Нет ничего Тайна сотворения рассказа

                Ольга Фёдорова

                Нет ничего
                (Тайна сотворения рассказа)

    Я сижу на полу, ощущая медленное вращение Земли. В доме никого нет, и вокруг сладкая и нереальная тишина, в которой я с наслаждением тону. Лишь изредка воздух вибрирует голосами тех, кто ходит под окном по громкому асфальту острыми каблуками. Я люблю своё одиночество. Где-то далеко – Вселенная, и я знаю, что она включает меня в себя, несмотря на то, что я – здесь, а она – где-то там. Сейчас я могу путешествовать по нитям времени, невидимым и тонким, которые можно причудливо комбинировать – и переплетать между собой, и тот дивный узор, что получится в итоге – это я, мой мир, мои мысли. Как хочется утонуть в них, и я тону, погружаясь всё глубже и глубже, забывая обо всём другом. Все предметы вокруг меня теряют свою обычность, реальность и повседневность, и я не знаю, откуда они и где – я вижу только их тени, с которыми на данный момент я не имею никакой связи. Что это? Солнце? Оно тоже где-то сдали, но я могу ловить его свет. Как это много, и может ли что-то сравниться с этим ощущением. Оно такое всемогущее, что дарит свет каждому, даже самому маленькому существу этого огромного мира. Значит, солнце – это Бог. Это – начало веры, но этот свет идёт издалека, а я хочу, чтобы он был моим. Поэтому сейчас нет и света. Безумно хочется жить там, далеко – сейчас это желание больше меня. Мой пол, который держит меня и сейчас связывает с миром, твёрд и неуютен, но от него идёт тепло, которое передало ему моё тело. И нет ничего лучше в эту минуту, чем это хрупкое убежище. Как трудно играть в прятки со всем миром – если и спрячешься, то ненадолго – в итоге всё равно придётся выйти и показаться ему на глаза. И я слышу сквозь закрытое бледное окно – он зовёт меня, и этот зов уже в тайниках моего горла – это, должно быть, голос смерти. Но от смерти до жизни – один шаг, и это будет только после того, как начнётся знание. Мир оставляет меня, или просто я оставляю ему свой фантом, и плавно лечу во Вселенную, оставаясь на этом твёрдом полу, прислонившись к гладкой и холодной стене. Покой откинутой к стене головы – странная гармония, вечное и странное правило. Какой славный звенящий полёт! Мысли воронкообразно проникают в мозг, постигая нечто неведомое, и этот поток может остановить только реальность. А реальность – она далеко, и всё же здесь, рядом. Все предметы сейчас максимально удалены от меня, но они тоже здесь, я могу ощутить их под рукой, дотронуться и остановиться – на миг или на целую вечность – это неважно. Слабое шевеление древних ветвей деревьев за окном – это ритм жизни. Я слышу голос дали – нет никого, но где-то там, за стеной, за бетоном и камнем – те, которых я вижу, и ещё не раз увижу и услышу, но пока их нет, и я слышу голоса тех, кто невидимо носится в этом душном воздухе. Они не тревожат и не печалят, они – ничто, и их тоже можно прогнать одним движением мысли. Что это? Ты спишь? Но если я захочу – ты проснёшься и откроешь свои глаза. Но что изменится? Поэтому ты продолжаешь спать, а я продолжаю сидеть на гладком паркетном полу, вылезшему из-под покрова ковра. Мне хорошо там, где нет никого, там, где ничто не существует, даже этого «там»…. А природа так любит смеяться над людьми, скрывая под примитивной и такой внешностью прекрасные души. Я слышу, что ты говоришь мне – не вини природу, ведь она создала нас с тобой…. Я хочу забыть, поэтому забудешь и ты. И снова нет никого. Белизна потолка ослепительно ровна и стройна, и она так высока, что подчёркивает свою вышину. Мы в детстве так любили касаться рукой этого непостижимого потолка, и этим давали понять, что мы уже идём. Но