Морю, Евпатории.
Молчаливый вечер устал, махнул рукой на чернеющее море, в котором так старательно топил солнце и свет, и шутовски поклонился ночи. Пусть теперь она доделывает до конца всю работу и зажигает звёзды. Ночь невозмутимо и высокомерно посмотрела не кривляния младшего братца и отправила его спать. Разобравшись с семейными проблемами, она привычно взглянула на мир, доставшийся ей во владения. Смотрела равнодушно и спокойно, зная, что ничего нового она не увидит, но всё же со слабой искоркой надежды, что может быть сегодня произойдёт нечто интересное. Тяжёлый, тёмный взгляд Ночи поглотил мир - уставший и серый. Протяжно и немного разочарованно вздохнув, ночь занялась рутинными делами.
А между небом и морем, на крохотной лодке-скорлупке от холодного дыхания Ночи поёжился человек. Поежился машинально, лишь потому, что телу стало холодно и оно попыталось сохранить ускользающее тепло, ругаясь на своего хозяина, который так невнимателен к желаниям тела.
Но оно вскоре стыдливо умолкло, увидев, как мерцающие в лунном свете слёзы расчертили влажные дорожки на лице хозяина. Эти слёзы не от физической боли или от холода, они от... Тело не знало, почему плачет хозяин, и оно затихло, стараясь дрожать как можно тише и незаметнее.
А человек в лодке, скрючившийся между скамейками в неудобной позе, всем своим существом ощущал в себе лишь боль, непрекращающуюся и ноющую боль, от которой не было лекарства. Боль души выжимала из глаз редкие слёзы, противно стискивала сердце и не отпускала ещё такие свежие воспоминания...
***********************************************************
- Тебе, что, жить надоело, придурок?!? - орал во всю глотку водитель грузовика. Фалег равнодушно обернулся и посмотрел на оравшего шофёра, чьё лицо, и без того красное, багровело сейчас с каждым словом. Заметив, что Фалег обратил на него внимание, водитель воодушевился.
- Что смотришь?! Смотреть надо, когда дорогу переходишь, идиот!!! - Лицо водителя казалось вот-вот лопнет от натуги. - Сиди потом из-за таких козлов на нарах!
Фалег отвернулся от этого горлопана и пошёл дальше, не задерживаясь и не обращая внимания на любопытных прохожих, рассчитывающих стать свидетелями чего-то интересного.
Водитель, ошалевший от такого презрения к своей персоне, уже приготовился вернуть Фалега, но его порыв негодования прервал настойчиво зазвонивший сотовый. Водитель ещё повисел на подножке кабины, то, хватаясь за телефон, то, собираясь побежать за Фалегом, потом смачно плюнул, сразу как-то даже побледнел и плюхнулся на сиденье, со всей силы хлопнув дверью.
Размашисто шагая и слыша лишь стук каблуков своих сапог, Фалег постепенно вошёл в некое подобие транса, в котором пребывал до происшествия с грузовиком. Никаких мыслей, тупая усталость после бессонных ночей, проведённых за компьютером. Ничего, кроме одного, даже не желания, а какой-то маниакальной идеи, засевшей в нём недавно, но настолько глубоко, что теперь она стала неотъемлемой частью Фалега. Сейчас он просто шёл по улицам этого грязного города.
Фалег почувствовал себя неуютно, кто-то смотрел ему в спину. Наверняка это один из зевак от нечего делать уставился ему вслед. Не став оборачиваться и искать этого любопытного, Фалег, которого сильно мутило после вчерашней пьянки и он старался не делать лишних движений, просто свернул за угол.
Улица, на которой он оказался, была, пожалуй, самой грязной во всём этом городе-помойке. Неосторожно ступив, Фалег почувствовал, как нога по щиколотку ушла в жидкую грязь. Еле вытащив её оттуда с противным чваканьем и чуть не оставив подошву сапога покоится на дне ямы, Фалег стал теперь очень осторожно пробираться (иначе не скажешь) к водяной колонке, которую увидел только что. Ему конечно не так уж волновало, что он перемазался в грязи. Но какое-то, засевшее в подсознании ещё с детства, правило, что надо выглядеть более менее прилично и опрятно, не могло позволить Фалегу спокойно пойти дальше в таком виде.
Добравшись, наконец, до колонки, он, с помощью хлещущей с большим напором воды и голых рук, которые тут же замерзли, принялся смывать грязь с обуви и штанов.
