Изумрудное солнышко или тук-тук

Лежал Джинн в своей бутылке, которую мерно покачивая несли волны в сторону неведомую. Смотрел на зелёное небо и солнышко, что красивыми бликами резвилось на стеклянном своде и его лице, и говорил про себя: “Ну, прямо волшебник Изумрудного Города в отпускном круизе”. Подумав, добавил: “Маринованный в собственной глупости”. Изумрудное Солнышко играло мозаикой на его глубокомысленной физиономии и с лукавой улыбкой обещало чудеса. “Хры”. Легла на его чело коротенькая ленточка радуги, неожиданная в этом закупоренном стеклянном мире. Радужное пятнышко пританцовывало, как волшебный огонёк, чутко отзываясь на покачивания волны и стук сердца, улыбалось. “Тук-тук…”, - пело сердце. Блаженная улыбка озаряла лицо Джинна.

-Прежде чем чего-либо пожелать, подумай хорошенько, а вдруг это исполнится, - так предлагали мудрые наставники молодым джиннам завершать разговор с повелителями.

Но это меня так задевало, что я тут же дерзил:

-О! Великомудрые! Даже после исполнения желания, никто не возьмётся свершённое как хорошо или плохо однозначно оценить и, тем более, предсказать к добру или злу приведёт цепочка всех последующих желаний и их осуществлений, взявшая начало с этого первого. Тем более оно и не первое, а следующее.

И каждый раз моя дерзость заканчивалась тем, что один из мудрецов приносил мне несколько толстенных книг, что практически означало мой арест. И я по уши залезал в эти талмуды в поиске слов для моей последующей пикировки наставлений учителей…

Вот, испортил себе настроение. Лучше я вспомню времечко, когда я добровольно залез в бутылку.
***

В горную страну пришла весна. Каждый день над склонами в безоблачное небо поднималось солнце, ослепительно светило и грело. Снег плавился, покрывался блестящей льдистой коркой, которая, отражая солнечные лучи, усиливала и без того ярчайший свет. Отроги гор блистали подобно граням гигантского хрусталя и сам воздух насыщали свечением. Ну, просто невероятно прекрасно было в этом мире! Солнечный свет звучал! Была слышна музыка, которая, стекая с небосвода в долины, усиливала своё звучание и обогащалась новыми звуками. Так гармонично пел мир, что был слышен даже звон мельчайших с песчинку льдинок, подтаивающих и падающих на поверхности ставшего фирном снежного покрова. Был слышен голос каждой. А ветки ещё придавленного снегом кустарника, обретая жизнь, напрягались тончайшим струнным звучанием, и влага талой воды воспарялась свирелью и сливалась с дыханием флейтой ветерка. Вдруг вырвался на поверхность стволик малюсенького деревца, заявив о своём пробуждении, словно ударил по клавише пианино. Распрямился, осыпав комочки снега, прозвучавшие клавесином. Звонко упала капля. Малюсенькая, но так пропела, что её услышали небеса! Небеса! Их светлая синева чуть заметно колыхалась в такт мелодии весны, и оглаживала, ласкала сияющие вершины. Улыбался мир, улыбалось всё: снег, что блаженно плавился, льдинки и искорки на их боках... Кора на редких невысоких и наполовину ещё погребённых снегом деревьях наполнялась блаженным теплом, наливалась чуть розовым цветом и…, тоже улыбалась.

Блаженно же улыбалось и лицо человека, сидевшего в снегу с закрытыми глазами, с обращённым лицом к солнцу. Он сидел, словно в кресле, продавив своим телом снежное укрытие склона, разбросав свои руки. Его одежда парила, отдавая тепло и влагу разогретого движением тела. Он был счастлив, принимая всей своей плотью и душой свет, тепло и музыку весны. Сердце его постукивало, добавляя ритма в мелодию, а свет, пробивающийся сквозь закрытые веки, созвучно радужно легонько пульсировал.
Улыбка на лице растянулась ещё шире, блеснула жемчугом. Глубоко и шумно вдохнул воздух со сладким вкусом, характерным только для гор, и, запрокинув голову, открыл глаза. Их свет стал напитываться синевой…, и вот уже бездонная синь космоса отражалась в его душе. Или это космос был отражением его души?

