Песни осени

  То, что никогда не изменить. Вот, что беспокоит меня. Мы совершаем ошибки, делаем проступки и всю жизнь расплачиваемся за это. У каждого есть что-то, что он хотел бы изменить. Что-то, что повернуло бы всю жизнь по-другому. Исповедуясь, я могу сказать, только то, что я совершал ошибки. И за свою жизнь я совершил их достаточно много, чтоб сейчас они преследовали меня и не давали мне покоя. С самого детства я считал, что в первую очередь нужно жить с чистой совестью и никогда не пятнать совесть ошибками. Да, самый умный! А вот, когда я начал совершать ошибки, то не смог определить, что такое хорошо и что такое плохо. В этом мире есть очень много людей, у которых я каждую ночь прошу прощения. Перед которыми моя совесть в чем-то запятнана, и душа моя болит. Мои родственники, мои друзья, просто знакомые и совсем незнакомые мне люди. Но помимо этого, я точно знаю, что в мире есть люди, которые просят прощения у меня. Я не держу на них зла и в обще-то мне не за что их прощать. Но они все равно просят, они сами не могут себя простить.
Жизнь наказала меня прошлым. Где бы я ни был, я всегда оборачиваюсь назад и смотрю через плечо в туман. В теплый и родной туман, в который у меня нет пропуска, из которого я сам себя изгнал. Я оборачиваюсь и понимаю, что в том, что меня там нет, виноват только я сам. Моя жизнь, конечно, зависела, в какой-то мере, и от других людей. Но, не так кардинально.
В своих снах я блуждаю по улицам родного города, который очень далеко от меня, с людьми, которых уже давно нет в моей жизни. Мы прогуливаемся, держась за руки, пинаем носами ботинок ковер из клиновых листьев и говорим, говорим, говорим.
И как только я хочу попросить прощения, я просыпаюсь. Да, можно жить дальше и не совершать больше ошибок, чтоб потом не винить себя же. Я так и делаю, но прошлое всегда остается тенью у меня за спиной.

Традиции

У городка, в котором я родился, конечно же есть имя. Но географическое положение и тем более название все равно ничего вам не скажут. Я появился на свет в нормальной семье, мне повезло: мать – искусствовед, отец доктор психологических наук. Нельзя сказать, что наша семья жила в особой роскоши, мы просто ни в чем не нуждались, но если хорошо подумать, то ни в чем не нуждаться, а особенно в то время, уже роскошь. Из поколения в поколение наша семья хранит и чтит традиции. Традиции, как и обычаи всегда занимали важное место в моей жизни и жизни моих родственников.
 Каждое рождество вся семья, включая бабушек, дедушек и теток с кузенами, собирались под одной крышей за одним большим столом. Мой отец любил вспоминать, что не помнит ни одного рождества, когда за столом не собрались бы все члены семьи.
Настоящая елка и венки на дверях, ровно, как и индейка на столе – также являлись обязательной атрибутикой. Самый младший член семьи обязательно читал молитву, перед тем, как семья приступала к рождественской трапезе. В первое время молитву читал я, но с рождением Кристиана - моего двоюродного брата, эта честь перешла к нему. Тостов за рождественским столом я никогда не слышал. Были только пожелания. Первым свое пожелание высказывал дедушка, мамин отец, а за ним, счастья желали все остальные по возрасту. От старшего - к младшему. Рождество всегда был очень важный праздник в нашей жизни, все мы с трепетом ждали наступления рождественских недель.

***
В нашем городке, в этот праздник всегда шел снег. Белые шапки укрывали деревья и крыши домов. Люди украшали витрины магазинов и фасады зданий еловыми букетами, красными и золотыми лентами. Детишки собирались возле елки со своими родителями. Играла рождественская – почти сказочная музыка. В книжном магазине появлялись книги с праздничной тематикой. Все покупали подарки и делали друг другу различные сюрпризы. Люди чаще признавались в любви и на их лицах чаще встречались улыбки. Создавалось чувство, что городок наконец-то просыпался от серых будней, которые длились весь год, и окунался с головой в святую и красивую рождественскую историю.




Праздник Рождества 1992 года.

Я был уже достаточно взрослым, чтоб понимать, что никакой старик с белой бородой и мешком подарков к нам в дом не придет. Потому что у него и так, слишком много забот. Нужно объехать весь мир. А шансы того, что его ненароком занесет в нашу глушь были один к миллиону.
В тот сочельник за мной зашли друзья, и мы пошли на каток. На зиму под каток заливали старый футбольный стадион, который вот уже пять лет, как не функционировал по своему прямому назначению. Летом он пустовал, иногда, правда, его посещали девушки из секции шейпинга, и редкие молодые парочки, преимущественно в вечернее время. Вы спросите, откуда я это знаю!? Об этом не трудно догадаться. Что больше всего беспокоит мальчишку в 14 лет? Правильно – «Шейпинг»!
 Кататься на коньках я не умел, да и коньков у меня не было. Хотя, друзья давали мне пару раз попробовать постоять на льду, у меня получалось точь в точь, как у индийского священного животного. Так, что у фигуристов-любителей всегда был зритель – мальчишка в третьем ряду с этюдным альбомом и карандашом. С первых заморозков и до того вечера прошло всего несколько  недель, но мой альбом уже был полон пейзажей на зимнюю тему.
 
