Птица

Катерине из Красноярска
Мне не раз говорили, что там на скале, за камнями должно быть поселение. Мне даже говорили, что именно там, возможно, я найду своих родных и узнаю, кто я. Но я всегда избегала подобных разговоров. Они вызывали у меня раз-дражение, обиду и беспокойство – мне начинало казаться, что люди, которые меня вырастили и любили, люди, которых я считала своей единственной на-стоящей семьей, хотят как можно скорее избавиться от меня – мысль абсурд-ная, но от этого не менее неприятная.
Однако, со временем я стала замечать, что предпочитаю оставаться одна вечерами. Избегая общества братьев и друзей, я забредала в горы, осознавая опасность, но не чувствуя страха, находила какую-нибудь площадку и подолгу сидела там, не думая ни о чем. И однако, возвращаясь домой, я не могла не бросить взгляд на скалу.
Постепенно это вошло в привычку, стало ритуалом. Я замечала иногда, что семья многозначительно переглядывается – однако, разговоры прекратились. Наверное, братья тревожились за меня – однако, больше не порывались меня провожать, хотя Бентон иногда встречал меня у подножия, рассеянно улыбался, брал за руку и отводил домой. Возможно, он боялся, что однажды я не вернусь вовсе.
Я поднималась все выше с каждым днем – однако, всегда выбирала тропы, ве-дущие от скалы. Оттуда я могла уже не просто бросать на нее беглый про-щальный взгляд – оттуда я могла уже безнаказанно любоваться ею. Кроме вы-соты, в ней не было ничего примечательного – но для меня она была симво-лом, ответом на вопрос, который я не собиралась задавать, поэтому я иногда подолгу смотрела на нее, и временами мне казалось даже, что я вижу то посе-ление за камнями, где живут подобные мне люди – худые, черноволосые и бе-локожие – в такие моменты, как правило, я отводила глаза и смотрела вниз, на-ходила наш значительно измельчавший поселок и успокаивалась. Иногда я ви-дела у подножия Бентона, и тогда я возвращалась домой. Если Бентон не при-ходил, я оставалась в горах до утра. Утром я спускалась, встречала братьев, и мы отправлялись работать. 
С приходом зимы, однако, мои прогулки прекратились. Я всегда боялась холо-дов, и потому зимой предпочитала вовсе не выходить из дома. Я безмятежно помогала матери по хозяйству, радуясь, что отпала безнадежно-грустно-мучительно-радостная необходимость думать о доме и искать дом. На время зимы мой дом был с моей семьей, с моей матерью и братьями. Братья по прежнему уходили по утрам на работу – и по прежнему возвращались по вече-рам. Бентон иногда оставался – если вдруг в по поселку проходил слух о людях с гор, грабящих дома, оставшиеся без мужчин. Иногда он странно смотрел на меня. Я знала, о чем он думает – я сама думала о том же. Я представляла себе этих людей с гор – черноволосых, красивых и жестоких – иногда я даже хотела, чтобы они выбрали наш дом – и положили мучительный конец моей мучитель-ной раздвоенности.
Впрочем, разве истории так начинаются?
Меня зовут Челла. Мои родители и братья нашли меня у дверей собственного дома. Я была тогда еще слишком мала, чтобы сохранить воспоминание об этом – поэтому полагаюсь только на их слова. Мой отец погиб в горах, когда я еще только училась ходить. У меня четыре брата, Бентон – самый любимый из них. Это он назвал меня Челлой. Он всегда заботился обо мне и защищал меня – даже когда мое отличие от остальных жителей поселка стало слишком явным.  Впрочем, мать и остальные братья тоже всегда любили меня. Я думаю, что в конце концов они даже простили мне смерть отца.
Наш поселок – очень маленький – и с каждым годом становится все меньше. Мы живем изолированно – лишь иногда нас тревожат рассказы о людях с гор. Иногда кто-нибудь погибает в горах, как мой отец. Причина смерти всегда оста-ется неизвестной. Но, как правило, люди остерегаются гор.