Мужчина поднялся и окинул взором царствие блистающих гор. Его лик носил тонкие черты, так гармонирующие с горным ландшафтом. Чётко очерченные скулы, точёный нос с чуть заметной горбинкой и покатый высокий лоб были словно отражением склонов высоченного хребта, над которым величественно плыло сияющее солнце. Сияние или его эффект за счёт испарения тёплого воздуха, преломляющего солнечные лучи, исходило и от фигуры человека. Казалось, что сияние. Видавшие виды суконные штаны и куртка на нём выгорели, неся лишь признаки бывшей коричневой окраски. Голова его была покрыта также линялой косынкой, и за спиной висел бесцветный и, видимо, практически пустой заплечный мешок, а на левом плече – ружьишко. Его след поднимался из долины, дно которой было так далеко и низко, что еле различалось взглядом, но и до вершин подъём ещё был очень велик. След был с провалами, где снег обрушался, не выдерживая поступь, погружая ходока по пояс или даже по грудь. Чтобы выбраться из таких ловушек, следовало приложить немало усилий. Вот и сейчас, собираясь двигаться дальше, человек оценивающе окинул взором близлежащий склон, осторожно сделал первые шаги и, убедившись в правильности пути, на жёстком насте встал. Он повязал глаза полоской грубой ткани, тоже выгоревшей, но еще явственно сохраняющей зелёный цвет материи.Через неё, словно через сеть, было практически всё видно, и она надёжно защищала глаза от ожога ослепительных лучей. Ведь ни малейшей тени нигде не было. Даже от его фигуры она не падала, настолько силён отражаемый снегом свет.

-Вот, я уже и не отбрасываю тень, - глянув себе под ноги и, улыбаясь, буркнул он.

Так, чуть склонившись, человек поднимался к отрогу, ведущему к вершинам. Двигался быстро и без видимых усилий.По улыбке, не покидающей его чуть приоткрытые губы, можно было подумать, что получает удовольствие от подъёма. И на самом деле,он наслаждался этим днём, ощущал прилив счастья от происходящего в душе, чему сложно подобрать слова.

-Я бы назвал это нежностью, если бы знал, что это такое.

И так прозвучал тембр голоса, что музыка, почти не слышная и не трогающая сознание во время подъёма, вновь явственно зазвучала. Горы пели созвучно его сердцу!

Несколько часов человек непрерывно, всё так же улыбаясь, легко двигался к вершине.

Белый, ослепительный в блеске мир, его мелодия, его человек…

-И-э! Хорошо! А? – удовлетворённо воскликнул, остановившись, распрямляясь и сняв с глаз повязку.
-Так, наверное, и вымолвил своё первое слово Бог. И, звучит, как Йешуя. Шучу.

Человек достиг своей цели. Он остановился на краю снежного карниза, нависающего над склоном горы. Прямо под уступом карниза проходил путь горных баранов. Множество едва заметных тропок на склонах, приближаясь к отрогу, сходились, образуя широкую тропу, огибающую остроконечный гребень отрога в наиболее пологом и широком его месте. Над этим местом ветер из надувного снега образовал козырёк. С него прекрасно просматривалось всё доступное взгляду пространство. Вот его и облюбовал человек. Умело орудуя ножом споро сделал в плотном снегу углубление, в котором очень удобно было, погрузившись по плечи, находиться и наблюдать склоны. Сквозь прищур глаз он внимательно оглядел всё вокруг, опустился на снежное ложе, зарядив, положил на край углубления ружьё, поудобней устроился на подстеленном заплечном мешке, накинул на глаза повязку и замер.