***
- Привет! – послышалось у меня за спиной, и я оглянулся. У нее была необыкновенная улыбка и незабываемые синие глаза. Да, да синие, именно синие! Я не ошибаюсь. Если бы Вы хоть раз увидели эти глаза, то не забыли бы их до самой смерти. Эти глаза – горные озера в моей памяти, первая и последняя любовь.
– Привет?! – повторила она.
- Добрый вечер!
- Это все ты сам нарисовал?
- Да! Сам!
Она присела рядом со мной.
- А можно посмотреть?
- Конечно! Возьми альбом. Здесь все.
Она раскрыла альбом и начала рассматривать рисунки.
- Я Лиза.
- А я Марк!
- Приятно познакомиться, Марк! – сказала она и улыбнулась.
- Мне тоже!
Я сидел и не знал, что еще можно сказать. Это была первая девочка, которая мне понравилась и как назло, именно в такой важный для меня момент, я не знал о чем с ней заговорить. Но, ее это совсем не беспокоило. Она просто сидела и рассматривала рисунки.
- Это только наброски! – опять выдавил я. Пока рисую карандашом, а потом буду перерисовывать пастэлью. Морозно и пастэль очень плохо берется.
- А почему грустные такие?
- Кто? – не понял я.
- Рисунки! Почему они такие грустные.
- Ну, почему грустные? Нормальные!
- Нет, они красивые, но как мне кажется немного грустные.
- Это, наверное, потому что карандашом. Пастелью будет лучше.
-Да, наверное.
И воцарилась длинная пауза в нашем диалоге. Минут на шесть. Не меньше. Я сидел и смотрел на то, как катаются ребята. Думал, чтобы мне еще такого умного сказать. А может и ничего не говорить. Кто-то говорил, что женщинам нравятся не болтливые мужчины. А не болтливые и молчаливые это разные вещи. Значит, все же, что-то нужно было говорить. Но я так и не нашел что.
   Заговорила она.
- А я тебя часто тут вижу.
- Правда?
- Да, ты приходишь с ребятами. Только вот не пойму, почему ты не катаешься?
- Если честно, то просто не умею!
 - Чудно!
- Да, чудно! Вообще-то и не мое это совсем – на коньках кататься. Знаешь, рожденный ползать, летать не может. Кто-то катается на коньках,…
- Да, а кто-то это рисует!? – добавила она.
- Точно! А кто-то рисует. Мне нравится рисовать и я это делаю. Хотя, может быть мне нравится это делать, только из-за того, что у меня получается это делать?!
- Все может быть! Ах, да…. С наступающим праздником тебя! – сказала она.
- Тебя также, с наступающим рождеством!
Тут ее позвали друзья.
- Мне было очень приятно с тобой поболтать. Может встретимся как-то?
- Да, конечно! Конечно, встретимся. Здесь и встретимся. Как насчет завтра в это же время?
- Отлично я буду! Обычно мы собираемся здесь после шести вечера.
- Хорошо! Я обязательно приду! – ответил я

Она встала и направилась вверх по трибуне. Я понимал, что глазеть ей в след неприлично и уставился в свои рисунки, делая вид, будто что-то там нашел. И если внешне я был абсолютно спокоен, то внутри меня бушевала буря эмоций. В моей груди встретились два мощнейших циклона, и разыгралась самая настоящая непогода. Хотелось встать и кричать от радости за такое удачное знакомство, но я просто сидел и глазел на разводы карандаша по белой бумаге.