Я высокая и тонкая, у меня длинные прямые черные волосы, большие чуть раскосые темные глаза и длинные ноги. Мать часто неодобрительно замечает, что я неприлично красива. Братья воспринимают мою красоту философски – как одно из моих отличий. Бентон иногда полагает, что красота дает мне осо-бые привилегии.
Моя мать некрасива, как и большинство женщин в поселке. Однако, она добра, весела и очень разумна. Бентон – напротив, очень красив – как и большинство мужчин.
У меня есть подруга, Лоран. Она тоже красавица – именно это и сблизило нас. И еще – любовь к Бентону. Лоран тоже высокая и тонкая, и у нее тоже длинные прямые волосы – но светлые. Зимой мы редко видимся, потому что Лоран тоже практически не выходит из дома. Иногда она приходит, если Бентон остается дома. Лоран живет одна и не боится людей с гор. Ее родители живы, однако, они отказались от нее, как только Лоран перестала быть беспомощной. О при-чинах ссоры она мне никогда не говорила – возможно, она сама их не знала. Ее родители традиционно считались странными людьми. Впрочем, Лоран тоже многие считали странной. И это тоже нас объединяло. 
В поселке ко мне относятся хорошо, в основном жалеют. Лоран – не очень любят, но уважают. Я всегда была тихой и дружелюбной, она – тихой и замкнутой.  Меня познакомил с ней Бентон. Как потом сказала мне Лоран, ему нужно было мое одобрение. Лоран – немного старше меня. Она всегда была ко мне добра, с самой первой встречи.
Кроме матери и Лоран, у меня нет больше друзей-женщин. Может быть потому, что женщин в поселке немного и все дружественные связи уже заранее определены на поколения вперед. Ко мне хорошо относятся. Как к приятному чужа-ку.
Потому остальные мои друзья – это друзья моих братьев. Кроме Бентона, ни у кого из них нет девушки.
Я прожила в поселке 20 лет. Когда я научилась понимать и говорить, мать рас-сказала мне о смерти отца и о том, как нашли меня. Много позже я поняла, что она хотела мне сказать.
Мне очень долго не могли подобрать имя. Потом Бентон назвал меня Челлой. Братья согласились с ним. Мать не возражала – однако, ни разу не назвала ме-ня по имени.
Мою жизнь можно было назвать счастливой.
Однако, в тот зимний день произошло два события – наш самый младший брат исчез в горах, и Бентон сообщил мне о своей свадьбе с Лоран. Я подумала, что для поселка это будет событием. Свадьба – не очень частое явление в нашей жизни. В отличие от исчезновения в горах, которое стало событием только для нашей семьи.
Утром братья как всегда отправились на работу. Бентон задержался. Как я по-няла позже, он хотел поговорить со мной о свадьбе. Может быть, ему нужно было мое одобрение перед тем, как рассказать обо всем матери. 
Бентон заметно нервничал, хотя и старался это скрыть. Впрочем, Челла смотрела на него так ясно и открыто, что он понял – она все равно не заметила бы его состояния. С тех пор, как Челла задумалась о своем происхождении, Бен-тон не находил покоя. Он даже почти полюбил зиму, которую всегда отчетливо ненавидел – полюбил за то, что она удерживала Челлу дома.
Его больше всего пугала необходимость сказать Челле о своей любви к Лоран. Он даже однажды попросил мать сделать это – но она посмотрела на него с легким презрением и посоветовала проявить мужество. Впрочем, она согласи-лась держать в тайне приготовления к свадьбе. Лоран не пришлось даже об этом просить. Она никогда ни о чем не рассказывала, если ей не задавали пря-мых вопросов. А Челла очень редко задавала вопросы.  Каким-то образом, она всегда сама знала то, что хотела знать.
Бентон хотел отложить объяснение и свадьбу до весны, но мать воспротивилась этому. Бентон и сам понимал, что весной ему будет еще труднее сказать обо всем Челле. И все же он медлил. Он не позвал Лоран – однако, немного надеялся, что она придет и разделит его ответственность. Но Лоран пришла позже.
После завтрака братья ушли на работу, и мать попросила Бентона задержать-ся. Потом, сославшись на плохое самочувствие, она ушла в свою комнату. Бен-тон решил поговорить с Челлой после того, как она вымоет посуду.
