ее на ноги… дальше какой-то бесконечно длинный серый коридор, множество поворотов, лабиринт. На стенах висели обыкновенные факелы, освещающие стены и потолки тусклым мерцающим огнем. Потом большая стальная дверь, солдаты с грохотом открыли ее. А за дверью начались настоящие райские сады: причудливые деревья с красными и желтыми листьями, красивые алые и пурпурные цветы, даже звери… Элайна шла и наслаждалась ароматом редких цветов, видом переплетов настоящих и фантастичных зарослей лиан, бодрым щебетанием райских птиц…
Затем открылись еще одни прозрачные хрустальные двери, и Элайна оказалась в просторном белом зале, с полом, выложенным мраморной плиткой и зеркальным потолком. Около стен через равные промежутки стояли громадные колонны, а в этих промежутках на стенах висели большие портреты в золотых рамах величественных людей в царских одеждах. По середине зала стоял огромный трон кремового цвета. На троне восседал человек лет двадцати трех. У него было пронзительные темно-карие, почти черные глаза, высокие скулы, угольные брови и волосы цвета вороного крыла до плеч. Он был одет в элегантный шелковый костюм черного цвета с высоким воротником, на поясе висел меч с серебряной рукоятью. На голове у него была корона с рубинами и гранатами, которые ярко контрастировали с его бледным лицом и глазами, темными как сама бездна. Он был по-царски красив: величествен и горд, неприступен, как крепость, а взгляд казался холодным и испепеляющим одновременно. Около трона стояли несколько охранников грозного вида.
- Его величество, принц Оромэ д’Арнесс, властитель северных земель.
Элайна обернулась назад и увидела солдата в коричневой форме, который склонился в глубоком поклоне. Солдат держал копье со стальным наконечником. Потом он встал, посмотрел на пленницу, и в его бешеных глазах появился гнев. Солдат резким движением острым концом копья сильно ударил Элайне под колено, та не удержалась на ногах и упала. Теперь она тоже стояла на коленях перед принцем. Девушка яростно метнула взгляд на солдата. Теперь у нее болело не только плечо, но была задела и ее гордость. Она, кусая губу, с трудом, шатаясь, поднялась. Удар под коленную чашечку оказался настолько сильным, что сейчас девушка просто не чувствовала ноги. Она пыталась заглушить свою боль мыслями о предстоящем допросе, но это получалось у нее далеко не так успешно, как она бы того хотела. Оромэ не выразил никакого удивления. Видимо, он насмотрелся много картин допросов и пыток.
 Наступила минута молчания. Принц смотрел на Элайну и ел черный виноград. Доев гроздь винограда, он обратил свое внимание на пленницу:
-Я хотел увидеть дикарку и лично убедиться, что она не больное воображение моих охотников.
Элайна невесело хмыкнула, предчувствуя долгий разговор. Грубить не было смысла, поэтому она решила промолчать. Это было самое правильное решение, которое она приняла.
-Мои люди доложили мне, что ты отпустила кёрлинга, которого они поймали. Зачем ты это сделала?
Элайну раздражал тон, голос и взгляд принца. Ей не нравилось то, что обращался к ней на «ты» ровно как и то, что он ел черный виноград, испытывающее смотря на нее, словно на подопытного кролика. Ей просто не нравился этот человек. В эту минуту то ли упрямство, то ли тон принца, то ли внутренний голос заставил ее игнорировать вопросы. Именно в этот момент раздался звук бьющегося стекла. Что-то узкое и тонкое, как змея но до безумия острое скользнула по ее спине. Элайна упала на четвереньки и закашлялась сгустками слюней и крови, которые стояли в ее горле. Она медленно повернула голову и увидела, что солдат кроме копья держал еще хлыст.
«Надеюсь, что они никогда не доберутся до Нодина» - почему-то подумалось Элайне в тот миг. Но короткий миг пролетел, словно пылинка, подхваченная ураганом, а за ним последовал еще один удар.
-Отвечай, - прорычал солдат.
Принц, казалось, вообще не замечал, что творится в тронном зале. Он продолжал:
-Ты освободила очень плохое существо. Кёрлинги – ужасные чудовища, которые истребляют животных  в лесу, разоряют поселения людей, наносят огромный ущерб и не считаются даже с природой. Им не страшны не бури, не ураганы, потому что они - исчадья ада. Верно, ты не понимала что совершаешь.
Элайна пыталась опереться на локти, но она не могла пошевелить левой рукой, которая просто онемела. Тем временем Оромэ говорил дальше:
- Эти ужасные твари… я просто обязан был оправить несколько отрядов охотников, чтобы истребить их. Ты не представляешь, как трудно уничтожить такую тварь. В этом походе кёрлинг, которого поймали мои люди, но ты освободила, сломал ногу моему лучшему разведчику! Охотникам стоило не малых сил поймать его, и, наконец, поймав, они уже собрались было отдохнуть,… но тут пришла ты, и выпустила кёрлинга на свободу, - Элайна стала думать, что принц имеет уже что-то личное против кёрлингов, - эх…мой отец был так недоволен! Да, в общем, что мне этот старик? Он скоро умрет, и я стану полноправным властителем этим прекрасных земель. Правда, хорошо звучит: «король Оромэ д’Арнесс?» – принц смотрел не пленницу.
Элайну уже не интересовали слова молодого Оромэ, она закусила губу до крови и старалась не закричать от нарастающей боли. Она попыталась встать, но невыносимая боль в ее левом плече разлилась по телу, которое, как ей показалось, было охвачено пламенем ада. Снова раздался звук бьющегося стекла, а за ним последовал громкий выдох Элайны. Все ее нервные клетки кожи ровно, как и другие чувства обострились до предела, но следующего удара измученная пленница уже не почувствовала.
На нее обрушались воспоминания из детства, жизнь среди кёрлингов. Ей вспомнилась та ночь, когда была гроза, вылупление Нодина из яйца, совет, а потом радостные дни… Элайна раньше не замечала, что это находится за маленькой дверцей в ее памяти. Сейчас же будто нашелся ключик от этой дверцы, и вспоминания, томившиеся, по ту сторону, накрыли девушку с головой.
Последнее, что она видела это то, как ее грубо перебросил через плечо солдат и понес в сторону хрустальных дверей. Дальше она погрузилась в объятия Морфея. Сон был тревожным, Элайне постоянно чудились чьи-то образы, далекий голос, а потом наступило забытье. Девушка не знала. Сколько так пролежала, но ей было больно пошевелить даже кончиками пальцев. Хотя, она прекрасно слышала и чувствовала, как кто-то шепчет какие-то слова, старательно меняет повязки и даже смачивает ее лоб, щеки, глаза и губы холодной водой. Элайна попыталась разомкнуть веки, но увидела лишь чью-то смазанную серо-зеленую тень.
- Спи, - прошептал таинственный голос, - иначе у тебя никогда не затянется рана.
Так Элайна снова погрузилась в забытье. Ей было уже все равно, что с ее плечом и раной, единственная одинокая мысль, бродившая в ее голове была таковой: «Как же там Нодин? Смог ли он залечить свое крыло? Надеюсь, он нашел поселение…»         

Глава 11. Ты мне доверяешь?

Элайна давно смотрела в один и тот же угол. Серые и ободранные стены давили, но девушка старалась не обращать на это внимания. Сейчас она думала о своей ране. Еще раз, проведя рукой по плечу, она убедилась: рана гноится и затягиваться совершенно не желает. Видимо, туда попала какая-то грязь, а раз так, то может произойти заражение всего организма, если не предпринять срочных мер. Пока шевелить рукой она может, и даже не затрачивает на это особо много лишних усилий, но это лишь вопрос времени…
В помещение зашел высокий паренек в серо-зеленом охотничьем костюме. Элайна оторвалась от собственных мыслей и посмотрела на посетителя. Он обычно заходил два раза в день, но сегодня он появился раньше обычного.
- Привет! – сказал он еще с порога, - как самочувствие?
-Хорошо, - соврала Элайна. Она выглядела свежей и бодрой, но ощущала, себя словно молодое весеннее яблоко, в которое вгрызся червь. Ей хотелось выть на луну. Она не ощущала спокойствия ни за Нодина, ни за свою рану.   
Молодой человек подошел к ней поближе, присел и взглянул на повязки:
-Я поменял тебе бинты еще утром, но сейчас, боюсь, это уже не будет играть особой роли. Тебе нужен альдус. С каждым днем твое самочувствие далеко не лучше, если не сказать хуже, - он поморщился, - а потом тихо-тихо добавил, - надо срочно действовать.
Элайна не расслышала, что сказал молодой человек, но посмотрела на него с подозрением. Она не сильно-то и доверяла ему, несмотря на то, что он все это время приносил еду, следил за раной и искренне желал ей выздоровления.
 Паренек крадучись подошел к двери, посмотрел сквозь прутья и тут же ушел, хитро подмигнул Элайне.
Девушка грустно посмотрела в след пареньку, а потом неожиданно закашлялась. В горле стояли сгустки непонятной жижи, а плечо мучительно болело. Элайна легла на холодный пол и закрыла глаза. Ее сердце бешено колотилось. Она пролежала неподвижно и с закрытыми глазами довольно долго и, наконец, заснула, а когда в помещении тишину нарушили глухие шаги, девушка казалась безжизненной, ее лицо было белым как мел. В полусонном состоянии она бредила, и когда кто-то прикоснулся к ее плечу, сработали обычные рефлексы, которые выработались, когда она ходила на охоту. Элайна резким движением руки достала кинжал из сапога (ее не обыскивали, взяли только арбалет) и приложила острый клинок к шее «нападавшего».
- Стой! - только и успел шепнуть знакомый голос.
Девушка бредила не то во сне, не то наяву. Она думала, что за ней снова пришли жестокие солдаты, поэтому Элайна почти не соображала, что делает, ее руки и мозг действовали сами.
- Стой! – повторил взволнованный голос.
Девушка, наконец, очнулась от дремы. Ее голова стала проясняться, но рука все так же твердо и уверенно держала кинжал. Постепенно взгляд Элайны стал менее отчужденным и более осмысленным. Наконец, она поняла, кто же перед ней и громко выдохнула, опуская руку с оружием:
-Извини, - ее голос был усталым, - я не поняла, кто зашел сюда.
Паренек улыбнулся:
-Ничего, со всеми бывает. По крайне  мере теперь я уверен, что в тебе еще есть силы защитить себя, - похоже, он ничуть не испугался странного поведения Элайны, - нам пора.
-Куда? -  в ее глазах зажегся далекий огонек не то надежды, не то подозрительности. Она так долго не видела ни солнечного света, ни круглого серебристого диска, ни свежего ветерка, ни шелеста травы и шепота листьев. Она уже две недели лежала в темной полусырой комнате и ела жесткие лепешки из непонятного продукта. Тут послышались чьи-то шаги. Охранник проверял все ли пленные на месте.
-Ты мне доверяешь? – спросил молодой человек и протянул руку.

Он не знал, доверяет ли ему пленница, тем более не знал, хватит ли у нее сил убежать туда, куда намеривался бежать он. Он заглянул в ее глубокие красивый глаза и понял, она ни за что не останется бездействовать.

-Я…, - Элайна не знала что ответить. Здравый смысл подсказывал остаться на месте, но это был лишь разум…. Она сердцем чувствовала, что должна отсюда уйти и как можно скорее. Глаза, устремленные на нее, цвета морской волны в темноте приобрели иссиня-черный оттенок. Почему-то сейчас Элайна одновременно и хотела, и не хотела сбежать, но страсть к приключениям, привычка рисковать и желание быть свободной взяли вверх. Она улыбнулась и положила руку на открытую ладонь молодого человека, - я узнаю, можно ли тебе доверять, - сказала она.    
Шаги становились все ближе и ближе. Молодой человек в серо-зеленом охотничьем костюме достал ключи и открыл тяжелую железную дверь.  Элайне было все равно, куда они направлялись, ей просто хотелось уйти подальше от этого гнетущего и ужасного места, от этой решетчатой двери, из-за которой не видно даже лунного света… Они быстро перемещались по коридору, насколько это было возможно с раной Элайны. Шаги охранника остались далеко позади. Здесь же изредка встречались окна, а на стенах висели факелы, чье пламя тускло освещало проход.
-Ну, вот, - обратился молодой человек к спутнице, - через этаж будут стальные двери, их будет легко открыть с помощью пароля, который у меня есть,  так как я являюсь  слугой. А за дверьми находятся райские сады принца Оромэ, по которым редко кто блуждает ночью, так что мы вряд ли на кого-нибудь наткнемся. За садами есть двор, в котором стоят два мустанга, я их туда сам привел. Надеюсь, до завтрашнего, а в лучшем случае послезавтрашнего утра твое и мое исчезновение никто не заметит.
-А почему ты решил бежать?  С чего ты захотел спасать меня? – спросила Элайна, аккуратно нащупывая ногой ступеньку в полутьме.
-На это есть несколько причин, но… - тут его голос замолк. Девушка тоже почувствовала неладное и прислушалась: к ним снова приближались чьи-то шаги. Здесь не было ни поворотов, ни больших напольных ваз, ничего, за чем можно было бы спрятаться. Было только окно. Элайна стояла как раз против него.  И тут ее взгляд упал на хлыст, пристегнутый к ремню напарника.
- Хлыст! Дай его сюда, - как можно тише прошептала она.
Паренек не стал спрашивать зачем, он просто резким движением протянул хлыст девушке. Та размахнулась и ударила ветке дуба, который рос как раз под окном. Конец кнута обмотался вокруг ветки. Именно на это и надеялась Элайна. Теперь, потянув кнут немного на себя, она могла с уверенностью гарантировать, что сможет спуститься по нему, как по канату. До земли было довольно далеко, а кнут коротковат, но спуститься по нему было вполне реально.
- Идешь? – спросила она. Элайна стала ощущать нарастающую боль в правом плече. Сейчас она с ужасом подумала, а сможет ли она спуститься? Шаги становились все громче и громче.
- Беги. Я за тобой, - ответил он.
Девушка метнула взгляд вниз и сглотнула неприятный ком, стоящий в горле. Голова закружилась. Элайна стала спускаться. С каждой секундой ей становилось все больнее  и больнее. Правая рука онемела. Под конец она просто не выдержала и разжала кисти уставших рук, в результате чего грохнулась на влажную землю.
    Напарник спускался следом, он увидел, что она не может пошевелить руками и делать резких движений. Он просто перебросил ее через седло, как какой-то груз со словами:
-Прости, но это единственный вариант, - и сам вскочил на мустанга, вонзив шпоры в бока животного.
 
Побег слуги и дикарки, освободившей кёрлинга, охранники обнаружили только на следующее утро, но  тогда предпринимать что-либо было уже поздно. Молодой человек, погоняющий мустанга, к тому времени уже пересекал границу владений принца Оромэ. Элайна так и не пришла в себя после побега. Ее рана опасно гноилась, и поэтому паренек спешил отвезти ее к альдусу.