Лиза и я - я и Лиза

Мы общались почти каждый день и узнавали друг о друге все больше и больше нового. Как оказалась, отец бросил ее мать перед самым рождением братьев, когда Лизе было 8 лет. «Он, просто, однажды не вернулся с работы». Она пару раз видела его с тех пор, но не разу с ним не разговаривала. Просто проходила мимо, и он ее не замечал. Мама после рождения сыновей оказалась на мели, так как отец их материально не поддерживал. Из-за того, что нужно было следить за своими детьми, и не было возможности работать вне дома, она с подругой совместными усилиями открыли мини-детский сад. Молодые мамы и папы приводили  к ним своих детишек, когда нужно было срочно бежать по своим делам, а ребенка не на кого оставить.
Еще я узнал, что она ужасно боится темноты и мышей, любит пить чай с нарезанным  в кружку кубиками яблоком, занимается фигурным катанием и мечтает о маленьком домике с видом на океан.
Жили мы недалеко. Наши дома находились на одной улице, и я часто провожал ее после школы. Несколько раз, даже довелось погостить. У нее была очень приятная мама и двое младших братишек – «близнецов». Кстати, они совершенно не были друг на друга похожи, но меня уверили, что пройдет несколько лет и различия будет не найти. Я никогда не разбирался в близнецах и во всех генетических вопросах. Тем более в свои 14 лет.
По пятницам мы ходили в кино. Хозяин частного кинотеатра, в который мы приходили, был старым другом моего отца. Поэтому билеты были для нас бесплатными, ровно, как и попкорн с колой.  Мы забирались на задние места, укрывали ноги куртками и смотрели очередной вечерний фильм. В кинотеатре, она всегда сжимала ладонями мою руку. Как бы случайно, но я точно знал, что таких случайностей не бывает и, что именно мне нужно сделать первый шаг к нашим с ней более близким, чем дружба, отношениям. Но я откладывал этот первый шаг и откладывал, все никак не мог перебороть стеснение, набраться храбрости и поцеловать ее. Я боялся, что она не поймет этого. Хотя где-то внутри точно знал, что поймет. 
- Как ты думаешь, что мужчинам нравится в женщинах? – спросила она меня однажды.
- Не знаю, наверное, они - в общем.
- Интересно! Ну, внешность нравится?
- Иногда да, иногда нет!
- Ну, к примеру, ты часто смотришь на внешность девушки?
- В смысле разглядываю?
- Да, разглядываешь!
- Если честно, то разглядываю все время! Ну, если конечно, обратил внимание. А бывает просто посмотрел и все. Прошел дальше по улице несколько шагов, да и вспомнить не смог. Думаю, мы мужчины так устроены. А женщины, что по-другому?
- Тебя интересует, заглядываемся мы на парней или нет?
- Да!
- Иногда заглядываемся. Вон я, к примеру,  на тебя смотрю и насмотреться не могу. И если пройду по улице хоть весь город, все равно буду помнить каждый твой жест, каждую улыбку.
Я посмотрел в ее неестественно синие глаза и увидел свое отражение.
- Лиза!?
- Что?
- Скажи честно, если вдруг,… Ну, если вдруг мы с тобой будем не просто друзьями, а как бы кем-то больше друг для друга….
- Не беспокойся! – не дала договорить мне она. - Мы и так уже, кто-то больше! –добавила  она и провела пальчиком по моей переносице. – Марк, ни о чем не беспокойся, я все знаю и все понимаю! Я с самой первой встречи это поняла. Ты и я – не те люди, которые так просто смогут избавиться друг от друга. Мне нравится в тебе, твое спокойствие, нравится, что ты умудряешься совмещать в себе робкого мальчишку и тут же говорить все прямо в лицо. Ничего плохого не произойдет, если ты в очередной раз будешь робким мальчишкой. Ты такой, как есть, а я такая. Мы люди и незачем нам тратить время на разговоры, если и так все давно понято.
Она прикрыла глаза и начала меня целовать. Это был первый поцелуй в моей жизни. Мы стояли возле кинотеатра и целовались, не обращая внимания на прохожих. С серого неба срывался последний снег той зимы. Мы были знакомы всего пару месяцев, но уже знали друг друга, как самые родные люди. Во всяком случае, мне так казалось. Да и ей, наверное, тоже. Первый поцелуй запомнился мне теплым и красивым. И сейчас передо мной эти синие озера и всюду летят белые хлопья великолепного снега. Мир замер и я слышу музыку ее сердца. Судьба умеет дарить подарки.

- Ну, что пойдем домой? – сказала она.
- Пойдем! Жалко, правда, что нужно возвращаться домой!
- Жалко, но завтра суббота. С утра и до самого вечера мы сможем быть вместе.
- Да, во всем есть свои плюсы. – ответил я и представил завтра.

***
 Мы вместе сменили две зимы и два лета. Ездили с друзьями к морю и на концерт «Rolling Stones». Каждый день с утра и до вечера мы проводил плечом к плечу. К лету 92-го мы познакомили родителей. Наши мамы стали часто общаться. В основном моя мама заходила к ним домой после работы, чтоб пообщаться с Анастасией Александровной. Так звали мать Лизы. Они понимали, что мы любим друг друга, во всяком случае, моя семья это точно понимала. Все было благополучно до осени 94-го. Пока Лиза не исчезла из мира моего детства раз и навсегда.

***
Ранним утром 7 сентября 94-го года, Лиза позвонила мне:
- Привет!
- Здравствуй! – ответил я.
- Марк, мы уезжаем. – сказала она. Из-за слез ее голос становился таким мягким, как будто неземным. Была в этом голосе какая-то очень холодная тоска. Она спряталась в тембре и в манере говорить. Голос испуганной маленькой девочки, которая устала и хочет домой.
- Лиз! Постой! Я не понял, кто мы? Куда?
- Наша семья! Мы переезжаем жить в Америку.
- Как в Америку?
- У мамы там сестра родная живет. Мы уже давно собирались переехать, но мама считала, что будет лучше, чтоб я окончила школу здесь.
- А почему ты мне об этом никогда не говорила. Хотя, Лиза,  так в чем проблема, ты ведь школу еще не …?
- Марк, все изменилось. Вызов пришел позавчера. Нужно уезжать раньше. Я сама только ночью узнала. Марк….
- Лиз, не плачь! Я сейчас приду к тебе.
- Марк, я звоню из аэропорта. У меня очень мало времени. Обещаю, я буду тебе писать и звонить. Не так часто, как раньше, но буду. Марк. Я никогда не забуду тебя и вернусь. Обещаю, вернусь.
- Лиза!
- Что! – послышался в трубке ее плач.
- Прости меня, Лиза!
- За что? – переспросила она.
Нас разъединило. Сначала прозвучал щелчок, а за ним последовал один длинный-вечный гудок. Я сидел в кровати у окна и смотрел на то, как ветер в саду срывает листья с деревьев. «За что?». Да я ведь и сам точно не понимал за что, но знал, что причины есть. На меня нашло то самое состояние, которое никак не назовешь, кроме как отупение. Мысли ушли на задний план, холодный осенний ветер, проносясь сквозь сад, ворвался в мою душу и выпил всего меня до дна. Он выпил все: мою теплую и уютную любовь, мой маленький взрослый мир, мое детство. Все до самой последней капли. Оставил только раны и ту, совсем другую, неведомую мне любовь, которая порождает боль и безысходность.  Из-за слез, картинка за окном размылась, но мне было уже все равно. Ранним сентябрьским утром 1994-го года, я впервые узнал, что такое терять. Терять необоснованно, внезапно и совсем банально. Я уткнулся лицом в подушку, стиснул в зубах полотно наволочки, зажмурился и рыдал. Рыдал так, как может рыдать шестнадцати летний мальчишка, который потерял первую любовь, который ничего еще не может понять, но очень хочет, чтоб этого не было. Рыдал молча, чтоб никто не услышал, потому что чувствовал себя предателем, чувствовал себя подлецом, последней сволочью и неудачником, только потому, что мечтал, чтоб любовь умерла. Чтоб она исчезла раз и навсегда, исчезла вместе с болью и страданиями, которые она приносит. Исчезла с воспоминаниями и инфантильностью, с прошлым и настоящим, исчезла и никогда не возвращалась.

