Навсегда? Да

Здравствуй...
Ну вот. Я это написала. Теперь можно выдохнуть. Ведь первый шаг сделан. А ты всегда говорила, как важен он, этот первый шаг...
Здравствуй...
У меня всё хорошо. Я жива, практически здорова и почти счастлива. И...
И мне безумно, до остервенения тебя не хватает...

Прости, что так долго не писала тебе. Ты же знаешь - я просто забыть старалась. И почти забыла. Почти.
А сегодня вот хочу вспомнить. Потому что... Прости, что так обрывисто пишу, но ты ведь знаешь - с тобой мне всегда не хватало слов... Всегда.

...

Мы познакомились летом. До сих пор я очень хорошо помню этот жаркий июльский день на Южном побережье. Конечно, я не хотела ехать. Мама с Женей почти силком запихивали меня в поезд, а потом доставали из него на остановке с прозаическим названием "Вардане".
Дальше был обычный набор обычных курортников со средним достатком: комната в частном секторе, удобства на улице, широкий стол и продавленный диван во дворе под крышей из виноградных зарослей, и синее-синее море в шесть часов утра, когда все еще видят сладкие сны.

Мама и Женька сразу кинулись купаться. Я же сидела на берегу, наглухо завернувшись в полотенце, и мрачно думала: "Придётся как-то пережить эту неделю. Семь дней - не так уж много..."
И первые два дня - действительно просто переживала. Вставала вместе со всеми, вяло жевала нехитрый завтрак, плелась на море, устраивалась на больно кусающей ноги гальке и сидела, пока солнце не поднималось совсем высоко и под его лучами становилось невыносимо даже самым стойким.
В те дни я ненавидела море. Ненавидела солнце. Ненавидела всех людей, которые могли вот так запросто бегать по набережной, нырять с пирса и идти по улице, небрежно повязав полотенце поверх купальника. Я так не могла. Увы.
На третий день мы в ураган разругались с Женей. Странно было смотреть, как мой лучший (и, по сути, единственный) друг краснеет от злости и орет на меня матом. Он был прав во всем, но мне нечего было ответить. Я ненавидела и его тоже.
И в тот момент, когда он, разраженно махнув рукой, побежал к морю - охладиться - появилась ты.

Странно... Я думала, что когда происходят такие встречи - случается нечто невероятное, космическое, магическое если угодно. Но нет. Ты просто подошла ко мне, похлопала по плечу и сказала: "пойдем купаться".
И я пошла. Не знаю, что заворожило меня - может быть, твой голос, или взгляд, или осторожное прикосновение руки, но я послушно встала и скинула с плеч полотенце.
Ты повернулась и посмотрела на мою спину. Кончиком пальца потрогала шрам.
-Красиво, - улыбнулась, - Пойдем.

Вот так всё и началось.
С этого дня я старалась не отходить от тебя ни на шаг. Мы вместе купались в море - без тебя я по-прежнему отказывалась обнажать спину, вместе сидели в теньке на берегу, вместе смеялись и строили из прибрежных камушков бассейны для ног.
Мама была рада, что ты рядом со мной. Еще бы - ведь только с твоим появлением я ожила, начала говорить и вести себя так, как и положено шестнадцатилетней девчонке на летнем отдыхе.

Я ничего не знала о тебе. Ты ничего не рассказывала, а на все вопросы лишь улыбалась и покачивала головой. Только одно было доступно - твоё имя.
-Саша, - улыбнулась ты в ответ на мой вопрос.
-Что?, - не поняла я.
-Меня зовут Саша.

С тех пор я была счастлива, что ношу тоже имя, что и ты. Гордилась. Радовалась. Мне казалось, что это делает нас еще ближе, чем мы были.

Счастлива... Да, именно так. Эти дни рядом с тобой были одними из самых счастливых в моей жизни. И в Женькиной тоже.
Я не смогла заметить, как он привязался к тебе. Не смогла, потому что всё было как всегда: он был просто рядом, и только в конце недели я поняла, что он не столько рядом со мной, сколько с тобой.
Он полюбил тебя. И ты об этом знала.

С большим трудом нам удалось уговорить маму остаться еще на семь дней. Вероятность разлуки приводила меня в ужас - я знала, что больше не хочу и не сумею без тебя жить. И мама согласилась. Еще семь дней. Всего семь.

Эти дни мы проводили как смертники перед казнью - нам нужно было так много успеть, так много сделать... Днем мы были втроем на пляже, или на реке, или в горах. Вечером уходили смотреть закат. А ночью... Когда все засыпали... Я вылезала в окно своей комнаты и пробиралась к дивану во дворе дома.
Когда бы я ни приходила - ты уже была там.

