Художники

Человек каждый, по своей сути хороший. Всё только зависит от формы которую каждый индивидум выбирает, или как он вылупливается в молодости, и далее на протяжении всей жизни. А форм тех большое количество. Наверное столько-же, сколько звёзд на небе.
Можно считать по знакам Зодиака, которых 12. Так же по Апостолам, которых тоже было двенадцать.

В доме полковника царской армии Соболинского в Сан-Франциско происходили странные вещи. Полковник давно ушёл в иной мир, оставив после себя грамоту от Николая Второго. Под грамотой висела именная кавалерийская шашка. В доме жила его восьмидесятилетняя дочка, Екатерина Александровна Соболинская.
Студию по лепке открыл бывший майор КГБ Дуров, который являлся душеприказчиком госпожи Соболинской. Майор Дуров, был очень похож на Кашпировского. Порой мне казалось что это его брат близнец или его двойник. Дуровскую школу прошли многие зверьки русские имигранты. Дуров давал работу всем ново-прибывшим русским в Сан-Франциско. Художникам и простолюдинам.

Моё рабочее место по зачистке керамических заготовок находилось под крыльцом дома госпожи Соболинской. Я построил Дурову стеклянную загородку, через которую в последствие наблюдал за происходящим на улице во время работы.
Художники и остальные ребята работали в гараже дома, который был переоборудован под мастерскую фирмы Дуров Арт Серамикс.
В первые дни работы, я познакомился с Новосёловым таким образом. Он периодический выбегал покурить на улицу и опорожнить в втихоря маленькую бутылочку дешёвого вина. Бутылочка на один глоток. Затем он тщательно прятал её в мусорном баке. При этом он постоянно косил взгляд на меня.
- Ну чего, давай побоксируем,-предложил Валера, -встав в боксёрскую стоику.
–Защищайся! Тонкий и лёгкий, но ощутимый удар опустился на моё правое плечо.
-Ты чего, дурак что ли. Больно ведь.
- Это я в пол силы. Валера продолжал прыгать вокруг меня как на пружинах и делать короткие выдохи легкими.
- Скурился и спился,- продолжал он. Не поверишь, я был чемпионом бокса по Московской области . Вид у него был на самом деле довольно агрессивный, и я растерялся, не зная что делать.
В последствие до меня дошло, что Валера проделывает этот ритуал со всеми новыми знакомыми. Тогда ему было лет под сорок.
Рыжая борода торчала из под заляпанного свитера, поверх которого он носил передник, испачканный масляными красками. Об него Новосёлов вытирал кисточки. Из под большого лба с переломанным носом, на меня уже глядела пара добрых, хотя и грустных голубых глаз. Он некоторое время смотрел на меня, взглядом художника и сделал завершающий вывод, что я похож на Николая Расторгуева из группы Лю-Бэ. Такое сравнение я принял не адекватно, так как тогда не являлся большим поклонником Расторгуева.
- Русский, что ли? Продолжал он знакомство после сравнения с Расторгуевым.
- Чего не видно разве.
-А окуда ты родом? Здесь русских нет.
-Из Прибалтики. Город Рига. Отец русский. Мать белоруска.
- Ну какой же ты ё, тогда русский,- продолжал Валера, ты прибалт. Вот я чисто русский. С Владимирской губернии. Понял, да? Затем в Москву перебрался. Проклинаю тот день когда в эту Америку приехал. Коровина, знаешь?
Я ответил, что имя слышал, но с творчеством знаком отдалённо.
-Импрешионизм?- продолжал меня давить Валера.
-Ван Гог, Моне, Ренуар, Барбизонцы мля... Я пожал плечами. Новосёлов плюнул в пол, ругнулся, махнул рукой по воздуху и зашёл внутрь мастерской. Теперь он был похож на бурлака из девятнадцатого века. Таким образом состоялась наше знакомство которое переросло вот уж в десять лет дружбы.
Вскоре Валера пригласил меня в гости. Дом его находился на тридцать шестой авеню, снятый Валерой в аренду у какого-то еврея Аркашки. Жил тогда Валера с женой, тремя дочками и сыном. Все стены были разрисованы детьми цветными карандашами. Внутри стояла простенькая мебель.
- Вот живу как в сарае. Начал знакомство с домом Валера.
-Аркашка падла, убью хочет плату повышать. Валера обычно любил употреблять крепкие слова, для выплеска эмоций как он объяснял. На самом деле при его грозном виде и выражениях, он ни когда ни кому не причинял зла.