Глава 12. Прошлое нельзя изменить, лишь настоящее.
 Mortem effugere nemo potest.*
(*Цицерон: смерти никто не может избежать)

- Ее рана не просто опасна, она практически смертельна, - тихо говорил альдус.
- Что ты имеешь ввиду? – другой голос казался очень взволнованным.
- Я сделал все, что мог. Но в нее попали стрелами, которыми целились в керлинга. Конечно, это не удивительно, так как их стремятся истребить всех до единого…. Стрелы были отравлены ядом морталиус.
-Так… почему же она еще не умерла? Сколько ей осталось жить? – в голосе на этот раз читался неподдельный ужас.
-Дорогой мой, я  сам не понимаю, как ей удалось выжить. Это просто чудо, что она все еще дышит! С помощью моих лекарств она сможет продержаться не более трех-четырех месяцев.
-Отец! Я не верю! А можно ее исцелить до конца? Или хотя бы продолжить ее жизнь? Что для этого надо? – слезы стояли в глазах, он не верил в происходящее.
-Я … я не хочу тебя расстраивать…но, это не возможно. Еще никому не удалось выжить после того, как организм был поражен морталиусом. Это, наверно, совершенный яд, не имеющий противодействия.
-но… но… он не может умереть, - паренек глотал слезы.
-Увы. Все мы смертные, а жизнь – лишь дорога к смерти. Ее  конец уже близко.
-Это не правильно! Почему молодые и энергичные умирают раньше старых, дряхлых?! – прокричал юноша и выбежал за дверь, громко хлопнув ею.
Альдус с седой бородой, зелеными глазами и морщинами на лице подошел к койке. Он долго смотрел на нее, а потом покачал головой, как бы противореча сам себе и разубеждая себя в чем-то, сказал:
- Бедная моя девочка, тебе еще много трудностей предстоит пережить.
Затем он тоже вышел из маленькой уютной комнатки, и его гулкие шаги были все еще слышны, когда Элайна открыла полные слез и затуманенные глаза. Она слышала весь разговор. Сейчас же она задавалась только одним вопросом «Почему я?». Плечо уже не болело, но боль была в сердце… Морталиус – это известный яд, который применялся на охоте на особо крупную дичь или в войне. Против этого яда не было изобретено никаких лекарств, наверно, потому, что их просто е было…
Элайна лежала с открытыми глазами, смотря в деревянный потолок. Она находилась в маленькой, но очень симпатичной комнатке. Кровать была сделана из дерева так же, как и широкий шкаф, и аккуратный столик, и обычный стул, и даже массивная деверь. Она лежала под теплым пуховым одеялом, на абсолютно белой простыни. Ее плечо было перевязано свежими бинтами. Элайна остановила взгляд на зеркале. Ее отражение показалось ей каким-то непривычным, что-то в нем было даже необычно. На нее смотрела совершенно иная, не похожая на нее Девушка. В зеркале она казалась измученной, с взъерошенными волосами и усталыми, какими-то по-старчески усталыми глазами. Девушка закрыла глаза и вздохнула. Всего месяц назад она и предположить бы не могла о таких событиях. Дверь скрипнула, кто-то вошел в комнату.
Элайна посмотрела на входившего, это оказалась тот самый паренек. Он слабо улыбнулся:
- Привет, а я все думал, когда же ты проснешься?
- А я долго не приходила в себя? – полюбопытствовала она.
- Вот уже вторые сутки ты лежала с жаром и бредила. Спасибо моему отцу-альдусу, если бы не он, то ты бы может и не пришла в себя…
Элайна покачала головой:
- Не надо лишних слов, - она попыталась улыбнуться, - послушай, я уже больше двух недель знаю тебя, но ты никогда не говорил, как тебя зовут.
-  Ледрин. А тебя как?
- А меня Элайна, - наступило какое-то неловкое молчание, после которого она добавила,- А где мы находимся?
Ледрин явно оживился:
- Мы на корабле у моего отца Ландейса. А я... я, как и он – пират. Только Ландейс еще к тому же и замечательный альдус Мы скрываемся от принцев и королей, часто помогаем сбежать слугам и пленникам. Живем в вечной войне с принцами, которые натравливают на нас своих охотников. А мы зачастую отнимаем у них то, что им не принадлежит. Последняя крупная стычка, в которой я участвовал, была где-то около полугода назад.
- Ты уже воевал?  - Элайна не могла в это поверить, - но почему? Из-за чего произошла сама война?   
Ледрин рассмеялся:
- Давай, вставай. Я покажу тебе весь корабль.