Закончив с этой нехитрой процедурой, чувствуя, как к замерзшим рукам присоединяются теперь и ноги, Фалег ещё немного постоял, держась за колонку и пережидая временное помутнение в глазах и головокружение.
- Замерз поди, сынок? - зазвучал бодрый старческий голос. - Барахтаешься в воде, как воробей какой. Дык ведь не лето уже. Руки вон все покраснели.
Фалег только сейчас разглядел старика в серой телогрейке, почти неподвижно сидевшего на хлипкой скамеечке у грязной стены дома. Старичок, обладатель роскошной седой бороды, хитро щурил глаза и улыбался.
Фалег что-то промычал в ответ, мол, не замерз, всё нормально. Но старичок его не расслышал.
- Пойдём в дом, полотенце тебе дам. - Он поднялся со скамейки и пошёл к калитке. - Пошли-пошли, не робей.
Фалег молча побрёл за старичком. За калиткой располагался небольшой, крайне захламлённый двор и тропинка к крыльцу дома.
- Заходи, заходи. - Старик махал рукой Фалегу из темноты коридора.
Фалег пригнулся и зашёл в серый мрак прихожей, где сразу почувствовал затхлый запах сырости и старых вещей, которыми было забито это маленькое помещение.
Старик со скрипом растворил дверь в комнату, впуская свет в прихожую. Фалег поднырнул под низкий косяк и остановился, прикрыв за собой дверь.
Комната была довольно скромных размеров, обставленная обветшавшей мебелью, которую выпускали ещё до рождения Фалега. В простенке между окнами, накрытый накрахмаленной салфеткой стоял древний ламповый телевизор. Больше всего Фалега удивила большая русская печь, занимающая почти половину комнаты. А он, наивный, думал, что в таком большом городе уже не осталось домов, где бы топили дровами или углём.
- Ну что замер-то? Печь что ль не видел никогда? - Старик протягивал Фалегу полотенце. - Давай, снимай свои сапоги, ставь их вон там сушиться. А я пока печь растоплю.
Фалег стянул сапоги и, оказавшись в одних носках на холодном полу, почувствовал себя неуютно.
- На вот, одень пока. - Старичок поставил перед ним бесформенные разношенные зимние ботинки без шнурков. - Одевай, одевай. Они чистые. Это сына моего, нога у него большая, как раз тебе будут.
Фалег влез в ботинки, оказавшиеся ему в пору, и ногам сразу стало тепло. Он отнёс мокрые сапоги к печке, которую уже растапливал старик.
- Дров вот только маловато, сынок. - Сказал он, осторожно подкладывая тоненькие лучинки в ещё слабое пламя. - Не просохнет твоя обувка, ещё бы дровишек надо.
- Я схожу принесу, - сказал Фалег.
- Ага, сходи, мил человек. За домом дрова, за домом.
Фалег спустился по гнилым ступеням и, перебравшись через груду каких-то выброшенных вещей, очутился с задней стороны дома перед кучей деревянных чурбанов.
Дрова старику вроде как привезли, а поколоть некому. Вот и получается, что и нет дров-то, одни здоровенные куски деревьев, которые в печь не засунешь.
Поустойчивее поставив самый кряжистый чурбан и разыскав подходящий топор, Фалег широко размахнулся и целиком отдался этой незатейливой, однообразной работе. Ему всегда нравилось рубить дрова и сейчас он делал это охотно, даже с некоторым удовольствием.
Отвлёкся он тогда, когда перестал видеть из-за наступивших сумерек куда он направляет удар топора. Остановившись, часто вдыхая холодный воздух осени, Фалег удовлетворённо поглядел на солидную кучу дров - результат его собственного труда. Воткнув в пенек топор, Фалег с трудом разогнул скрюченные по форме топорища пальцы, непривычные к такой работе. На ладонях надувались свежие мозоли, но Фалегу было всё равно. Сейчас он был доволен собой и такие мелочи ему не помешают.
Собрав столько дров, сколько помещалось в руки, Фалег прошёл в дом. Старик как раз шевелил кочергой в печи последние поленья. Увидев Фалега, он опять хитро прищурился и улыбнулся, как тогда на скамейке перед домом.
- Я уж думал ты решил все чурбаки порубать. - В голосе старика проступало веселье. - Так разошёлся, что не подходи! Ненароком зашиб бы меня. Давай, сваливай их сюда, пусть подсыхают.