Клаус, который любил куриный бульон

После окончания школы, передо мной стал вопрос «Где учиться?»! Я долго не мог понять гуманитарий я или нет. Мой репетитор по английскому говорил, что гуманитарий и мне, что бы то не стало, нужно заниматься литературой. Но я и представить себе не мог, что связь с литературой может быть больше чем обыденное чтение в сквере на лавке. Определяться с выбором университета мне долго не пришлось. За меня все решила семья. Из абитуриента я превратился в будущего экономиста. Кстати, моей семье свойственно все решать за других и я ни в коем случае не расстраиваюсь по этому поводу. Кому-то разрешают курить, кого-то заставляют играть на фортепиано. За меня же, просто, немного сделали выбор, если можно так выразиться. Конечно же, я мог оспаривать этот выбор, но не стал. А все, потому что и сам толком не понимал, чего хочу от этой жизни.
Я получал письма от Лизы, иногда по выходным мы созванивались и она рассказывала, как продвигаются ее занятия фигурным катанием. Теперь у нее каждый месяц были выступления. Она несколько раз ездила в Канаду и даже выиграла хрустальный конек. Я был очень рад за нее, но не мог оставить в покое мысль, о том, когда же она все же приедет. За все это время она ни разу не приезжала, хотя у нее здесь осталась еще какая-то родня. Нет, ни разу даже намека не было на то, что она приедет. Только те слова во время звонка из аэропорта: «Обещаю, вернусь!».
Памятью о ней были альбомы с фотографиями. Часть фотографий, там где нам по четырнадцать – шестнадцать лет. Мы красивые и счастливые, до улыбки похожие чем-то друг на друга, то на фоне моря, то у нее дома с близняшками. А часть фотографий была прислана ею из Америки. Я с нетерпением ждал, когда же придет очередной пакет с фотографиями, и когда он приходил, я разрывал край, доставал снимки и смотрел. На нескольких фото, она стоит на фоне Ниагарского водопада, на следующих они с семьей гуляют в парке. С каждым пакетом, она становилась все старше и старше. Из красавицы девочки, она превращалась в красавицу девушку. Иногда у меня даже дух захватывало от того, что мы с ней так давно не виделись и она постоянно изменяется, становится взрослой, красивой, самостоятельной.
С поступлением в университет, летом 95-го, мне пришлось переехать ближе к центру. Я занялся подработкой в свободное от учебы время – делал веб-сайты  для различных организаций. Работа стала приносить прибыль, так как в то время верстальщиков сайтов было ни так и много. Квартиру я снимал у одного старого знакомого, который переехал жить на север. Вместе с жилищем мне достались цветы на подоконниках, за которыми нужно было постоянно следить и его пес Клаус – двухлетний бордосский дог, которого он сначала хотел забрать с собой, но потом решил оставить. Пса ему подарили буквально за несколько месяцев перед отъездом. Его привезли из Германии самолетом. Клаус очень трудно переносил смену климата и чуть не умер бедняжка. Поэтому в общем-то и было решено оставить его со мной, чтоб он снова не переживал ужасы смены климата. Еще одной особенностью Клауса было то, что прежний его хозяин, как не странно был немец. Да, именно немцы живут в стране Германии. Он то ли сел, то ли умер, не столь важно. Главное то, что Клаус выполнял команды только на немецком языке. Мой друг даже ездил в университет на кафедру иностранных языков, чтоб перевести все команды на немецкий язык. Правда из этой гениальной затеи ничего так и не получилось. Собака просто отказывалась понимать его немецкое произношение. Затем пришлось нанять репетитора, которая проводила для моего друга и Клауса занятия. Ее Клаус, как ни странно понимал много лучше. Затем друг уехал и свалил обузу в виде студентки старших курсов, которая то и дело вдалбливала мне всякие «Хогхи» и «Зегхи» в башку. Я уперто ее не понимал, беря пример с Клауса. На шестом занятии, мне в голову пришла идея, научить иностранному языку не меня, а Клауса. Когда я поделился с ней своими соображениями, она захлопнула за собой дверь и больше мы ее никогда не видели.
Мы с Клаусом сидели на разных концах дивана и без доли смущения смотрели на дверь. Он повернул свою рыжую, невозмутимую морду и сказал «Гав» с чистым – немецким произношением.
Питался Клаус тоже как истинный немец, в моем понимании, только сосисками. Правда к сосискам он предпочитал куриный бульон. Моя очередная идея заменить настоящий куриный бульон, бульоном с куриными кубиками из соседнего супермаркета также увенчалась полным провалом. Приходилось каждый месяц забивать морозильную камеру курами.
Обычно в первых числах месяца, нас с Клаусом  ждал утомительный поход на рынок. Нужно было купить спасительных кур, ну и кое-что для меня.
С началом самостоятельной жизни в мой быт пришли большие изменения. Изменения касались ни только самостоятельных покупок, работы и вообще ведения хозяйства. Нет. Просто, у меня появились новые увлечения. Одним из так называемых «хобби» - было приготовление пищи.
Готовить мне нравилось и когда я жил в родительском доме, но как-то не всегда удавалось поэкспериментировать на кухне. В основном в семье пищу воспринимали только как пищу. Не больше. Поклонения продуктам питания и тщательное наблюдение за соответствием пропорций продуктов – вещь редкая и для человека не увлеченного куховарством, весьма утомительная. Но с обретением нового – независимого жилища, в котором не приходилось особо раздумывать над принятием решения: «Стоит ли тратить время на приготовление жаркого с соусом из чернослива?», у меня появилась возможность отдавать приготовлению все свое свободное время. Таким образом я и пополнил ряды гурманов-любителей.
Постепенно мы с Клаусом стали понимать друг друга. Правда, некоторые команды он понимал только в одном смысле – «Кушать подано, Сэр!».