Эти волшебные ночи - самое теплое и чувствительное воспоминание о тебе. Потому что в те моменты я чувствовала, что нужна тебе не меньше, чем ты мне. Мы почти не разговаривали. Ты гладила мою ладонь, чертила кончиком пальца какие-то дорожки на ней. Иногда - касалась губами.
А я молча смотрела на тебя, не в силах сделать вдох или сказать что-то, и чувствовала волну тепла, рывками поднимающуюся от живота к горлу.

Ты была старше. Гораздо старше - может быть, даже вдвое старше меня, но этими теплыми ночами я не чувствовала разницы... Ты была... Была...

Прости. Сейчас, когда прошло столько лет, я не могу вспомнить твоего лица. Не могу вспомнить ни глаз, ни оттенка волос, ничего... И даже голос я почти не помню.
Только отзвук... Отзвук твоего голоса... Он прозвучал лишь однажды.

В ту ночь я долго не могла выйти из комнаты - маме не спалось и она дочитывала какой-то любовный роман. Когда же, наконец, вырвалась - то увидела тебя не на нашем диване, а у калитки. Ты без улыбки поманила меня пальцем и мы пошли.

Я не знала, куда мы идем и зачем, и ощущала только легкое раздражение - ведь гораздо лучше было бы нам остаться, остаться вдвоем, и чтобы твоя ладонь касалась моей, и...

Ты привела меня на дикий пляж. Было очень темно, и только по шуму волн можно было догадаться, что море рядом. Мы медленно пошли вдоль линии прибоя, пока не добрели до скал, густо обросших мхом. Волны разбивались о камни, рассыпались на брызги и в момент промочили нашу одежду.

Ты была спокойна. Сняла с себя пиджак, села и усадила меня рядом.

Мне никогда не забыть того, что было дальше. Ты обняла меня за плечи, прижала к себе и я задохнулась от счастья, чувствуя твой запах, твой необыкновенный запах и руки на моей спине.
-Я тебя люблю, - эти слова вырвались из себя с выдохом, а ты только крепче обняла и погладила меня по голове.
-Я всегда буду тебя любить, слышишь?
-Я тебе верю, - ты улыбнулась и, отстранившись, посмотрела на меня, - Я тебе очень верю.
Я не знала, что сказать. Душа рвалась к тебе, сердце прыгало словно сумасшедшее, и в голове вертелись миллионы слов, но все они были не теми - бездушными, чужими, пустыми...
А ты и не пыталась говорить. Ты просто нагнулась и легко поцеловала меня в уголок губ. Поцеловала, как будто обожгла и растоптала одновременно. Я только успела почувствовать, как сердце поднялось и ухонуло вниз, разливаясь теплом и солеными слезами.

Уже в тот момент я поняла, что после моря никогда тебя не увижу. Я знала, что ты уйдешь.

Мы просидели на пляже до рассвета. А когда солнце ласково погладило лучами суровые скалы, ты встала и, прихватив камень, пошла к морю.
Когда я догнала тебя, то увидела только одно слово, выцарапанное среди мха на самой большой скале.
"Навсегда", - написала ты и выбросила камень в море.
"Навсегда", - сквозь слезы прошептала я и пошла следом за тобой прочь.

Больше мы никогда об этом не говорили. Я как будто поставила себе табу: молчать. И я молчала. И ты - тоже.
Мы по-прежнему были втроем, но я чувствовала, что ты не разрываешься между нами. Я понимала, что в твоей душе я и Женя занимаем совершенно разные места. Разные не по важности, а по... По-другому... Разные...

Мы любили тебя оба. Ты знала об этом, но что ты могла поделать? Я не знала, какие обстоятельства сделали тебя такой, какая ты была, но у тебя было право молчать.. И мы уважали его.
Мы наперебой старались доказать тебе свою любовь. Наивными, детскими способами - вроде букетика, собранного на вершине самой недоступной горы или твоего имени, выложенного камушками на берегу.
Ты улыбалась, глядя на нас, словно на расшалившихся подростков, но, Боже мой, какая любовь сияла в твоей улыбке...

А потом ты ушла. Знаешь, я до сих пор не могу тебе этого простить. Ведь ты ушла, не попрощавшись, не оглянувшись, не сказав, не сделав, не...