-Знаешь как я в Москве жил. Ого-го. Трёхкомнатную квартиру имел в Крылатском. Рядом с Ельцыным. Искюйством, так сказать занимался. За два года торговли на Арбате на хату заработал. Во времена были. Жена торговала, а я писал картины. Шли на расхват. На Арбате я самым первым был по продаже в те времена. Измаиловский парк, тоже я открывал. Был так сказать у источников. Помнишь когда гепеушники картины бульдозерами ломали?
-Да, что-то припоминаю.
-А люди, какие люди там были! Ну что, пойдём вниз в гараж, покажу тебе свою мастерскую. Мастерская была заставлена множеством работ. На полу валялись растрёпанные книги по живописи вперемешку с окурками.
-Посмотри вчера по-пьянке написал. Как выпью так меня аж прорывает. Недавно через галерею пару картин продал.
Вот тут хорошо получилось, тут, здесь. Валера указывал в различные места на полотне.
- А вот здесь, не очень получилось. У меня проблема с лицами и лошадиными мордами. Не могу добиться желаемого. Пить будешь?
-Давай.
 Валера вытащил из какого-то закутка начатую, почти полную, двухлитровую бутыль дешёвого вина.
-Сейчас, сбегаю наверх, закусить чего-нибудь организую.
На улице кричали Валерины и соседские дети. Когда он вернулся, то закрыл дверь ломиком.
– Что-бы дети не мешали, объяснил он. Как только он это сделал, дети стали колотить по двери и орать во всё горло. -Папа, папа!
-Люблю их, аж силы нет. Ну ка давайте от сюда. В его голосе не было ни одной грозной нотки и звучало это смешно. Дети продолжали колотить в дверь ещё сильнее.
-Хотят со мной быть постоянно. Пойду открою им на пару минут. Пусть успокоятся. В дверь забежали две чумазые девчонки и маленький мальчик. Все дети были босыми и с любопытством уставились глядеть на меня.
–Миша, Мишенька мой мальчик. Иди к Папке на колени. Любимый мой, сынок. На верху в доме с женой оставалась младшая дочка. На многвенье почему-то вспомнился последний русский Император Николай Второй, у которого было столько же детей, приблизительно такого-же возраста.
–Ну всё давайте. Мне с дядей нужно поговорить. Дети нехотя покинули гараж-мастерскую. Валера вновь подпёр дверь ломиком и принялся наполнять стаканы с вином.
-Видишь ли, тут такое дело,- начал Валера из далека, - плохо мне здесь. Ты наверное не поймёшь. Ведь ты из Прибалтики. Россию я очень люблю. Проклинаю тот день когда решил сюда приехать.
-А как ты сюда попал?
-Да жена меня сблатовала. Продали квартиру и через баптистов сюда приехали. Дура мля! Убил бы её. Мне говорили Америка как Европа, только круче во много раз. Бывал я в Германии пару раз. Кое что продавал там на улице. Говорят Нью-Йорк столица мира. Накось выкуси. Недавно с одним художником выпивал. Хороший такой, крутой мужик. Говорит, Валера, какой Нью-Йорк, - Москва столица мира! Ведь это так как ни крути. А люди люди то какие. Тут все какие-то ровные и одинаковые. Хай, бай- нэнавижю, -на кавказский манер сказал он. У нас-то люди разные. Если человек хороший по нему видно что хороший. Если злодей, то у него на морде написано кто он. Тут-же все маскируются и улыбаются, а в душе тебя ненавидят.
 Для поддержания темы, я заговорил о моей Москве и Гиляровском. Валера оказался достаточно начитанным человеком и общие, интересные темы для разговора находились легко и просто. Одной из постоянных Валериных тем, была драка. Он не однократно любил рассказывать одни и те-же истории, и я с терпением выслушивал их вновь и вновь.
-Жил я в городе Коврове, Владимирской области.
-Это где мотоциклы Ковровец делали?
-Закончи до армии училище сельскохозяйственное. Жил в общаге как полагается. А там бандит на бандите. Урки настоящие. Был там у них заправила Васька такой. Сидел по малолетке уже. Я уже тогда боксом начал заниматься. Так я его с одного удара вырубил. Секретный такой удар был у меня, хочешь покажу?
У меня в глазах появился ужас. Валера рассмеялся.
-Так они меня так уважать начали после того. Затем он начал рассказывать про драку с чурками на Арбате. Про многочисленных женщин Новосёлова. Я сидел и слушал его. Интересно он рассказывал.
-Природу я люблю. Рыбалку. Тут ведь нет этого ни чего.
Я пытался возражать, но толку в этом ни какого не было. Так мы с Валерой проводили вечера около двух лет. Он научил меня разбираться в живописи, в женщинах. Но самое главное, он научил меня настоящей и чистой любви к России. Простой и безответной. Открыл мне глаза на некоторые вещи, которые приходят с возрастом и годами жизни на чужбине. На то он и художник.