куда мы пришли? Мы пришли в этот мир, чтобы сказать своё слово, но многие так и остаются со своим вечным молчанием, или говорят слишком много слов, кроме одного, самого важного. Кто теперь рассудит нас, если мы здесь и не собираемся уходить так скоро. И пока я сижу на этом твёрдом полу, я это знаю, но стоит мне встать – я останусь при своём и снова забуду всё это. Никто не тревожит меня, потому что тревожить некому. Я чувствую по звуку открытой двери, что кто-то выходит из соседнего дома. Каждый уходит из своего дома, своим путём в туманную дымку неизвестности, но зачем её постигать, если это не дано? Хотя её можно постичь с помощью проникновения в эти неведомые миры, пусть даже путём одиночества через себя, через других. Заполнив пустоту, любой человек становится так дорог, что не хочешь отпускать его от себя, от надолго до навсегда. Для того, чтобы увидеть солнце, нужно дождаться рассвета. Я не помню, кто это сказал, ведь никто никогда не видел солнца тоскливого, плачущего, все видят только солнце яркое, тёплое и светлое. И больше никто, кроме него, не может пояснить, почему. Может, это слишком нереально и красиво. Никто не знает, что там нужно, и я, когда сижу на полу в своей клетке, и те, кто прыгает по моему потолку, и те, кого никто не знает, не видит. Но, наверное, теперь, когда я не имею понятия о месте и времени, это совсем не важно. Через несколько мгновений я встану и буду метаться по этой клетке, но пока я сижу на полу, прислонившись к стене, уткнувшись лбом в колени – я пока ещё здесь, и пойму это тогда, когда открою глаза…. Не уходи, послушай – я люблю тебя. Ты так прекрасен в свете солнца, и, когда я смотрю на тебя, я ловлю твой взгляд, который,кажется, никогда не кончится. Скажи мне это ещё раз, я так люблю, когда ты молчишь, и вдруг в тишине глубоко звучит твой голос…. Не говори мне о том, что если сейчас я открою глаза, то ты исчезнешь, ведь теперь ты здесь, и ты говоришь мне о том, что мы оба стоим на краю, мы можем упасть, а может, кто-то останется…. Не уходи. Я знаю, что остаюсь я…. Касаюсь его руки, и всё вновь отходит, отплывает, и снова ничего нет. «Это смешно», - шепчет мне вновь появившееся солнце, и поэтому я смеюсь. Неважно, сплю я или нет – во сне я так же чувствую себя собой и не вижу себя со стороны. О чём ты думаешь, когда в тебя стреляют свежим солнцем? А когда звонит телефон, и ты не можешь подойти, потому что любишь… во сне? Одинокие и дикие глаза из соседнего окна говорят о том, что день уже начался, и кому-то хочется есть – мой дом стоит так, что окна кухонь соседнего дома выходят на мои комнаты. В один прекрасный день я узнаю, для чего нужны шторы. Смешно, не правда ли – кто-то будет пить чай и любоваться на мои тёмные окна. Впрочем, что такое я? Неужели только мне дано верить свету в абсолютно чужом окне, особенно теперь, когда светит солнце? У каждой машины под названием человек есть свои чувствительные кнопки: скажут слово – бледнеешь или, наоборот, дотронешься рукой – это как прикосновение к близкому тёплому огню. Думаешь, это не повод для разговора? А ты оглянись – вокруг никого нет. Просто я стою на пустой дороге, где только я и стремительный боковой ветер – и ничего нет. А что до солнца, то я не стану взбираться так высоко – наступит вечер, и оно само спустится ко мне в руки, ведь мы – карикатура на матушку-Природу. Только зачем долго держать его в своих руках – оно очень большое, даже поставить некуда, и оставить не с кем – уведут. Поэтому я вновь возвращаюсь в свой угол и нахожу свою мысль, едва не потерявшуюся в небытие, на потолке. Мне не жаль тех минут, что я сейчас теряю, проводя их где-то вне окружающего меня мира и его предметов, ведь они никогда не придут вновь. Не