Несколько минут лежал с закрытыми глазами, наслаждаясь неярким светом, проникающим сквозь ткань повязки и веки, потом размежил чуть ресницы. Зелёноватые небо и солнышко улыбались ему! Ворсинки ткани на внутренней стороне повязки ещё сохранили толику первоначальной окраски, их облепили мельчайшие капельки влаги, образовавшиеся от дыхания, и лучики света, проникающие сквозь их заслон, приобретали изумрудный оттенок.

-Здравствуй, Изумрудное Солнышко! – беззвучно, одними губами произнёс мужчина.

Улыбка одарила блистающий мир той нежностью, в знании которой он себе недавно отказал. И тут же на его щёку поцелуем упала микроскопическая капелька! Было тепло. Веки сомкнулись. “Тук-тук…”, - отстукивало ритм мелодии сердце…
***

-Здравствуй, Изумрудное Солнышко! – так с восхищёнными глазами при каждой встрече приветствовал юноша русоволосую, необычайной красоты женщину. Глаза его загорались, а губы расплывались в такой улыбке, что сразу становилось видно, как он юн. Он представлял себе, что его улыбка глупа, но ничего поделать уже не мог. Это было сильнее его. Он не мог не улыбаться ей.

Изумрудным Солнышком он стал называть её будучи совсем мальчишкой, со дня их первой встречи. Тогда, на закате он сидел, склонившись над прозрачной водой быстрой горной речушки, и разглядывал мелкую рыбёшку, как она с лёгкостью преодолевает быстрое течение и ловит с поверхности упавшую в воду мошкару. По тропинке из селения к противоположному берегу, не замечая мальчика, вышла с кувшином красивая женщина. Подойдя к воде прямо напротив него, она присела на корточки и погрузила сосуд в воду. Холодная струя звонко потекла в медный с узорами чеканки кувшин. Женщина подняла лицо и тут заметила мальчугана. Свет, исходящий от огромного закатного солнца, сквозь заросли кустарника освещал сзади её фигуру. Он пробивался сквозь изумруды листвы и красивым ореолом высвечивал пшеничного цвета волосы, которые были перехвачены зелёной же лентой и спадали через плечо широкой прядью к коленям. В изумрудном ореоле она была восхитительной феей, залетевшей случайно в этот мир! Мальчуган, чуть приоткрыв в изумлении и восхищении рот, заворожено созерцал волшебную красоту.

-Здравствуй, мальчик.
-Здравствуй! – и добавил – Здравствуй, Изумрудное Солнышко!

Женщина оглянулась на солнечный диск за зарослями, звонко засмеялась, приподняла наполнившийся водой кувшин и, держа его на плече, грациозно вошла в изумруд листвы. Вошла в солнышко!

Не часто, но им приходилось встречаться. На их лицах вспыхивали улыбки и излучали взаимную любовь. Да, любовь! Они любили друг друга. Он уже превратился в красивого молодого мужчину, стал охотником и приобрёл в движениях и чертах лица силу и уверенность, которые так нравятся женщинам. Но улыбался при встрече он всё так же по-детски. Женщина по годам уже была не молода, но так обворожительно красива и грациозна, что сами мысли о возрасте не возникали у её видевших. Встречи их были мимолётны, ограничивались улыбками и приветствиями: “Здравствуй!”, “Здравствуй, Изумрудное Солнышко!” Они смотрели друг другу в глаза. И однажды они встретились возле той речушки, когда садилось солнышко. И скоро уже в сумерках их глаза были так близко…

Женщина рассказывала ему о том, как ушёл из жизни её муж, как она вырастила сына, который уже совсем взрослый юноша и радует её, мать, заботой и своим отношением к жизни. А она вот вновь любит, но разница в их возрасте пугает её. И попытки подавить это чувство ей не удаются. А, даже, и наоборот… А ему выпадет счастье полюбить молодую девушку… Согреваласьего словами: “Солнышко бывает только одно. И у меня оно есть. Изумрудное Солнышко!”

