В тот день я ехал из города на десятичасовой электричке. Моя станция находится ближе к концу маршрута, поэтому последние минут двадцать ехать приходится чуть ли не одному в вагоне. Вот и тогда, народу осталось уже немного, я собирался выходить, но время еще было. Газету, я как назло, не взял, за окном было темно и снег, потому что зима. Приходилось рассматривать людей. Кроме меня, в вагоне ехали три женщины: две вместе и одна сама по себе.
Из соседнего вагона к нам зашел старичок. Я сразу подумал, что бутылки он не собирает: во-первых, у него не было мешка, во-вторых, в его глазах была не целенаправленности, а спокойствие. Одет он был опрятно: штаны, курточка и шапка-ушанка. В такой мороз она была совсем не лишней. Дед, неспешно, прошелся по вагону и сел около одинокой женщины.
Было, в общем-то, тихо, да и сидели они не далеко, поэтому я расслышал разговор.
– Ой, Ирочка, а я тебя помню, – начал старикан.
– Откуда это? – еще немного испуганно ответила женщина.
– Да от туда-то.
– Мм.…А я Вас не помню.
– А что меня помнить? Я ни есть, какой старик, а ты то, – при этих словах собеседник принял насмешливо гордый вид. – Вон, какая красивая женщина.
Тетя сразу смущенно заулыбалась. Лет ей было около сорока пяти, и получить комплимент, пусть и от старичка, ей было все равно приятно.
– Ты знаешь что? Из-за смерти сына так не убивайся, – начал он.
– Откуда Вам известно? – перебила женщина.
– Мне многое известно. Знаю то, что вы с ним там встретитесь, – при этих словах поднял взгляд на потолок электрички. – Ему сейчас хорошо. Он тебя дождется.
В это время по вагону объявили:
– Такая-то, следующая остановка другая.
Женщина спохватилась, ее остановка и, не попрощавшись, выбежала из поезда.
В вагоне нас осталось четверо. Моя станция была следующей.
Старичок подошел к двум женщинам:
– Вы, девчата, завтра домой пораньше вернитесь, а то там с вашими мужиками приключение может выйти.
Расстояние было побольше, и я не расслышал ответ. Они так и вели, тихий разговор, пока я не вышел.
В детстве, мне иногда звонили по телефону. Пожилой голос спрашивал: как я учусь, слушаюсь ли родителей, чем мы занимаемся с друзьями…
Я думал, что это папа разыгрывает меня, а когда спрашивал его об этом, то он, считая, что я шучу, со смехом соглашался.
Тогда звонки продолжались несколько лет. Нечасто, но постоянно. Я привык к ним, иногда делился печалью, иногда радовался вслух. Порой я забывал, что это мог быть папа, и рассказывал голосу о родителях. Он знал все о моей жизни, и не только по моим рассказам. Я получал “двойку”, приходил грустным домой, а он спрашивал: “Что же ты так? Ну, ничего, не расстраивайся, двойка – тоже оценка.” Становилось легче.
Знакомое чувство опеки ожило во мне, спустя много лет.
Несколько раз за месяц, я возвращался на десятичасовой электричке, и каждый раз встречал старичка, а он, каждый раз, беседовал с людьми. Делал он это всегда добродушно, с улыбкой, люди с удовольствием разговаривали с ним. У него всегда находились нужные слова: у человека горе – посочувствует ему, обнадежит; радость – посмеются вместе; человек задумался – подумают вдвоем.
Ко мне он подошел, только на шестой раз.
– Ну, Димка, как дела? – спросил он.
– Ничего, – не соврал я.
– Как родители?
– Тоже ничего. Да Вы же сами знаете.
– Знаю. Ты прав. Давно я тебя не видел. Лет десять?
– Одиннадцать с половиной. Прошлый раз мы говорили в день моего рождения. Мне тогда двенадцать было.
– Как время летит, ты бы только знал… год за годом, век за веком. За всеми не уследишь. Ты уж прости меня, что давно не звонил, – начал оправдываться старичок.
– Ничего, что я маленький что ли. Я все понимаю. Шесть миллиардов внуков, больших и маленьких. С каждым нужно поговорить, каждого понять.
– Ты понял, да?
А я и в правду понял:
– Так Вы и не скрывали.
– А…, – махнул он рукой. – Тоже мне, тайна. Я ведь всегда среди вас был. Всегда помочь старался. Только всем не поможешь, всех не спасешь.
– Вы мне помогли, спасибо. Я ведь в детстве самым счастливым был, Вы меня не забывали, – и помолчав добавил. – У меня был Друг.
