Однажды на радуге

Портному – игла, кулинару – печка, космонавту – ракета, а мне? А мне - вечерники… Ну вот скажите, если человек, предположим, сапожник, никому ведь не придет в голову на вечеринке вручить ему сломанный каблук, чтобы починить на месте? Нет. Или если человек программист, никто  ведь не станет изводить его просьбами написать программу прямо на вечеринке! Нет, не станет. И правильно сделают. Человека пригласили не на работу, а расслабиться, выпить, потанцевать от души. Ну и далее по списку. Вернее, по желанию. Тогда скажите, почему меня с завидной регулярностью и упорством заставляют на вечеринках отрабатывать экстра часы? Нет, не люблю я вечеринки. То есть, поймите меня правильно, я люблю людей, общение, обожаю своих друзей, но вот вечеринки с ними – нет, увольте! И все почему? Все потому, что я не сапожник и не программист, и вовсе не космонавт. Я - простой врач. Почему-то этот незатейливый факт моей биографии делает мое присутствие на  наших вечеринках просто невозможным. Невозможным для меня, для моих друзей все выглядит просто чудненько. Еще бы! Полный сервис и прямо на месте. Все отдыхают, а я работаю. Прелесть!
После окончания школы мы решили не исчезать с общего горизонта и продолжать встречаться. Конечно, поначалу это были чуть ли не ежемесячные сходки, позже стали встречаться раз в три месяца, а сейчас, когда большинство из нас уже обзавелись семьями и работой, времени остается не так много. Но все равно, на зависть врагам, мы продолжаем собираться где-то раз в полгода. Инициатором, организатором и душой нашей компании всегда была и есть Ленка. Вот и сегодня утром меня разбудил её звонок. Почему-то мне всегда, когда слышу звонок сквозь сон, вспоминается инквизиция. Кто сказал, что она умерла? Нет, она просто затаилась и иногда является к нам в виде звонка будильника, или, что еще хуже, так как не запланировано, в виде телефонного звонка  именно в тот момент, когда ты спишь сладчайшим сном после изнурительного дежурства. Сначала ты пытаешься игнорировать его, иначе потом уже не уснешь, кладешь на голову подушку, но он настойчиво звонит и звонит,  пока не становится совершенно очевидно, что разговора не избежать. Рука нехотя высовывается из-под одеяла и берет телефонную трубку.
- Алло…
- Привет!!! Ты что, спишь что ли?
Ленка. Ну, конечно, кто же еще может звонить с такой завидной настойчивостью.
- С каких пор это стало преступлением? – мой хриплый ото сна голос не выражал никакой бурной радости и это явно Ленку огорчило. Ровно на секунду.
- Так-то ты приветствуешь друзей! Ну да ладно, мы люди скромные, не обидчивые. А чего ты так поздно спишь? Пять вечера уже. Ты не заболела?
- Нет! – рявкнула я. – Я всего лишь с дежурства, если ты понимаешь, что это такое.
- А-а-а. Тогда ясно. Бедненькая. Я что звоню-то, мы в субботу собираемся. На этот раз у меня. Посидим, поболтаем, новостями обменяемся. Ну, знаешь, как мы это обычно делаем …
- Как мы это обычно делаем?!? Нет, уж, увольте. Обычно мы, а вернее – вы, напиваетесь до белой горячки и потом я вас откачиваю всех по очереди.
- Да ладно тебе, Женька, подумаешь, пару раз кто-то перепил. Не трагедия. В этот раз спокойно посидим, обещаю.
Голос Ленки звучал так искренне, что я забеспокоилась – может, она головой стукнулась и у неё теперь потеря памяти?
- Ленка, ты что, забыла, как на последней вечеринке у Беллы Костик на гвоздь наступил, потом Мила сознание потеряла оттого, что Пашка  с другой девицей танцевал, и это - не считая других мелочей в виде лишней дозы алкоголя и отравления грибами?