Она говорила себе, что не свяжет его. Люди не примут их любовь. Осудят её, и их связь не принесёт им счастья. Пусть я лучше встречусь с ним в другой жизни, такая же молодая, как и он. Она твердила себе это в мыслях и ладонью до боли прижимала своё сердце. А, оно клокотало, не согласное, просило воли… и, уступив боли, почти притихло. “Тук-тук…”

В тот раз он ушёл в горы абсолютно счастливый. Кончилось лето, и он готовил жильё для длительной зимней охоты, отремонтировал несколько домиков, разбросанных по верховьям горных долин, заготавливал дрова, высматривал места для промысла. У вершин хребта он обнаружил скопления горных баранов, их пастбища и тропы миграции. Это обещало хорошую зимнюю охоту. И он решил проверить удачу. Пройдя в истоки реки, одолел перевал, словно поднял своё счастье до вершин этой горной страны! Его мир, наполненный любовью, встретился с любовью неба, солнца, гор.

Синее небо опускалось, голубея, к остроконечным вершинам, мягко обволакивало их белесой поволокой испарений, отроги, спускающиеся в долины, были резко очерчены гранями зеленовато-коричневых скал, а склоны пестрели многоцветьем из мозаики лужков, лесочков, кустарника, россыпей камней. Всё это дополнялось солнечными бликами и причудливыми тенями. Днищереки скрыто белым туманом. Он, словно дышал, плавно перетекал по жёлобу долины, где был дом и та, к которой стремилось его сердце. Под ногами на покатых склонах перевала, подчиняясь лёгкому ветру, колыхалась густая поросль трав и кустарника. Травы ещё зелены, вызрели дикие злаки и украсились золотисто-розовыми колосьями, цветы почти отцвели, а на их месте красовались разноцветные ягодки и растрёпанные коробочки, из которых улетали семена. Очень красивый живой ковёр так заманчиво звал полежать. Охотник прямо в середине перевала опустился навзничь в густую траву, раскинул звездой руки и ноги, долго смотрел в небо и, опьянённый его излучением и благоуханием трав, смежив веки, заснул. Ветер ворожил, нашёптывал в ухо. Мир, тихо вращаясь, плыл. Первые минуты сна он видел свою любимую и рассказывал ей о своей жизни среди вершин…

- … и лежал на перевале, эх, пораскинулся.
- Пребываючи в нирване, душой вскинулся.
- Твердь, объятая туманом, плыла плотиком.
- Солнце жмурилось лукаво рыжим котиком…
***

Блаженная улыбка озаряла лицо джинна. С ней лицо его было совершенно детским. Бутылка медленно-медленно, чуть вращаясь, плыла в отражении солнца на поверхности спокойной воды, словно в солнечной луже. Всё было залито в стеклянной субмарине изумрудным цветом, согрето, наполнено ритмичной мелодией сердца. “Тук-тук…”.

Я копался в мудрости книг и всё явственней понимал, что между понятиями хорошо и плохо нет границы, и они порой меняются местами. И ничьими представлениями, даже мудрецов, нельзя руководствоваться. Но, главное, учась у наставников, блуждая по записям мудрецов, я осознал, что всё живое ищет счастье, а найти его невозможно. И, я осмелился произнести, обращённую к людям в лице учителей, очередную свою глупость.

- Все приходящие на землю ищут в жизни счастье. Ищут его кто среди материальных, кто среди духовных форм. Я уверен, счастье найти нельзя, его можно придумать. Но придумать его надо так, чтобы придуманную мелодию (сказку) сыграли все струны души, сыграли самым чистым звуком, на который они способны.