– Спасибо тебе, Димка, на добром слове. Только знаешь, скольких я недоглядел?
Я кивнул: знаю, мол.
– А почему вы не живете в какой-нибудь вилле. На океанских островах? – спросил я, понимая, что стормозил.
– Да нет, не стормозил, нормальный вопрос. Я, ведь, жил, долго жил, как в раю. Хм…, – усмехнулся он. – Да в раю и жил. А потом, со скуки, взял, и придумал это все. Ты меня поймешь, когда сам поживешь в роскоши. Я знаю, ты многого в жизни добьешься.
– Так зачем же Вы с нами мучаетесь, если это все для Вас понарошку?
– В том то и дело, что не игра это для меня, уже давно. Привык я к вам. Полюбил.
Объявили мою станцию.
– Ладно, тебе выходить. Даст Бог, еще увидимся, – старичок засмеялся. – А он даст, ты не сомневайся. Ведь он тебя любит.
26. Бог в Электричке Лед-девять
© Copyright: Графомания, 2004
Свидетельство о публикации №204080400094
Свидетельство о публикации №204080400094
Рецензии
Где-то на середине рассказа мне пришла smsка. Один мой очень хороший друг несколько минут назад написал ее находясь за сотни километров от меня. Я думаю, он не обидится, если я приведу ее здесь:
Zdorova.. ny wo kak *izn molodaya. kak devchenki, kak ycheba? 4to novenkogo? Kak voobwe *izn tam v vawei derevne? Ya tyt dumau na4inat potihonky y4itsya y*e.
И вот я отвлекся. От чтения. От всего. Привел дословно его маленькое, совсем-совсем скромное письмо. Задумался. А ведь как приятно, когда тебе пишет друг из другого города, когда ты читаешь эти несколько строк и видишь в их насмешливом строе, в этом стиле, а точнее в его отсутствие, в его издевке и простоте, улыбку родного близкого тебе человека, и представляешь, как он возвращается из университета, и делает все как обычно, и происходит для него все как обычно, он прощается с однокурсниками, жмет руку друзьям, махает ладонью девушкам и всем говорит «пока», а потом спускается по ступенькам своего университета, своей лестницы, такой привычной, и так уже надоевшей, и идет, и идет по улицам, по знакомым, ежедневным улицам, и смотрит на людей, а может и не смотрит, а уставившись в землю, обидевшись на свою эту однотипность и повседневность, на эту будничность и постоянно повторяющуюся программу заложенных действий, он просто идет и думает о чем-то своем, и вдруг видит плачущего ребенка и орущего на него маму, или сидящего на тротуаре старого сморщенного попрошайку без ног или грязную воду в фонтане, а может быть это чьё-то мороженое, выброшенное на траву, или осколки от произошедшей только что аварии, он идет и смотрит на них, на это все, и видит красивую девушку, вдруг улыбнувшуюся ему, и ничуть не смущается, а оборачивается и смотрит ей вслед, и возможно именно тогда он решает написать мне эту smsку. И вот когда он уже подошел к своему дому и вновь поднялся по своим ступенькам своей лестницы. Родной, известной с детства, он даже не посмотрел на тех ребят, что толпятся во дворе, он не обратил внимания на вымытые, в этот день прямо выдраенные полы в лифте, на вкрученную кем-то из соседей лампочку, он просто шел, и вспоминал про университет, про то, как там у него все, про то, что он уже на третьем курсе, а так ничему на самом деле и не научился, и что непонятно какой из него выйдет специалист, и что ничего не меняется, вот уже который день, который месяц, который год, ничего, уже очень давно, ему по крайней мере так кажется, когда он держит палец на звонке и ждет пока откроет его мама, ничего не меняется. И ведь правда, действительно, мама открыла ему дверь и он почувствовал аромат, и почувствовал, что весь день ничего не ел, и поспешил раздеваться, параллельно рассказывая о том, что же было сегодня вообще, и в душ, и чистая одежда, и горячий ужин. Но прежде чем приступит к еде, он набрал эти несколько предложений, ну то есть написал мне smsку, дабы поделиться со мной своими переживаниями и воспоминаниями, дабы получить удовольствия от того, что ему есть с кем поделиться, и что он так вдруг раз и хочет поделиться, и делиться, и отложив в сторону сотовый, и наворачивая какую-нибудь супер-аппетитную и вкусную домашнюю еду сидит и ждет, сидит и ждет. А я в это время вместо того, чтобы писать ему ответ печатаю именно эти строки. Бросаю это дело. Беру в руки телефон…