***

В первых числах октября позвонила Лиза.

- Привет, студентам!
- Привет, Лиза! Куда пропала?
- Прости, что так долго не звонила. Мы с семьей ездили отдыхать на озера. А там телефона не было. Ты не представляешь себе, как красиво там.
- Здорово! – сказал я.
- Жили в коттеджах. Поехали с друзьями тетушки Томы. Там такая красота: лес, озеро, белки, а вода какая прозрачная. Ты себе не представляешь.
- Здорово! – опять повторил я.
- Марк?!
- Что?
- Ты чем-то расстроен?
- Да, нет! С чего ты взяла? Просто рад за тебя! Ты мне такую красоту рассказываешь!
- Марк?
- Что? – наверное, у меня судьба по два раза одно и то же повторять.
- Ты скучаешь?
- А то! Конечно скучаю!
- Марк, прости! Мне срочно нужно бежать! Извини. Бай. – прозвучало в трубке. Потом связь оборвалась.
- Бай! – сказал я в пустоту и выключил радиотелефон.
Ничего не понимаю, что я ей такого сказал? Вроде и не обижал ничем! Позвонила, как ураган прошел - тишина, гром и молния, и опять тишина. Только и расхлебывай свои собственные мысли. Ни слова, о том приедет ли! Уже несколько лет прошло, столько возможностей было увидеться, а она не приезжает.
Мысли одолели меня полностью. Нужно было как-то расслабляться, и мы с Клаусом пошли на прогулку. По всей видимости настроение «подумать» напало на нас обоих одновременно. Клаус рядом со мной с рассеянным взглядом, иногда мы останавливались, чтоб он понюхал поздние цветы. Один раз подходили к девушке, продающей хот-доги. Клаус строил ей голодные глазки, она растворялась в улыбке и открывала дверцу термо-ящика.
- Попрошайка! – говорил я, отдавал ей деньги за хот-доги и мы шли дальше в глубь парка по осенней листве.
Клаус пожевывал сосиску, опять же рассеянно смотрел то вперед, то на меня.

Ничего мне не было понятно в моей жизни. Чего я ждал?

- Вот скажи мне Клаус! – сказал я. – Чего я ожидаю! Неужели я жду, что она и впрямь однажды вернется в этот богом забытый город, к парню из своего детства Однажды я открою дверь твоей квартиры и она будет стоять на пороге?
Клаус сел на листья рядом с лавочкой и сделал вид, что понимает меня.
- Неужели она однажды бросит свое фигурное катание, свою маму и близнецов и будет жить здесь со мной? Не кажется ли тебе, что я несу бред? Вот мы переписываемся с ней, но я даже адреса ее настоящего не знаю. Только номер телефона, да и тот теткин, у которой она редко бывает. Случится с ней что, я и не узнаю совсем. Не кажется ли тебе мой родной Клаус, что все это как-то не правильно. Может все-таки стоит определиться в жизни?
Клаус не сводил с меня глаз. Мне кажется, он полностью понимал меня в тот момент. Впервые и полностью.

 ***

Несколько дней прошло, после нашего разговора с Клаусом в парке, а от Лизы не было ни слуху, ни духу. Мне почему-то казалось, что она должна перезвонить. Странные мысли, которые иногда и сам обосновать не могу. Спрашивается, с чего это она вдруг должна мне перезвонить.
Я решил позвонить сам. А что? Вдруг она пятничный вечер проводит у тетушки?!