Фалег сходил ещё несколько раз, пока перенес все дрова в дом. На улице уже совсем стемнело и разгорячённое работой тело быстро остыло, Фалег замерз.
В доме, где старик уже довольно сильно раскочегарил здоровенную печку было очень тепло, даже жарко. Фалег скинул куртку и свитер и присел на стул, блаженствуя от тепла и приятной усталости во всём теле.
- Сымай одёжку, сымай. - Говорил старик, орудуя вокруг печки. - Если уж разогрелась, то разогрелась, жару много даёт, только и дров ей много надо. Но ничего, зато теперь до утра тепло будет. Вот спасибо тебе, мил человек! Помог старику. Как звать-то тебя, сынок?
- Фалег, - ответил он, чувствуя, как его щёки пылают огнём.
- Эк тебя угораздило! - крякнул старик.
- Да, родители вот сподобились. - Кивнул Фалег. - А вас как зовут?
- Степан Дмитриевич я по паспорту, а так все Митричем зовут. Да и ты меня так называй, я не обижаюсь. - Старик погладил бороду и вдруг хлопнул себя по лбу. - Что же это всё разговорами тебя потчую, сынок? Голодный ведь, проработался на свежем воздухе и сидишь молчишь?
Фалег лишь неопределённо пожал плечами и беспомощно улыбнулся. А Митрич уже гремел кастрюлями, сбегал в чулан, слазил в подполье, с фантастической скоростью заставляя маленький стол всяческой снедью. Завершением всей этой гастрономической красоты стала четверть с какой-то мутной жидкостью, скорее всего свойским самогоном.
Фалег только придвинулся к столу, а Митрич уже протягивал ему гранёный стакан, доверху заполненный этой самой мутной жидкостью.
- Давай, сынок. - Сказал старик. - За нас, за встречу.
Фалег с сомнением рассматривал стакан и его содержимое, но Митрич, заметив его колебания, поспешил его успокоить.
- Пей, не боись. - Подмигнул Митрич и мигом осушил свой стакан.
Фалег наконец решился и в два глотка опорожнил тару. Он очень удивился, когда вместо того, чтобы у него глаза на лоб полезли от такого количества самогонки, он почувствовал внутри себя лишь мгновенную вспышку жидкого огня и приятную расслабленность. И во рту не осталось никакого, столь присущего самодельному спиртному, вкуса.
Митрич улыбался, наблюдая за реакцией Фалега, и был явно очень доволен произведённым эффектом.
- Хорошая штука, правда ведь? Ты закусывай, давай, закусывай. - Митрич придвинул к Фалегу тарелки с соленьями и салатами. - Рецепт мне один друг рассказал, на войне ещё. Тащил я его тогда раненного, а он, чтобы сознание не терять рассказывал мне, как у них в семье самогон делают. А я вот, странное дело, не пропустил это мимо ушей, врезалось как-то в память, запомнил каждое словечко. А солдатика этого я так и не донёс, умер друг мой сердечный, прямо у меня на спине.
Фалег с возросшим уважением посмотрел на Митрича. Ветераны были для Фалега по-настоящему святые люди. А когда речь заходила о войне, у него сами собой наворачивались слёзы и сердце сжимала щемящая боль. Фалег не верил в переселение душ и всё подобное, но в такие моменты ему казалось, что в прошлой жизни война принесла ему немало горя.
В комнате повисла тишина, подчёркиваемая гудением огня в топке. Но вскоре её нарушил Митрич, разливая по второй, себе и Фалегу.
- Давай помянем их. – Сказал старик, покачивая головой. – Вечная им память.
Фалег дождался, когда Митрич выпил, смачно крякнув, и выпил сам, сдерживая готовые вот-вот сорваться с глаз слёзы.
- Ладно тебе, сынок. – Старик всё замечал, но относился к этому с пониманием. – Не печалься. Они всегда с нами, пока мы их помним. Ты лучше закусывай давай, да поплотнее, а то захмелеешь.
Фалег прислушался (точнее сказать «прикушался») к мудрому совету Митрича и сосредоточился на еде, расставленной по всему столу.