Хохот долго сотрясал моих учителей. Они захлёбывались смешными по их мнению вопросами.Мол, а где тот трубадур, что будет дуть в твои трубы? И где смычок, что оживит твои струны?А если ты сам собираешься теребить свои струны, то для кого?Зрителя концерта ты тоже придумаешь?

Но я, всё-таки, чувствовал свою правоту. Да и глаза смеявшихся теперь смотрели на меня по-другому.
***

Охотник, затаившись над тропой, поджидал свою жертву. Через несколько часов к нему вышла парочка баранов. Метким выстрелом он опрокинул с тропы на камни молодого рогача. Свинцовая пуля разорвала его сердце. Освежевав животное, завернув мясо в шкуру и упаковав в заплечный мешок, мужчина взял путь к своему временному жилью. Теперь он знал, что охотиться здесь будет легко, и у него сейчас есть пища для завершения всех приготовлений к предстоящему промыслу. Но…

Радость, жившая в его сердце, вдруг, оборвалась. Река, вдоль которой он подходил к своему домику, рычала, а больше он ничего не слышал. Душа затаилась.

Он продолжал работать день изо дня. Но… ему так всё время хотелось вернуться, что он с трудом удерживал себя от этого шага, находя всё новые и новые занятия. И, когда уже всё было готово, он отправился домой. При первой же встрече с матерью, он почувствовал тревогу в её глазах. К концу трапезы, в разговоре о делах в округе она оговорилась, мол, жившая в соседнем селе самая красивая женщина долины “ушла”. На последовавшие расспросы поведала, что две недели назад эта женщина просто не проснулась, заснув с вечера. Её сын и сельчане вначале решили, что она умерла. Но местный врач вызвал из города доктора.Тот через сутки прибыл, ав ночь женщину увезли. Уехали сельский лекарь и сын женщины. Все остались в неведении.

Ночью одинокий человек сидел у реки, где когда-то сияло Изумрудное Солнышко.

***

Под мелодию гор кто-то танцевал. Сердце дремлющего уловило эти звуки. И… мужчина уже видел молодого самца, который, часто перебирая ногами и оглядываясь, приближался по тропе к отвесу снежного карниза. Это было молодое животное с мощным телом, укрытым рыжевато-седым плотным мехом, с красивой головой, увенчанной спиралевидными рогами. Он, как бы пританцовывая, двигался на упругих мускулистых ногах, готовых в миг сорвать его с места и со скоростью ветра нести по любым кручам гор. Когда баран оказался прямо под отвесной стеной снежного надува, охотник поднялся, но не выцеливал, а держал ружьё в одной руке, направив ствол в небо. От лёгкого скрипа снега рогач вздрогнул и, вскинув голову, посмотрел в сияющие торжеством победы и в тоже время нежностью глаза. Их разделяли полтора десятка метров уступа, но, казалось, глаза их были так близко...

-Я тебя однажды убил. И я тебя ждал так много лет, что уже близок к старости. И мне теперь пора.

Он разрядил в воздух своё ружьё. Словно литавры ворвались в симфонию, исполняемую сегодня миром. Барабанной дробью сопровождался аллюр барана к гребню отрога. Мужчина с восторженной улыбкой наблюдал его бег, любуясь, слушая и радуясь этому мигу жизни. Его сердце неистово стучало, как будто это он стремглав нёсся по снежной тропе. Уже через несколько секунд животное оказалось на другой стороне склона. В этот момент снежный карниз обрушился… “Тук-тук…” катилось по склонам эхо обвала. И музыка стихла.
***

Совет долго решал судьбу моей души. А она, безучастная к этому, жмурилась на свет, изливающийся отовсюду, млела в ожидании неизбежного.

-Тебе должно быть очень понятно, что желание следовать к ней означает завершение цикла воплощений. Ты попросту потеряешь возможность развиваться, приходить на землю, чтобы учиться.

А душа улыбалась в ответ. Она была только любовь.

