Великие тренеры ковали из хулиганов - спортсменов

.......................Посвящается 14-кратному чемпиону СССР по вольной борьбе,
.......................великому тренеру и человеку  Араму Васильевичу Ялтыряну 
.......................и всем нашим тренерам ...


    В 1983 в Алушту на сборы приехал совсем старенький Арам Васильевич Ялтырян. В тот день шторм был такой силы, что никто из здоровяков спортсменов не рисковал купаться. Ялтырян глянул на море и сказал:
    - Да, стихия – страшная сила! Но человек  - сильнее!!! - и пошел в воду.
Все оцепенели, не смея его остановить... Налетевшая волна так его ударила, что Арам на минуту, длиннее вечности, скрылся под водой. Все начали волноваться. Но тут Арам выплыл! Да, такой человечище – сила! (из рассказа 2-кратного чемпиона Мира по вольной борьбе Михаила Харачуры)

                ***

    Стояли мы как-то своей ватагой на переулке, курили, плевали на асфальт, подначивали друг друга, травили баланду, как вдруг - к нам подошел известный в прошлом спортсмен, а в тот момент - тренер сборной, Арам Ялтырян. Мы примолкли, т.к. очень уважали этого человек, живущего на нашей улице, дружили с его детьми Васей и Ашотом. Арам поздоровался с каждым из нас за руку (неслыханная честь для нас!)и сказал с добрым вечным армянским акцентом:
   - Как дела, робяты?
   - Хорошо.
   - Фот стоите тут без дела, айдати ко мне в секцию на Динамо!
   - А шо, можно всем? – удивленно задали вопрос хором ломающиеся с хрипотцой голоса.
   - Конэчно, скажыте, шо Арам пригласил...
   Так мы и завалились всей бандой на тренировку, напугав бабушек вахтеров и спросили:
   - Где тут записывают в секцию вольной борьбы?
   Стали мы заниматься у тренера по фамилии Хренов, товарища Ялтыряна. А это было время, когда записывались в бесплатные спортивные секции и из хулиганов вырастали спортсмены, это было время, когда на стадион Динамо мы свободно бегали по утрам на пробежку, плавали в открытом бассейне и на стадионы можно было запросто попасть и днем, и ночью. Когда подросли, мы туда ходили с девчонками целоваться на скамейки, а зимой на каток.
   Уже в 2000 году, когда я привел 10-летнего сына на стадион, чтобы показать где играет Динамо и сели посидеть на скамейке стадиона, какой-то гоблин из охраны стадиона Динамо железным голосом потребовал нас уйти, мол чего бы не сломали. На что я ему с укоризной ответил:
- А было время когда нас тянули на стадион, а не отваживали, как ты! У тебя, что детей нет?
Но это был разговор с гоблином, распираемого гордостью «не пущать».
   Теперешний стадион Динамо закрыт для посещения, плавательный 50-метровый бассейн на его территории, где раньше плавали киевляне и тренировались пловцы, где проводились чемпионаты Союза, Суркис закатал под асфальт, сделав стоянку и закрыл всю территорию от всех, как свою вотчину.
   - Коммуникации настолько были прогнившими, что не было смысла их ремонтировать вот мы и закрыли бассейн! - сказал в оправдание Суркис в газете.
    Ну, конечно, сотню тысяч баксов было жалко потратить на коммуникации для киевлян, а выбрасывать миллионы на варягов от футбола - не жалко!
    Просто не нужны простые люди в его вотчине... Вот и закатали бассейн.
    Потом, когда Союз развалился, на Центральном стадионе сделали барахолку, я встретил тренера Салимулина с Динамо, воспитавшего многих спортсменов и спасшего от тюрьмы не одного хулигана.
    Леонард жарил и продавал шашлыки...
    - Здравствуйте, а что это вы... тут работаете? - удивился я.
    - Да вот, на пенсию не проживешь….- с грустной неловкой улыбкой ответил Салимулин.
    Я ж, ошалев от такой жизненной несправедливости, не нашелся что спросить, кроме как глупость:
    - А рэкет не трогает?
    - Да ты чего, это ж все мои бывшие воспитанники… - и с горькой иронией добавил:
    - Видишь, раньше я их спасал, а теперь они меня, я их с улицы уводил, а они опять туда же, подготовленные мной, вернулись!
    С чувством личного стыда, я пожал железную ладонь великого борца, принесшего немало медалей европейских и мировых чемпионатов этой стране, не пожелавшей отвечать по старым долгам. Опустошенно влился в общую массу народа, подсознательно осознавая свое бессилие и понимая, что я ничем не могу ни помочь, ни изменить эту ситуацию...