знаю, кто сказал, что мгновение неповторимо – наша мысль устроена так, словно это лента с кадрами, которую можно крутить вперёд и назад, а можно просто остановить на каком-то одном кадре… но не навечно, ибо вечное нам неведомо. Порой мне и самой неизвестно направление моих мыслей – реальное и неведомое рядом. Кто осудит меня за это, кто прогонит оттуда? Никто, кроме меня, а мне так не хочется вставать и уходить – мне нравится сидеть на полу, видеть белый потолок и люстру, в которой окно вверх ногами, и все люди так и ходят – мне это нравится, потому что здесь, в моей комнате, ничего нет, есть только я… и ты. Ты – это всё, это всё, ведь я в любой момент могу пригласить к себе кого угодно. Ты стоишь за моей спиной и тихо улыбаешься моим словам, но когда я обернусь, снова не будет ничего, и поэтому я не вижу тебя. Есть в мире что-то такое, что выше моего понимания, но когда я вижу, что делается вокруг, я верю в то, что мне это известно, и даже если я сплю, то мне это всё равно известно, что бы мне ни снилось. Память – это очень сложно и опасно, её наличие делает невозможное, помещая мысль в гору человеческого мозга, который моментально превращается в действующий вулкан. В принципе, зачем я тебе всё это говорю – всё равно меня уже нет, но, возможно, мой голос с того загадочного света тебя позабавит. Ты прав, мне тоже раньше это казалось невозможным, но время летит так быстро, что и ты в один прекрасный день где-то там откроешь глаза и скажешь: да здесь же нет ничего! Эй, послушай, а, может быть, мы просто сидим рядом и не видим друг друга из-за одной стены и одного на всех белого потолка, поверх которого ещё один потолок – голубой? Мы просто сидим на полу, и всё нам кажется не таким, как раньше – какое огромное наше любимое кресло! И музыка глотает нас живьём, не разбираясь в том, кто мы, и есть ли что-то ещё, но в том-то и дело, что ничего, кроме неё, нет…. Впрочем, есть окно, а за окном в соседнем доме – чужие люди, у которых окна смотрят в мои…. Ещё на улице есть люди, и когда солнце устанет светить, они последуют его примеру и тоже лягут спать…. Для чего я тебе говорю это? К чему думать о чём-то, если солнце проливает золотой дождь лучей в комнате, и за ними ничего не видно – другого просто ещё не изобрели. Сейчас ты спросишь: а можешь ли ты всегда сидеть в этой комнате большого мира рядом со мной, ни о чём не думать и смотреть не то вверх, не то на солнце, слушать, как вдали лают собаки, скрипит открывающаяся дверь соседнего подъезда, и отстранённо поют птицы? А ты уже знаешь, что я отвечу – да. Потому что это всё, что у нас есть, а если я хорошенько подумаю, то наверняка вспомню что-то ещё…. В принципе, мир – одна большая квартира с бесконечными переходами, коридорами, соседями, большими ваннами и кухнями, и редко удаётся выкроить время, чтобы поуютнее устроиться в своём углу и немного передохнуть…. А музыка – она будет, и ты придёшь, нужно только остановиться, даже не оглядываясь, и просто сесть на твёрдый и удобный пол своего собственного угла, который никто и никогда не сможет отнять…. Но потом ты встанешь и уйдёшь, не потому, что устанешь любоваться на солнце и чувствовать, что я рядом, а просто потому, что нам нужен хлеб, и ты его принесёшь, и будет свет, и телевизор, и чай, а потом будет ночь…. Я знаю, что будет дальше, поэтому я хочу, чтобы это было ещё – у меня больше не будет времени на мои прозрачные лабиринтовые думы, потому что после ночи не будет ничего…. Потом и я встану и уйду, потому что не хочу, чтобы ты ушёл один и не подождал меня, ведь мы оба будем есть этот хлеб, который дожидается нас. Но когда исчезнут лучи солнца, меня позовут, и снова не будет ничего, а пока….

                1992-1993