-Если вы хотите, чтобы меня не стало, извольте. Я поживу возле неё, поброжу вокруг, даже не приближаясь, и …

-Только единственный есть для тебя вариант, позволяющий приходить на землю. Но, всё равно, ты уже потеряешь способность быть человеком. Ты будешь только дух, джинн. Зато ты приобретёшь возможность соприкасаться с её судьбой и служить ей.

 -Вот видите, уважаемые, вы всё верно решили. И так теперь стало понятно выражение “залезть в бутылку”!

-Это благодаря тебе оно расширило свой смысл.

… Но, в тот раз они меня обманули. А сколько граней у обмана?
***

Геолог лежал, разметав руки и ноги, на снежнике. Это был огромный кусок спрессованного снега, который зимними ветрами был надут в виде большущего карниза на гребне отрога вблизи вершины горы. И сейчас солнце его нещадно плавило, превращая снег в воду, звонко стекающую с его краёв. Но он был так велик, что и в разгар лета трудно было представить, что глыба истает до следующих холодов.

Уже много дней в этой северной горной стране стоит жара. Промёрзшая за долгие зимние месяцы природа края, согреваясь, спешит за короткий срок свершить необходимое. Буйно зеленеет растительность, вылупившиеся с первым теплом птенцы теперь быстро набирают силу, крепнут крылом для предстоящего перелёта. И животные всласть лакомятся свежей растительностью, наедают бока, линяют. Их детёныши в играх наливаются мускулами, учатся у родителей жизни в этой прекрасной, но суровой стране. Многочисленное племя насекомых опыляет представленные в огромном разнообразии цветы и, погибая, кормит мелких птиц и рыбу в речках, ручьях и озёрах.

Почти безлюдные на тысячи вёрст горные ландшафты так прекрасны в это время года! Тепло и обилие чистейшей воды настолько благоприятны для флоры, что она в своём стремительном росте просто удивляет. Сочный, зелёный цвет повсюду украшает склоны и долины. Среди трав, мшаников и ягельников пестрят цветы в богатейших цветовой гамме и формах, и размеры их от величины спичечной головки до бутона с горсть. Цветы растут даже среди камней и на скалах. Пробьётся такое чудо в щёлочку монолита каменной глыбы и являет свою красоту миру. И шмель его обязательно посетит, полакомится его нектаром, оставит пыльцу. И муравей, и жук, и паучок, и комар непременно будут его гостями. Столько их здесь!

Лиственницы, кедровый стланик и ольха так каждый год обильны шишками, что множество их собратьев, густо расселившись в нижних частях склонов, “карабкаются” вверх на перевалы, даже и гребни. Кустарниковая берёзка не отстаёт, широкими покрывалами устилает пространства. А в долинах им компанию составляют тополя и ивняки. Поймы рек и их склоны понизу в обильных ягодниках жимолости, голубики и брусники. Ближе у воды теснятся кусты смородины, не редко и малины.

Реки полны рыбы: форели, хариуса и гольца. Чайки и утки сыты, летают и плавают с видимым удовольствием. А, когда приходит на нерест красный лосось, то просто в обжорство впадают все хищники. Тучными стаями лососи поднимаются вверх по течению к плёсам, где из икринок родились на свет. Поднимаются так высоко, что во многих местах, где реки совсем мелководны, на перекатах их плавники выглядывают из воды.

Рай! Ярок, полный жизни, многоголос. Пространство наполнено разнообразием тончайших звуков жизни. Ветер, вода и всё-всё живое, кто громче, а кто почти неразличимо, привносит свой голос в мелодию, изливающуюся с небес. А как благоухает этот мир! И, если человек почти утратил способность общаться с природой запахами, то всё равно, они влияют на него не осознаваемо им. Благо влияют.