    Позанимавшись год в секции, мы часть свой ватаги растеряли, но общая масса осталась и мы, как бы благодаря Арама, на второй год выиграли практически все первые места на областном совете Динамо. Выиграл и я первое место и гордо принес домой маме свою первую грамоту.
    Окончив школу, стою опять на улице со своей повзрослевшей компанией, предводителем, которой я являлся и опять подходит ко мне судьба в виде Арама Ялтыряна:
   - Как дела, что делаешь?
   - Да вот стою.
   - Где-то учишься?
   - На курсах телерадиомастеров...
   - А чефо в инфиз не поступаешь?
   - Так я ж не мастер спорта!
   - Дафай, поступай!
   На том и расстались.
   Но предложение, зная Арама, крепко засело в голове. Пошел я к своему тренеру Хренову, мол что делать? Хренов и говорит, бери ящик коньяку, и все будет в порядке. Я в то время подрабатывал подсобным рабочим в одном из НИИ и на всю свою зарплату, выбив пятиметровый чек в кассе, купил очень дорогой тогда для нас коньяк, набив бутылками чемодан, ошарашив всех хануриков Пассажа. Они долго бежали за мной в надежде, предлагая свои услуги грузчика. Кому? Молодому, кровь с молоком, спортсмену было смешно слышать такое. Да и не мне и не им подавно, это предназначалось. Половину забрал себе Хренов, честно сказав мне об этом, а остальную половину Арам раздал в инфизе, не взяв себе ни одной бутылки.
   Поступление в институт физкультуры было не простым. Я четко понимал, свои пробелы в таких экзаменационных предметах, как химия, физика, заложенные "великими" преподавателями в школе, ненавидел такие цикличные виды спорта, как легкая атлетика, ввиду имеющейся только а-цикличной выносливости в таком а-цикличном виде спорта, как борьба, я сдыхал быстро на бегу, как в песне Высоцкого: "Я ж на длинной на дистанции помру, не охну!.... И, если бы не великий Арам Ялтырян, я бы не поступил туда, даже будучи семи пядей во лбу. Я видел, как валили неугодных, или без «крыши», отличников-абитуриентов.
   Бывало валили и справедливо, но, как исключение.
Например, был в Динамо у борцов-классиков красавец бройлер-качок Алик, страдавшим нарциссизмом, не отходившем от зеркала на всю стену в зале часами, где он поигрывал мышцами. Парень был наглый, самоуверенный, пижонистый со своеобразной еврейской женственной красотой. Его и «поступали» в инфиз тренеры-евреи, воспитавшие много классных борцов в Динамо. Алик сдал все экзамены на 5 баллов и гордо давал понять всем абитуриентам и преподавателям перед последним экзаменом, что он уже в инфизе.
   Но «Не кажи “гоп!” коли перескочив, дивись куди ускочив!» - говорят на Украине.
   Заходит вальяжно Алик на последний экзамен по химии, как бы давая знать экзаменатору, что он тут главный и делает одолжение принимавшей экзамены красавице Земфире Николаевне, цедя через губу ответы. Но надо было знать, что самая страшная для нас была именно кафедра химии, плюс студенты ее плохо или просто не знали, плюс никогда нельзя давать знать красивой женщине, да еще Льву по Знаку Зодиака, что она никто по сравнению с нахалом жиголо, нанося тем самым ей смертельное оскорбление, которое никакая женщина не простит. Тут началось самое страшное. Львиной красоты и арийского характера, белокурая красавица Земфира, ничем не подав знать своего возмущения, мило улыбаясь, начала на полную катушку приятным голосом обаятельной красавицы-женщины спрашивать по химии молодого наглеца, запросто загнав его в ментальный тупик.
    Как говорят: «В России спрашивают, а в Украине пытают!»
   «Два!» - прозвучал как выстрел приговор.
   Что тут началось, все известные евреи-тренеры инфиза, от чемпионов Союза вплоть до чемпионов мира, сбежались уговаривать Земфиру; Алик расплакался, размазывая сопли, вся его спесь слетела, как кончик крайней плоти под ножом ребе...
   Гвалт стоял страшенный! Одесский "Привоз" отдыхал!