…
…
…
Сообщение доставлено. Ну вот, теперь можно и продолжить. Или, может быть, вы хотите узнать, что же я ему ответил? Да ради бога. Не знаю, правда, зачем я это делаю, нужно ли это в действительности хоть кому-нибудь, но все равно мне почему-то хочется привести и текст своего ответа. Бред какой-то, но забавно. Читайте:
Eto ti konechno vovremya podsuetilsya :) A u menya tut voobshe chert znaet chto tvoritsya, postoyanno kakie-to kontrol’nie, zacheti, vrode bi u*e tretiy kurs, a *it’ spokoyno ne dayut. Kstati menya za posledniy mesyac, tol’ko ne smeysya, chetire raza prinyali za pervokursnika! =) Pro devchonok molchu. potomu chto ni smotry ni na chto belen’kaya eto moya lyubov’ :) u tebya tam kak? autocad osvoil? :)
Ну вот вроде бы и все. Теперь читает он там это письмо. И улыбается. И жует. И ему хорошо. И мне… А что касается рецензии… Да, она получилась довольно странной. Почему? Ну как вам сказать. Наверное, потому что сам рассказ не произвел на меня какого-то неизгладимого впечатления, нечто подобное я читал, причем уже и не раз. В этом, конечно же, нет ничего страшного, но просто мне кажется, стоит задуматься, есть ли смысл писать такие произведения. Вот, к примеру, у Ирвина Уэлша есть нечто подобное… с похожей основной идеей, но все-таки совершенно другое, с противоположным знаком. Тут все такое положительное, такое хорошее, и бог такой старичок милый, которому есть до всех дело, и люди такие понимающие, и так далее и тому подобное, это в общем-то неплохо и даже местами мило, но совершенно не впечатляет и меня даже почем-то за душу не задело. Наверное, все-таки потому что я убежденный атеист… Да, я не раз высказывал свою позицию на это все… ну вы понимаете… да и кому какая разница… это неважно… ведь все так хорошо… советую вам, уважаемый автор, прочитать тот небольшой рассказик Ирвина Уэлша из сборника Эйсид Хаус (Кислотный Дом), а называется он «Общее дело «Грэнтон Стар»… Наверняка, он вам не понравится… да и фильм тоже. Он просто другой. Он МИ(-)УС. Опять же неважно. И еще. Если найдется свободное время, прочитайте также мой «357й день». Там я тоже о боге. Нет, серьезно.
А друг мой, наверное, сейчас пишет мне что-нибудь еще.
Звонок.
Home.
Родители.
Этот рассказ прямо притягивает хорошие вести.
Ну а о разговоре с ними я, наверное, все-таки напишу в следующей рецензии…
- Аллё…
…
…
…
С уважением,
Ефим Марковецкий 17.11.2004 17:34 • Заявить о нарушении
Zdorova.. ny wo kak *izn molodaya. kak devchenki, kak ycheba? 4to novenkogo? Kak voobwe *izn tam v vawei derevne? Ya tyt dumau na4inat potihonky y4itsya y*e.
И вот я отвлекся. От чтения. От всего. Привел дословно его маленькое, совсем-совсем скромное письмо. Задумался. А ведь как приятно, когда тебе пишет друг из другого города, когда ты читаешь эти несколько строк и видишь в их насмешливом строе, в этом стиле, а точнее в его отсутствие, в его издевке и простоте, улыбку родного близкого тебе человека, и представляешь, как он возвращается из университета, и делает все как обычно, и происходит для него все как обычно, он прощается с однокурсниками, жмет руку друзьям, махает ладонью девушкам и всем говорит «пока», а потом спускается по ступенькам своего университета, своей лестницы, такой привычной, и так уже надоевшей, и идет, и идет по улицам, по знакомым, ежедневным улицам, и смотрит на людей, а может и не смотрит, а уставившись в землю, обидевшись на свою эту однотипность и повседневность, на эту будничность и постоянно повторяющуюся программу заложенных действий, он просто идет и думает о чем-то своем, и вдруг видит плачущего ребенка и орущего на него маму, или сидящего на тротуаре старого сморщенного попрошайку без ног или грязную воду в фонтане, а может быть это чьё-то мороженое, выброшенное на траву, или осколки от произошедшей только что аварии, он идет и смотрит на них, на это все, и видит красивую девушку, вдруг улыбнувшуюся ему, и ничуть не смущается, а оборачивается и смотрит ей вслед, и