Это был воистину громадный корабль! Это была баркентина – судно, имеющее четыре мачты, первая из которых имела косое вооружение, остальные же паруса были прямыми. На корабле было установлено около пятнадцати пушек. Элайна, изучая судно, сразу поняла, что оно не раз побывало в морских битвах: на ботах были видны следы от пуль. Баркентина была сделана из пальдеры, что считалось не только самым ценным материалом, но и самым красивым. Элайна, затаив дыхание смотрела на темно-синие паруса, освещенные багровыми лучами солнца, уходящего за горизонт. Неповторимые паруса покрывали мачты огромными щитами, казалось, ничто не может сокрушить этот прекрасный корабль. Сама же палуба, в предзакатном сиянии была словно божественный сад. Элайна долго смотрела на паруса,  утопающих в лазурном небе, которое через некоторое время стало иссиня-черным. Подождав еще чуть-чуть, она увидела тонкую серебряную паутину, раскинувшуюся по необъятному небосклону, цвета черного угля. То там, то здесь стали все чаще появляться и гаснуть, дразня, мерцать маленькие, но яркие звезды, рассыпавшиеся по небесной глади как орешки. Луна была блестящим диском, освещающим дорогу кораблю. Лунный свет залил все вокруг, и Элайна посмотрела на тихое море, которое, казалось, было бездонным и хранило в себе большие тайны и загадки, на которые нет ответа. Такое  темное, такое же всепоглощающее… Легкий ветерок коснулся пряди волос Элайны цвета спелой вишни. Ночной холод стал пронизывать до костей.
Рядом с ней неподвижно, словно замершая статуя, стол Ледрин.
- Ты мне показал весь корабль, - сказала Элайна, нарушая царившее безмолвие, - но ты не рассказал мне ни о себе, ни о том, почему ты меня спас. Объясни мне… что сможешь.
Ледрин вздрогнул, будто заданный вопрос показался ему неприятным, но, вздохнув, он ответил:
- Все началось очень давно, еще до моего и твоего рождения. Это было в первую эпоху, когда Древние Народы Людей и Керлингов  жили в мире. У них были небесные, божественные глаза, выражающие мысль, мудрость и понимание. В них мироздание отражалось ровно таким, каким он был, без всяких искажений и уродства. Эти глаза показывали мир в его первоначальной красоте и чистоте. Так же древние народы обладали высшей магией, - Элайна приподняла тонкую бровь. Она взглянула на паренька, который неожиданно показался ей взрослым. Его лицо уже не казалось ей таким беззаботно веселым, а улыбка была какой-то грустной, словно, вспоминая обо всем, он отдал дань об утерянном. Ледрин смотрел куда-то далеко в море и продолжал, -  Но так получилось, что среди народов появились зависть и предательство, многие стали использовать магию чтобы убить других обманом и хитростью, бесчестным способом. Тогда-то и произошло убийство старейшины кёрлингов Гэфандура. Он в последние минуты своей жизни проклял весь человеческий род, сказав: «О, смертные! Не будет вам покоя и пребудет вместе с вами магия, пока не искупите вы кровью кровь чужую. Мои очи внемлют будущему, а уста изрекают: не вечно вам страдать, о, грешные,  однажды, среди вас возродится магия во всей своей первозданной красоте, и вы поймете, что были не правы. А пока подумайте о содеянном!». С этими словами он умер. Кёрлинги не простили нам убийство своего старейшины, но так как нас было больше, чем их, они приняли решение улететь. Люди вначале не поверили в то, что сказанное керлингом перед смертью сбудется, но проклятие Гэфандура сбылось. После его смерти магия среди древнего народа людей стала иссякать, пересыхать, словно оазис в слишком жаркой пустыни. Стали появляться семьи с коричневыми и зелеными, серыми и почти черными глазами, полными жажды мщения и власти, отражавшими мир искаженным, лишенным всего светлого, что когда-либо существовало. Люди, которые потеряли священный дар стали злыми, безумными, готовыми на любые жертвы ради того, чтобы обманом вернуть утраченное. Но у них ничего не получилось. Из-за этого они озлобились еще больше и стали убивать тех, кого считали виновными, то есть магов. Их они отличали по все тем же потрясающе лазурным глазам… Но парадокс заключался в том, что человек, не обладающий магией, не всегда мог доказать, что ее у него нет. Так случилось, что не все люди с голубыми глазами оказались магами. Те, кто ими были, поменяли себе цвет очей, чтобы меньше иметь неприятностей с людьми, жаждущими силы, а тех, кто не смог этого сделать – убили. Люди зачастую бывают невнимательны, неразборчивы, опрометчивы… Они до сих пор думают, что синие глаза – это проклятие, от которого надо избавиться как можно быстрее. Но беда в том, что от настоящего-то проклятия они и не избавились…, - Ледрин вздохнул и посмотрел на небо, усыпанное алмазами. Ему почему-то не хотелось говорить дальше, но Элайна тоже не торопила его. Она была слишком поражена этой несправедливостью среди людей. Раньше ей казалось, что люди просто живут своей отдельной жизнью, а керлинги им даже ничем не мешают. Ведь земля так огромна! Но видимо она ошибалась… Ледрин стал продолжать, - Прошла первая эпоха, наступила вторая, потом третья… Вот уже идет четвертая, но сердца людей полны зависти и злобы. Многие из магов предпочли смешаться с людьми, но были некоторые, не захотевшие мириться с этим. Тогда они уплыли и обосновали в далеком краю, где бы их никто не нашел, город… Силин. Это… это, - он попытался найти слова, а потом махнул рукой и с сожаленьем сказал, - это не передается словами… да что там! Какие слова… ведь это Силин, - Элайна попыталась представить этот сказочный город, полный чудес, но она не могла себе представить чего-то хотя бы отдаленно похожего на то, что бы нельзя было описать словами, - Мой отец, - альдус. Но он не только необычный целитель, он еще и капитан этого корабля. Ландейс – единственный, кто остался у меня из родных. Дело в том, что я, как и моя сестра Ринана родился на материке. Моя мать умерла еще при родах Ринаны, - Ледрин запнулся, и в его глазах появились слезы, которые точно бисер блестели в лунном свете, - Моя сестра была младше меня на три года. Ландейс тогда служил кем-то вроде альдуса у тогдашнего принца Дорадо Д’арнесс, будущего отца Оромэ, с которым ты имела честь повстречаться лично. Я в то время ходил в лес и мастерил луки, который в выходные продавал на ярмарках. Ринана тоже ходила со мной в лес, чаще всего по грибы, но иногда она собирала и ягоды с орехами. Она очень любила петь и всегда смеялась. Она была такой веселой… всегда поднимала мне настроение.
 Один раз, вечером, когда за окном монотонно барабанили крупные капли дождя, отец подозвал меня к себе и рассказал всю историю первой эпохи. Я был тогда очень удивлен, и не поверил сразу, что керлинги, маги существуют до сих пор. Мне это показалось просто красивой сказкой. Но Ландейс грустно покачал головой и сказал, что его прадедушка обладал магией и дружил с одним керлингом по имени Андрэ. Прадедушка встретил его на охоте и хотел убить, но Андрэ предложил, что вроде сделки, его, керлинга, охотник не убивает, а тот взамен дает ему власть над людьми. Эх… маги – странные и порой ведут себя диковинно. Прадедушка поверил Андрэ, в результате чего керлинг обманом заставил его убить человека. Среди магов это считается самым непростительным, самым ужасным грехом. Ведь люди, в отличие от древних народов, не обладают волшебной силой и практически не могут себя защитить. Так прадедушка лишился магии, и его потомки, то есть я и Ландейс, тоже потеряли божественный дар, - он вздохнул, как бы силясь припомнить то, чего сам не ведал, - а все проклятье Гэфандура.… Так шли годы. Мне исполнилось одиннадцать. Моей сестре – восемь. Мы гуляли по лесу, беззаботно разговаривая и смеясь. Помню тот жуткий день, как сегодняшний. Летнее солнце дотягивалась своими жаркими лучами до самых маленьких щелок в коре деревьев, норок лесных зверей. На неестественно бирюзовом небе не было ни одного облачка. Даже прохладный ветерок не шуршал в кронах деревьев. Мы присели под тенью пальдеры, которых раньше в лесу было в изобилии. Рядом журчал ручеек, и Ринана отошла на несколько метров, чтобы набрать воды. Я же стал доставать из сумки орехи, чтобы подкрепиться. Внезапно, точно ураган, неожиданная метель, огромная тень накрыла солнце. Я посмотрел наверх и затаил дыхание. Это было самое потрясающее существо, которое я когда-либо видел! Оно было и прекрасно и ужасно одновременно! Моя кровь застыла в жилах от страха и восхищения, мурашки пробежали по спине. Надо мной пролетел керлинг. Его острые, точно меч, когти и громаднейшие, мощные крылья привлекли мое внимание. Перья же у него были темно-фиолетовыми, с серебряным отливом на концах. Он был серьезно ранен стрелой, и из его раны сочилась настоящая голубая, представляешь, голубая кровь волшебного существа! На миг мне показалось, что керлинг услышал мои мысли, он повернул ко мне голову, и я встретил его взгляд. Что это был за взгляд! Суровый, строгий, но с какой-то искоркой надежды, и даже сожаления, будто он знал заранее, что случится. В нем чувствовалась ярость, но была и жалость… Вечность и время, жизнь и смерть, ответ и вопрос – словом, все было в этом взгляде. И, знаешь, у него были такие же пронзительные голубые глаза, как и его кровь! Мне почудилось, что с каждой каплей крови, которую терял керлинг, в глазах его поселялась какая-то отчужденность. Они будто бы становились стеклянными. Но краткий миг прошел. Я повернул голову, как бы прячась от глаз керлинга. И тут я услышал топот, хруст веток, шелест листьев, а за тем свист. Понять, что это был за свист – не трудно, ведь в лес люди чаще всего как раз и ходили поохотится на дичь, пострелять из луков. Я бросился к Ринане, ведь она не понимала, что происходило, и стояла там, куда целились охотники. Я бежал, будто играл на перегонки с ветром! … но проиграл. Прыгнув, чтобы заслонить спиной Ринану, я не успел, и стрела обогнала меня. Ринана не удержалась на ногах и упала на траву. Через пару секунд, на опушке леса показались охотники. В тот момент я испытал непреодолимое желание взять лук и стрелять, стрелять… Мне хотелось отомстить за свою сестру. Повинуясь порыву, я поднял самодельный лук с земли, натянул тетиву и прицелился. Но не прошло и секунды, как я услышал протяжный, звонкий крик. То был крик керлинга. Он предупреждал, остерегал от греха, пытался уберечь. Мои руки стали дрожать. Из глаз почему-то покатились слезы. Наверно, керлинг знал все заранее…. я бросил лук на землю и, подняв Ринану, быстрым шагом пошел в сторону деревни. В тот вечер отец пытался исцелить Ринану, но стрелы были смазаны морталиусом. Сестра прожила еще неделю, не сходя с постели, а потом умерла. Я долго сидел в тот вечер у ее постели, и по моим щекам не переставая, катились слезы. Дверь позади меня тихо скрипнула – то был Ландейс. Он сел на ветхий стульчик рядом мо мной, долго смотрел на бездыханное тело Ринаны и сказал мне:
- Жизнь жестока, борись, но никогда не совершай опрометчивых поступков. Ты – единственный кто у меня остался.
Он посмотрел мне в глаза и еле слышно прошептал:
- Не может быть…
Я не понял, о чем он говорит, но отец указ мне на зеркало. Я повернулся и обнаружил, что мои глаза прежде мутно-зеленые, теперь имеют по краям голубой ободок. С того дня все и началось. События для меня стали разворачиваться с головокружительной скоростью. Прошло где-то около недели, как в наш дом неожиданно нагрянули охотники. Они выспрашивали у отца, не видел ли он керлингов или волшебников. После их ухода Ландейс сказал мне собираться, - Ледрин снова посмотрел на небо, которое уже немного светлело. Элайна отметила про себя, что Ледрин обладает просто поразительной способностью держать себя в руках. Она на его месте давно бы расплакалась или вообще не стала об этом говорить, - отец привел меня в какое-то подпольное заведение. Он поговорил с одним подозрительным человеком и сунул ему мешок с золотыми монетами и драгоценностями, которые он откладывал всю свою жизнь от продажи своих лекарств…. Уже спустя сутки я стоял на палубе огромного корабля. Я впервые тогда узнал, что такое корабль. Его паруса, белые как облака, были натянуты прибрежным ветром. Они гармонировали с бурыми, вишневыми досками корабля, сделанными из пальдеры. Смотря на эти паруса, у меня заслезились глаза. В тот момент мне показалось, что нет ничего прекраснее Исперанции. О, что это был за корабль…! Я смотрел и смотрел на него, как зачарованный… Примерно за два дня отец набрал команды из двадцати человек. Это были люди храбрые, смелые. Они мечтали покинуть материк, но не имели возможности. Вскоре мы отправились в плавание. Ландейс хотел, чтобы наш корабль стал чем-то вроде корабля пиратов. Мы нападали на судна охотников, принадлежащие королям и принцам, но никогда не трогали торговые корабли, где были простые люди. Так прошло несколько лет. Я стал помогать на Исперанции, руководил кораблем в некоторых стычках...
 Один раз на море разыгрался шторм, и отец приказал снять паруса, иначе Исперанцию могло перевернуть. В ту ночь дождь хлестал по лицу, и не было видно ничего уже на расстоянии пяти метров. Палубу заливало то с одной стороны, то с другой. Море свирепствовало, и бушевала настоящая гроза. Ветер, казалось, вот-вот разорвет паруса, он завывал се громче и громче. Я стал забираться по веревочной лестнице, как неожиданно корабль резко наклонился, палубу накрыло еще одной волной, и я услышал крик Жанны. Она упала за борт. Естественно, я бросился ее спасать, так как был ближе всех к ней, и наверно, единственный услышал ее крик. Я спрыгнул с лестницы и скинул ей веревку, чтобы она могла забраться обратно на корабль. Я кричал ей.  Но ураган поднимался, и мои слова потонули в шуме, разбушевавшихся стихий. На какой-то миг я увидел, как серебряный свет пробился сквозь тучи и озарил то место, где была Жанна. Она была без чувств. Мне показалось, что этот свет - какой-то знак свыше. На миг мне почудились пронзительные голубые глаза керлинга, говорящие: «Помоги ей, пока не поздно». Второй раз в моей жизни я увидел эти глаза. Я прыгнул в море, хотя, признаюсь, мне и было несколько страшно.… Когда я помог ей забраться на палубу, оказалось, что Жанна вывихнула себе руку, пытаясь ухватиться за веревки.   
На следующий день море успокоилось, и капитан, то есть мой отец, позвал меня к себе в кабинет. Он похвалил меня за отважный поступок, хотя его таким не считал, а потом внимательно посмотрел на меня и попросил подойти к зеркалу. Я сильно тогда удивился, но все-таки подошел к нему. И, знаешь, что я там увидел? Нет, не те мутно-зеленые глаза, окаймленные синим ободком, нет. Я увидел те самые, сапфировые глаза керлинга. Но на этот раз они были моими. Это было… поразительно. Следующую ночь я долго ворочался в постели и снова, и снова переживал тот момент, когда подошел к зеркалу. Жизнь моя менялась радикально.
 Через пару дней нам пришлось причалить к материку, чтобы купить новые паруса, так как старые порвались во время бури. Тогда мне пришла в голову идея – замаскировать Исперанцию. Ландейс одобрил мой план, и мы купили синие, как море паруса. Несколько месяцев мы еще бороздили морские просторы, пока однажды Жанна, смотря на горизонт, не закричала «Земля! Земля!». Ландейс был удивлен, ведь раньше, когда мы здесь плавали, мы никогда не встречали островов, и он приказал причалить. Помню, когда я стоял на корабле, я ничего не видел, за исключением роскошного, раскинувшегося по всему острову леса. Но только я ступил на песчаный берег, как понял… это Силин. Это был город-легенда, куда уплывали многие корабли со сбежавшими магами, но никогда не возвращались. Когда мне было семь, я часто мечтал об этом сказочном, мифическом городе, представлял его… И вот я его увидел. Это не похоже ни на что! Представь себе место, где люди живут, и живут по-настоящему, радуются, веселятся! Они живут…. Представь себе мир в первозданной чистоте! Силин зачаровывает с первого взгляда, он таит в себе много загадок, и даже прожив там несколько лет, он может удивить тебя чем-то еще! Силин – город-легенда, в котором живут свободные маги. Понимаешь, не просто беглые люди, а древний народ, обладающий священным даром! Я бы много мог рассказывать о Силине, но это…, - Ледрин задержал дыхание, взмахнул рукой, как бы пытаясь подобрать слова, но не найдя сказал, - да что там! Это неповторимо, необъяснимо, это надо увидеть своими собственными глазами, услышать своими ушами, прочувствовать в полной мере.
К тому времени, когда мы причалили к Силину, я научился менять цвет глаз. Это не очень большая магия, но полезная. В городе-легенде я познакомился с Брэго и Нареном. За то недолгое время, которое я провел в Силине, они стали мне настоящими друзьями. Они рассказали мне, что магия, которой я стал обладать, пришла ко мне из-за того, что я спас жизнь Жанне, рискуя своей. Брэго и Нарен тоже умели менять цвет глаз, а еще творить «мелкую» магию. Я прожил там недолго, потому что маги попросили перевезти их на материк. Отец, конечно, согласился. Да и с чего ему было отказывать? А я поехал с ними. Друзья поведали мне, что собираются шпионить за принцем Оромэ и, может быть, даже ему отомстить, ведь именно из-за него убили их родителей. Я вначале попытался остановить их, образумить, но, посмотрев им в глаза, осознал – это бессмысленно. Какой-то дикий, отчужденный огонек горел в их глазах, и я понял, что для них важнее отомстить за родителей, нежели сохранить магию. Когда мы подплывали к материку, я решил сойти на берег со своими друзьями. Я не хотел расставаться с ними, и даже, почему-то мне казалось, что я еще смогу отговорить их от этой жуткой затеи. Хотя сейчас, я понимаю, что тогда мне самому захотелось отомстить за Ринану, - Ледрин замолчал. Он схватился руками за борт так сильно, что костяшки его пальцев побелели от напряжения. Небо становилось все светлее и светлее. Ночь уходила, наступало свежее, тихое, но холодное утро. Подул ветер, Элайна поежилась. Ей уже совсем не хотелось спать. Она посмотрела на море, такое же спокойное, как наступающее утро, и задала долго ее мучавший вопрос:
- А как же мои глаза? Они же синие. Неужели охотники не заметили этого, когда принесли меня во дворец? 
Ледрин хитро улыбнулся, - ты была без сознания и лежала с закрытыми глазами, когда тебя принесли. После того, как охотники вышли из камеры, я поменял тебе цвет глаз. Смотри, - он выудил из-за пояса небольшое зеркальце, - мне его подарила Жанна в качестве благодарности, - ответил он на немой вопрос Элайны.
Элайна взяла в руки красивое, позолоченное зеркало с необычным орнаментом из самоцветов на его ручке, и посмотрела на себя, ахнув. Все осталось в ней тем же: волосы цвета темной вишни, родинка на шее, но изменились глаза. На нее смотрели зеленые, точно листья пальдеры, глаза, такие зеленые, что она и представить себе не могла! Но в них не было ровным счетом ничего – ни понимания, ни загадки, ни смысла… они были стеклянными. 
  Ледрин внимательно следил за выражением ее лица, а потом извиняющим тоном добавил:
- Я бы снял чары, но… я не могу.
Сейчас Элайна вопросительно смотрела на него, и Ледрин почувствовал себя совсем неуютно.
- Тогда ты была при смерти, и я, затратив большие силы, все-таки смог поменять тебе цвет глаз. Но сейчас, когда ты уже далеко не без сознания, я совсем не могу противостоять твоей защитной ауре, - он говорил все быстрее и быстрее. Элайна с удивлением отметила про себя, что совсем недавно перед ней стоял маг, побывавший во многих переделках, сейчас же это был просто худой паренек, знающий немного о священном даре, - ты должна сама попробовать себе вернуть цвет глаз.
Небо озарилось первыми багровыми лучами солнца. Облака же казались лиловыми.
Девушка чуть улыбнулась:
- Хорошо. Я постараюсь.
 
Глава 13.  Магия, как частичка нашего мира.   
Fugit irreparabile tempus*
(*бежит невозвратное время)

Прошло два дня. Плечо Элайны стало болеть меньше, но она помнила о морталиусе, и каждый раз вспоминая об этом, по ее спине пробегали мурашки. Она знала, лечебные травы, которые положил на ее рану Ландейс якобы для «быстрого исцеления», только придадут ей сил на пару-тройку месяцев, а дальше ее ждет смерть. Почему-то это ее сейчас не тревожило, чаще она задавалась вопросом, почему Ледрин не сказал ей, что она умирает? Ведь никто не знает, что она подслушала тогда их разговор…
 С того дня, как она оказалась на корабле, Элайна не встречала капитана Исперанции, Ландейса. Ледрин сказал, что он очень занят, он так же упомянул, что Брэго и Нарен уже в Силине. Они отправились на несколько недель раньше их. Маги решили, что достаточно времени провели на материке, им захотелось обратно.
- И это не удивительно, - добавил Ледрин, - ведь Силин таит в себе неописуемую, разящую красоту, притягательность. Он завораживает, именно поэтому оттуда почти никто не возвращается.