- Да? Ой, а я уже и забыла. Но это же все мелочи, Женька! Главное, что мы опять друг друга увидим,  пообщаемся, потанцуем, я диски классные приготовила. У меня подруга приехала из Бразилии, будет учить нас самбу танцевать! Давай, не морочь голову и приходи. В шесть часов у меня. Каждый приносит бутылку и чего-нибудь пожевать.
- А может в этот раз без меня, а? Мне еще статью дописать надо, дел по горло… - сделала я слабую попытку. -  Я тебя потом отдельно навещу, вот и наболтаемся.
- Даже слушать не хочу. Ты что – выпадаешь из нашего клуба? Не дури, не приедешь – сами к тебе завалимся. Вот тогда тебе точно не поздоровиться!
Спорить с Ленкой было бесполезно. Что-что, а это я выучила за годы нашей дружбы. Она было классной подругой, и, невзирая на неудачи в личной жизни, не теряла силу духа и жизненный задор.  Мужья, бросавшие её, карьера, больше похожая на американские горки, чем на стабильную работу, все эти неприятности скатывались с неё, словно с гуся вода, не отражаясь на характере. А может, все шрамы и ранки прятались так глубоко, что никто их просто не замечал.
В принципе, неприятности могут иногда возникнуть на любой вечеринке. Но на наших они почему-то случаются постоянно. То ли это особенности членов нашей компашки такие, то ли еще что. Трудно сказать. Если вы думаете, что я  поверила в то, что на этот раз все будет чинно и мирно, то вы ошибаетесь. Глубоко. Ни на секунду не поверила. Просто деваться некуда. Придется идти. Да и увидеть всех хочется, соскучилась. Только надо твердо решить ни во что не вмешиваться. Я иду не на работу, я иду отдыхать. Проблемы? Вызывайте скорую. Обходятся же другие вечеринки без медиков, не умирает никто. Почему бы и нашим не попробовать?
В субботу вечером я стояла с кастрюлькой с салатом в одной руке и бутылкой шампанского в другой  у двери Ленкиной квартиры, пытаясь носом нажать на звонок. Рост, однако, делал эту задачу практически невыполнимой. Когда, отчаявшись, я уже собралась поставить все на пыльный пол, из соседней квартиры показалась взъерошенная голова  молодого паренька, смотревшего на меня с нескрываемым любопытством.
- Вам помочь?
- Сделайте милость!
Он позвонил в дверь. Открыла Ленка, тупо уставившись на нас двоих.
- Вы что, вместе?
- Успокойся. Твой сосед мне просто помог позвонить. А вообще, привет подруга!
- Ой, привет, конечно. Лёня! Хочешь, присоединяйтесь к нам с Людкой? - крикнула она вслед спускающемуся по лестнице пареньку.
- Нет, спасибо. Людке уже тяжело ходить в гости. Я за хлебом и обратно!
- Спасибо! – крикнула я вслед добросердечному соседу и вошла, наконец, в квартиру. – А что с Людкой? – попыталась я уточнить (тьфу ты, опять профессиональная привычка вылезает наружу).
Ответа не услышала, так как в этот момент раздались возгласы типа: «А смотрите, кто к нам пожаловал!!!», «Уважаемая-преуважаемая доктор Евгения!», «Сегодня мы будем тихие-претихие!».
Я красноречиво посмотрела на Ленку.
-Что ты им уже наговорила?
- Правду и ничего кроме правды! – Ленка сделала замысловатый финт рукой и прошмыгнула на кухню выкладывать мой салат.
Начались поцелуи-объятия, приветствия и обмен любезностями. Любезности у нас в компании специфические. На шутки никто не обижается, про жизнь свою никто ничего не скрывает. Зная друг друга уже не первый десяток лет, вместе мы ощущали себя словно заговорщики, знающие друг про друга все тайны, всю подноготную, словом, всё-всё. Новички, типа жен-мужей-бойфрендов-подруг на наших вечеринках не возбранялись, но и не приветствовались. Ну, представьте себе этих бедолаг, слушающих воспоминания о бывших любовных приключениях, пьянках, дискотеках, студенческих лагерях. Поверьте мне, не все непосвященные уши способны на такой подвиг.  Поэтому и сегодня все были свои, пока Пашка не явился с какой-то красавицей с корпусом парусной лодки. Вела она себя тихо, в разговоры не встревала, поэтому внимания на неё никто особо не обращал. Кроме Пашки, конечно. Он был в ударе и шутки сыпались из него безостановочно. Я все краем глаза наблюдала за Милой, памятуя её обморок на последней собирушке. Она вела себя на удивление спокойно, и, казалось, не придавала «парусной лодке» никакого значения.
