Одесские миниатюры

Хотя Одесса находится недалеко от города моего детства, мое первое знакомство с ней произошло довольно поздно, лет эдак в девять-десять. Я, как все мальчишки, мечтал увидеть море, и оно опрокинулось на меня, как только мы с отцом вышли к Приморскому бульвару. Море меня ошеломило, и поэтому никаких других впечатлений от первой встречи с Одессой в памяти не осталось. Потом я не раз бывал в ней и рискуя скатиться в банальность скажу, что второй (а может и первой) достопримечательностью Одессы являются её жители. Большинство городов мира, где я бывал, живут своей отдельной от людей жизнью. И лишь только два места невозможно отделить от людей их населяющих – это Одесса и Брайтон Бич - маленький её филиал на берегу Гудзона. Одессита ни с кем не спутаешь. Вот уже почти все евреи выехали, а характерный одесский акцент, традиционные для евреев-одесситов речевые обороты остались и ничуть не изменились. В разное время бывая в Одессе, встречаясь с одесситами на различных научных конференциях или просто в вагоне поезда, я всегда наслаждался этим органическим сочетанием фонетики и юмора. Перенести на бумагу одесскую речевую зарисовку также трудно, как показать витиеватый грузинский тост без кавказского акцента. Тем не менее я постараюсь показать несколько одесских зарисовок, свидетелем которых я был.


Одесский трамвай. Кондукторша кричит громко на весь вагон.
 -Граждане посуньтесь чуть-чуть вперёд!! На подножке пожилой человек МОЧИТСЯ.
Просто идёт дождь.
 * * *
Приезжаю в Одессу. Выхожу из железнодорожного вокзала и направляюсь в сторону Молдаванки, где живут родители моего студенческого приятеля, коим он просил передать привет. Объяснения приятеля оказались недостаточными, и мне пришлось уточнять маршрут. Я обратился к первому же идущему навстречу прохожему и спросил его, как мне выйти к дому №12 на улице Шолом-Алейхема. Симпатичный парень мельком взглянул на меня и погрузился в длительное раздумье. Через пару минут, желая ему помочь, я вежливо уточнил, что когда-то эта улица, кажется, называлась Мясоедовской. Лучше бы я этого не говорил! Парень с непередаваемым презрением трижды оглядел меня с головы до пят и с типично одесской насмешкой, слегка возмущённо, и говоря обо мне в третьем лице, при этом ни к кому не обращаясь, произнес :
 -Ха! И он мне говорит, что это бывшая Мясоедовская!? Может быть он мне скажет, что дом №12 находится напротив бывшей еврейской больницы?! А в доме №13 жил Бабель, когда он появлялся в Одессе, чтобы писать про Беню Крика!? А может быть показать ему дом где Беня жил?
И далее, слегка тише, и уже обращаясь ко мне, с большим достоинством завершил свой монолог:
 -МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК (это при равенстве возрастов), Я ПРОСТО ДУМАЮ, КАК ВАМ КОРОЧЕ ТУДА ДОЙТИ!

 * * *

На Привозе (знаменитый одесский рынок-прим.автора) одна торговка другой:
 - ЧТОБЫ Я ТЕБЯ ВИДЕЛА ВСЮ ЖИЗНЬ В ГИПСЕ, А ТЫ МЕНЯ ОДНИМ ГЛАЗОМ!!!

 * * *

Одесский троллейбус. Как всегда забит до отказу. На остановке толпа штурмует заднюю дверь. На подножку втискивается старик с огромной сеткой-«авоськой», полной яиц.(Я думаю, читатели знают, что такое «авоська». Это небольшого размера рыболовный невод с ручками, который легко помещался в брючный карман или в дамскую сумочку. Граждане бывшей страны Советов, как правило держали этот предмет постоянно при себе, так как в стране победившего дефицита посещать торговые заведения без него было по крайней мере легкомысленно,- АВОСЬ что-нибудь «выбросят» на прилавок. Отсюда и название этой тары.)
Водитель спешит. И ровно в тот момент, когда старик утвердился обоими ногами на подножке, но не успел перенести сетку вперёд, водитель захлопнул дверь. Сетка с яйцами перерубается дверью аккурат пополам. Раздаётся истошный вопль:
- У МЕНЯ СЛОМАЛИ ЯЙЦА!!! У МЕНЯ СЛОМАЛИ ЯЙЦА!!!
Пауза... Кто-то кричит:
- Водитель, срочно откройте дверь! Пожилому человеку сломали яйца!
Задняя площадка умирает со смеху. Передняя ничего не понимает и наседает на водителя! Водитель останавливается и бежит к задней двери, потом возвращается, трогает троллейбус и сообщает через громкоговоритель, вызвав взрыв хохота теперь уже всего салона:
- ТА НЕ, ЭТО Ж НЕ ЕГО ЯЙЦА! ЭТО КУРИНЫЕ.