Они сидели ещё довольно долго, наслаждаясь обществом друг друга. И Фалег чувствовал себя невероятно спокойно и умиротворённо, словно пришёл в родной дом, где его уже давно ждали и тепло приняли, радуясь его возвращению. У Фалега никогда не было дедушки, оба они умерли задолго до его рождения. И сейчас этот Митрич, знакомый всего несколько часов, стал для Фалега родным дедом.
А Митрич – одинокий старик, которого забросила вся родня - нашёл в Фалеге внимательного и благодарного слушателя. И теперь Митрич утолял свою жажду общения. Ему просто хотелось выговориться, чтобы его послушали, скрасили его одиночество.
Уже глубоким вечером, с видимым сожалением старик напомнил уже довольно пьяному Фалегу, что тому пора идти домой.
Попрощались они, как близкие родственники, крепко обнявшись, и Фалег даже не заметил, что называет Митрича не иначе, как «дедушка». Они договорились, что Фалег будет заходить проведывать Митрича, помогать в хозяйстве. Им обоим это было приятно.
Смутно помня, как он по грязи добирался домой, Фалег, впервые за долгое время, засыпал спокойно, ощущая греющий свет в себе.
А потом было хмурое утро, опоздание, выговор начальства, рутинная возня, называемая работой, чей-то день рождения, и Фалег еле добрался до дома и рухнул на кровать, погрузившись в тяжёлый, отравленный парами алкоголя сон. Короче говоря, были будни. Да и выходные не очень отличались от них. Просиживания за компьютером, напрасный, полный разочарований поиск чего-то или кого-то в интернете. Попытки написать что-то особенное, что понравится хоть кому-то. Бред всякий. Но всё это время Фалег ни на минуту не забывал о Митриче. И спустя несколько дней, уже по первому снегу, припорошившему грязь, он зашёл в дом к своему дедушке.
Митрич был очень рад, что Фалег не забыл его и снова пришёл. Вместе они навели порядок в доме и во дворе; Митрич говорил, что к нему должны скоро приехать родные, и он хотел, чтобы дом выглядел опрятно. Пополнив, подходивший к концу запас дров, Фалег присел к столу и стал с удовольствием слушать Митрича. Сам Фалег в основном молчал, да и старик не пытался разговорить его, чувствуя, что Фалег хочет слушать, а не говорить. И это нравилось Фалегу в Митриче. Человек прожил долгую жизнь, ему есть, что рассказать другим, и он хочет, чтобы его слушали. И Фалег слушал, внимая каждому слову старика, переживая вместе с Митричем эпизоды его жизни.
И опять они расстались с сожалением. И опять будни, вечная сумасшедшая беготня.
Вскоре пришла зима. Её снежное царство сковало мир, заморозив реки, землю, воздух. Прекрасное белоснежное лицо зимы изуродовала грязь города, отравив её дыхание смрадом бензина, сжигаемого в двигателях тысяч автомобилей. Было больно смотреть, как белый пушистый снег превращается в грязную мерзкую кашу на дорогах и тротуарах.
Впрочем, Фалегу было на это наплевать, он чувствовал себя, как тот безымянный герой песни, который однажды не пошёл на работу и сказал разрывающемуся телефону, что он болен и устал и эту ночь не спал. Им полностью овладело усталое равнодушие ко всему. Он редко улыбался, а если и находил что-то смешным, то тут же ловил себя на мысли, что ему давно пора сходить на приём к психиатру. Но этот поход постоянно откладывался, да и не намечался он никогда. А Фалег успокаивал себя тем, что раз он собирается к врачу, значит не всё ещё потеряно. Плохо будет, когда он будет считать себя абсолютно здоровым, а остальных людей – ненормальными.
Однажды Фалег сидел на работе и задумчиво смотрел в окно, за которым бурлил городской муравейник. Тысячи людей и машин, все одинаково грязные, суетливые и все одинаково чуждые природе. Нет, думал Фалег, всё-таки человек не дитя этой планеты. Люди пришли в этот мир извне. Слишком уж они несовершенны и абсолютно не вписываются в земную гармонию, выделяясь самым безобразным образом по мере того, как идёт так называемое «развитие цивилизации» и «технический прогресс».
От философских мыслей Фалега отвлёк начальник, который вызвал его в свой кабинет и, после довольно продолжительной пространной речи о повышении уровня квалификации работников предприятия, непререкаемым тоном сообщил-приказал Фалегу, что тому нужно собираться и ехать в столицу. Командировка на какие-то то ли курсы, то ли семинар по новым технологиям в бизнесе или что-то вроде этого. Фалег сначала не знал, что и думать, а потом мысленно поднял руку повыше, широко и резко махнул ей, и сказал про себя: «А хер с ним!». Расходы за счёт фирмы, контролировать его там никто не будет, так что можно будет элементарно выспаться, чего Фалег уже давно хотел.