- Давно они разбежались, ты не в курсе? – шепотом спросила я Ленку.
- Нет, недавно. Месяц где-то.
- И она так спокойно реагирует?
- А что делать! Они же давно уже ругаются. Хорошо, что не поженились. А то волокиты было бы сейчас. Хотя, ты же знаешь, они уже который раз разбегаются, потом сходятся опять. Вместе не могут, врозь не могут. Не поймешь их.
- Он тоже хорош, притащил сюда эту кралю, - моему возмущению не было предела. Женщины делают такие вещи нарочито, чтобы сделать больно, заставить ревновать. А мужчины – они, наверное, просто не задумываются об этом. Или я чего-то не понимаю. Но Милу было жалко, несмотря на её внешнее спокойствие.
Вечеринка набирала обороты. За первый пару часов ничего не произошло, кроме того, что Костик, наш хронически везучий Костик,  разбил стакан и поранил себе руку, но это мелочи. Йод, пластырь, и все дела. А так, как и обещала Ленка, никаких эксцессов. Пока я не заметила, что Мила как-то подозрительно мало ест и время от времени тихо исчезает из комнаты. Да и вид её наводил меня на определенные мысли. Слишком часто я видела такие глаза. Когда она в очередной раз выскользнула из комнаты, я направилась за ней и успела ворваться вместе с ней в  туалет, закрыв за собой дверь. Мила обернулась и состроила удивленные глаза, но не смогла выдержать и мгновения. Я спокойно подождала, пока её рвало.
- Давно? – я подала её полотенце.
- Что?
- Оставь эту удивленную мину для кого-нибудь другого. Какой срок?
- Около двух месяцев.
В голове моей шли подсчеты. Ленка сказала, что с Пашей Мила рассталась месяц назад.
- От Паши?
- Угу. – По щекам Милы потекли слезы. Когда человек вот так вот тихо плачет, у меня это всегда вызывает намного более острую жалость, чем при громкой истерике навзрыд. Мила плакала тихо, ничего не говоря. Не всхлипывая, не обвиняя Пашу, не жалуясь на жизнь, не причитая о поломанной судьбе. У меня у самой навернулись слезы. Хотела было её поругать за неосмотрительность (аптеки полны предохраняющих средств!), но язык не повернулся.
- Ладно тебе. Все устроится как-нибудь. Что делать-то будешь?
- Аборт. К тебе приду – можно? Не могу я его оставить. Не могу, - слезы потекли сильнее. – Родители не поймут, да и средств нет. С моей работой в НИИ стать матерью-одиночкой  слишком большая роскошь.
-  А Пашка знает?
- Нет. И не узнает. Еще подумает, что я его таким образом удержать пытаюсь.
- Ясно. Беда. Ладно, умойся и выходи. На следующей неделе придешь ко мне, если не передумаешь. Хотя я и против, но тянуть тоже не стоит. Поговорим еще.
Я вернулась в комнату и злобно посмотрела на Пашку. Правильно, женщина там мучается, а мужик – танцует здесь и ни о чем не подозревает. Хотя… Винить-то его не в чем, ведь он и не знает ничего. Зря все-таки Мила решила промолчать. Ребенок общий – решение тоже должно быть общее. Настроение моё было испорчено. Эх, выпить что ли? Я взяла бокал с вином и пошла на балкон подышать свежим воздухом. Там Венера с возмущением рассказывала Костику о том, что муж её хочет от неё уйти только из-за того, что она пока предпочла карьеру детям.