Однако, когда Челла закончила все дела и посмотрела на него – а он увидел в ее глазах радостное узнавание – Бентон далеко не сразу решился заговорить. И когда, наконец, заговорил, ему показалось, что голос его принадлежит кому-то другому.
- Челла, мы с Лоран…
После завтрака братья отправились на работу, мать ушла, а я вдруг подумала о приближающейся весне, которая уже настолько отчетливо ощущалась в воздухе, что я иногда решалась даже ненадолго выходить из дома. Мне стало гру-стно при мысли о приближающихся мучительно-радостных днях.  Воспомина-ния о красивых и жестоких черноволосых людях – людях с гор, моих соплеменниках – которые всю зиму я хранила как мечту, вновь обретут реальность. Мне снова надо будет искать. Мне снова надо будет думать.
Однако, потом я взглянула на Бентона и поняла, что сегодня он не ушел с остальными братьями. И я поняла, что весна еще не пришла – и не придет завтра. И время возможности выбора еще впереди – далеко впереди.
Бентон смотрел на меня спокойно и с грустью. А когда я подумала о том, почему же он не ушел сегодня с братьями, он ответил мне, что через неделю они с Лоран собираются пожениться.
Бентон ожидал любой реакции – только не откровенной радости, которая отразилась на лице Челлы. Потом он подумал, что, возможно, удар был для нее слишком жесток. А потом пришла Лоран, и Челла сделала то, чего не делала никогда – кинулась ей навстречу и поцеловала ее. Бентон испугался и помрачнел.
А вечером вернулись братья – и с ними не было Роджера, самого младшего. Братья сказали, что он исчез в горах.
Тело Роджера так и не было найдено – кроме меня, никто не решался  забре-дать далеко в горы – а я не выходила из дома зимой; поэтому, похорон решили не устраивать. Мать плакала по ночам – я знала об этом, потому что спала с ней в одной комнате. Братья казались более задумчивыми по утрам. Бентон с каждым днем становился мрачнее и все больше уходил в себя. Я знала, что он любил Роджера – и немного боялась, что у него появятся мысли о мести.
День свадьбы приближался – и приготовления почти закончились.  Несмотря на непопулярность Лоран среди обитателей поселка, событие обещало быть грандиозным – отчасти в силу своей редкости, отчасти из-за семьи Бентона, которая имела некоторый вес в поселке. Приглашены были все. И так как дом Бентона был недостаточно велик, чтобы вместить такое количество гостей, в течении почти месяца перед свадьбой семья отмывала и обустраивала при-надлежащий им заброшенный особняк на окраине поселка.
Когда я узнала, что свадьба будет проходить не дома, я отказалась принимать в ней участие. Меня пугала мысль о дальнем путешествии зимой. Лоран очень огорчил мой отказ, но в конце концов она меня поняла – отчасти потому, что сама редко выходила из дома зимой. Бентон хорошо меня знал – и потому ожидал отказа. Я думаю, он бы удивился, если бы я согласилась.
Когда Челла отказалась пойти на свадьбу, Бентон окончательно понял, что он должен делать.
Мы ждали Лоран рано утром. Я настояла на том, чтобы она пришла к нам, по-тому что хотела пожелать ей счастья. Мать предложила кому-нибудь из братьев остаться со мной, но я отказалась – и они, подумав, согласились, что защита мне не нужна.
 Лоран задерживалась. Бентон заметно нервничал. Мать тихо и грустно сидела на кухне. Братья пытались найти себе занятие. Я подошла к Бентону и попыталась заговорить с ним, но он даже не посмотрел на меня, и я поняла, что в мыслях он сейчас не с нами, и не стала его тревожить.
Лоран не пришла, даже когда взошло солнце. Братья неуверенно предложили сходить за ней, но Бентон воспротивился – и мать поддержала его. Бентон был в ярости. Все знали, что Лоран всегда была странной – но побега накануне свадьбы не ожидали даже от нее.  Для Бентона это было оскорблением, поэто-му, когда он, в запале, предложил сжечь дом Лоран, никто, даже я, не посмел возразить.