Элайна стояла на палубе корабля и думала о Нодине. Легкий ветерок играл с прядью девушки. Тупая боль в плече уже исчезла, но почему-то Элайна осознавала, что это ненадолго. Она смотрела на горизонт, где темно-зеленая полоса разделяла изумрудное море и голубое небо. Она не спала всю ночь, но и сейчас ей спать не хотелось – Ледрин сказал, что они скоро причалят к острову. Мысли Элайны нарушили чьи-то глухие шаги. Это был сын Ландейса. Такой же высокий, чуть худощавый, как он запомнился ей при первой встречи. Только теперь на нем был яркий, светлый костюм бежевых тонов. Он нес длинный изящный лук. Растрепанные каштановые волосы только подчеркивали, что Ледрин был совсем молодым и очень энергичным. Смотря на него, Элайна горько усмехнулась про себя: ему всего семнадцать, а он уже и воевал, и попадал в переделки, которые многим стоили бы жизни… Да, война меняет людей.
- Доброе утро! – он приветливо улыбнулся, но потом, внимательно посмотрев на нее, добавил, - вижу, тебе так и не удалось поменять цвет глаз.
Элайна опустила взгляд. За то время, пока она жила в Древнем лесу, она научилась подчинять своей мысли волю разумных существ, у нее даже получилось, один раз, вызвать пламя, но такая мелочь, как смена цвета глаз, несмотря на все ее страдания, у нее не получалась. Ледрин предложил ей смотреть на синие паруса, чтобы лучше сосредоточиться, но даже это не помогло.
  Элайна украдкой взглянула на глаза мага. Пронзительно яркие, искрящиеся задором глаза, синие, как вечернее небо, синие, как водная гладь в лесном озере… Сапфировые глаза!
Ей стало как совсем не по себе под внимательным взглядом Ледрина:
- Нет…, - она вдохнула свежий морской воздух, - так и не удалось, - в наступившей тишине она услышала крики чаек.
Сын альдуса как-то хитро улыбнулся и сказал ей:
- Ничего страшного. Мы подъезжаем к Силину. Уверен, там ты научишься основам магии.
Элайна тут же обернулась, чтобы посмотреть на остров. Она представляла его себе городом, по божественному прекрасным, пропитанным магией от широких улиц до мелких закоулков, городом-легендой… Но каково же было ее изумление, когда обернувшись, она увидела роскошный лес, раскинувшийся по всему острову. Казалось, здесь были все породы деревьев: и пальдеры и ясени, дубы и рябины, лиственницы и сосны, и многие-многие другие деревья, некоторые из которых Элайне были совсем не знакомы, наверно потому, что относились к магическим породам. Они раскинули свои огромные ветви, цепляющиеся им друг за друга, а их листья образовали пестрый ковер самых причудливых цветов и оттенков. Ветви деревьев будто нежились на солнце. Они  колыхались на ветру, но не приветствовали, а скорее предупреждали, и было что-то в этом грозное. Дивная картина представилась ее глазам, но здесь не было одного…
- А где же…, - хотела спросить Элайна, но Ледрин уже отошел от борта и стал выкрикивать приказы.
Корабль причалил, и она сошла на берег. Только ее нога, обутая в высокие черные охотничьи сапоги коснулась удивительного белоснежного песка, как некая волшебная занавеса спала с ее глаз. Лес будто ожил. Деревья стали перешептываться, а ветер, доселе играющий с листьями, унесся куда-то в чащу леса, рассказывать о новых гостях.  Элайна готова была поклясться, что видит движение, жизнь, бурлящую здесь.
- Добро пожаловать в Силин – голод чудес, - обратился к ней Ледрин.
Он тут же отправился бодрым шагом в глубь леса. Элайна поспешила за ним. Сейчас лес казался для нее каким-то странным, необычным, чарующим, он никак не ассоциировался с городом, который она себе представляла, и который в столь ярких красках расписывал ей Ледрин. Еле видная тропинка, ведущая в самую чащу леса, не вызывала никаких доверий. Элайна шла и оглядывалась вокруг, что-то здесь было подозрительное, не такое как в других лесах, но что именно она не понимала.
Внезапно Ледрин остановился.
- Стой! Кто идет? – донесся громкий голос откуда-то сверху.
- Нарен, это я, Ледрин! – ответил сын альдуса и в следующий миг на землю еле слышно спрыгнул маг. Он приземлился как пташка – не хрустнула ни одна веточка, даже не зашуршали листья. На нем был светло-салатовый костюм, видимо, поэтому Элайна не различила его, когда посмотрела на густую крону деревьев. За спиной был полный колчан стрел, а в руке он держал такой же изящный лук, как и Ледрин, только древко было чуть светлее. Наверно, лук был сделан из бука. Его золотистые прямые волосы до плеч были аккуратно перевязаны лентой. За пояс так же была заткнута дудочка, чуть длиннее и уже, чем Элайна привыкла видеть. Стражник Силина был ровесником Ледрина, ему тоже было около семнадцати. Его непривычно яркие голубые глаза же светились улыбкой такой искренней и задорной, что Элайна сама невольно улыбнулась.
Нарен, по-видимому, был счастлив встрече:
- Ледрин! Как же долго тебя не было! А меня, как видишь,  на стражу поставили…, - он осекся, - вижу, ты с гостьей.
 - Она приплыла со мной на корабле, - ответил сын Ландейса быстрее, чем Элайна сообразила, что речь зашла о ней, - я сам рад тебя видеть, но я должен поговорить с магистрами. Можешь ли ты показать ей город или тебе нельзя отлучаться от работы?
- Конечно нельзя, но ради такой гостьи я готов пожертвовать своим временем - сейчас он уже обращался к ней, - пошли?
Элайна кивнула. Сейчас она уже думала не о городе, ее гораздо больше заинтересовали магистры. Интересно, кто это такие? Может, они смогут поменять ей цвет глаз?..
Нарен шел впереди и, кажется, догадался о ее мыслях:
-Нет, - сказал он радостно, обращаясь к ней - если Ледрин не поменял тебе цвет глаз, то, видимо, изменить его суждено только тебе, - он оглянулся на нее, - видишь ли, это не зависит от силы магии, это зависит только от тебя самой. Если ты прикладываешь какую-то силу, созидая, то тебе понадобится уже не сила, чтобы разрушить. Тебе понадобится потенциал и умение. Конечно, магистры  или, их еще называют чародеями – высшие маги, которые учат нас, обладают большим опытом, но потенциал у всех разный. Чтобы снять заклятье  тебя надо иметь потенциал максимально приближенный к твоему. Поэтому, скорее всего, менять цвет глаз придется тебе, - он снова обернулся. Элайна ощутила на себе очень пристальный, внимательный взгляд, не оценивающий, а просто задумчивый. Нарен добавил уже куда серьезнее, - если тебе понадобится моя помощь, я всегда помогу.
- Спасибо, - искренне ответила Элайна, вновь поражаясь магу: еще минуту назад он говорил весело, беззаботно, а сейчас уже он говорил серьезно.
- Мы пришли, - возвестил страж Силина.
Элайна подняла голову и … затаила дыхание. По ветвям деревьев, в буквальном смысле, ходили люди. Они все были в зеленых, серых и бежевых одеждах. Кто с кем-то весело болтал, некоторые, уже на земле, упражнялись на мечах, другие несли еду и воду… Один маг, которому на вил было лет тринадцать, в яркой зеленой тоге, «задирался» перед своими сверстниками. Мальчишке в сером костюме это не понравилось, и он бросил шишку в него. Тот же в свою очередь, стоя на тонкой веточке, покачнулся и упал. Ребята же, смотревшие трюки, которые он проделывал с помощью магии, засмеялись. Элайна тоже слабо улыбнулась. Она повернула голову и увидела, как на других деревьях женщины собирают диковинные плоды. Здесь было чему удивляться, ведь жизнь в этом загадочном лесу не просто бурлила, она била ключом.
Нарен, наблюдавший  за ней, рассмеялся:
- Я тебя понимаю. Я и сам долго не мог привыкнуть, что здесь все ходят по ветвям. Пойдем, тебе здесь должно понравиться - они двинулись вперед, а он продолжал, - у нас, магов, свои законы. Думаю, ты заметила, что в этом лесу есть что-то необычное. Это деревья. У нас есть такая традиция, что когда магу исполняется двенадцать лет, то он выбирает себе дерево, которое после становится ему чем-то вроде дома… В Силине все не только ходят по ним, но и живут на них. Видишь, тот ясень? Это ясень Ледрина. А та лиственница моя. У Магистров же обычно пальдеры. Вон та, - он показал на дерево с фиолетовой кроной, - принадлежит магистру Флиану. Он мой учитель. Вот здесь живет Брэго, Черный Ястреб. Думаю,  ты догадаешься, почему его все зовут Черным Ястребом. Я тебя оставляю, так как меня ждет дежурство, но не думай, что ты от меня отделалась! – Элайна невольно улыбнулась, даже сейчас, когда она подсознательно думала о Нодине, который может быть и погиб, стражник Силина смог ее развеселить. После он уже добавил серьезнее, - А ты пока побудь с Брэго. Он тебе что-нибудь расскажет. Если будет совсем скучно, то можешь походить по городу. Здесь много чего интересного, - с этими словами он шутливо подмигнул ей и тут же, высоко подпрыгнув, скрылся в кроне деревьев.
Элайна осталась в неком замешательстве. Она все еще не могла себе представить, как же можно ходить по тонким веткам. Она подошла к высокому дереву с темным стволом, на котором, как сказал Нарен, жил Брэго. Оно было стройное, высокое и прямое, кора была гладкой, без сучьев, за которые можно было бы ухватиться, лишь наверху дерево украшала  роскошная крона. Она подняла взгляд еще выше – там были ветви с мелкими удлиненными листочками. Это дерево явно принадлежало к породе магических. Элайна обошла его кругом в поисках какой-нибудь неприметной трещинки, и уже хотела крикнуть Брэго, но тут тонкая веревка из черного шелка спустилась к ее ногам. «Придется все-таки лезть» - с какой-то грустью подумала она. Ей все еще больно было опираться на левое плечо, но скорее не из-за того, что рана еще не зажила, а потому что морталиус с каждым днем все больше и больше отравлял ее организм. Наконец, она нащупала рукой какую-то ветку и подтянулась.
 Дыхание ее сильно сбилось, зато теперь, поднявшись, она могла оглядеться. Элайна стояла на каком-то мягком зеленом полу, сделанном с помощью магии. Густая листва из мелких изумрудных листочков отгораживала получившуюся «комнату» от других деревьев. Неудивительно, что именно в таких комнатах и предпочли жить  маги. Здесь было уютно и красиво, солнечный свет освещал около трети комнаты, пробиваясь сквозь пышную листву.
- Доброе утро, - сказал кто-то, и она оглянулась.
На мягком полу сидел юноша и точил лезвие меча с серебряной рукоятью. У него были такие же длинные, как у Нарена волосы, но абсолютно черные. Одежда, темная как хвоя,  сочеталось с такими же темными глазами, цвета морской волны.
- Привет, - ответила она как-то очень тихо, - Нарен сказал, что ты Брэго…
- А ты, наверно, Элайна.
- Откуда ты знаешь? – ее брови слегка нахмурились. Когда Брэго обернулся, она увидела, какое неестественно бледное лицо было у него. Оно резко констатировало с глазами юноши. Эта бледность говорила о том, что Брэго пришлось пережить что-то, что не могло не оставить последствий на всю жизнь.   
- Я много о тебе знаю, - он как-то совсем невесело усмехнулся.
Она не ожидала такого поворота в разговоре. Снова, окинув взглядом «комнатку», она поняла, что ее так удивило. Здесь не было совершенно никакой мебели, только волшебный пол, напоминающий ковер изо мха.
- Что же? – невольно сорвалось у нее с губ.
- Ты умираешь, - безразличным тоном сообщил ей Черный Ястреб, как будто говорил о погоде. Он перевернул меч другой стороной и снова занялся делом.
  - Я…?,- эта фраза потрясла Элайну, зрачки ее сузились от ужаса, который она испытала. До этого она не задумывалась, что будет через несколько недель. Ей все это казалось какой-то нелепой игрой, каким-то сном, и если проснешься, он уже никогда не станет явью, так  как это будет всего лишь страшный сон, не более…. Но слова Брэго звучали как приговор,- ты… откуда знаешь?
- Сядь, - равнодушным тоном скомандовал юноша, даже не оборачиваясь на нее, и у Элайны буквально подкосились ноги, она рухнула на пол. Не будь она поглощена мыслями о том, что ей только что сказал волшебник, она бы заметила, что он явно применил магию.
- Ты не ответил.
-  А какое это имеет значение? – тон его стал раздражать Элайну.
- Ты скажешь?
- А ты поверишь? – он отвечал вопросом на вопрос, и совсем не смотрел в ее сторону.
 Наступила минута молчания. Брэго прекратил оттачивать клинок меча. Он провел пальцем по грани, и у него тут же выступила бурая кровь. Маг остался доволен.
-ну…, - не считая должным повернуться к ней, он продолжал, - каждый из нас обладает каким-то кусочком магии. Вот ты, к примеру, - теперь Брэго уже обернулся к ней. Это был изучающий взгляд, на который нельзя было обидеться. Наоборот, он был поразительно учтивым. Он посмотрел на нее, словно изучая, на несколько мгновений их взгляды скрестились – пылающий взгляд ярких зеленых глаз и пронзительный практически черных. А потом он снова повернулся к своему мечу, - А ты ведь можешь гипнотизировать взглядом, только тебе обязателен зрительный контакт, хотя меня ты не проведешь, - брови Элайны поползли вверх. Она недоумевала: как он смог догадаться? Но Брэго, кажется, было все равно, он продолжал, - Кстати, думаю, тебе даже удавалось вызвать огонь. По крайне мере я бы совсем не удивился. А вот я могу предсказывать будущее, но не конкретные факты и числа, а в общих чертах. Но больше я интересуюсь настоящим. Прошлое навсегда утеряно и позабыто нами, а будущего мы не знаем, поэтому люди, будь то охотники или маги, считаются лишь с настоящим. Ты, верно, удивилась, когда увидела, ту черную веревку? -  Брэго встал с ковра, напоминающего Элайне мох, и посмотрел в «окошко» в кроне дерева. Его агатово-черные волосы притягивали внимание, они не были перевязаны какой-нибудь лентой в отличие от волос Нарена или Ледрина. Девушка только дивилась как столь разные люди, как страж Силина, сын капитана Исперанции и Черный Ястреб сдружились.   
Прошло около минуты. Элайна была уверена, что последний вопрос был чисто риторическим, а Брэго не считал важным продолжать разговор. Сейчас она поняла, почему же маги называют его Черным Ястребом. Взгляд Брэго был проницательным и острым, как у хищной птицы, но он не походил на взгляд керлингов. Более жесткий, более решительный, более пронзительный,… но при этом все же какой-то задумчивый, взгляд глаз цвета морской волны, которые при ярком свете солнца, показались ей совершенно черными.
-Ты… ты знал, что я стояла около этого дерева и поэтому скинул мне веревку?  - спросила Элайна спустя некоторое время.
-Ну, знал, -  Брэго стоял к ней спиной и наблюдал, сквозь «окошко» за Силином.
-А ты знаешь, как изменить цвет глаз? – спросила она с некоторой надеждой, до этого теплившейся в ее душе. 
Брэго резко развернулся к ней, так стремительно, что Элайна вздрогнула. А его черный плащ раздулся за спиной, словно паруса на Исперанции. Сейчас она подумала, что он очень похож на быстрого и стремительного ястреба. Но Брэго наоборот молча стоял, будто истукан, и изучающе смотрел на нее, словно пытаясь разгадать загадку.
- Зачем тебе это? – сказал как-то очень жестко и сухо.
У Элайны заблестели глаза. Ей снова давали понять, что в этом мире она одна, у нее даже нет друзей, которые помогли бы ей. Еще в детстве она слышала грубый тон старейшин, которые приказывали ей идти за водой или распрячь мустангов… Потом она попала к керлингам и познакомилась с Нодином. Нодин… это был ее единственный настоящий друг, который всегда заступался за нее и помогал в трудную минуту. Она помнила его зелено-синие перья с золотым отблеском на конце, будто еще вчера встречала его. Но сейчас у нее нет даже Нодина. Она одна. Одна же она загипнотизировала тигра, развела огонь с помощью магии… Магия… А что это? Зачем она нужна? И с чего она решила, что она способна подчинить себе магию и поменять цвет глаз? Может быть, она вообще не маг?
Элайна резко встала с холодного пола и ответила Брэго еще жестче, чем спросил ее он:
- С чего ты взял, что я хочу быть магом?! Вам, между прочим, легко поменять цвет глаз, а я не могу. Может быть, я вовсе не маг! С чего вы взяли, что я могу использовать магию?!
Она тут же повернулась к нему спиной и, увидев тонкую черную веревку из шелка, сделала шаг к ней. Вернее попыталась сделать. В мгновение ока Брэго  выхватил кинжал из своего правого сапога и метнул его в сторону Элайны. Кинжал со свистом рассек воздух и обрубил увесистый сук над ее головой. Ветка упала как раз в тот момент, когда Элайна наклонилась к веревке, и придавила ее так, что она могла шевелить только ногами. Ее плечо, пронзенное стрелой, напомнило о себе. На секунду она зажмурилась от боли.
  Тем времен Брэго с грацией и спокойствием,  вызывающие восхищение, пересек «комнату» и убрал кинжал в сапог. Затем он кинул какой-то пренебрежительный взгляд на Элайну и сказал:
-Магия – это в первую очередь не материальное, а духовное. Она не принадлежит какому-то человеку в отдельности, она просто часть этого мира. Человек, от рождения не обладающей магией по какой-то причине, может ее обрести. К примеру, как Ледрин. Он не просто рисковал тогда своей жизнью, спасая Ринану, и без того зная, что она умрет, он переступил через себя, он боролся с судьбой. И получил награду. Теперь он маг. Ты тоже станешь магом, если будешь бороться.
Он даже не посмотрел на нее. Просто надел капюшон, подпрыгнул, зацепился за какую-то неприметную ветку и вмиг исчез. И только из густой кроны дерева до нее донесся его звонкий голос:
- И запомни! В этом мире важно не то, какой силой ты обладаешь. Здесь важно, какая кровь течет в твоих жилах: кровь волшебника или простого человека.
 Элайна осталась лежать тяжелой веткой. Она не пыталась освободиться, она думала над словами Брэго. У Ястреба был свой, очень специфический способ уверять людей в чем-то. Почему-то сейчас она совершенно не злилась на него. Наоборот, улыбнувшись, Элайна перекатилась на левый бок и, превозмогая тупую пульсирующую боль в плече, встала, оттолкнувшись от пола. Она была благодарна ему.               
         