возможно именно тогда он решает написать мне эту smsку. И вот когда он уже подошел к своему дому и вновь поднялся по своим ступенькам своей лестницы. Родной, известной с детства, он даже не посмотрел на тех ребят, что толпятся во дворе, он не обратил внимания на вымытые, в этот день прямо выдраенные полы в лифте, на вкрученную кем-то из соседей лампочку, он просто шел, и вспоминал про университет, про то, как там у него все, про то, что он уже на третьем курсе, а так ничему на самом деле и не научился, и что непонятно какой из него выйдет специалист, и что ничего не меняется, вот уже который день, который месяц, который год, ничего, уже очень давно, ему по крайней мере так кажется, когда он держит палец на звонке и ждет пока откроет его мама, ничего не меняется. И ведь правда, действительно, мама открыла ему дверь и он почувствовал аромат, и почувствовал, что весь день ничего не ел, и поспешил раздеваться, параллельно рассказывая о том, что же было сегодня вообще, и в душ, и чистая одежда, и горячий ужин. Но прежде чем приступит к еде, он набрал эти несколько предложений, ну то есть написал мне smsку, дабы поделиться со мной своими переживаниями и воспоминаниями, дабы получить удовольствия от того, что ему есть с кем поделиться, и что он так вдруг раз и хочет поделиться, и делиться, и отложив в сторону сотовый, и наворачивая какую-нибудь супер-аппетитную и вкусную домашнюю еду сидит и ждет, сидит и ждет. А я в это время вместо того, чтобы писать ему ответ печатаю именно эти строки. Бросаю это дело. Беру в руки телефон…
…
…
…
Сообщение доставлено. Ну вот, теперь можно и продолжить. Или, может быть, вы хотите узнать, что же я ему ответил? Да ради бога. Не знаю, правда, зачем я это делаю, нужно ли это в действительности хоть кому-нибудь, но все равно мне почему-то хочется привести и текст своего ответа. Бред какой-то, но забавно. Читайте:
Eto ti konechno vovremya podsuetilsya :) A u menya tut voobshe chert znaet chto tvoritsya, postoyanno kakie-to kontrol’nie, zacheti, vrode bi u*e tretiy kurs, a *it’ spokoyno ne dayut. Kstati menya za posledniy mesyac, tol’ko ne smeysya, chetire raza prinyali za pervokursnika! =) Pro devchonok molchu. potomu chto ni smotry ni na chto belen’kaya eto moya lyubov’ :) u tebya tam kak? autocad osvoil? :)
Ну вот вроде бы и все. Теперь читает он там это письмо. И улыбается. И жует. И ему хорошо. И мне… А что касается рецензии… Да, она получилась довольно странной. Почему? Ну как вам сказать. Наверное, потому что сам рассказ не произвел на меня какого-то неизгладимого впечатления, нечто подобное я читал, причем уже и не раз. В этом, конечно же, нет ничего страшного, но просто мне кажется, стоит задуматься, есть ли смысл писать такие произведения. Вот, к примеру, у Ирвина Уэлша есть нечто подобное… с похожей основной идеей, но все-таки совершенно другое, с противоположным знаком. Тут все такое положительное, такое хорошее, и бог такой старичок милый, которому есть до всех дело, и люди такие понимающие, и так далее и тому подобное, это в общем-то неплохо и даже местами мило, но совершенно не впечатляет и меня даже почем-то за душу не задело. Наверное, все-таки потому что я убежденный атеист… Да, я не раз высказывал свою позицию на это все… ну вы понимаете… да и кому какая разница… это неважно… ведь все так хорошо… советую вам, уважаемый автор, прочитать тот небольшой рассказик Ирвина Уэлша из сборника Эйсид Хаус (Кислотный Дом), а называется он «Общее дело «Грэнтон Стар»… Наверняка, он вам не понравится… да и фильм тоже. Он просто другой. Он МИ(-)УС. Опять же неважно. И еще. Если найдется свободное время, прочитайте также мой «357й день». Там я тоже о боге. Нет, серьезно.
А друг мой, наверное, сейчас пишет мне что-нибудь еще.
Звонок.
Home.
Родители.
Этот рассказ прямо притягивает хорошие вести.
Ну а о разговоре с ними я, наверное, все-таки напишу в следующей рецензии…
- Аллё…
…
…
…
С уважением,
Ефим Марковецкий 17.11.2004 17:34 • Заявить о нарушении
На это произведение написано 5 рецензий, здесь отображается последняя, остальные - в полном списке.