Лестница в небо или человек в облаках

1.Смотритель Маяка.

     Догорают последние искры закатного зарева. Розовое пламя небес бросает последние искры на пушистые барашки волн Самого Синего Моря, на мокрые камни, на Маяк на краю Самой Высокой Скалы и на его отражение в воде. И, хотя здесь уже не плавают корабли, каждый вечер, после того, как догорит день в чреве заката, на краю Самой Высокой Скалы и на берегу Самого Синего Моря загорается свет в Маяке. За этим очень трепетно и внимательно следит Смотритель Маяка – человек, в котором, по сути, нет ничего примечательного. Пожилой, сухонький, с большими залысинами и крупным острым носом, он постоянно курит свою трубку, которая как две капли воды похожа на своего хозяина – угловатая, старая и темная, местами потертая и потрескавшаяся. Ипполит Илларионович – так звали смотрителя маяка, считал себя в высшей мере человеком порядочным и правильным. Каждое утро, ровно в семь часов он выходил на берег Самого Синего Моря и делал зарядку, после этого он умывался и чистил зубы препротивнейшим зубным порошком. Он ненавидел зарядку, ненавидел зубной порошок. А еще он ненавидел свой Маяк на берегу Самого Синего Моря и на краю Самой Высокой Скалы. Но каждый вечер он снова и снова зажигал огонь, хотя не было ни единого кораблика, ни даже самой маленькой лодочки…но… так было надо. Только вот кому? Но о таких вещах он никогда не задумывался.
       Раз в неделю, по средам, до его Маяка доходила полная, краснощекая, крикливая молочница тетя Нюра. Она приносила ему продукты из города, новые сплетни, шум, и сбивала распорядок его размеренной жизни… После ее ухода он долго сидел на стуле и раскачивался как китайский болванчик, словно пытаясь сбросить с себя остатки раздражения. Больше ничего и не вмешивалось в его маленький тесный мирок…
      Была еще одна причина, по которой Ипполит Илларионович ненавидел свою работу – он боялся высоты. А представляете, как тяжело с такой фобией работать на маяке, да не просто на маяке, а на Маяке, стоящем на берегу Самого Синего Моря и на краю Самой Высокой Скалы…

2. Сон первый. 
 
      Вчера ночью Ипполит Илларионович проснулся со странным ощущением тревоги. Ему снился какой-то… из-за этого сна он проснулся в холодном поту. Сам не зная отчего, он, хмурясь более обычного вышел к морю. Он подумал, что скоро будет буря. Проведя семнадцать лет на Маяке, он многое понимал в таких вещах… «Надо будет разжечь огонь на Маяке поярче» - подумал он. Обычно, он просто принимал во внимание такие вещи, как погодные условия, ветер никогда не мешал ему, а на волны он и вовсе не обращал внимание. Он знал, что Маяк и Самая Высокая Скала являются крепостью, оградой не только от бури, но и от всего окружающего его мира. ОН этому и не противился… Он был не молод и одинок… но впрочем, такое положение вещей его полностью устраивало. Так вот. Его сон… Ему снился двор, в котором он провел детство. Там, в этом дворе стояла лестница в небо. И раньше он часто залезал на небо, сидел на облаках и смотрел вниз. Ведь все дети рождаются смелыми… Да, раньше он не боялся неба, облаков, высоты. Ипполит Илларионович отметил это с горечью. До этого случая он не признавал своих страхов, точнее он их старался не замечать… но очень сложно боятся высоты, живя на самом краю Самой Высокой Скалы в одиноком Маяке. Но что-то произошло тогда, в этом дворе… Он этого не помнил, словно какой-то фрагмент из прошлой жизни… Что-то очень важное… Из-за этого он сейчас и вынужден ютиться на этом Маяке, на самом краешке Самой Высокой скалы в полном одиночестве. Что-то, что изменило всю его жизнь… Описание его дня не имеет никакого значения и смысла, все было так, как обычно, так, как он привык, так, как и должно быть в маленьком мире человека, с той лишь только разницей, что он впервые задумался о том, что, быть может, все это слишком скупо. А на следующую ночь…

3. Сон второй

      …На следующую ночь ему опять приснился тот же самый сон, только он был не тревожный, и не страшный, но печально-грустный, с каким-то еле уловимым лирическим настроем… Ему снилась лестница, ставшая когда-то ему такая родная и близкая, далее она пугала его в ночных кошмарах, потом она вообще забылась, и вот недавно вновь стала проявляться в его памяти невинными и сладостными воспоминаниями детства… Ему снились облака, сладкие и плотные, как густая вата окутывающие его с ног до головы и греющие изнутри золотистым пламенем, легкие и невесомые, но в тоже время тяжелые и густые… Ему снился мальчик лет шести-семи, в клетчатых шортиках, в застиранной желтой майке, с вечно ободранными коленками…  снился он сам… А тем временем…

4. Буря

      А тем временем приближалась буря… Ипполит Илларионович проснулся от того, что ветер, словно пытаясь сломать Маяк, дул с неимоверной силой, такой, что даже застывшие камни катились в серую пену волн. Смотритель откашлялся, протянув руку в темноту нащупал старый плащ-дождевик, и, хмуро посмотрев в окно начал гулким и скрипучим голосом разговаривать сам с собой… «Славная будет буря» - бормотал он себе под нос… Ветер задувал все сильнее и сильнее, крупные капли летели вперемешку с пылью и галькой, волны Самого Синего Моря, ставшие черно-стальными от грозы, с диким ревом ударялись о Самую Высокую Скалу, словно пытаясь языками мокрого пламени слизнуть Маяк.
      И тут, словно полубезумная чайку на гребне смерти показался робкий белый парус. Ипполит Илларионович протер глаза – парус исчез… но нет, вон он опять мелькнул над суровой волной…  Но нет! В такую ночь он не увидит Маяка, а там, впереди рифы! И почему именно сегодня, а не в течение этих пустых семнадцати лет? Надо залезть на Маяк, надо подать сигнал! Дождь бил в лицо с такой силой, что шершавую стену Маяка он нашел на ощупь. Где-то там была лестница. Вот… под рукой металл первой ступеньки. Боже мой! Как сильно трясутся руки… Вторая, третья, а вот тут скользко, да и ветер так и норовит отодрать, уронить об голые камни. Но нельзя. Нельзя отступать, парус все ближе и ближе… и рифы тоже. Еще ступенька, еще одна, главное – не смотреть вниз, не смотреть вниз…
      И почему в голову лезут детские воспоминания и дурные сны? Лестница! Вот в чем секрет. Толька «детская»пахла смолой и сладкой ватой, а эта ржавчиной, дождем и водорослями…
      Внезапно со стороны моря послышался сухой треск… «Все…рифы…» - подумал Ипполит Илларионович и от страха вжался в стену, боясь посмотреть назад. Внезапно над ним проплыла огромная тень… Корабль, с оцарапанным днищем, но целый проплывал над ним, над бурей… Старый Смотритель Маяка смотрел на него запрокинув голову так, что болела шея… по его изрытым морщинами щекам бежали слезы… Там, в теперь уже пустом Дворе Детства, по бескрайнему синему небу плыл корабль… Плыл сквозь золотистую пелену облаков, мимо лестницы в небо…
      В ту ночь Смотритель Маяка Ипполит Илларионович ушел с Самой Высокой Скалы искать ту самую Лестницу В Небо.   
      
 
      
      
                2004.08.02