Глава 14. Быть может, не все в этом мире безнадежно.
Natura sanat medicus curat*
(* врач лечит, природа исцеляет)

Светило яркое солнце, настолько яркое, что Нодин невольно сощурил глаза. Вот уже целые сутки он лежал на острых камнях. В горле пересохло, хотелось пить, а еще больше есть. Солнце не только иссушило рану, отчего она стала болеть еще сильнее, но и накалило камни. Керлинг перевернулся на бок:
-Ах!
От раны отскочил небольшой кусочек спекшейся голубой крови. Стрела пронзила крыло насквозь. Нодин пытался вспомнить хоть что-то, но голова отзывалась резкой болью. Преодолев мучительное головокружение, он поднялся.
  Молодой керлинг помнил тот день, как вчерашний. Элайна отправилась в лес подстрелить какую-нибудь дикую уточку. Он же полетел на поляну, чтобы размять крылья и попробовать выпустить свой дух из оболочки тела. Это был практически безветренный денек, и он добрался до поляны в считанные минуты. Но, только приземлившись, Нодин услышал какие-то странные крики, звуки, хруст веток. На поляну вбежали охотники. Наверно, люди заметили его, еще когда он парил в небе. Они что-то кричали, стали стрелять. Нодин не хотел применять магию против людей, так как Акина ему говорила, что охотники лишены ее, и нападать на них, значит проявлять свою слабость и трусость. Не успел он подняться в воздух, как его правое крыло пронзила стрела. Это была не просто стрела, на ее острие был яд – морталиус. Это понял Нодин когда его стали перетаскивать в клетку, так как его парализовало. Морталиус считался самым ужасным из всех ядов, потому что жертва умирала в течение трех месяцев и все время мучилась. Но охотники выбирали этот яд не потому, что он был самым страшным, а потому что это было единственное из всех средств, реально действующее на керлингов. Морталиусу еще не придумали противоядия ни люди, ни керлинги, хотя лекарств, унимающих боль, было множество. Нодин лежал в клетке, которую соорудили охотники специально для него. Из разговоров людей Нодин понял, что они считают его настоящим чудовищем, владеющим жуткой силой, которую он применит против них при любом удобном случае. Сейчас он лежал как парализованный, хотя силы понемногу возвращались к нему. Он обвел взглядом клетку: толстые железные прутья… и простой деревянный замок. Конечно, он еще привязан веревкой к одному из прутьев, но ее легко разрезать когтем. Другое дело, что он не сможет лететь, а, следовательно, не сможет и бежать…

Нодин посмотрел на голые камни. Это была гора. Он не помнил, как долетел до этого места, но это беспокоило его мало. Сейчас он хотел есть, и единственное, что он увидел это были коричневые стволы деревьев. Однако что-то привлекло его внимание. Солнце накрыло большое облако, так что теперь смотреть куда-то вдаль было не так больно. Вдали за неприветливым лесом Нодин увидел голубую дымку, но стоило солнцу снова выплыть из-за облаков, как дымка призрачно рассеялась. Но что-то подсказало Нодину: «Лети туда!». Выбора у него не было, а сидеть без действия не хотелось. Он распахнул свои огромные крылья, невольно сощурившись от боли. Воспоминания нахлынули вновь…

…Он лежал и уже не думал спастись, как услышал тихий, словно шелест листьев, шепот Элайны. Она нашла его и хотела спасти. Он долго спорил, уверял, что не сможет лететь… А потом  в голову ворвался стремительный вихрь, и он уже не помнил, что было дальше. В памяти все образы смылись в нечто бесформенное, серое… Лишь спустя сутки Нодин проснулся на голых и острых камнях, совсем безжизненных как и этот лес.

Он летел, и с каждым взмахом крыльев силы понемногу возвращались к нему. Ему  хотелось найти Элайну, ведь она ради него пожертвовала свободой, а может быть и даже жизнью.… Слеза ярости скатилась по его щеке, но он тут же смахнул ее и устремился к тому месту, откуда видел голубое свечение. «Она пожертвовала своей свободой ради меня, - думал он, - а может быть и жизнью. Она – настоящий маг! Мне надо найти ее во чтобы то не стало… она – единственное, что у меня осталось…»
Пока он летел, облака то закрывали солнце, и призрачная голубая дымка становилась более четкой, то вновь оно  выходило, и тогда керлинг уже летел по памяти. Наконец, Нодин преодолел громадное расстояние и приземлился около намеченного места. Он взглядом искал что-то необычное, но единственное, что ему показалось таковым, были виваилы, которые росли совсем не в то время, в которое им было положено расти. Так или иначе, керлинг очень обрадовался грибам, так как он уже не ел целые сутки. Когда Нодин откусил шляпка первого гриба, он чуть не упал от боли, которая отозвалась «глухим молотом» в раненом крыле. С какой-то грустью керлинг подумал, что, скорее всего, ошибся, и перед ним не виваилы, а поганки. Конечно, этот яд на него бы все равно не подействовал, хотя все же это далеко не приятно, есть поганку. Однако гриб был все-таки виваилом – тонкий, немного бодрящий аромат исходил от него. Нодин продолжил свое малое «пиршество» и к удивлению заметил, что с каждым грибом боль в крыле понемногу утихает, становится не такой резкой, а потом она и вовсе пропала.
  «Наверно, это волшебство, - сказал тихий голосок в подсознании, - ведь это первое, что случилось со мной хорошего за последние дни».

 Глава 15.  Под мраком ночи.
Quid est veritas?*
(*Что есть истина?)

Элайна была в Силине уже около двух недель. Плечо окончательно перестало болеть, и она вспоминала об этом все реже и реже. Благодаря своеобразной помощи Брэго, она поменяла цвет глаз. Нарен, на следующий день показал ей весь Силин. О, это во истину был город-легенда! Здесь маги не просто существовали, они жили полной жизнью, здесь хотелось смеяться и радоваться простому легкому дуновенью ветра, шороху сухих листьев, теплым лучам солнца… Как показалось Элайне, ни что не может нарушить мир, царивший на этом острове. Не удивительно, что многие, попав на этот чудесный островок, уже не хотели возвращаться обратно на материк к горестям и бедам большого мира.
У Элайны по традиции магов появилось свое собственное дерево, мелау. Стройное, нее очень высокое, но с крепкими сучьями и небольшими изящными листьями изумрудного цвета оно полюбилось ей сразу. Оно находилось недалеко от поляны, той самой, где маги и чародеи ежедневно тренировались. Элайна попала в группу к магистру Флиану. Там занимались и Нарен, и Ледрин, и Брэго. Флиан был невысоким чародеем. Его лицо, как ни странно, было изрезано глубокими преждевременными морщинами, которые без всяких слов, говорили, что этот человек побывал не в одном сражении. Магистр Флиан, в отличие от других чародеев, никогда не наказывал своих учеников, не пытался их заставить что-то делать, лишь… помогал советом. Он считал, что маг всегда должен сам принять решение, как поступать в какой-либо ситуации, а указы старших будут только мешать. Слушая, как он рассказывает об истории магии, Элайна только улыбнулась. Теперь она знала, почему Брэго так странно поступил. Он не помог ей поменять цвет глаз и даже не попытался, лишь придал ей сил.
Здесь в Силине существовали свои порядки. Каждый маг раз в месяц должен был дежурить у границ города, следить за небольшой пристанью, смотреть, чтобы магическая занавеса, маскирующая остров, просто как большой, но вполне обычный лес, не спала, а если магии не хватало, то надо было самому поддерживать ее. Некоторые чародеи или ученики раз в сезон плавали на материк, чтобы следить за тем, что твориться вне Силина, а так же добывать одежду и пищу, которую маги не могли получить на острове. Другие же, кто не плавал, собирали еду в лесу, готовили, присматривали за порядком, словом, работа находилась для всех и для каждого.
Элайна научилась ходить по веткам, пока что довольно толстым, и держать равновесие, чтобы не падать. Она уже знала Силин, но не обходила еще всего острова полностью, поскольку он был очень большим.

Последние три дня Элайна стала чувствовать себя хуже. Ее плечо начало снова напомнило о себе.
Был уже вечер, солнце зашло, а на пока еще синем небе стали появляться серебряные точки, образующие причудливые фигуры и узоры, словно младенец, обмакнувший перо в серебряные чернила, рисовал на темной бумаге какие-то совершенно неземные, непонятные обычному человеческому уму картины. Только свет от звезд, холодный и мерцающий, совсем не согревал, а наоборот заставил поежиться Элайну.  Сидя на ветке мелау, она с грустью стала вспоминать о Нодине. Сколько бы не болезненна была ее рана, воспоминания вызывали еще более острую, ощутимую душевную боль. Она и не заметила, как прозрачная, словно горный ручей, слеза скатилась по ее щеке. Неожиданно раздался шум, который шел от поляны. Элайна резко вскочила с ветки и кинулась в сторону поляны. Сегодня не был день ее дежурства, но Нарена и Ледрина. «Наверно, они как самые образцовые стражи Силина, опять решили поспать на дежурстве» - с лукавой улыбкой подумала Элайна. Но, прибежав на поляну, она отметила про себя, что ошибалась…
Поляну освещал призрачный лунный свет. Легкий ветерок колыхал траву, а где-то далеко ярко блеснула звезда, будто остерегая Элайну. По середине поляны было около трех десятков всадников и всадниц, но не простых. Каждая лошадь была больше обыкновенного мустанга, у нее были огромные крылья, а глаза … глаза отражали ночной мрак. Всадники и всадницы, под стать своим коням, спокойные, но грозные, неподвижно замерли в седлах. Элайна не увидела ни у одного из них какого-либо оружия, и это только взволновало ее. Но Ледрин и Нарен в таком же молчании стояли перед небольшим отрядом, ничуть не шелохнувшись. После минуты молчания с черной крылатой лошади легко и непринужденно спрыгнула всадница. У нее были светло пепельные, очень длинные волосы, необычное платье, которое годилось скорее для боя, нежели для бала и кожаные перчатки.
- Приветствую, магов Силина, - сказал она, а в голосе ее была стать и какое-то раздражение.
-  Приветствую Ночных Всадников и Всадниц, - ответил Ледрин холодно и без тени какой-то улыбки.
- Здравствуй, - сказал кто-то из тени кроны деревьев. Это был Флиан, - Вайола.
- Флиан, - сказала она, внимательно присмотревшись к магу, - сколько лет я тебя не видела, а ты ничуть не изменился, разве что, может быть, чуть повежливее стал. Хотя вряд ли…
Элайна затаила дыхание, наблюдая за разворачивающейся картиной. Впервые в жизни она видела, чтобы кто-то грубо ответил Флиану, разговаривал с ним на «ты» и совершенно не почитал мастерства чародея. Сейчас она подняла веточку куста черники чуть выше, чтобы лучше рассмотреть всадников. Что-то в них было… неземное, пугающее. Они замерли на своих крылатых мустангах, словно истуканы, как призраки ночи, как неживые… Только холодный ночной ветер колыхал вуали, закрывающие их лица. Если бы не это, она бы и впрямь приняла бы их за призраков.
Брови Флиана сошлись, он нахмурился и грубо ответил:
- Зачем ты сюда пришла? Что надо тебе на острове магов? Неужто ты решила, что можешь вот так, оскорбляя всех магистров Силина, просто вернуться на остров и сделать вид, будто ничего не произошло?
- Уж, поверь, я не хочу прятаться в норке как напуганный суслик! Я всегда встречаю опасность лицом в отличие от некоторых! – Вайоа была старше Ледрина или же Элайны, но она была и намного младше Флиана. Сейчас, она повысила тон и говорила яростно. Элайна видела, как она сжимала кулаки все крепче и крепче, когда слышала слова магистра.
   - и что же побудило тебя, такую благородную, смелую и отчаянную, бежать на этот остров?! – в словах Флиана была унизительная усмешка, - или ты скажешь, что я ошибаюсь, и ты прилетела сюда, чтобы сказать что-то важное?
- Я здесь, чтобы предупредить.
- Мне казалось тебе не важно, что будет с нами. Ты так сказала при нашей последней встрече,  - Флиан был спокоен, а вот Вайола теряла уже всякое терпение.
 - Мне безразлично, что будет с вами, старыми, заносчивыми и глупыми магами, которые называют себя магистрами лишь потому, что дольше живут не этом свете! – выпалила она на одной дыхании. - Но мне не все равно, что будет с ними, - она показала рукой на стоявших в тишине Нарена и Ледрина, - они должны бороться за свободу, за жизнь, настоящую, а не это мнимое существование на острове, за безграничные просторы, а не  магический ветерок! Они имеет на это право. Не спорю, многим магам нравится здесь жить, но лишь потому, что они здесь родились и не видели материка. Спроси Ледрина, спроси Брего о чем они мечтают, и ты поймешь, что жизнь в этой золотой клетке им надоела. Надо бороться!
- И как же ты предлагаешь, - Флиан ответил язвительно, Элайна впервые слышала его таким разозленным, - переправить всех магов Силина на материк и начать войну, чтобы на каждого мага приходилось по два десятка людей? Или может, чтобы мы тайно начали войну, не объявляя о ней гласно? Я не хочу рисковать магами! Их и так мало! Самый лучший вариант сидеть здесь на острове и не пытаться возомнить себя кем-то более могущественным. Но может, ты сможешь установить мир с людьми? – тон Флиана не был язвительным, но в нем Элайна почувствовала некий укор, за прошлые поступки. Но была в этом голосе и обида, и презрение, и горечь утраты. Элайна знала, что с людьми магам говорить просто не о чем. Так как первые в свою очередь ненавидят вторых, а те отвечают им взаимностью. Однажды Нарен с небольшим количеством магов отправились на трехдневную разведку на море. Но вернулись не все и только через неделю. Нарен был смертельно ранен топором и только благодаря чуду он остался жив. А битва на море произошла не из-за того, что маги начали первые. Лишь из-за того, что, только подойдя к Исперанции на пушечный выстрел, люди начали обстрел. Они просто увидели, что над кораблем вьется странная дымка (Нарен и другие работали над маскировкой корабля) и поняли магическое происхождение этой дымки.   
Элайна взглянула на Ледрина и увидела, как он повернул голову в сторону кустов и еле заметно качнул головой. Видимо, он хотел сказать, чтобы она не выходила из своего укрытия, иначе усугубит положение еще больше. Да и кому понравится, что твой разговор подслушивают. Элайна снова перевела взгляд на всадников и… они исчезли! Растаяли в воздухе. С каждой секундой их становилось видно все хуже и хуже, но, похоже, ни магистра, ни Вайолу это не интересовало. 
 Вайола смотрела ненавидящим взглядом на Флианта. Она свистнула, и крылатый мустанг в один миг оказался перед ней. Легко вспрыгнув на него, она как по-особенному посмотрела на Нарена и Ледрина. Во взгляде усталых голубовато-серых глаз читалась некая грусть, сожаление, но в нем была и надежда. Стражники Силина ничего ей не сказали, но Ледрин почему-то опустил глаза, а вот Нарен смотрел на нее открыто, как бы предостерегая. Тогда ночная всадница что-то шепнула на ухо своему коню, и Элайна увидела лишь призрачный отблеск на ее платье. В следующую минуту поляна оказалась пустой - Флиан скрылся в кроне деревьев, Нарен вскочил на ветку дерева, а Ледрин ушел куда-то…

Глава 16.  Кодекс Керлингов.