   Но Земфира устояла, как тюремная железобетонная стена с колючей проволокой убеждений перед мысленными проклятиями заключенных. Так, Судьба женского рода, доказала наглецу абитуриенту, что наглость – это шельма несчастья, даже с крышей в еврейских Гималаях. И всё было законно, химии он-то и не знал нормально, а рассчитывал на «крышу», которая оказалась крышкой от унитаза, куда его и слили, в конце концов.
   Алика "поступили" таки через год, Земфиру попросту обошли, поставив на экзамен другого преподавателя.
   Спортивная мафия бессмертна!
   Но никакая крыша не спасала от вступительного экзамена по литературе и языку. Двойки сыпались по заслугам всем. Чемпионы,  великие таланты, все горохом валились из дырявого мешка Судьбы на улицу... А что? Преподаватели были приглашены со стороны, и никто на них не мог повлиять. Загнали нас в кошару спортзала, посадили голов по 200, дали жвачку темы для пережевывания половы сочинений и несколько часов на выведения из организма конечного продукта фекалий комбедовской морали. Я пришел с готовыми сочинениями, но около часа лютовали экзаменаторы, безжалостно выгоняя за шпоры неудачников… А когда они, устав от садизма, выхолощено сели пить чай, я, достав сочинение, начал переписывать, хотя сам писал в школе грамотные и хорошие сочинения, но боялся рисковать, ставки были слишком высоки. Слышу блеющий прерывающийся голосок сбоку:
   - Васю, дай шпори, тре-е-е-е-ба писати твір!
   - Нэ-э-э можу! – каже Вася
   - Чому, э-э-э-э-?
   - Та я ж їх заховав на спині, та упрів з переляку, а вони змокріли, і тягнуться клаптями....
   Это была трагикомедия, но в то время было не до смеха... Руки бил нервный мандраж.
   7 экзаменов, по одному в день, пролетели как мгновение финального рывка штангиста и все зависло глыбой равнодушного железа над головой на целую вечность-мгновение перед экзаменом по химии. На предыдущем, по физике, которую я знал, но непонятно за что, получил 3 балла, как пощечину и меня спасала только пятерка по химии. В лучшем случае - перевод во Львовский инфиз.
   Я завис, как спортсмен в наивысшей точке взлета перед приземлением …Но куда? На мягкие спасительные поролоновые маты или выгребную яму? Требовалось усилие Боба Бимона в ХХI век, которому не хватило измерительной ленты после его феноменального прыжка в длину на Олимпиаде в Мехико...
   Я понимал, что не знаю ненавистную химию на 5, как и не знал физику на «три».
   Что ж, надо пытаться. Мимо меня, отрешенно стоящего, сосредоточенного на Гамлетовском вопросе «быть или не быть?», прошел мой ангел-хранитель Арам, поздоровался со мной и вошел в здание.
   Подошла и моя очередь на заклание экзаменатору на жертвеннике, багрового от крови предыдущих «счастливчиков». Тяну билет по химии. Что ж, на первый взгляд - знаю 2 из 3 вопросов, недаром месяц натужно насиловал девку-химию, благо еще здоровье было бычье…
   Отвечаю нормально на два из трех вопросов.
   На третьем, где надо решить задачу, затих, как борец на мосту.
   Преподаватель:
   - Дальше…
   - Да вот не знаю…
   - Как так? Вы так хорошо отвечали! – недоверчиво, – ну хорошо, что надо узнать?
   И, шаг за шагом, отвечая на правильно поставленные преподавателем вопросы, который был абсолютно нейтральным и лояльным экзаменатором, решившим выяснить: знаю я или нет, этот материал, я, удивленно, про себя, уверенно находил правильные ответы и решил задачу сам без малейшей его подсказки.
   - Можете идти, абитуриент.
   - Я могу еще рассказать, - сорвав экзаменационный шок с пелены интеллекта, сказал я в стрессовом угаре …
   - Хватит, хватит…
   Это потом нам рассказали на физиологии, что состояние студента на экзамене подобно предынфарктному. Но мы были молоды и постоянно выдерживали подобные сверхнагрузки на соревнованиях…
   Несколько часов беспредметного хождения в муках по двору, нервного смеха над любой шуткой перед приговором Судьбы в лице палачей экзаменаторов, на тонком льду надежды, перед чёрной полыньёй провала…
   Из лабиринта приемной комиссии выковылял цербер-секретарь и раздал путевки экзаменационных листов в жизнь.
   Радость одних, разочарованные крики других, счастье, тупое раздавленное молчание под прессом неудачи.
   Момент Истины: разделение пропастью на счастливчиков и неудачников, гордость поступивших и зависть провалившихся.