Спину приятно холодило, компенсируя изливающийся на человека жар солнца. Геолог с наслаждением отдыхал. Он был в маршруте один. Это нарушение правил работ, но уже так давно складываются обстоятельства, что рабочих для пары геологу не хватает. Сегодня опять один он бродил по склонам и изучал геологию этих гор. Рюкзак отяготился образцами пород, карта пестрила обилием пометок, а записная книжка пополнилась профессиональными наблюдениями. Он любил этот край, свою работу и особенно полюбил ходить один. Просто обожал время, когда можно было ходить и искать. Его душа полностью сливалась с окружающей природой, а мысли текли плавно, легко облекаясь в слова, решения принимались спонтанно и без сомнений. Он просто парил, влекомый азартом исследования. Мир сопок и долин проходил сквозь него, лаская добротой своего совершенства. И он стремился познать его.

Мокрая под спиной от таящего снежника одежда не беспокоила.Он знал, что она высохнет почти тут же, как подставит её солнцу. Выгоревшие зеленоватые куртка и штаны сейчас служили ему лишь для защиты от палящего солнца и комаров. Такая же косынка, которой он повязывал голову, защищаясь от жары, сейчас, увлажнённая в талой водице, накрывала его лицо. Зелёноватые небо и солнышко улыбались ему! Ворсинки ткани на внутренней стороне повязки хранили зелень первоначальной окраски, и лучики света, проникающие сквозь их заслон, приобретали изумрудный оттенок.

-Здравствуй, Изумрудное Солнышко! – беззвучно, одними губами произнёс мужчина.

Его улыбка нежностьюодарила блистающий мир.
***

Впервые он увидел её девочкой. К его возвращению из экспедиции в доме появились новые соседи, интеллигентная чета строителей с дочкой десяти лет. Они были приятные люди, добрые и общительные. И скоро, так как он был холостяком, установили за ним опеку. А началась их дружба с того, что через несколько дней после его приезда с поля, у главы семьи был день рождения. Так как они приехали совсем недавно, у них много каких-то мелочей не хватало, чтобы приготовить семейное застолье. И они обратились к нему. А потом, естественно, пригласили и за праздничный стол. В гостях же случилась заминка с началом торжества. Их дочка болела ветрянкой, личико покрывали пятна зелёнки, и она так стеснялась, что никак не хотела выйти к столу, не смотря на уговоры родителей. Под просящий взгляд мамы он пошёл к девчушке, уговорить составить им компанию. И, когда он вошёл в комнату, где она таилась, их взгляды встретились. Она прикрыла лицо ладошками, но через секунду посмотрела на него сквозь пальцы. Он так ей улыбался, что, лишь чуть колеблясь, она положила свою руку в протянутую им ладонь, и, всё еще прикрывая глаза другой рукой, пошла с ним к праздничному столу.

-Идём, идём. Я буду рассказывать, как мишки ловят в реке рыбу, а шустрые лисы у них её воруют. И какие проказники бывают вороны, когда они хотят поразвлечься.

Он был прекрасный рассказчик, и весь вечер его с восторгом слушали, а девочка часто заливалась смехом. Её светло русые волосы растрепались, в окно заглянуло закатное солнышко, лучи проникали сквозь зеленоватую занавеску и сзади освещали девочку.

-Сегодня я вам рассказал лишь немного из тех чудес, какие я повидал в своей жизни, много всякой красоты я видел, но лишь сегодня увидел самое чудесное и прекрасное. Я увидел Изумрудное Солнышко!

Он кивнул в сторону девочки. Она оглянулась и,и все улыбались. Когда он уходил домой, девочка, послюнявив пальчик и окрасив его зеленью на одном из своих пятнышек, нарисовала ему на запястье изумрудную точку.

Шли годы, и он явственно осознавал, что любит эту девушку. При каждой встрече его сердце сообщало это своим учащённым “тук-тук…”. И она, превращаясь в очаровательную девушку, смотрела на него влюблёнными глазами. “Это ужасно”, - говорил он себе.И делал всё возможное, чтобы сохранив такт и приличие, сделать их общение как можно короче. И обычно это были лишь с неизменной улыбкой приветствия. “Здравствуй”, “Здравствуй, Изумрудное Солнышко!”