- Я же вот-вот получу повышение в головном офисе компании! – вещала она. – А он мне – давай ребенка, давай ребенка. А я не выходила замуж для того, чтобы карьеру бросать. Вот добьюсь своего, и тогда…
Здесь другие проблемы, подумала я, вздохнула и переместилась на кухню, где Ленка загружала посудомоечную машину.
- Вот чудо техники! Лучшая подруга любой женщины, - Ленка гордилась свои недавним приобретением. Если кто другой потратил бы свою первую зарплату с новой работы на что-нибудь другое, то Ленка, при её «любви» к домашнему хозяйству и гостям, приобрела посудомоечную машину.
- Ой, девочки, вы тут что делаете? – прощебетала Белла со своим характерным грузинским акцентом. – Что-то все разбрелись, кто куда, скучно! Пошлите танцевать. Где твоя обещанная подруга с самбой, Ленка?
- Не пришла. Что-то с мамой там случилось, она к ней поехала.
Белла сразу погрустнела. Мы знали, что у неё с родителями был давний разлад. Началось все с её замужества. Будучи выходцами из глубоко верующей грузинской семьи, родители Беллы были категорически против брака их дочери с таджиком, так как не одобряли ни жениха, ни его семьи, ни его веры. Но любовь Беллы оказалась сильнее и она все-таки вышла замуж против их воли, надеясь, что со временем они его примут. Этого не произошло даже после рождения её первенца. Родители отказывались с ней общаться и даже сказали, что у них больше нет дочери. Все это сильно отравляло жизнь Беллы, но она ничего не могла сделать. Постепенно она и сама прекратила попытки воссоединения.
- А ты как? С родителями все так же? – спросила я, не надеясь на позитивный ответ.
- Да, так же, - вздохнула Белла. – Недавно знакомые сказали, что отец сильно болен. А я даже не могу навестить его. Тоже гордость проклятая мешает. Если они даже ребенка моего не хотят видеть, не говоря уж о его отце, как я могу с ними общаться?
- Может, стоит все-таки попробовать еще раз? – Ленка участливо посмотрела на подругу. – Не понимаю я… Ладно, образуется как-нибудь. Пошли танцевать, вечеринка, в конце концов! Эй, народ! – зычно крикнула она, - все в гостиную  - начинается дискотека!
Ха! Дискотека. Вы думаете, я имела хоть малейший шанс потанцевать? Не успев осушить свой бокал, я услышала звонок в дверь. Не просто звонок, а настойчиво-тревожно-непрерывающуюся трель. Я поставила бокал на стол и вышла в коридор посмотреть, кто бы это мог быть. По своему опыту я знала, что так звонят, когда что-то очень надо. За дверью стоял сосед Лёня. Вид у него был не просто испуганный, а еще и какой-то ошарашенный.
- Можно, я позвоню от вас? У нас телефон не работает, а там у меня… - он замялся.
-Что?
- Людка рожать собралась. Что-то совсем плохо ей. Надо «скорую» вызвать.
Я отодвинулась от двери, давая ему пройти. Ленка, подошедшая следом за мной, скороговоркой прошептала краткую историю.
- Это уже не первый у них ребенок, двоих предыдущих она не доносила, погибли, и в этот раз, по-моему, тоже что-то рано слишком…
- А чего он её дома держит, балбес, в больницу надо было положить заранее! – крикнула я, глядя в его сторону. Люди думаю, что врачи в таких случаях кричат от бессердечности. Это не так. На самом деле,  они кричат от бессилия, от злости на ситуацию, оттого, что знают - теперь могут возникнуть разные неприятности и они, возможно, уже не в силах будут помочь.
Кто-то выключил музыку и все теперь сосредоточились в коридоре и молча смотрели на меня, Лёню и на распахнутую соседскую дверь, откуда доносились душераздирающие крики Люды.
 - Занято… - беспомощно протянул Леня, кладя обратно трубку телефона. Глаза его были полны страха и растерянности.