   Ни на что не надеясь, смотрю лист в котором написано судьбой: ТЕБЕ - ПЯТЬ!!! ЖИВИ! Так я шагнул над пропастью во ржи в Поле Инфизовских Чудес.
   Но не зря я так не любил химию, ненависть к которой счастливо заложила в школе ехидная химичка Нина Павловна. Потом из-за нее я потерял красный диплом с отличием. Я имел 3 балла по органической химии и 4 балла по органической химии. Имея 3 балла в дипломе, я не стал бороться на госэкзамене за 5 баллов, понимая, что допустимы только несколько четверок, но не трояк же! Получив диплом, читаю: органическая химия с элементами неорганической химии, общая оценка 4 балла! Ну, не япона мать!?
   Еще учась в институте, меня перестала мучить совесть, когда я подсчитал, что ни один студент из моей группы не поступал самостоятельно в этот фамильный блатной институт… Были там и великие и рядовые спортсмены, которым некогда было учиться со школьной скамьи; были армяне, азербайджанцы; были и далекие от спорта и поступившие за бабки; были перспективные,но туповатые спортсмены, за уши втягиваемые в инфиз тренерами; были и толстожопые «гимнастки-художницы» пап-чемпионов; были и борцы, не имевшие понятия о ковре и приемах, в общем, кого только не было… И всё это потом сплавилось в две студенческих массы киевских студентов и студентов из общаги, известной как "Кустанайка", о которой ходил анекдот. Вбегает в комнату студентка и кричит:
   - Девки, снимайте трусы, пацаны идут в гости…
   Некоторые студентки, ошалевшие от неожиданности, начинаю тупо снимать трусы.
   - Да не эти! А с веревки, в комнате …
   Была еще одна незначительная прослойка стукачей, отставных сержантов-«стариков», великим нюхом декана Крота, выдвинутые в старосты. Одному из них, нашему «правильному старосте-старшине» по фамилии Шестидесятный, мухач-коротыш молдаванин Ванька Долотон из нашей группы, нахально улыбаясь, говорил:
   - Понимаешь, Володя, мы, после окончания института, будем помнить не какой ты был «правильный» староста, а какое ты было говно!
   С одним из подобных, решившим меня как салагу, построить на занятиях по гандболу и порвавшего мне модную дорогую заграничную футболку, я назначил драку при секундантах товарищах,и подрался, разбив ему морду. И мы старались не общаться всю оставшуюся жизнь. Но у туповатого, но хитрожопого хохла Петра, мамка работала на птицеферме в селе и во время постоянного дефицита мяса в СССР, курочки клевали пятерки у преподавателей. Петро, толком и говорить не умевший, а мучавший суржик, получил диплом с отличием… и устроился по призванию в милицию, дослужившись до высоких чинов. Разжирев до того, что щеки утонули в плечах, пригласил он меня к себе в гости. До сих пор корю себя, с чего я пошел?
   - Петро, откуда крутая музыкальная аппаратура?
   - Белоглазовы подарили…
   - А это откуда?
   - Тоже подарили…
   - Интересно, с чего бы это?
   - А иначе б не поехали на турнир…- ответил мне, простаку, делавар Петро.
   Спустя 30 лет во время очередной встречи, приходит ко мне сокурсник Вася и рассказывает:
   - Старик, ты Петра помнишь?
   - Угу.
   - Он уже заслуженный тренер!
   - За что? Он же канцелярский работник!
   - За Белоглазовых дали…
   - Так у них же другой тренер, Таропин, что ли…
   - Ну, а над Таропиным – Петруха сидит в управлении Динамо. Вот и присоседился…  Видел бы ты его сейчас… здоровается нехотя, свысока…разжирел, шеи нет, глазки заплыли, щеки - сзади видно и слились с плечами …жалуется что сердце больное, давление скачет…В своем селе Шурхалевка целый дворец выстроил… Уже целый полковник. А сейчас, держись за стул, а не то упадешь…
   - Держусь.
   - Так вот, Петра подали на генерала!!!
   -???Да ты что?!!!
   - А начальник Петра всего лишь полковник…
   -!!!Да-а-а-а, птицеферма продолжает нести золотые яйца!

Письмо от тренера по вольной борьбе Ильи Вако:

Великолепный рассказ о Ялтыряне, спасибо. И "заслуженный тренер", как живой, хотя он там Пётр (все ржали) Постарались вы дядя. Отлично. Успехов в творчестве!  Успехов во всём, да поможет Вам ГОСПОДЬ!