Я забыла тебя. Но день, когда ты исчезла, помню до последней чертовой секунды.
Помню твой светло-синий шарфик на шее, помню твою улыбку и блестящие задорным блеском глаза. В тот день мне показалось, что ты приняла какое-то решение. И тебе стало легче и проще от этого.

Прости.. Я до сих пор не могу вспоминать об этом без слез...

Мы втроем поехали в город. Бродили по парку, спустились к набережной. Глазели на аттракционы, покупали мороженое в бело-желтой упаковке.
А потом тебе захотелось адреналина. Мы только пожали плечами и, захохотав, сказали: "Слабо".
О, как мы ошибались...
Мы смеялись, глядя, как тебя привязывают к резиновым стропам. Смеялись, глядя, как натягивается резина. И в тот момент, когда парнь, обслуживающий аттракцион, отпустил веревку, только в этот момент я ощутила тревогу.

Время как будто замедлило ход. На резиновых стропах тебя подкинуло вверх, вниз, и снова вверх... Люди вокруг апплодировали твоей смелости и показывали пальцем, а я смотрела, смотрела, застыв, не в силах сказать ни слова, и видела только твои глаза.

Боже... Я никогда на забуду этот взгляд... Счастье, радость, смех, веселье, боль, страх, ненависть - все чувства смешались в нём, ярким взрывом гремя и крича, а потом вдруг погасли...

Твои глаза погасли и когда аттракцион остановился - я увидела тебя, безжизненно свисающую через крепления страховки.

Кажется, я кричала. Не помню. Мир вокруг почему-то вдруг стал светло-зеленым и начал вращаться. В этом круговороте я никак не могла поймать твой взгляд, и мне было страшно от этого... Я кружилась, кружилась, в попытке найти, увидеть, успокоить...
Тщетно.

"Сердечный приступ", - таковы были слова, которые произнес врач.
"Она ушла", - а такие слова отпечатались у меня в памяти.

Я не ходила на похороны. Я даже не знаю, кто и когда хоронил тебя и были ли родственники, и приезжали ли друзья... Я не хотела.
Я не хотела знать. Не хотела верить. Мне было всё равно.

Ты ушла. Ты предала нас. Меня и Женьку. Мы осиротели за один день.

Много лет прошло с тех пор. Первые два года, вернувшись домой, я писала тебе письма. Писала на конверте лишь одно слово: "Саше" и бросала в почтовый ящик.
Письма не возвращались... и это значило, что где-то далеко ты есть, ты читаешь и вспоминаешь меня.. Вспоминаешь нас.

Знаешь... Мы никогда не говорим о тебе с Женей. Ни разу после возвращения не заговорили. Слишком больно. До сих пор слишком больно.
И с тех пор я никому не позволяю называть меня Сашей...
Ведь это твоё имя, и только ты, только ты могла быть такой, только ты была... Только тебя... Только...

Прости.. Перед тем, как начать писать, я давала себе слово не плакать. Но точно так же много лет назад я давала слово никому не рассказывать о тебе. А теперь хочу рассказать. Потому что у меня больше нет сил хранить в себе всё то, что очень дорого, но давит, душит, разрывает на части... Прости меня...

И я - прощаю... Ты ушла... Не знаю, был ли это твой выбор, но ты ушла... Значит, так было нужно.

-Я буду любить тебя всегда, - говорила я там, в Вардане, той ночью...

Сегодня, столько лет спустя, я снова здесь. Знаешь, тут почти ничего не изменилось... Всё та же улица, утопающая в зелени и ведущая к морю, всё те ручейки, спускающиеся из-под гор, всё те же улыбающиеся лица, попадающиеся навстречу...
И диван... Этот чертов диван по-прежнему стоит под навесом, укутанный тишиной и виноградными листьями...

И наш пляж. Я нашла место, куда ты приводила меня в ту ночь. Нашла камни... Нашла скалу...
Волны не пощадили мох... Размыли.. Стерли...
И от надписи, сделанной тобой тогда, осталось всего две последние буквы: "Да".

Пусть кто-то назовет это случайностью. Пусть кто-то скажет, что в моем возрасте уже давно пора реальнее смотреть на вещи - пусть...
Но увидев эти буквы, я поняла: ты есть. Где бы ты ни была сейчас, ты есть, черт возьми и я по-прежнему, в глубине души, люблю тебя...

Люблю так, как не буду любить никого и никогда...

И пусть будут рядом со мной другие люди. И пусть любовь снова согреет сердце, но, умирая, я вспомню тебя... И только тебя...

Потому что настоящая любовь не проходит никогда. Да.