Бар Маленький трилистник находиться на углу Линкольна и девятой авенью, и если вы выезжаете из парка промеж двух гигантских секвой, то непременно наткнётесь на него. Вроде ни чего не обычного в этом заведении с первого взгляда вы не увидите, кроме красивых цветов герани в ящиках на входе. Фасад выкрашен в традиционный ирландский зелёный цвет, однако это место давным давно не ирландское, а принадлежит иранцу Саиду. Бару больше ста лет.
Конечно за такой срок там побывали тысячи людей, решались какие-то вопросы. После золотой лихорадки, там били морды друг другу разочарованные золотоискатели, и неудавшиеся интерпренёры, заливая свою горькую судьбу спиртными напитками. Свидетельством тому, являются фотографии на стенах разных периодов. В шестидесятые годы прошлого столетия, там собирались хиппи. Некий местный писатель описал это место как некую субстанцию, в которую если попадаешь, то уже выйти из неё невозможно. Хотя принимает она далеко не всех.
Когда я впервые вошёл в узкий дверной проход, играла песня Орлов, Hotel California. За стойкой бара, в мягких диванах, сидели мужчины и женщины и хором пели,-

Welcome to the hotel California!
Such a lovely place,
Such a lovely faces.

 В лицах этих людей заметил я некоторую трагичность, но в тоже время торжество и радость. Я прошел во внутрь и сел за стойку.
- Чего желаете,- приветливо спросил не молодой бармен с седыми длинными волосами.
-Cскотч и пиво. Люди продолжали петь и на меня ни кто не обращал особого внимания. Когда началось гитарное соло, я залпом выпил скотч, а затем потянулся в карман за сигаретой. К моему удивлению следующей песней была One burbon, one scotch one beer, в исполнении Джона Ли Хукера. За стойкой бара в самом конце, сидели завсегдатаи бара. На вид пропитые, непонятного возраста люди, похожие на обросших мхом пни.
-Откуда ты, человек?- спросил меня бармен . В это время опять как нарочно заиграла песня Орлов, A new kid in town.
-Я из России приехал. После этого последовал следующий, традиционный вопрос.
-Как давно ты в Штатах? Этот вопрос вам будут задавать всегда, если вы конечно не родились здесь.
-Два года. Бармен не спеша налил два стокана Рюмпеля.
- Я угощаю, Добро пожаловать в Трилистник!
Мы чокнулись стоканами и залпом выпили содержимое.
Напиток был очень крепким, с привкусом померанца.
-Любимый напиток Адольфа Гитлера, разъяснил бармен.
-Как тебя зовут? Меня Рэй. Я представился тоже. Этот бар не похож на американский, заметил я. Обычно у всех стоят
музыкальные ящики с пластинками, а у вас бармен сам выбирает музыку из своей коллекции. На полках стояли сотни компакт дисков в потёртых футлярах.
- О да, у нас тут много необычного. Скоро ты это увидишь сам.
Через некоторое время в бар начали приходить различные люди…

Роджер характером был похож на Валеру. Высокий и грузный с большой бородавкой на носу.
Говорил он с сильным британским акцентом, так что порой было тяжело понять о чём он ведёт речь. Вид у него был тоже грозный. Ему бы играть в Голивуде флибустьеров, однако судьба его была более прозаичной. У Роджера в кармане всегда был рулон стодолоровых купюр, перетянутых резинкой. Был он драг дилером со стажем. Ходили слухи что он присвоил деньги Ирландской республиканской армии и скрывался в Америке. В Великобританию возврата ему не было не только по этой причине. Роджер был великолепным художником и фальшивомонетчиком по совместительству.
За что-то Рождер полюбил меня и обычно приветствовал по-пиратский- ругательством, Hi damned Russian. Я не обижался ибо знал, что он уважал меня. Просто ему как и Валере нужно было выплёскивать эмоции. Затем он покупал мне самый дорогой дринк.
-Хочешь посмотреть мои работы?, -однажды за стаканом эля предложил Роджер. У него при себе всегда была кожаная папка с набором тончайших, специальных, простых карандашей и несколько скетчей. Были они скорее сюрреалистическими и завораживающими с первого взгляда. Фантастические деревья, листья, единороги, драконы. Всё было нарисовано тончайшими крестиками и ноликами с прожилками.
Как на денежных купюрах.
- Роджер, у тебя талантище. Ты должен выставляться в галереях,-постоянно говорил ему я. Он только улыбался и ни чего не говорил. В баре он был почти каждый день и когда он рисовал что нибудь новое, то все обсуждали новый скетч. Про дилерские дела я знать не хотел и не задавал лишних вопросов. Однажды уже хорошо подвыпивши, Роджер разоткровенничался со мной и рассказал всю историю как он кинул IRA.