 * * *

Мой студенческий приятель когда-то убеждал меня, что город без трамвая -не город, независимо от количества жителей. Мои послевоенные детство, отрочество и юность были тесно связаны с Кишинёвом и Одессой, которые по определению были городами-там бегали трамваи. Трамваи были старые, если не сказать, старинные. Изготовлены они были ещё в начале прошлого века «Всеобщей Компанией Электричества», что подтверждалось литыми буквами, включающими отмененную революцией «ер», на массивной латунной плите перед водителем. Водитель сидел на высоком неудобном стуле, как за стойкой бара, и вращал большую ручку реостата, с помощью которой трамвай трогался с места, ускорялся и замедлялся. Звук трещотки при вращении ручки, треск контактных искр, громкая трель звонка и визг тормозов подгоняли зазевавшихся пешеходов и предупреждали ожидающих на остановке задолго до появления трамвая в поле зрения.
В пятидесятых годах в Аркадию (популярный в Одессе пляж) ходил, если не ошибаюсь, трамвай под номером 5. Это был наверное самый старый трамвай не только в Одессе, но думаю, и во всем мире. Он состоял из двух платформ. Первая, моторная- с крышей, вторая –открытая. Люди сидели вдоль платформы на двух длинных лавках. Одноколейка (встречные трамваи дожидались друг друга на специальных разъездах) была проложена в степи среди пожелтевшего бурьяна. Рельсы были кривые, и платформы нещадно раскачивало, как рыбацкую фелюгу в свежий ветер.
Рядом со мной на второй платформе сидит старый еврей в ермолке и уже «непопулярном» в хрущевское время хасидском черном сюртуке и читает какую-то толстую книгу в старинном переплете. Скосив глаза, я вижу знакомые по дедовским молитвенникам еврейские буквы. Старик увлечен чтением, и ничто постороннее его не интересует. Запах гари отвлёкает меня от наблюдения за соседом. Вначале я ничего подозрительного не обнаруживаю. Однако усиливающийся запах горелого дерева и машинного масла заставляет меня приподняться. Задняя площадка горит. Причём часть её возле колёсной буксы прогорела насквозь, и огонь, раздуваемый встречным ветром, резво спешит к центру. Я оглядываюсь по сторонам и с удивлением убеждаюсь, что никто не обращает внимания на огонь. Старик уткнулся в книгу. Остальные пассажиры оживленно беседуют. Я не выдерживаю и толкаю старика в бок. Он нехотя отрывается от своей книги и удивленно поворачивается ко мне.
-Горит,-говорю я.
-Что горит?
-Трамвай горит!..
-Где?
-Там!
Старик поднимается, долго смотрит на огонь, потом садится, и не глядя на меня, углубляется в книгу. Я выжидаю пару минут и опять толкаю его. Он поворачивается ко мне с явным раздражением.
-Ну?!,-говорю я.
-Что ну?-спрашивает он.
-Ведь горит!
-Таки горит,-невозмутимо произносит он.
-Надо что-то делать! Как-то сообщить кондуктору.
-ПОСЛУШАЙТЕ, МОЛОДОЙ ЧЕЛОВЕК, ЧТО ВЫ СУЕТИТЕСЬ! ГОРИТ И ПУСТЬ ГОРИТ! ВАС ЧТО ВЫСАЖИВАЮТ! ДАЙТЕ ЛЮДЯМ СПОКОЙНО ЕХАТЬ!
Окружающие согласно кивают, а старик опять шевелит губами над своей книгой. Трамвай доезжает до ближайшего разъезда. Приходит водитель, смотрит на костёр:
-Граждане по техническим причинам трамвай дальше не пойдет!
Люди нехотя покидают трамвай. Следующий будет через полчаса, и опять платить за билет. Трамвай уходит, размахивая пылающей площадкой. Старик не отрывается от книги. Ветер с моря шевелит, выбивающиеся из под его ермолки седые волосы.

