Несущий свет

Закатное солнце осветило своды этого не покорного неба. Всё казалось таким не обыкновенным, таким странным в этот сонный день… Жизнь лилась по жилам вместе с горячим вином в этом надменно немом человеке. Всё начиналось так не привычно и одновременно слишком знакомо, чтобы быть явью. Холодный ветер пронизывал всё существо, все клетки этого измученного временем тела. Но это было великолепно! Зарождалась новая жизнь в недрах увядающего древа человеческой жизни.

Солнце уходило прочь от этого города.

  Человек молча сидел на вершине холма, напряжённо вглядываясь в горизонт, озарённый последними лучами догорающего светила. В его голове крутились различные фразы, обрывки слов, музыка. Он - творец непреклонного времени и одновременно раб ускользающих от него прочь мгновений. Имя его стёрлось на гранитных плитах вечности, забылось всеми и навсегда осталось под толстыми слоями вековой пыли. Но всё, всё, всё это было абсолютно безразлично ему. Тому, кто наблюдал очередной закат, очередной восход, непреклонную, нерушимую цикличность земного бытия всё это было безразлично.

  Молчание окружающего мира невозможно было разрушить... Только шорохи жухлой травы, только непримиримый ветер, только довлеющая на здравое сознание тишина…

Только тишина…

- Когда-то всё принадлежало Отцу. Когда-то я сгорал дотла. Теперь свободен. Теперь я свободен,- нашёптывал неугомонный ветер, пронизывая плоть молчаливого человека,

заставляя его принимать это без каких-либо напрасных попыток остановить назойливую,

мелодичную и старую, как Мир, песню свободы.

  Но вечного здесь не было- светило уходило, дарив последние лучи, дарив последнее тепло, отдавая безвозмездно всё, что могло дать. Ветер пел свою непримиримую песню, а он лишь сидел, пытаясь заглянуть за горизонт. Так постепенно вливалась в этот город ночь, как неугомонная тварь, что не может быть усмирена ни словом, ни жестом, ни силой, имеющую свой исток в мысли или в законах по которым был сотворён любой из созданных когда-то Миров.

  Время уходило прочь, неся за собой лишь прошлое и тоску вечности. Наступила ночь. Но человек не шелохнулся, не изменил в своей задумчивой позе ни одного фрагмента;  в его голове по прежнему кружились мысли, обрывки слов и бессмысленных фраз, музыка.   Не заметно одна минута втекала в другую, не оставляя за собой ни малейшего намёка о  своём существовании, ни крохотного следа от себя.

  Что было здесь прежде, что осталось, а что ушло отсюда прочь?

  Где-то далеко от этого холма, от этого заката, от этой ночи, от надменного человека, рос крохотный, едва заметный на общем фоне ослепительного белого снега цветок. Беспощадный мороз и непримиримый ветер взращивали его в своей обжигающе холодной колыбели, как самое дорогое, что у них было, как самое дорогое, что у них осталось, дарив цветку всю свою ласку, всю свою злобу, всю свою любовь и ненависть к беспощадному времени и Миру. Только солнце было не благосклонно к малютке - лучи его не касались его, согревая, лучи его не несли заботу, и любовь в которой так нуждалось это почти живое, почти одушевлённое создание. Создание, которого здесь не должно быть… Но было! Оно жило! И стремилось всем своим существом к этому не достижимому слову “жизнь”! Но… только буйный ветер, только суровый мороз…

  Цветку хотелось жить, хотелось просто быть и всё его почти одушевленное существо рвалось, беспробудно стремилось к этому столь близкому и одновременно слишком недостижимому слову “жизнь”. В липком удушливом сне проходило натянутое время для растения, взбунтовавшегося против самой природы, всех законов мировоздания и, наверно в самую главную очередь против самого себя…

  Самым страшным, самым заманчивым и непобедимым звуком на свете для малютки-цветка была тишина…

  Проходили часы, засасывая в пустоту безмолвия промелькнувшие мысли, воспоминания,

обрывки слов и бессмысленных фраз, музыку из буйного сознания молчаливого, неподвижно сидящего на вершине холма среди жухлой травы и пения холодного и не покорного ни чьей воле ветра, человека.

  Слишком робко, чтобы быть явью звёздное небо начало меняться – стало принимать загадочный и очень знакомый розово-багровый оттенок, принося за собой отголоски надежды на то, что в этот город вольётся чисто утро и настанет рассвет…

  Ночь уходила, цепляясь за свод неба, не желая уступать насиженное место утру. Но время убегало, заставляя ночь уходить. Нельзя было повлиять на законы, по которым был сотворён любой из созданных когда-то Миров.

  Наступил рассвет. Молчаливый человек все ещё сидел, обращенный уже лицом на восток, пытаясь заглянуть за горизонт, словно дитя, желающее узнать, куда прячется солнце.

- Порастёт моя земля свежей травой,- единственное, что вымолвил за всё это время тот, кто наблюдал очередной закат, очередной восход, непреклонную, нерушимую цикличность земного бытия.