Спустя пару лет осенним вечером ко мне приехал Новосёлов. Его семья давно съехала от Аркашки и поселилась за городом. Новосёлов часто ночевал у меня во время визитов в Сан-Франциско. Как правило мы набирали двухлитровые бутыли вина и беседовали на различные темы. В тот вечер, каким-то образом мне удалось его затащить в Трилистник. Лишних денег у Валеры не водилось и мне пришлось его долго уламывать.
-Ладно,-согласился он.-Только не много посидим и обратно к тебе пойдём. Он всегда чувствовал себя не уютно в среде американцев. Пресловутый языковой барьер отчуждает многих людей от общения. От сюда и вытекают все избитые догмы, мол все американцы тупые и говорить с ними нечем. Например когда Валера покупал спиртное в магазинах, я не раз замечал за ним такой вид диалога с продавцом. Половина была по-английский. One vodka. А продолжение,- уже по-русский. Чего не понял! Быстро мля!
При этом когда произносились русские слова, то он делал какие-то резкие движения. Явно с намерением попугать продавца.
В Трилистнике было не много народу. Как раз в самом дальнем углу сидел Роджер, разложив свои эскизы и инструменты на столе. Рисовал он в очках с золотой оправой.
-It’s you bloody Russian again,-поприветствовал меня Роджер. Мы поздоровались за руку и я представил ему Новосёлова, как моего друга и художника.
Рождер поинтересовался что мы будем пить и заказал нам по напитку.
-Роджер, покажи свои работы моему другу. Он положил на стол кожаную папку и начал показывать один за одним свои эскизы. Во всём у него был порядок, как в живописи так и в отношении к жизни. Он всё делал размеренно, продуманно, не делая лишних движений. В пенале находились тончайшие простые карандаши. На вид очень дорогие. Все линии на эскизах были закончены и правильны. Валера, в отличие рисовал ляпами. То есть небрежными мазками с различными оттенками цвета. Иногда цвета хорошо играли на полотне, иногда он был не доволен. Может это и есть смысл «импрэшионизма» по-Валериному. Человек выплёскивает эмоции, переживания, нервозность в виде цветной палитры. Академической школы у Валеры не было. По-этому лошадиные морды и человеческие лица, выходили у Новосёлова не важно.
Зная его задирчивость, я старался предотвратить возможную драку. Мы выпили по рюмке водки. Валера небрежно рассматривал эскизы. С явным пренебрежением и надменностью. Рождер смотрел на него, а я наблюдал за обоими. – Гувно, всё это,- сделал по-русски заключение Новосёлов. –Что он сказал?- переспросил меня Роджер. Не знаю какое было в тот момент моё лицо, но я из всех сил старался не показать виду.- Сказал что это неплохо, -соврал я. Валера вёл себя как суперстар, которая раздаёт автографы простолюдинам. I am Russian, понял мля,- стуча себя в грудь заявил Валера. –Ну и что из этого?- спросил Роджер. – А я Ирландец. Обстановка накалялась. – Дай я покажу как надо рисовать. Валера схватил один из карандашей Роджера и на листке бумаги провёл толстую кривую линию, так, что тончайший кончик карандаша полностью сломался и превратился в пыль. Роджер покраснел, ни чего не сказав достал новый карандаш и провёл тонкую прямую линию.- Души мля нету. Нету! И от куда ей здесь быть в этой грёбанной стране! Это уже было сказано по-русски в мой адрес. –Чего он так волнуется,- спросил меня Роджер.- А по России переживает. Слишком много у него не разрешимых проблем в этой жизни. Идёт против шерсти. От этого и злоба на себя и на общество. Тяжело ему здесь. Роджер сочувственно поглядел на Валеру.
-Пойдём отсюда. Не могу здесь находиться. Мы попрощались с
Роджером, дошли до углового магазина китайца Ки-Гу.
One wine, чего не понял? Быстро мля!