- Добрый день! – сказал я в трубку.
- Добрый! Добрый! С кем имею честь? – сказал приятный женский голос.
- О, это беспокоит Марк, старый друг Лизы, мы вместе учились с ней.
- Марк, ну так бы и сказал, что это ты! А то я тебя не узнала!
Это была тетушка Марта. Я ее тоже не узнал, наверное, телефон голос сильно исказил. Мы с ней ни разу не виделись, но уже несколько раз очень приятно беседовали. Она все время расспрашивала меня о родине и о том, помнят ли еще у нас Есенина. Я всегда машинально ей отвечал, что помнят. Но сам ни разу не проверял. Кто знает, может его у нас давным-давно забыли. Только и знают, что Есенин и что умер давно. Сам же я Есенина взял в руки только из уважения к тетушке Лизы. И прочел. Признаюсь, несколько раз.
- Простите, Марта, я тоже сначала не понял, что это Вы. Богатыми будем!?
- Да, да! Обязательно будем! Ой, Марк, если бы ты знал, как я рада тебя слышать. В последнее время молодые люди ни так и часто мне звонят. – сказала она и слегка хохотнула.
- Тетушка Марта, Вы же знаете, что я вечный ваш поклонник! Вам не стоит ничего остерегаться!
- Марк, солнышко, как я понимаю, ты ищешь Лизочку?!
- Ну, да! Совмещаю приятное с полезным!
- Ох, остряк! – сказала она.
«Да, остряк!»- подумал я.
- Дело в том, что она заезжала сегодня ко мне, утром. А потом они  с матерью и ребятами поехали в домик к какому-то озеру. Я уж и не стала с ними напрашиваться, что-то в последнее время не очень чувствую себя.
- А когда они примерно будут?
- Думаю, отдохнут пару-тройку дней и вернутся. А что, случилось что?
- Да, нет ответил я!
- Все нормально! Просто соскучился немного, хотел поболтать. Ничего, пусть отдыхают.
- Ну, хорошо, молодой человек, - сказала она. – была очень рада побеседовать с Вами. Звоните еще, не забывайте меня.
- Конечно, тетушка Марта! Конечно! Может быть позвоню еще в пятницу. Так, что ждите!

Любил я тетушку Марту по своему, хоть и видел ее только на фотографиях, которые присылала мне Лиза. Мы всегда могли с ней очень приятно побеседовать. Кстати, кто-то в лесу отошел в мир иной – она не спрашивала ни о родине, ни о Есенине!

***
Отдых – это хорошо! Природа – это, тоже хорошо!
- Клаус, а не поехать ли нам с тобой, куда-нибудь отдохнуть? Осень как ни как на дворе. Осенняя пора….


Relax

Отдыхать мы отправились в лес. Я позвонил своим друзьям по университету – Дэну и Надюше - молодой паре, которая ни чем в последнее время не могла разнообразить свою жизнь, кроме, как сексом и бытовыми проблемами. Нужно было устроить и им и себе хороший уикенд. У нас с ними, если можно так выразиться, получилась взаимопольза. У них есть автомобиль, а у меня – свежие идеи и энтузиазм. Ах да, еще палатка.

Солнце начало подниматься из-за горизонта, когда Дэн вырулил автомобиль с нами из города. Программа была такая: горы, лес, река и бесконечные разговоры на отвлеченные темы у костра.
Клаус уткнулся мордой мне в плечо и мирно спал. Надюша, откупоривала термос с кофе – мы с ней оба пытались продрать глаза.
- Сонное царство.. – сказал Дэн и добавил – никто не против, если я покурю?
- Я нет! – ответил я.
- Дэн, не понимаю, как ты можешь курить с утра пораньше. – ответила Надюша и протянула мне кружку с парящим кофе.
Дэн прикурил сигарету, и ни на что не обращая внимания, продолжил вести свой старенький «FORD».

Эти ребята относятся к тем людям, которые всегда следят за модой и смотрят MTV. Дэн в свое время успел везде и всюду. Он был и капитаном баскетбольной команды, и разносчиком пиццы, боролся за спасение окружающей среды в рядах зеленых братьев и участвовал в соревнованиях по капуэро. Надюша же, всюду была хвостиком. Куда он, туда и она. Как по мне, - то идеальная пара. Она любила его безумно, а он в ней души не чаял.  Вот такая вот идиллия. Прямо, как Бонни и Клайд нашего времени. Только без криминала.

Когда Дэн остановил машину  в лесу, у Клауса взыграли инстинкты. Он с редкой для него активностью выпрыгнул из машины и начал метить территорию.  Проносясь от одного дерева к другому, с очень важным видом, он как будто бы давал понять каждой твари в этом лесу – «Моя земля, а остальное  ваши проблемы!».
Мы с Дэном развели костер и когда угли начали тлеть, кинули на решетку мясо. Надюша, с Клаусом, обошедшим к тому времени добрый гектар, сидели на берегу реки и следили за удочками Дэна. Кстати, смотрелась они великолепно: красивая миниатюрная девчушка и большой песочно-рыжий пес сидят, уткнувшись в поплавки.