Lex est quod populas jubet atque constituit*
(*Закон – это то, что народ приказывает и устанавливает)

Мощные взмахи крыльев и голые серо-коричневые камни вперемежку с белым снегом остаются где-то далеко внизу. Сквозь призрачный серо-голубоватый дым виднеются острые пики гор. Ветер свищет в ушах, а огромная, великолепная птица, в чьих жилах течет голубая кровь керлинга, ловит теплые потоки, исходящие от земли, и снова взмахивает крыльями, набирая высоту. Кажется, она неутомима.
Нодин все-таки устал и рана немного побаливала, но он не давал ни нам миг отдохнуть своим мышцам,. Он летел куда-то на север, вперед и вперед… Что-то гнало его, и было то зовом сердца. Ведь керлинги могут чувствовать присутствие своих сородичей, так и Нодин все летел и летел, не щадя своих крыльев, которых изрядно потрепал ледяной ветер и сильные потоки воздуха. Его мучили жажда и голод, а так же он нуждался в отдыхе, но приземлиться сейчас значило сдаться на милость суровой природе и погибнуть от холода в горах.
«Это последний взмах крыльев, - мысленно убеждал он себя, зная, что это не правда, - осталось еще чуть-чуть, они где-то близко… совсем близко… я должен постараться не ради себя, а хотя бы ради Элайны» - и, пожалуй, именно последняя мысль придавала ему силы.
Внезапно горы перед ним расступились и их заснеженные шапки остались позади. Перед Нодином открылась огромная равнина, что даже летя на такой высоте, он не мог сказать где она заканчивается. На равнине росли всевозможные цветы и яркая по-весеннему зеленая травка. Но не это так поразило Нодина. Над поляной летало множество керлингов. Здесь было не только его поселения, но и все другие. Видимо, с приходом охотников, все решили укрыться подальше и собрались здесь.
Нодин не помнил, как здоровался со старейшинами, рассказывал о людях… Ему запомнился лишь разговор с Акиной:
- Мы обязаны помочь Элайне! Она спасла мне жизнь!
- К сожалению, это перечит кодексу керлингов, - как можно мягче сказала Акина, видя в глазах сына детское упорство, ребячество, нежелание подчинять взрослым и делать то, что они советуют, - мы не можем собрать отряд, чтобы спасти ее, тем более что уже прошло столько времени. Мы не знаем где она и…
- Мы найдем ее! В конце-концов, она же тоже из нашего племени! – яростно возражал Нодин, но видел, что уговоры бесполезны.
- Она не принадлежит народу Керлингов, - теперь в разговор вмешался Онеби. Это был старый керлинг,  он входил в главный совет старейшин, - мы не можем судить людей, а если мы вступимся за какую-то из сторон, будь то маги или обычные люди, то развяжем войну. А это противоречит кодексу Керлингов – нельзя вмешиваться в дела смертных!
- Тем более маги сами виноваты. А мы не обязаны им помогать, - сказал другой керлинг, - они нам завидовали, они нас истребляли как жалких пташек, в конце-концов, они никогда нам не помогали! А мы не обязаны  жертвовать своими жизнями ради них. 
- Но… - начал Нодин, однако Акина его оборвала.
- Мы тебя слышали. У тебя опасная рана – пойдем, я отведу тебя альдусу.

Прошло четыре дня, а Нодин думал, когда же ему разрешать летать – альдус сказал ему, что наложил на рану специальную мазь, и если молодой керлинг будет летать, то она будут причинять боль, поэтому надо неделю не подниматься в воздух.
  Время шло, а Нодину ничуть не становилось лучше. Конечно, рана заживала, но на душе у него не было спокойно. Каждый день он мысленно взывал к Элайне и пытался понять жива ли она еще. Акина постоянно держала его в поле своего зрения или поручала другим следить за ним. Молодой керлинг заметил это. Вначале он думал, что наблюдают за его здоровьем и тяжелой раной, но потом осознал, что они следят, чтобы он не улетел. Это еще больше разозлило Нодина:
«…Я выжил после морталиуса и преодолел столько миль, чтобы попросить о помощи, но вместо этого мне сказали, что они не хотят влезть в якобы чужие дела! А теперь мне еще и не доверяют, думают, будто я своими действиями только развяжу войну! Да как им объяснить, этим трусам, которые попрятались за горы, словно мыши в норки, что война уже на пороге, что ее невозможно предотвратить?!… А все этот дурацкий Кодекс керлингов, который установили наши предки. Да зачем жить по правилам, которые в итоге приносят вред, а не пользу?... Они никогда не поймут…» - последнее предложение он сказал вслух и Онеби, пролетавши рядом, как-то странно посмотрел на него.
Нодин сильно разозлился на самого себя за свое бездействие. «А чем я отличаюсь от них? Ничем – развалился на солнышке и больного из себя строю» - пронеслась у него в голове мысль. И именно эта мысль подхлестнул его больше всего. Он оглянулся – за ним присматривал Онеби. Это довольно старый и опытный керлинг, так что оторваться от него будет не просто, хотя с другой стороны, опять же, летает он не быстро. Нодин одним неуклюжим движением перевернут лист пальдеры с водой. Теперь у него была причина уйти хотя бы на небольшой отрезок времени. Чуть расправив крылья, он отправился в сторону леса. За ним протекала быстрая и шумная река, из которой брали воду все птицы и звери. Молодой керлинг сделал вид, что ему страшно захотелось  пить. Он сказал это Онеби и, не торопясь, чтобы не вызвать подозрения, пошел по земле – опять-таки летать ему еще не разрешили. Нодин предполагал, что у него есть в запасе около часа. За это время его еще не начнут искать, поэтому он успеет скрыться.
Молодой керлинг быстро дошел до реки. Он снова оглянулся, всматриваясь – не следит ли кто за ним. Никого не было. Тогда Нодин смело расправил крылья и, ловя теплые потоки воздуха, исходящие от земли, стал набирать высоту. Первое время керлинг летел хорошо, но уже через пол часа начал дуть сильный северный ветер. Каждый взмах давался все тяжелее и тяжелее. Откуда-то ветер принес большие свинцовые тучи. Пошел снег, который постепенно превратился в настоящий снегопад, а затем в бурю. Нодин понял, что если будет оставаться в воздухе, то просто не выдержит и упадет на землю с поломанными крыльями. Из последних сил он долетел до выступа в горе и обессилено упал. С неба все сыпался снег, а северный ветер завывал, и завывание это звучало как ледяной смех.  Нодин не мог пошевелиться…      
 
Глава 17. Шепот моря.
Liberum arbitrium*
(*свобода воли)

  …Он сидел у самой кромки воды и бросал камни в воду. Каждая  набегающая волна касалась его невысоких сапог, но он не обращал на это внимания. Сейчас, под тусклым, мерцающем светом звезд море казалось во истину прекрасным… Море… Как много в том слове!  Темное, манящее, притягательное, таящее в себе столько загадок, сколько не дано разгадать любому смертному… В близи берега можно было различить маленькие барашки, но само море было спокойно и неподвижно, казалось, оно вздыхало, глядя на эту человеческую, мелкую, суетливую жизнь. Там, где пролегает четкая граница между морем и небом, там, где жизнь граничит со смертью, наверно, именно там находятся разгадки всех тайн этого мира. Так или иначе, он смотрел сейчас в даль, на море, где оно сливалось с черным небом, и не видел четкой границы. Судьба представлялась ему такой же темной, как море… море, живущее отдельной жизнью, море, которое вздыхало… Он слышал плеск воды. Шум прибрежных волн успокаивал, убаюкивал, уводил от жестокой реальности в мир грез. Блики волн от холодного, какого-то безжизненного света далеких звезд заманчиво мерцали то там, то тут. Ему казалось, что здесь, около моря, можно провести целую вечность, наблюдая за волнами, большими и малыми, слушая его музыку, и, наконец, наблюдая за его жизнью, то тихой, то бурлящей, но не зависящей от внешнего мира, вечно суетливого, занятого мелкими вещами.
Он ощутил легкое дуновение ветра, и было в этом дуновении что-то до того необычное, до того простое… Брызги волн попали ему на лицо, но он даже не пошевелился. Лишь наслаждался этим прекрасным дуновением, вдыхал морской воздух, который представился ему до того чудесным, до того неземным… ведь это был вкус свободы! Море всегда свободно, над ним никто не властвует. Оно лишь переносит незадачливых мореходов, которые поставят паруса и радуются удачной поездке. Но никто из них не замечает всей прелести моря… его безграничности. Сюда он приходил вегда, когда хотел побыть один и подумать над смыслом жизни. Это место не знал никто на острове.
Неожиданно хрустнула веточка, но Ледрин не даже пошевелился. Он знал: Элайна следила за ним. Он бы мог беззвучно исчезнуть в ночном мраке, раствориться как тень, но то что он до сих пор не сказал ей, что она умирает, сжигало его изнутри. Но все же он молчал и не догадывался, что Элайна про все знает… и чувствует обиду 
- Вайла была права, - сказал он тихим шепотом, когда девушка села на песок рядом с ним и, обхватив руками колени, положила на них подбородок.   
- Почему? – спросила Элайна, - Кто она такая?
Ледрин закрыл глаза, что бы представить Вайолу и подобрать нужное слово. Так он сидел с минуту, потом ответил:
- Она бывший магистр, но, к сожалению, она покинула Силин. Давно…и больше сюда не вернется. Никогда.
- Никогда – это очень долго, - ответила девушка, вслушиваясь в шум прибрежных волн.
- Когда-то она была русалкой, красиво пела и учила нас, чародеев, особой тонкой и незримой магии, которая затрагивает сердца людей. Потом приплыл корабль с материка… он убил всех ее сородичей и истребил не мало чародеев. Однако не даром мы пираты – корабль был потоплен, и тайна острова осталась с нами. Но Вайола пообещала отомстить. Не знаю, до чего она дошла, но так или иначе ей удалось перевоплотиться в человека. Но и за это Вайола заплатила не малую цену – она утратила часть своей магии, глаза ее сделались серыми, а как только ее кожи касаются мягкие лучи солнца, она вновь становится русалкой, - он улыбнулся, - но и это не остановило ее. Она предлагала магам отомстить, но не тут-то было – никто с ней не пошел. Вайола оскорбила магистров, и за это ее изгнали. Да уж, судьба была далеко не благосклонна к ней, но она выстояла.
- А Всадники Ночи? – с жадностью спросила Элайна.
Ледрин как-то неловко пожал плечами:
- Спроси у нее.
- Ее цель – месть? – полувопросительно, полуутвердительно сказала Элайна.
Но маг покачал головой:
- Нет, ее цель куда более возвышенна! Она пытается отстоять нашу, понимаешь, нашу,  свободу. Она хочет предотвратить гибель невинных и уравнять магов и людей в правах! Вайола – имя, которое ей дали маги, не зная ее настоящего. С русальчьего это переводится как «освободительница». Вайола ищет справедливости… свободы, - последнее слово было произнесено с каким-то трепетом, надеждой и, одновременно, отчаянием.
Элайна не могла понять: «Как это? Убивать - нарушать главный закон магии, ради того чтобы просто отомстить…». Ледрин взглянул на нее и все понял.
  - Посмотри туда, - он махнул рукой на светлеющую полосу горизонта, - там море. Оно может унести  далеко-далеко любую лодочку, а может поглотить в своих необъятных просторах огромные корабли.… Оно не руководствуется случаем. Свобода – синоним моря. Я бы хотел построить корабль и уплыть туда, где можно совершать ошибки и быть в ответе лишь перед самим собой, туда, где тебе никто не будет указывать или запрещать… Я бы хотел оказаться по ту сторону этого безграничного моря… Ведь корабль – это не только всякие паруса, бои, пушки… это свобода. Понимаешь, - он посмотрел ей в глаза, это свобода…
  Элайна опустила взгляд и посмотрела на море. Она все еще чувствовала обиду, горечь, засевшую в глубине души. Это мешало ей понять как Ледрина, так и Нарена. Пожалуй, Брего Черный Ястреб, столь скрытный и не очень общительный, маг с таинственным прошлым и неизвестным будущим, но не скрывший от нее ее смертельной болезни, все же был ближе.   
Первые красноватые лучи восходящего солнца стали разгонять серую неподвижную дымку. Где-то вдалеке послышались крики чаек. Их крики были слышны на всем песчаном берегу. Но две одинокие фигурки магов не двигались, поглощенные каждый своей мыслью.

Глава 18.  Тайна озера.