Собрав вещи, он направился знакомой дорогой к Митричу. Старик, как и всегда, обрадовался гостю, стал расспрашивать его обо всех новостях. Фалег рассказал ему, что отправляется в столицу на неделю в командировку. Митрич важно покивал головой, дескать молодец, езжай, подучишься. Раз начальство тебя направляет, значит ценит, как работника. Фалег согласился с ним и пошёл во двор, нарубить дров и побольше, чтобы хватило на время его отсутствия в городе.
Вечер наступил скоро, Фалег и Митрич выпили по одной, посидели на дорожку и распрощались.
Два следующих дня Фалег просиживал штаны в аудитории какого-то института, слушая неподготовленные, скомканные выступления лекторов о чём-то совершенно далёком и непонятном для него. После первых двух часов лекций институтская привычка взяла своё, и Фалег, прикрыв ладонью глаза, чтобы никто не заметил, мирно дремал, чутко просыпаясь на фразах: «А теперь давайте сделаем небольшой перерыв…», или «На сегодня закончим…». Но утром третьего дня Фалег благополучно проспал, немного поворочался, зевнул на явившуюся было совесть и сладко уснул.
Больше на этих бесполезных курсах он не появлялся. Фалег просто отдыхал, чего с ним уже давно не было. Он бродил по городу без всякой цели, несмотря на сильное похолодание; заходил в магазины, толкался в метро в часы пик, сидел в закусочных и кофейнях, на сколько ему позволяли командировочные или просто дрых в своём номере в гостинице. На вокзале перед отъездом домой, он чувствовал себя немного отдохнувшим, чего с ним давно уже не было.
Но всё благодушное настроение Фалега исчезло вместе с каким-то приятным сном, который ему не дала досмотреть проводница вагона, разбудившая всех пассажиров на добрых два часа раньше прибытия поезда.
Зевая, Фалег вышел на перрон вокзала и его сразу же начало трясти от холода, который он не замечал всего лишь вчера. Прождав полчаса автобус и окончательно замёрзнув по пути, Фалег приехал на работу, чтобы отчитаться за командировку. Но начальника не было на месте, он уехал куда-то отдыхать. Фалег выругался про себя, глотнул горячего кофе, но всё равно не согрелся. Проторчав полдня без дела на работе и совершенно одурев от скуки, он тихонько смылся из офиса на пару часов раньше и поспешил в гости к Митричу, по которому уже порядком соскучился.
Стемнело рано, как всегда бывает зимой, и Фалег шёл знакомой улицей к знакомому дому в слабом свете редких фонарей. Неказистый домишко Митрича присыпало со всех сторон снегом и калитка примёрзла. Свет в окнах не горел и Фалег решил не стучаться в окна и будить Митрича, который, скорее всего, спал. Оставив попытки открыть неподдающуюся калитку, Фалег просто перебрался через хлипкий заборчик, чуть не сверзившись через него. Сразу в дом он заходить не стал, а отыскал широкую лопату и принялся разгребать сугробы во дворе, расчищая проход к дому. Закончив со снегом, Фалег ломом раздолбил весь лёд у калитки, чтобы её можно было открыть. Отряхнувшись, Фалег зашел, наконец, в дом, услышав лишь полную тишину, и увидев лишь кромешную темноту.
- Дедушка? - неуверенно позвал он, шаря по стене в поисках выключателя.
Фалег сразу же почувствовал, что в доме так же холодно, как и на улице. Казалось, что даже ещё холодней, непонятно почему.
Почиркав зажигалкой, он сразу отыскал выключатель, и небольшое помещение осветилось ярким после темноты светом.
Фалег тупо уставился на Митрича, почему-то лежавшего на полу в нелепой и неудобной позе. Старик был совершенно неподвижен, и в звенящей тишине, царившей в доме, он был самой молчаливой частью этого мёртвого безмолвия. Фалег не чувствовал ничего, кроме холода, нахально пробиравшегося сквозь одежду.