- Марк, Клаус по-прежнему ест только бульоны. – спросил меня Дэн.
- В общем-то да! Но, думаю, от мяса его за уши не оттащишь. Сейчас только запах почует и будет ходить за тобой и попрошайничать.
- А Надя, не хочет собаку, как я ее не упрашивал. Говорит, что грязи от них много.  А как по мне, то не плохо бы было иметь дома такого зверя. Как никак польза от него тоже есть – дом охраняет.
- Да, этот охраняет! – сказал я с иронией кивнул в сторону рыбачащего Клауса. – Вообще-то, грязи от него почти нет. Главное после прогулки мыть лапы, ну и как минимум раз в пару недель, чтоб душ принимал, да зубы чистил.
- Марк, - сказал он – может, уговоришь Надю на собаку?! Я уже щенка приметил. Знакомые предлагают, мальчишку месячного. Сказали, что подождут чуток, а время пройдет, они его отдадут.
- Нет, Дэн! Не уговорю я ее, раз уж ты сам не смог.
Дэн будто расстроился, глаза опустил и начал мешать угли между камней. А я посмотрел на Надюшу с Клаусом и добавил.
- Вон смотри! Он ее сам уговорит. У него это намного лучше, чем у нас получится. Еще посидят так чуток, и считай, что щенок у тебя есть.
Дэн посмотрел на рыбаков, улыбнулся.
- Марк, может, пакет первой помощи откроем?
- Валяй!- сказал я, и он пошел в машину за вином.

***
Кода мясо было готово и мы с ним окончательно расправились, Дэн подвесил над огнем котелок для ухи. У Надюшки  с Клаусом был богатый улов. Честно признаться в рыбе я разбираюсь хуже некуда. Могу только говорить, вкусно или невкусно. Клаус объевшись мяса ушел с Дэном смотреть на скалы, а я с Надей разговорились о Лизе. Она спрашивала, что там, да как за границей. Я отвечал, что сам могу судить только по фотографиям, но вроде все то же самое. Только немного чужое. Надя рассказала мне о том, как они с Дэном познакомились и об их первом свидании, а я рассказал о своем первом свидании с Лизой, рассказал, как она звонила недавно и так внезапно прекратила разговор.
- Неужели, ты все это время ее ждешь? – спросила она.
- А что мне делать остается?! – ответил я. – Я ее люблю. Она обещала приехать, а мне теперь остается только ждать и надеяться.
- Марк, ну ты не утрируй. Столько ведь времени прошло. За такой срок, при том в таком возрасте все очень сильно меняется. Совсем другие интересы. При том она там живет. – Надя вкладывала какой-то очень особый смысл в слово «там».- А там, совсем другие интересы, другой менталитет. Да, я конечно там никогда не была, но как мне кажется, жизнь там и здесь – очень большая разница.
«Там, там, там!» - проговорил я про себя, а на самом деле сказал:
- Может быть!
- А ты никогда не думал, что вы оба за это время могли очень сильно измениться, и что если она приедет, то возможно вы не сможете поддерживать такие отношения. А вся ваша любовь держится, только на письмах и телефонных разговорах. Ты уж прости, что я так говорю.
- Да, ничего! Я понимаю, что ты имеешь ввиду.
- Просто, я где-то слышала, что какой-то, кажется писатель, переписывался много лет с дамой своего сердца, и у них был огромный и долгий роман в письмах. А вот, когда они встретились, наконец, то ничего у них с личной жизнью не вышло.
- Надюша, но я же люблю ее до сих пор. Не знаю. Ну пусть наступит тот день, когда мы встретимся, ну и конечно, все у нас может пойти совсем по-другому, но сейчас ведь я ничего не могу чувствовать к ней, кроме того, что чувствовал тогда.
Она взяла меня за руку и посмотрела, на огонь.
- А вообще, знаешь Марк?! Хорошо, что все так. Хорошо потому что у вас есть такие чувства, хоть вы и далеко друг от друга. Когда есть какая-то ситуация, при которой оба человека находятся всегда на приделе чувств – это так красиво, так необыкновенно красиво. Вот мы к примеру, с Дэном. Уже несколько лет вместе, любим друг друга, а вот былая острота и какая-то сумасшедшая страсть немного притупилась. Все стало, как бы так правильно сказать, обыденно что ли!? А у вас все еще впереди. У вас есть настоящая история. История вашей любви, которую вы оба должны пережить, прочувствовать и пронести сквозь это жизнь.
- Ой, Надюша! Ты так говоришь, что я прямо сейчас расплачусь. Давай переводить тему! А то как-то депрессивно все. От безысходности выть охота.
- Ладно, иди найди наших ребят, а то их двоих далеко отпускать нельзя. Они себе и в лесу приключений найдут.
- Ок! И еще я у тебя хотел спросить…
- Что? – перебила меня Надя. – Он тебе тоже все уши собакой прожужжал?
- В общем да!
- Ну, хорошо! Иди, обрадуй его! Только скажи, что выгуливать ее он сам будет.