Contra vim mortis non est medicamen in hortis
(* против силы смерти нет лекарства в садах)

Время бежало, как мчится напуганное стадо ланей в степи. Элайна только-только научилась держать равновесие на тонких веточках загадочных деревьев. Что касается оружия, то меч ей не подходил, так как был слишком тяжелым, копье или лук – слишком длинными. Из арбалета Элайна, конечно, умела стрелять, но не очень-то и метко. Пожалуй, единственным оружием, с помощью которого она умела драться, были клинки. Девушка не только точно метала их, но и могла драться и в ближнем бою. Но тем клинком, который она взяла у солдата, она не пользовалась. Его Элайна спрятала в беольшой тайничок под ветвями мелау, потому что кинжал, во-первых, не был метательным, а во-вторых, он не нравился даже магистру Флиану, любителю всяких необычных штучек, не говоря уже о Ледрине, Нарене или Черном Ястребе. Брэго изготовил ей два очень похожих клинка, которые хорошо ложились в руку и поражали цель с завидной меткостью и верностью. Это были два агатово-черных клинка, с продолговатыми и узкими лезвиями. Один из них девушка носила за поясом, а другой клала в сапог.
 Но если с оружием еще у нее хоть как-то ладилось, то вот с магией не получалось вовсе: конечно, она умела разговаривать с керлингами мысленно, но зачем нужен этот дар в такой дали от Древнего Народа? Она умела так же гипнотизировать, но для этого ей требовалось долго и упорно смотреть в глаза жертве, а гипноз действовал не так уж и хорошо. Иллюзий создавать у нее не получалось вовсе. А вот Нарен умел подражать птичьим голосам и разговаривал со всеми птицами. Они приносили ему еду, рассказывали о том, что творится на материке… Это было полезным даром. Ледрин умел целить с завидной быстротой. Видимо, это перешло к нему в наследство от Ландейса. Брэго же умел читать во времени, а это показалось девушке высшей магией.
Но не из-за этого Элайна ходила грустная и большую часть своего времени проводила, сидя на ветках мелау. Рана на плече зажила, но яд, расползавшийся все это время по ее телу, дал о себе знать. Девушке часть становилось все труднее дышать, что-то тяготило… хотелось лечь и лежать неподвижно целую вечность. Самое ужасное, что она знала, что постепенно, но верно ее организм отравляется, действия становятся все более медленными, начинаешь быстро уставать. Морталиус убивает свою жертву в течение нескольких месяцев, чтобы она могла помучиться и сама захотеть умереть. Элайна сидела на гибких ветках мелау и размышляла о том, почему Ледрин так и не сказал ей правду. Он-то думает, что она не знает, что умирает. Последнее время сын Ландейса вообще с ней перестал разговаривать. Брэго постоянно где-то пропадал, и никто не мог сказать где. А он на этот вопрос загадочно улыбался.

Лишь совсем недавно Нарен стал замечать, что с Элайной твориться что-то не то: она стала печальной, все время проводила одна и о чем-то думала, думала...  Для Нарена Элайна была единственным человеком, который мог проводить с ним круглые сутки, не уставая от его многочисленных шуток и поддерживая разговор, в тоже время, не надоедая ему самому. К тому же она рассказала ему о керлингах, и он очень заинтересовался «мысленными разговорами». Он стал учить ее играть на дудочке, и этой ей, надо признать, давалось с куда большим успехом, чем магия или оружие, ведь,  сколько лет она провела в цыганском таборе, танцуя и играя на разнообразных музыкальных инструментах.
 Поэтому он, чтобы занять ее чем-нибудь, а может даже и развеселить, решил показать ей свое любимое место. Это было небольшое озерцо, но не магическое, а настоящее – удивительная вещь на Силине, если принять во внимание, что здесь практически все было смастерено из магии.
 Когда Элайна впервые увидела это озеро, то никого особого восхищения это место у нее не вызвало: пни, покрытые мхом, спелая брусника, назойливо квакающие лягушки, высокая и густая трава около берега. Конечно, место красивое, но на Силине можно найти и получше. Зато здесь было тихо и уютно. Легкий освежающий ветерок, запах живительной, пресной воды, который ни с чем нельзя спутать, безмятежность и спокойствие. Элайна стояла, не шевелясь, она смотрела в озеро, пытаясь заглянуть как можно глубже.  Нарен отчего-то туманно улыбнулся, его глазах девушка могла бы прочесть озорство, если бы оглянулась:
- Мне показалась, что ты ходишь последнее время через чур грустная, - с этими словами он неожиданно толкнул ее в воду, и с большим бул-тыхом девушка ушла под водную гладь. Элайна подумала, что это еще одна шутка, и от души рассмеялась, как не смеялась уже несколько дней. Вода была теплая и отвлекала от всех назойливых мыслей. Она нырнула еще глубже… нащупала твердый камень, и стала уходить вглубь дальше. Вдруг, нащупав некую брешь, она заплыла туда и вынырнула.
…Это оказались громадные самые настоящие подводные пещеры, просторные и завораживающие как райские сады, с колоссальными потолками и стенами. Вертикальные сталагмиты и сталактиты очаровывали, а лучи солнца, проходя сквозь воду, окрашивали влажные стены и сверкающие каменные колонны в теплые зелено-коричневые цвета. Капли же на каменном полу светились всеми цветами радуги, точно кто-то старательно выкладывал его плиточками. Диковинные растения, мягкие мхи и удивительные водоросли покрывали некоторые уголки пещер, которые были соединены широкими проходами, столь же поразительными, как и они сами. В этих пещерах, как в лабиринте с множеством входов и выходов, тупиков и ловушек, а так же хитроумных западней,  можно было бы заблудиться навсегда, однако все они отличались друг от друга, и каждая по-особенному манила и притягивала взгляд, околдовывала и пыталась увести дальше…
 Нарен нырнул вслед за ней и наблюдал издали. Когда она обернулась к нему, в ее глазах можно было прочесть бесконечное восхищение и удивление, а так же огромную благодарность. Она совсем не замечала, что ее юбка промокла вся до последнего перышка, а топ – до последней шерстинки.
- Я подумал, что тебе здесь должно понравиться, - извиняющим тоном сказал Нарен, глядя на свою дудочку.
- Ага, - смеясь ответила она, - поэтому ты меня сбросил в озеро.
- Извини… - теперь он уже покраснел, - я просто…
Элайна засмеялась снова. Сейчас, ей было легко и весело на душе, а к странным и порой просто потрясающим, во всех смыслах этого слова, выходкам друга она уже привыкла. Нарен, глядя на нее, засмеялся тоже. Он сорвал приземистое растеньице и бросил в нее. На это Элайна зачерпнула рукой воды из неглубокой лужи с кристально-чистой водой и брызнула в него…
…В конце-концов устав, Нарен крикнул:
- Твоя взяла, но это еще не все!
- В смысле? – Элайна села на камень, так как ноги просто подгибались.
Маг загадочно подмигнул. В соседней пещере за колонной оказалась узкая щелка, в которую можно было протиснуться только на четвереньках. Пока они преодолевали это препятствие, девушка спросила:
- А как ты нашел это подводное чудо природы?
Нарен состроил серьезное лицо, что ужасно рассмешило Элайну вновь, потому что она еще ни разу не видела с таким лицом, даже при встрече с Вайолой, и ответил:
- Поздними-поздними ночами я приходил на берег озера, чтобы побороться с волками-оборотнями…
- А если серьезно? – то, что  это было шуткой, она не сомневалась.
- Если серьезно, то несколько лет назад я захотел научиться играть на дудочке и попросил о помощи Вайолу, потому что как известно, русалки отлично поют и играют. Но много магов шастало в округе, и все смеялись над моими «песнями»… Поэтому Вайола и показала мне эти пещеры, чтобы я мог тренироваться, - он задумался на пару секунд, - я очень многим обязан Вайоле.
- А кто еще знает про них? – спросила Элайна, догадываясь об ответе.
- Знали все русаки и русалки, но они умерли, а Вайола редко здесь появляется. Я рассказал лишь Брэго и Ледрину, но им здесь не понравилось. Ледрин сказал, что больше любит море, а Брэго ответил, что только небо может подарить ему желаемую свободу. Про это место, куда я тебя веду, никто не знает.
- А почему…, - начала была Элайна и остановилась на полуслове.
Перед ней была маленькая круглая пещерка, на удивление сухая. Все здесь было не так: стены были усеяны камнями и свет, взявшийся из неоткуда, отражался от всех них и освещал помещение как солнце – землю. На полу или потолке не было растительности, а сталагмит здесь был всего лишь один. Зато какой! Как будто кто-то специально разместил его по середине комнатки и придал форму столика. А на «столике» лежал крохотный камушек серо-лилового цвета со  странным бирюзовым свечением изнутри. 
- Вблизи этого камня, - сказал Нарен, улыбаясь своей находке - очень хорошо практиковаться в магии. Этот камень – осколок какого-то большого магического предмета, поэтому наделен большим потенциалом. Я даже думаю…, -  улыбка исчезла на миг с его лица, - что именно с его помощью Вайола стала человеком. Но она этого хотела.

Дни шли своим чередом, казалось, не затрагивая чудесный город-легенду, город-сказку Силин, в котором жили маги и магистры, могущественные чародеи и когда-то - дивные русалки. Листья не опадали с деревьев, здесь каждый вечер был праздником, а день казался мифом.
 Элайна была искренне благодарна Нарену. Теперь, если Элайна хотела побыть одна, она всегда приходила в подводные пещеры и садилась около этого камня. В этом месте ей вспоминались самые лучшие моменты из жизни, тут ей всегда становилось легче, именно здесь она хотела жить дальше… бороться за жизнь. Впервые после того, как это ей сказал Брэго. Если Черный Ястреб придал ей сил, то Нарен объяснил, зачем нужно бороться.
Однако морталиус есть морталиус, и кто знает, будь противоядие у Элайны сейчас, помогло ли бы оно?..

Глава 19. Бывшая старейшина.
Libertas est potestas facieendi, quod jure licet.
(* Свобода – это возможность делать то, что позволено законом)

Нодин не мог идти – здесь, в горах, в снегу можно было утонуть как в соре, он не мог лететь – мазь действовала теперь не как лекарство, а как яд. Но керлинг все же не бездействовал, он заполз в небольшую пещерку и из старых сухих веток кустарников развел огонь.
Онеби к тому времени уже понял, что его обманули. Он знал, куда собирался лететь керлинг, поэтому полетел следом за ним. Тонкая струйка серого дыма указала ему прибежище Нодина. С помощью своих помощников, ибо старый керлинг не решился лететь одному в надвигающуюся бурю, он соорудил носилки. Нодина доставили на равнину к поселениям, где Акина сделала ему строжайший выговор как мать, а от старейших он получил наказание. Вдобавок ко всему Нодин получил немало тумаков от Онеби и был практически лишен свободы. Ему назначили около двух с половиной месяцев в качестве испытательного срока. По истечении этого времени старейшие считали, что молодой керлинг охладит свой пыл и станет рассуждать здраво, к тому же они надеялись, что полученная рана тоже возымеет некое действие, как материальное, так и моральное. 

Тем вечером Акина говорила с Онеби:
- Ты не понимаешь:  он все равно сбежит после этих двух с половиной месяцев. Его ничто не остановит – он же пока еще только ребенок. Если мы отпустим его сейчас, ослабим надзор, то ему представиться случай показать, что он чтит кодекс Керлингов, - спокойно она пыталась убедить его.
- Ах, Акина, Акина! –  грустно улыбнулся старый керлинг и потрепал ее перья. И было столько всего вложено в это «Ах» столько чувств и мыслей, эмоций и догадок, столько слов, что она поняла все сразу.
Акина посмотрела в глубокие лазурные глаза старейшины, которые говорили сами за себя без жестоких слов, без красноречивых вздохов, без сухих жестов…
Она спросила:
- Ты знаешь кодекс Керлингов? – этот вопрос не требовал ответа, - он гласит, что нельзя вмешиваться в дела смертных. Но там так же сказано, что это сделано для того, чтобы керлинги моги жить спокойно и свободно. Мне кажется, так могло быть раньше, но не сейчас. Думаешь, люди останутся жить там? Нет, они через год-два, может три, придут сюда. И что мы сделаем? Опять улетим? Опять скроемся, якобы на благо нашему народу?!
- Но… - попытался остановить ее Онеби, видя, что это может зайти далеко. 
- Нет и не бывает никакого «но»!  Оглянись, посмотри вокруг: война на пороге, а мы вместо того чтобы  принимать какие-либо действия, будь т о плохие или хорошие, бежим! И, надо признать, бежим как трусы! Мы скрываемся! Уже наши молодые поколения не помнят и не знают опыта Гефандура, не говоря уже о людях, которые думают, будто мы существуем только в сказках. Нам пора уже давно…, - потом Акина остановилась, переводя дух, и посмотрела в глаза Онеби.
Они были спокойны и приветливы, как небо в безоблачную погоду. В них сквозили бесконечные мудрость и опыт, которые приходят только с долгими годами жизни. Акина невольно вздрогнула, подумав о том, что он на много ее старше, а она кажется ему все еще маленькой.
Их громкий разговор, а вернее монолог старейшины привлек многих слушателей. Каждый знал, что, взявшись за что-то, она не отступится от своего. Пожалуй, именно их присутствие дало понять ей, что пустые слова ни к чему не приведут и именно взоры, устремленные на нее, дали ей сил совершить поступок, о котором она еще жалела многие годы своей жизни.
Акина когтем разорвала цепочку, на которой висели три медальона.
- Вот этот, - сказала она Онеби, указывая на ажурный медальон великолепной работы - совет старейшин подарил мне, как одной из самых умных, рассудительных и мудрых из них, - она кинула медальон на землю, - я больше не старейшина. Вот этот, - она взяла более простой, но все же очень изящный и аккуратный медальон шарообразной формы, - мне дали как главе своего поселения, беря с меня клятву, что в первую очередь я буду думать только о своем народе. Я считаю, что выполнила свою клятву: поселения соединились, и моя помощь больше никому не нужна, - она бросила и эту красивую вещь на землю, смотря в глаза Онеби, отражающие не то ужас, не то непонимание, не то обиду или горечь, а может и все вместе взятое - И последний. Его мне подарили, когда я еще в яйце сидела, как и всем вам. Он очень дорог каждому из нас, поскольку показывает, что нас объединяет. Мы все – народ Керлингов, который гордится своей историей, - она бросила цепочку с деревянным не то медальоном, не то просто кулоном на землю, - Теперь я никто.
После этих слов она  расправила крылья, готовясь подняться в воздух. Все отошли от нее и только один молодой керлинг с фиолетово-агатовым оперением, ровесник Нодина, смелый и упрямый преградил ей путь. Ее звали Ланде.
- Вы не имеете права покидать нас, - серьезным и почтительным, но строгим и упрекающим голосом сказала она.
Акина взглянула на нее с грустью:
- Я свободна и независима,  я не принадлежу народу Керлингов и не подчиняюсь их правилам.
Она поднялась в воздух и крикнула оттуда Онеби:
- Помни, что я сказала на счет Нодина. Я вправе уйти из селения, а он еще нет, поэтому позаботьтесь о нем.
С этими словами огромная птица взмахнула своими мощными крыльями, и яркие лучи заходящего солнца отразились на ее коричневых перьях. Келинг плавными движениями поднималась все выше и выше и вскоре превратилась в маленькую темную точку на фоне прекрасного алого неба. Настолько величественна была эта картина, что никто не смел пошевелиться. Все с замиранием сердца смотрели ей вслед и думали об отважном поступке старейшины, и каждый был восхищен. Но в сердце многие и очень многие были с ней не согласны.
Онеби все рассказал Нодину, а тот лишь вздохнул. Даже со своей проницательностью старейшина так и не мог сказать, что чувствовал молодой керлинг в ту минуту: радость или горечь, обиду или отраду, была ли там тоска, или место имелось лишь сожалению? Но, несмотря на это, Нодин примерно провел целых два с половиной месяца, не пытаясь улететь. Надзор был снят с него, наказание закончилось, но кто знал, что именно этого и дожидался Нодин?..   
 