На ватных ногах он подошёл поближе к замороженному трупу и присел на корточки. Полюс холода всего мира, как казалось сейчас Фалегу, находился прямо перед ним, на расстоянии вытянутой руки. Осторожно прикоснувшись пальцами к открытой ладони старика, Фалег ощутил совершенно чуждое этому миру и абсолютно мёртвое тело, которое совсем недавно было живым, совершенно неповторимым и близким человеком.
В голове у Фалега поселилась пустота. Он сам не понимал, что делает и зачем. Попытавшись поднять Митрича с пола и положить его на кровать, Фалег обнаружил, что тело накрепко примёрзло к полу, став сплошным монолитом.
Тут вдруг всякие силы покинули Фалега и он бессильно рухнул на табуретку, ощущая противную слабость. Нужно было что-то делать, одному ему не справиться. Трясясь от непонятно откуда взявшейся слабости и холода, Фалег побрёл на поиски таксофона, чтобы вызвать "скорую". Может быть стоило сперва зайти к соседям, но Фалег сразу передумал. Какой от них ждать помощи, когда их сосед замёрз насмерть в своём доме?
Вернувшись к телу Митрича, Фалег дождался "скорой", которая приехала через полтора часа. К этому времени он сам чуть не примёрз к стулу. Санитары деловито покрутились вокруг трупа, покивали головами, безуспешно дёрнули пару раз тело Митрича и начали думать, как его забирать.
Фалег в это время мёрз на стуле и был равнодушен ко всему, что происходило у него перед глазами. Когда один из санитаров сбегал на улицу и вернулся с лопатой, которой принялся отдирать труп от пола, Фалег даже не дернулся, ему было всё равно, а уж Митричу - тем более.
Вскоре дом опустел. Теперь уже окончательно. Поглядев напоследок на пятно льда, там, где лежало тело старика, Фалег поднялся, выключил свет и закрыл за собой дверь. Его провожал ветхий дом с тёмными окнами, одинокий и пустой.
Всю дорогу до дома и вплоть до того момента, как сознание Фалега отключилось и он уснул, перед глазами стояло лицо дедушки, но не мёртвое, а живое, тёплое и хитро улыбающееся. Вот только борода почему-то стала другой. Не красивая, отливающая серебром седина, а грязно-серая, как низкое дождевое небо и, словно небрежно приклеенная к этому дорогому для Фалега лицу.
Утро. Сумрачное зимнее утро, которое нельзя увидеть. Если бы только это утро не было видно. Фалег не видел совсем ничего для себя в грядущем дне. Он знал, что день обязательно наступит, пусть серый и скучный. Что будет в нём что-то от вчера и обязательно появится нечто новое, присущее только этому и завтрашнему дню. Но Фалег ничего этого не увидит, как если бы он вдруг ослеп. Но Фалег оставался зрячим, хотя не видел в этом теперь никакого смысла.
Нет, он не остался дома, не побрёл бесцельно бродить по городу. Фалег пошёл на работу, причём впервые за много дней не опоздав. Он делал всё машинально чётко, размеренно, равнодушно… Фалег чувствовал, что внутренне перерождается. Тот человек, что нашёл своего дедушку и родной дом, который жил только в опустевшем вчера доме, которому были рады – тот человек умирал. Умирал довольно быстро, хотя и болезненно, очень болезненно. И в этой боли рождался, вернее просто возвращался из недолгого забвения совершенно другое создание. И стержнем, вокруг которого заново материализовывался этот человек, была навязчивая идея, которая перестала быть теперь идеей как таковой, а стала теперь сутью Фалега, почти полностью обозначив его «Я».
Фалег знал и верил, что все его желания рано или поздно сбываются. А здесь было нечто большее, чем простое желание. Пожалуй, что и верить Фалег перестал, он знал.
И пока внешний Фалег, тот, которого могли видеть остальные люди, выполнял все необходимые для своего существования функции, внутренний Фалег готовился.
У внешнего Флега чувств не было никаких, только инстинкты. А у внутреннего не было даже и инстинктов. Он был холоден и расчётлив, направив всего себя навстречу тому знанию, чем недавно стало желание.
Отбросив всю неискренность с самим собой и бесстрастно взглянув на себя со стороны, Фалег понял, что ему одному не справиться, что необходимы силы извне. Начались поиски этой самой помощи. Можно было бы сказать, что Фалег торопился, но это было не так. Если бы что-то ещё отвлекало внутреннего Фалега от этих поисков, заставляя ускорить их, то тогда бы он торопился. Нет, просто он подобно собаке, вставшей на след, целиком и полностью сосредоточился на своём занятии.