***

    Дэна с Клаусом я нашел метрах в тридцати. Там за деревьями заканчивался лес и начинались скалы. Дэн устроился на большом камне и что-то очень душевное рассказывал Клаусу, на которого начала уже нападать дрема. Иногда Клаус поднимал голову с лап и поворачивался к Дэну, будто говоря этим: «Да слушаю я тебя! Сочиняй, сочиняй дальше!»
- …И тогда моя бабушка доставала из футляра трубку, набивала ее до отказа и начинала курить! – продолжал свой рассказ Дэн.
- Ну, что? Может к костру? Не проголодался еще?
- Не издевайся Марк! Сколько ж есть можно? На вот покури! – сказал он и протянул мне недокуренную сигарету с травой.
- Нет, Дэн! Ты же знаешь! Я с этим делом не очень! У меня голова от нее болит.
- Ну, на нет и суда нет! Мне же больше останется. – сказал Дэн и аккуратно затушил сигарету о камень. – Что скажешь мне, друг мой?
- Пора идти, Жена будущая зовет.
- Тебя что ли?
- Ага, меня! Нас…. Троих!
- Ну, раз зовет, то пошли! А мы тут с Клаусом о высоком говорили.
- Дэн, я конечно, не хочу тебя разочаровывать, но Клаус только по-немецки понимает. Так, что о высоком говорил ты сам с собой.
- Ой, вечно ты все обломаешь! – расстроено сказал Дэн, спрыгивая с камня. – Не далекий ты человек. Ничего святого. Ты вот скажи мне лучше вот что. Когда твоя любимая приезжает?
Вот заладили. Точно, что муж и жена одна сатана.
- Не знаю! Занята она.
- А что ж так. До сих пор не спросил?
- Да, ты ведь знаешь меня! И ладно не будем об этом. Не хочу портить себе и тебе настроение. Я лучше его тебе подниму.
- А ну подними! – сказал Дэн и погладил Клауса по рыжей голове.
- С тебя ящик пива для меня и кур для «фрица».
- Что? Разрешила?
- А ты думал!? Главное не унывай! Пробьемся. Теперь будет у тебя четвероногая обуза. Хоть Клаусу будет с кем погулять.

***
По возвращению домой меня ждал сюрприз.

Вечером в воскресенье я решил написать Лизе письмо. Нужно ведь было рассказать, как мы с Дэном и Надюшкой с пользой провели время. Только я открыл почтовую программу, на экране замигал конверт.
Ура, наконец-то новая весточка.
Я открыл письмо и начал его читать.


« Здравствуй, Марк!
На днях я опять ездила в домик у озера. Поехала одна. Марк, я уже говорила тебе, как там красиво. Эта райская осень. Золотой лес и серебреное озеро, ни ветерка, ни дождинки. Вокруг так тихо, что слышно, как в лесу опадает листва. Когда туда попадаешь, кажется, что в этом месте можно найти ответы на любые вопросы.
Мне нужен был ответ на мой вопрос, и я его нашла.

Марк, вот уже несколько лет, как мы не видимся. Я не знаю, как лучше тебе объяснить то, что у меня на душе. Наверное, стоит просто сказать все как есть.
Марк, мы оба выросли! Мы изменяемся и этого нельзя не замечать. Зачем обманывать себя надеждами на то, что мы однажды будем вместе. Ведь все и так понятно. В последнее время, чувства к тебе мне приходится буквально высасывать из пальца. Пойми меня! Я не хочу тебя оскорбить, но я забываю тебя. Очень много времени прошло и мы очень сильно изменились. Я не могу больше любить того мальчишку, с которым мы вместе целовались под снегопадом. Все это было давно. В самом детстве, А сейчас вокруг совсем иная жизнь. О тебе мне напоминает только прошлое и чувство вины перед тобой.
Прошу тебя, пойми все правильно. Прости, что все так получилось, но по-другому быть, как мне кажется, совсем не может. Мы уже другие! Мы разные!
Лиза.»

Я прочел письмо два раза, затем обдумал каждую строчку и прочел еще один раз. Нет сомнений, это письмо написала именно она. Я пошел на кухню, достал из холодильника бутылку пива, открыл ее и сделал несколько глотков. Все было ясно  четко изложено на листе бумаги.
Я позвал Клауса, и мы пошли гулять в парк. Нужно было как-то успокоить нервы.

***

По моему мнению, пес очень хорошо понимал, что чувствовал тогда я. Он шел, не обращая внимания ни на что. Иногда останавливался и смотрел на меня. Его взгляд выдавал его разум. В нем была доля чего-то человеческого. Чего-то такого, что заставляет воспринимать собаку, кем-то больше, чем собакой. Мы купили еще пива и устроились на одной из лавочек, расположенных вдоль дубовой аллеи.
Листва вокруг шумела, прямо как в ее письме. Тишину изредка нарушало скрипучее карканье вороны, доносящееся до нас сквозь ветви деревьев. Прямо как в каком-то маленьком мирке, который, существует только для избранных существ, обитающих в нем: для птиц, гусениц, для желтых листьев и лужи напротив лавки, для меня и Клауса. Только для нас. Не для Лизы, не для  ее тетушки, даже не для моей семьи. Потому что все они далеко.  У каждого из них свой маленький мирок, в котором он крутится, как может. Старается изо всех сил соответствовать ему: учит Есенина, занимается фигурным катанием, собирает семью в сочельник, следит за традициями. Кто-то строит воздушные замки, а кто-то слышит песни осени. У каждого свой маленький мирок и свое его восприятия. Для одного - это мир красок и узоров, для другого - пустота и серость. Каждый сходит с ума по-своему и совершает свои поступки. Иногда, хорошие, а иногда, не очень. В основном мы сами виним себя за них.

***
    Мы часто, с Клаусом приходим в этот парк! Сидим, вдыхаем чистых воздух, иногда разговариваем. В общем, живем в нашем с ним мирке. Он по-прежнему любит сосиски, а я по-прежнему готовлю ему куриный бульон. Иногда, когда на улице идет дождь, мы остаемся дома. Мы смотрим в окно, на то, как быстрые серебреные капли шрамами стекают по стеклу и молчим. Нам не нужно говорить и не нужно объяснять что-то друг другу.

      Ведь мы с ним - не те люди, которые так просто смогут избавиться друг от друга.