Глава 20. Перст судьбы. 

Natura cupiditatem ingenuity veri videndi
(*Природа наделила человека стремлением познать истину)

Еще не появились первые рассветные лучи, чтобы озарить темное агатовое небо, еще не  проснулись певчие птицы, чтобы разбудить обитателей Силина своими звонкими и мелодичными голосами, еще звезды блестели на небе словно алмазы, а прибрежные волны только начинали злиться.
Элайна не могла заснуть, потому что яд оказывал свое воздействие, поэтому она пошла на дежурный пост помочь Брэго и Ледрину, которые сегодня дежурили, а может и кого-нибудь из них и заменить. Когда она стала подходить, то увидела лишь Ледрина, который смотрел на звезды, рассыпавшиеся по небу, будто алмазы и блистающие своей холодной красотой. Брэго не было видно. Видимо он решился пройтись по берегу моря. Элайна подошла и хотела что-то сказать  в качестве извинений, поскольку она считала, что сын Ландейса избегал ее после того разговора, но Ледрин ее опередил:
- Хорошая ночь, и такое ясное небо, не правда ли?
Элайна проглотила ком в горле, у нее стали слабеть руки, казалось, тело предает ее, давая на растерзанье морталиусу. Но ничто не могло ранить ее больше, чем слова Ледрина, этого пирата и альдуса одновременно, грабителя и спасителя в одном лице. Он говорил с ней о звездах, о пустяках, не считая важным рассказать о том, что стрела, ранившая ее, была отравленной.
 
Ледрин повернул голову и посмотрел на нее своими ясными, как лазурное небо глазами, чистыми, как крики чаек, и пронзительными, как огонь.
«…Она никогда мне не простит, что я утаил от нее... но я сделал это ради нее же самой! Как счастливо, весело и радостно она провела эти дни на Силине, сколько она смеялась вместе с Нареном, беззаботно хохотала…, - он тепло улыбнулся, глядя на нее своими лучистыми, как солнце глазами, - Если бы она знала, как тяжело мне смотреть на нее, как тяжело слышать ее голос. Я напрасно расспрашивал магистров и людей о морталиусе, тщетно думал помочь, верил… надеюсь, что она не возненавидит меня, узнав правды… Элайна…»

Элайна резко отвернулась, потому что ей стала непреодолимо тяжело смотреть на него, Ледрин же перевел взгляд на пустынный берег и вскочил на ноги:
- Там Брэго!
Он, стоя по колено в воде, тащил какое-то бездыханное тело. Элайна увидела, что  это была раненая мечом в бок Вайола. Ледрин, запыхавшись, пощупал пульс и, убедившись, что она жива, стал применять магию. Элайна хотела быть полезной, поэтому побежала в глубь леса – как раз ночью под пальдерами цвела калира. Ледрин давно рассказывал, что этот лунный цветок – хорошее обезболивающее, которое помогает практически во всех случаях: и при отравлении ядом, и при простой головной боли, и даже при ранениях оружием, но, к сожалению, встречается редко. Он это сказал ей, потому что прочитал в одной из старинных книг, что данное растение может даже замедлить действие морталиуса. Элайна присела на корточки около пальдеры, нащупывая в темноте, прорезаемой лишь светом звезд и луны, желаемую траву. Неожиданно она почувствовала что-то гладкое и слизкое, как шляпка поганки. Чутье подсказало ей, что это был виваил. Девушка покрутила сорванный гриб за тонкую ножку, точно оценивая, улыбнулась воспоминаниям, связанным с этим грибом, а потом бросила на землю.   

Тем временем Брэго же привел магистров к берегу.
Когда Флиан и другие чародеи подошли к берегу, Вайола была бледна как сама смерть. Только это бледность была далеко не матовой, а болезненной. Каким-то чудом с помощью своего дара врачевания молодой альдус ухитрился остановить кровь. Ночная всадница приподнялась на локтях и шептала какие-то бессвязные слова:
- Корабли… охотники… ночные всадники пытались…, - она сглотнула ком, стоявший в горле, - смерть всем магам… скорее… три дня…  - прошептав это, она упала на гладкий белый песок. Ее лоб покрылся  испариной.
Элайна стаяла рядом, дрожа всем телом то ли от услышанного и увиденного, то ли от лихорадки, которой поддавалось ее тело, но о которой ничего еще не подозревала хозяйка. Она размышляла про себя: «Вайола, русалка, отдала свою магию, часть свободы ради мщения. И что она получила? Сплошные страдания… так не должно быть. Зачем маги пытаются обрести свободу ради того, чтобы использовать свой дар, если они жертвуют им? Зачем убивать друг друга из-за магии, которую даже при этом уже теряешь? Я не из их мира… я не понимаю, как можно так жить… не понимаю…»
Магам рассказали об охотниках. На острове поселилась тревога и боязнь, страх не за себя, а за других. Нарен – Элайна никогда не видела его таким серьезным - предложил укрыться не на деревьях, а в подводных пещерах. Именно туда и перенесли, хоть и не с немалым трудом, ночную гостью, так как у этих пещер оказался еще и наземный выход.  Ледрин ходил как в воду опущенный. Когда Нарен посмотрел на него испытывающим взглядом, тот вздохнул. Элайна только хотела расспросить Брэго, как он куда-то исчез. «Ладно» - подумала она и махнула рукой. От этого движения она чуть не взвыла, так больно ей стало, и тут же облокотилась на сталактит.
Рядом лежала Вайола  Она уже очнулась и подозвала Элайну взглядом. Девушка присела рядом, невольно рассматривая ночную всадницу. Русалка сказала:
- Я пока еще человек… но как только меня коснется капля воды или лучик солнца…, - она с трудом говорила, немного морщась от боли.
Однако ее глаза, серебристо-стальные, были ясны, но они оставались все такими же загадочными и таинственными. В них полыхал огонек, который говорил о мужестве русалки. Это подтверждал и гордый взгляд. Длинные пепельные локоны были в грязи и водорослях. Однако от этого она ни чуть не становилась жальче, наоборот, все это смотрелось ничтожно по сравнению с силой духа, сознанием и выносливостью Вайолы. Рана, готовая вот-вот открытья,  говорила о поразительной отваге, а бледность, не покидающая ее лица, - о внутренней борьбе и удивительной твердости характера. Она продолжила, увидев вопросительный взгляд Элайны:
 - Несколько лет назад, после смерти моих сородичей я заключила сделку с высшими силами. Я отдала часть своей магии в обмен на возможность ходить по суше. Но это еще не все. В договоре было условие, что если меня серьезно ранят прежде, чем я умру своей смертью, то я навсегда превращусь в русалку и отдам всю магию им. В помощь мне дано было сорок всадников и всадниц, которые появлялись, лишь когда исчезали последние лучи солнца, и исчезали задолго до их появления.
Элайна внимательно слушала рассказ, не сводя взгляда с Вайолы, затем спросила:
- А как получилось, что тебя ранили?
Вайола впервые улыбнулась и тут же подавила готовый вырваться вздох:
-Я проводил небольшую разведку на материке. К сожалению далеко не все пошло так, как я рассчитывала, и на обратном пути мне пришлось ввязаться в бой. Мои всадники не могли бороться во всю мощь, так как они уже таяли на глазах. Меня ранили мечом, но Пегас, - так зовут моего крылатого скакуна, - во время подхватил свою хозяйку и полетел по направлению к Силину.
- Однако, - заметила Элайна, - он видимо не донес тебя до острова, иначе…
- Знаю-знаю, он тоже растаял в воздухе, вот  только…, - она замолчала.
- Что же?
-Я видела темную птицу, которая спасла меня. Ее крылья, настолько черные, что, сливаясь с мраком ночи, я не практически не видела ее…, - Элайна невольно поддалась вперед, - а концы перьев отливали серебром в лунном свете…, - голос Вайолы стал тише, дыхание участилось, - я помню ее… это был… это был… ястреб.
- Как?! – разочарование, последняя надежда слышались в этом восклицании. О ком же еще могла думать девушка, кроме как о Керлинге?               
Вайола снова собралась с силами:
- Пообещай мне, поможешь магам.
Элайна молчала, думая, что можно на это ответить.
-  Пообещай! – в голосе снова зазвучала твердость, помутневший было взгляд стал неумолим.
- Я… обещаю, - тихо сказала Элайна, еще не зная к чему приведет это обещание.
Вайола расслабилась и откинулась на сухие листья и траву, служившие ей постелью. Затем она снова открыла глаза и посмотрела на девушку. Отчего-то ее серые глаза в коварном свете факелов приобрели бирюзовый оттенок. Вайола потянулась рукой к цепочке не шее. Там висел талисман в виде русалки.
- Это тебе, - медленно проговорила она.
- Мне?.. Нет, я не могу… - Элайна не могла поверить. Нарен как-то упомянул, что русалки никогда не расстаются со своими талисманами. Никто из магов не знает почему: некоторые утверждают, что там заточена сила, другие – что это память и история, третьи – что это связь с магической водой, и если они потеряет талисман, то задохнутся и умрут. Но, так или иначе, факт остается фактом.
- Бери, он мне все равно больше не понадобится - и она положила его в руку Элайны, затем положила свою ладонь сверху и тихо-тихо добавила, - береги его.   
       
Глава 21. Обманчивое сияние камня.

Aeternum vale
(*Прости навеки)

- Скорее, скорее! Эти мешки сложить туда, там соорудите баррикаду. Быстрее! – у Элайны уже стал пропадать голос.
Где-то послышались характерные щелчки – так заряжают арбалеты. Они высадились раньше, чем думала Вайола. Но она уже уплыла, и теперь никто не знал, где она находится. В пещеры перетаскивали последние мешки с провиантом, оружием и одеждой. Флиан руководил маскировкой западной части острова, где находилось озеро. Ледрин перегонял оставшийся целый корабль - Исперанцию за озеро, чтобы можно было отступить тем, кто выдержит атаку. Надо было быстро доставить его в бухточку, недалеко от озера, но так чтобы охотники ничего не заметили. Остальные корабли погибли еще в первой схватке на море. Захватчики действовали очень быстро и слажено. Они почему-то не старались убить магов, только захватывать. «Видимо, - подумала Элайна, - мы им нужны. Может они собираются раскрыть секреты магии? А может просто заставить нас служить им в качестве рабов…».. Брэго досталась самая трудная задача. Он вместе с шестью добровольцами, пытался на время отвлечь или задержать охотников, которые уже высадились на остров. На море был ранен Нарен. Он порывался помочь магам-разведчикам, но Элайна, присматривающая за детьми и стариками, а также раненными, строго настрого запретила это ему. Она отвела его в пещеры и попросила на время занять ее должность, так как у нее сильно закружилась голова и появилась боль в руках.
Элайна, конечно, ни за чтобы не призналась в этом Нарену, если бы не волновалась за Брэго. Она собиралась сделать то, что строго-настрого ей запретил магистр – пошла в одиночку разведкой за Брэго. Элайна выбралась из пещеры через озеро, так как это был кратчайший путь, полностью промокнув. Собирались тучи, дул холодный ветер. Где-то вдалеке поднимался серый дым. Девушка бросилась туда и в минуту добежала до берега. Она ловко обошла несколько засад охотников, посмотрела их вооружения и увидела у одного из охотников прозрачный камень. По мере того, как она подползала, воля ее слабела, сила стали утекать, но теперь она уже не могла оторвать взгляда от камня. Ей хотелось дотронуться до него. Кулон в виде русалке на шее нагрелся, предостерегая. Элайна моргнула, охотник положил камень в карман. «У них камень, подчиняющий волю! Надо предупредить магов!» - чуть не вскликнула девушка и бросилась бежать по направлению к берегу, откуда шел дым. Брэго надо было сказать в первую очередь. Тем временем свинцовые тучи застлали все небо, порывистый северный ветер срывал листья и пробирал до костей. Магия на Силине расселась, так как некому было ее поддерживать.
Элайна выбралась на опушку. Ее лоб покрылся испариной, тело было в ознобе. Яд, спящий в ней, тек по сосудам и  неимоверно жег. Она еще не знала, что у нее лихорадка. Дыхание сбилось, а мокрые волосы спутались. Отсутствие плаща, который она оставила в пещере, и сильный ветер тоже сыграли свою роль.
Из оставшихся после морской схватки четырех кораблей охотников два пылали. «Молодец, Брэго» - подумала она, подбираясь ближе. Кустарников на песчаном берегу становилось все меньше и меньше. Но на берегу была такая суета, что ее никто не заметил. Элайна перевела взгляд на самый крайний корабль и вздрогнула. Там вели полуживого мага в темно-сером одеянии, в котором сразу можно было узнать Брэго и нескольких уже не сопротивляющихся и безоружных магов. Внезапно какой-то маг вырвался из окружения стражи и побежал по направлению к тому кусту, где пряталась девушка. То, что ее через считанные секунды найдут, не было для нее загадкой. Элана рассмотрела мага – это был мальчишка. Она уже видела, как кто-то из стражников не спеша, натягивал тетиву лука. «Пять, четыре, три, два…». И вот стрела свистнула. Время опрокинулось вверх дном. Эти мгновения были долгими, как сама вечность. Девушка бросилась на перерез стреле и прыгнула, опрокинув мальчишку, но закрыв его собой. Стрела вонзалась чуть ниже ключицы.
Элайна не поняла, почему она это сделала, но перед тем, как все краски смешались в единое целое, она даже не задумывалась, правильно ли поступила. Брэго попытался вырваться, он что-то кричал, лицо его исказилось ужасом. Охотник натянул тетиву еще раз. Сверкнул яркая ослепляющая молния, разделяя небо на две половины, прогремел гром, хлынул дождь. Казалось, небо только и ждало этой стрела, и разразилось праведным гневом, прорывая невидимую плотину.
Эдайна упала на холодную землю и прошептала:
- Камень…
Мальчишка, склонившийся на ней, ту же бросился в глубь леса.
Никто не слышал криков, вздохов и стонов, никто не видел ослепляющего блеска прозрачной камня, никто чувствовал боли, потому что этот камень овладевал сознанием магов, никто… Лишь бесчувственно тело рыжеволосой девушки покоилось на белоснежном песке. Ее мокрые рыжие кудри в сухой листве мягко легли на песок, они были похоже на пламя. Красно пятно на груди подчеркивало мертвенную бледность девушки. Ее лазоревые глаза были закрыты, а рот чуть-чуть приоткрыт, словно она пыталась что-то сказать…