- Так, - взяла я себя в руки. – Ты, Венера, езжай за «скорой» в любую ближайшую станцию скорой помощи. Без них не возвращайся. Ты, Ленка, неси чистые полотенца, спирт, йод, короче, тащи всю аптечку. Ты, Белла, тащи таз с теплой водой.  Добавь туда марганцовки.
Людка корчилась на ковре и выла от боли. Вокруг неё была лужа воды с прожилками крови.
- Давно началось? – я пощупала её пульс, вроде пока все нормально.
- Полчаса. Думала, ложная тревога. А потом… - она вновь скорчилась от схватки.  – Потом вода потекла.
- Какой срок?
- Семь месяцев. – Она испуганно посмотрела на меня. – Не выживет?
- Не знаю. Будем наедятся. – Что я могла ей сказать?
Я осмотрела её. Дело плохо. Ребенок, похоже, вот-вот уже родится. Видимо, совсем маленький по весу. Стремительные роды. Такие и за  десять минут могут завершиться. До приезда «скорой» точно не успеем. Придется принимать роды здесь. Я автоматически проделывала все то, что необходимо в такой ситуации. Все то, что я  могла сделать в такой ситуации. Лёня держал жену за руку, гладя её. Выговорить он ничего от испуга не мог. Вся остальная толпа стояла за дверью, молча, затаив дыхание, ожидая исхода.
- Мальчик! – радостно крикнула я где-то минут через пятнадцать и головы моих друзей показались в дверном проеме. Малюсенький, сине-красный от усилий и перетянутой пуповины малыш беспомощно повис на моей руке. Он молчал. Мне поплохело. Неужели всё? Я хлопнула его по спине.  Он не издал не звука. Он стал совсем синим. Я начала делать ему искусственное дыхание. Безрезультатно. Людка закрыла рот руками, сдерживая крик ужаса. В её глазах стояла бездонная боль.
- Ну, дыши же, родной, - я продолжала делать ему массаж сердца. – Дыши!
- Дыши!!!! – вдруг заорал Лёня, начав трясти синего младенца за хрупкие плечи. И он, словно передумав покидать этот мир, вздохнул. А потом запищал. Слабо, тоненьким голосочком, показавшимся нам всем музыкой, запищал.
Я положила его на грудь матери. Меня трясло. Я взмокла так, словно меня окатили ведром воды. Словно я не в сотый, а в первый раз видела плачущего новорожденного. Словно это был совершенно особый младенец. Когда я обернулась, раздался взрыв аплодисментов. На глазах у моих друзей стояли слезы. И улыбки. И радость, искренняя, от всего сердца, радость за появление новой жизни захлестнула теплой волной всех без исключения. Когда через пять минут Вероника втащила в комнату врача «скорой», я уже была более или менее спокойна.
- Стремительные роды. Обвитие пуповиной. Кровопотеря – около двухсот миллилитров.  – отрывисто отчиталась я. - Забирайте, надо обработать хорошенько. И педиатр потребуется. Удачи! – последнее адресовалось уже счастливым  родителям - Людке и Лёне. Людку с ребятенком на носилках спустили в машину «скорой помощи». 
Когда я, уставшая и опустошенная от переживаний, плюхнулась в Ленкино кресло, все тихо присели вокруг.  Все молчали. Не было слов, чтобы выразить свои ощущения. Мне показалось, что в лицах моих друзей что-то изменилось. Словно их осветили теплые солнечные лучи. Словно в их глазах отразился свет со дна их сердец, неведомый им самим. Словно сквозь пелену серого унылого дождя вдруг засияла радуга…


P.S.: Мила все же решилась на разговор с Пашей, из которого выяснилось, что он без неё жить не может и что уже заранее обожает их ребенка. Белла пересилила гордость и навестила родителей, и улыбка её малыша растопила их сердца. Мужа, правда, пока еще не приняли, но лед сдвинулся. Вероника решила, что вполне осилит няню при её доходах и что таким образом сможет успешно совместить материнство и карьеру. Ленка встречается с очень приятным молодым человеком, может быть что-то у них и получится. Костик  успешно продолжает заниматься своим бизнесом и семьей. А я… Я по-прежнему не люблю ходить на вечеринки!