И лишь только в редких застольях с соседями он, рассказывая о своих похождениях, и любовался ей. Усилия одолеть это чувство были тщетны. В экспедициях он вспоминал её, а при встречах их глаза были так близко… Она, уже завершила учёбу в институте, работала.И только этот мужчина жил в её сердце.

После каждой встречи он твердил себе: “Это ужасно. Между нами пропасть лет. Я не посмею к ней приблизиться ближе, чем… А она встретит ещё свою любовь и родит красивых детей…”. И он даже делал попытки рассказать ей об этом. Но она смеялась и запрещала ему не только так говорить, но и думать. Да, и на самом деле он выглядел очень молодо, был силён и лёгок на подъем на зависть многим юным. А его опыт только украшал его. Она сама уже настойчиво приближалась к нему. При встречах глаза их были всё ближе, ближе… Наступила весна!... И он уехал в поле.

Его нашли, увидев с вертолёта. Геолог лежал, разметав руки и ноги на снежнике. Врачи не смогли установить причину его “ухода”. Коллеги говорили о возможной молнии…, но никаких следов для догадок не было. На еле заметное пятнышко зелёнки на запястье никто не обратил внимания.

- Он в заоблачную высь душу вытянул…,
- Плоть, оставив на земле, словно выкинул…
- Взор простёртый вглубь небес…, она плакала,
-Сердца ком зажат в руке, жизнь, что плаха та…
- "Милый, я к тебе прошусь. Просто вычеркну
- Жизнь, что кара без тебя, и я не выдержу…"

- "Я найду тебя, держись. Слышишь, милая?
- Будет вновь для нас весна в цвету белая…"
- Узел старый развяжись, рок души выпусти.
- Дай им крылья-паруса, ясных звезд в пути.
- Судьба, любовью улыбнись, как наградою.
- И не трогай их сердца, ох, новой раною.
***

Вот я и залез в бутылку. Но перед этим долго мучился в школе джиннов и изводил своей строптивостью и неверием учителей. На каждое их выпуклое…, я искал вогнутое, в чёрном находил чистейшей белизны алмаз, а алмаз превращал в сажу. В конечном итоге всё так запуталось, что даже наставники начали спорить и надолго оставлять своих учеников, уходя в собственные раздумья. И, когда они решились меня отправить в путь, я был немало удивлён. Ведь, не было по их словам хуже ученика, а моя глупость уже стала легендой в их мире. Я был рад такому исходу, но на плохо скрываемое радостью моё недоумение они ответили: “Ты умеешь главное”.

Ну, что ж. А кто будет мной повелевать, изведает жизнь желаний, их силу добра и зла, их преобразующую мир волю. И от того, какой я буду джинн, зависеть будет наш путь. Я изо всех сил постараюсь быть хорошим джинном. И я надеялся на встречу с Изумрудным Солнышком.

Лежал джинн в своей бутылке, которую, мерно покачивая, несли волны в сторону неведомую. Смотрел на зелёное небо и солнышко, что красивыми бликами резвилось на стеклянном своде и его лице. Изумрудное Солнышко с лукавой улыбкой обещало чудеса и просило прикрыть глаза. И, легла на его чело коротенькая ленточка радуги, неожиданная в этом закупоренном стеклянном мире. Радужное пятнышко пританцовывало, как волшебный огонёк, чутко отзываясь на покачивания волны и стук сердца, улыбалось. “Тук-тук…”, - пело сердце. Блаженная улыбка озаряла лицо джинна.
***

Взаимосвязи в мире так переплетены, что всё его наполняющее отзываются даже на пульс электрона. И, кто посмеет увериться, что не только содеянное, но и даже сама мысль, мелькнувшая в нём, порождены его волей, а не являются откликом на биение сердца этого электрона?

“Тук-тук…”