Больше всего Бентон боялся, что Челла заговорит с ним, и ему придется ска-зать, что он сделал то, что она от него хотела – он убил Лоран. Бентон не раз бывал у Лоран и знал, что она никогда не запирает дверь на ночь. И когда он пришел у ней в ночь перед свадьбой, она была удивлена, но не напугана. И убить ее было не трудно – казалось, она до последнего не понимала, что происходит – и даже если бы поняла, Бентон сомневался, что она смогла бы закричать. Он задушил ее быстро и аккуратно, со знанием дела. Однако, у него не хватило решимости закопать труп – слишком красива была Лоран даже после смерти. Бентон жалел об этой красоте, которую всегда любил. Он долго еще смотрел потом на уже мертвую Лоран, впитывая в себя ее облик. Но, даже за-брав в себя самое лучшее, он не решался ее похоронить, не решался доверить червям остатки ее красоты. В конце концов, он решил доверить труп Лоран огню.
И утром, когда Лоран не пришла, Бентон с братьями подожгли ее дом. Братья отправились разносить по поселку скорбное известие о том, что свадьба не со-стоится, а Бентон остался, пока дом не сгорел дотла.
Мы все переживали за Лоран и скорбели по Бентону и несостоявшейся свадь-бе.  Бентон теперь избегал меня, поэтому я даже не имела возможности ска-зать ему, что ни в чем не виновата. Он больше не задерживался дома по утрам и не разговаривал со мной вечерами.
Весна приближалась. Мать вела себя так, будто хотела обо всем забыть. Мне не хватало присутствия Лоран и разговоров с ней. Иногда я жалела, что она не взяла меня с собой.
Наступила весна, и Бентон решил, что время пришло. Он видел, что Челла давно уже хочет поговорить с ним о Лоран – услышать от него, убедиться, что он сделал все правильно, что он сделал то, о чем она его просила. Ему и само-му жизненно необходимо было ее одобрение.
И он опять ожидал какой угодно реакции – только не боли и ужаса, отразивших-ся на лице Челлы в ответ на его слова.
- Зачем? – спросила она
- Я думал, ты этого хочешь, - ответил Бентон.
Челла исчезла из дома в ту же ночь.
Я больше не боялась той скалы и поселения за камнями. Там жили красивые люди, подобные мне – мои соплеменники, моя настоящая семья. Я поняла, что ждала этой весны, чтобы вернуться к ним. И я возвращалась.
Я никогда не боялась гор – и я никогда не боялась ночи. И было странно, что только сейчас, возвращаясь домой, я это поняла.
Скала была высокой, но, добравшись до вершины, я не чувствовала усталости. За огороженной камнями площадкой виднелись крыши домов. Снаружи за ог-радой, прямо на земле, сидел ребенок, низко опустив голову и держа что-то в руке. Я радостно окликнула его и подошла ближе. Ребенок в ответ заплакал – злобно, пронзительно и жутко – и поднял голову, замахнувшись на меня кам-нем, который держал в руке. У ребенка было искаженное ненавистью и совсем не детское лицо и пустые глаза. Я остановилась, но существо вдруг поднялось на свои короткие ножки и побежало ко мне, крича и размахивая камнем. Под-бежав ближе, оно отбросило камень и изо всех сил толкнуло меня к краю  об-рыва. Существо было сильным, но я устояла, тогда оно заверещало еще гром-че, брызгая слюной и продолжая толкать меня. Я попыталась взять его за руку и успокоить, но как только я прикоснулась к нему, он дико взвыл, и из-за камней стремительно и с диким хохотом выскочила его мать – черноволосая женщина с пустыми глазами и сморщенной кожей – она налетела на меня, в прыжке толкнув меня одновременно руками и ногами и отбросив почти к краю обрыва. Ребенок перестал кричать и засмеялся. Мать еще раз посмотрела на меня ни-чего не выражающими глазами и столкнула с обрыва. Ребенок продолжал сме-яться. Я услышала, как мать что-то сказала ему, но не разобрала слов.
И, падая, я подумала – я же умею летать.
Конец
27.05.04