 * * *

Начало восьмидесятых. Автобус идёт в Черноморку (зона отдыха под Одессой). Рабочий день закончился. Пассажиров много,-жарко, душно. Люди устали, едут молча. На задней площадке в густом тяжёлом воздухе явственно пробивается запах выхлопных газов. Запах быстро усиливается, дышать становится всё труднее, начинает щипать глаза. Пассажиры начинают оглядываться и стараются продвинуться вперёд, подальше от задней площадки. Куда там! Теснота невообразимая, двигаться некуда. Однако, все молчат. Ехать осталось 10-15 минут, авось доедем. Следующий автобус в лучшем случае будет через три четверти часа и тоже переполненный, так что гарантии всем в него попасть, нет.
 Вдруг, в раздраженной тишине раздаётся громкий мужской голос:
-Кондуктор, в салоне газы!
-В салоне газов нет. – после недолгого размышления отвечает женщина-билетер, утвердившаяся на высоком сидении возле кабины водителя.
-А вы просуньтесь на заднюю площадку и понюхайте!-не отстаёт мужчина.
-А как же я просунусь?-резонно спрашивает кондуктор и добавляет,-И откуда в салоне могут быть газы?
После некоторой паузы раздаётся задумчивый голос мужчины:
-МАДАМ У ВАС ДЫРОЧКА, ЧЕРЕЗ КОТОРУЮ В САЛОН ПОСТУПАЮТ ГАЗЫ!-и далее, спохватившись,- ОЙ!!..ЗВИНЯЮСЬ! НЕ У ВАС ДЫРОЧКА, А В ПОЛУ ДЫРОЧКА.
Мы с женой давимся от смеха. Ко всему привыкшие одесситы не реагируют на двусмысленность. Через пару минут водитель останавливается. Пассажиры в полуобморочном состоянии нехотя покидают автобус. В Черноморку мы приехали через полтора часа.

* * *

Конец шестидесятых. Мы въезжаем в Одессу из Молдавии со стороны Тирасполя на новенькой белой «Волге»- ГАЗ-21 с оленем на радиаторе. За рулем-мой приятель, владелец машины, я – штурман. Мы опаздываем на важную встречу, которая назначена у памятника дюку де Ришелье. Дорогу знаю смутно. Проплутав какое-то время по улицам, я окончательно сдался. Мы припарковались у обочины, и я, не вылезая из машины, спросил первого попавшегося прохожего, как проехать к Дюку. Парень молча оглядел машину, заглянул в окно, оглядел сидящих и спросил, откуда мы приехали. Я ответил, что из Молдавии и повторил свой вопрос.
-Не!..Где вы живёте?-спросил проницательный прохожий, игнорируя мой вопрос.
-В Таллинне, в Москве, в Ленинграде-ответил я, слегка раздражаясь,-Какое это имеет значение?
Парень, не удостоив меня ответом, обошел машину, явно любуясь ею, и нагнулся к водителю.
-И давно вы купили эту красавицу?
-Недавно,-коротко ответил приятель накаляясь.
-И сколько она стоит?
-Ты скажешь, наконец, как нам проехать к Дюку!!!-рявкнул приятель.
Парень отпрянул от машины. Лицо его стало, если можно так сказать, удивленно-недоуменное.
-Какие же нервные эти москвичи и ленинградцы!? Даже поговорить по-хорошему не хотят.-И после короткой паузы:
- Вам нужен Дюк, так он за углом направо,- с обидой сказал он и зашагал своей дорогой.
Нам стало неловко. Настроение испортилось. Мы молча доехали до памятника. Нас уже ждали.