Эти поиски, как и любой другой напряжённый, упорный и добросовестный труд вскоре дал результаты. Спустя две или три недели - Фалег перестал чувствовать ход времени – после смерти Митрича, внутренний и внешний Фалег стояли вместе в условленном месте встречи и ждали. Вскоре к ним подошёл невзрачно одетый человек с запоминающимся, но безжизненным лицом и спросил:
- Ты Фалег?
Он кивнул и пошёл за незнакомцем. Шли недолго. Поплутав немного по грязным дворам, они зашли в ещё более грязный подъезд, где жителям видимо доставляло удовольствие жить, как в свинарнике, и остановились перед железной дверью. Незнакомец пару раз по ней кулаком и почти сразу же им открыли.
- А, это вы… - протянула девушка, которая открыла им дверь. Причём она сказал это так разочарованно, будто бы ждала кого-то другого.
Фалег вскользь посмотрел на девушку. Длинные чёрные волосы, немытые, судя по всему больше недели, были спутаны и выглядели неряшливо. Довольно приличная одежда выглядела так, будто бы в ней постоянно спали. Девушка была изрядно пьяна. Пошатываясь, она прошлёпала босыми ногами по коридору и скрылась за углом.
Незнакомец дождался, когда Фалег разденется, и кивнул головой в направлении приоткрытой двери в комнату.
- Пошли, познакомлю.
Зайдя в комнату, Фалег остановился в дверях и осмотрелся. Довольно большое помещение, явно требующее ремонта, было насквозь прокурено и заполнено запахом спиртного. Здесь были люди, и все незнакомые Фалегу. У стола, заставленного грязной посудой, остатками еды, посыпанного сигаретным пеплом над полупустой бутылкой водки сидели и уже на повышенных тонах о чём-то спорили трое мужчин. На широком подоконнике, у окна выходившем на балкон, резались в карты двое парней, пожалуй даже помоложе Фалега.
Появление нового человека вызвало всеобщее внимание, даже пьяный спор за столом резко прекратился.
- Знакомьтесь, это Фалег, тот самый человек, что искал нас. – Незнакомец, который встретил Фалега присел на стул и закурил. – Прошу любить и жаловать. Меня, кстати зовут Игорь.
Фалег, кивнул и пошёл знакомится со всеми. Имена новых знакомых, он, как всегда сразу все не запомнил. Фалег лишь отметил у всех в глазах лишь некую равнодушную настороженность, словно по привычке. Очень чувствительный в тот момент к настроению окружающих внутренний Фалег не ощутил к себе враждебного отношения, лишь обычную при первом знакомстве скованность. Атмосфера в комнате была в целом благоприятная. Не радушная, нет, просто нейтрально-доброжелательная. Фалега это вполне устраивало.
- А та девушка, что открыла нам дверь и сейчас дрыхнет в спальне – это Вика. – Сказал Игорь, когда Фалег закончил знакомство и сел за стол по приглашению трёх собутыльников.
- Вот и познакомились, - подытожил Игорь.
- Давай, за знакомство. – Сказал один из троицы за столом, вроде бы его звали Лёша.
Фалег взял протянутый ему стакан и выпил. Пили только они с Лёшой, другие отказались.
- Знаешь, Фалег, - сказал Игорь, дождавшись, когда Фалег выпьет и закусит. – Мы все здесь друг друга знаем довольно давно. Ты здесь единственный человек со стороны. Сначала мы не хотели никого чужого брать, но не так давно обстоятельства поменялись. Причина, по которой мы всё же решили тебя пригласить довольно пошлая и банальная, но тем не менее… Для осуществления наших общих планов, о которых я тебе уже писал в письмах, нам не хватает денег. Мы долго спорили о том, где их взять. Сразу же отмели все незаконные способы, в силу того, что это скорее помешает нам, чем поможет. А тут появился ты, со своими расспросами и просьбой принять тебя. Вот и решили, что ты весьма неплохой вариант. Ты помогаешь решить наши проблемы, а мы помогаем тебе. По-моему это самое честное деловое предложение, что я слышал от кого-то или делал сам за последнее время. Как считаешь? Я это тебе сразу всё рассказал, как есть на самом деле, чтобы ты не питал никаких иллюзий.
Внешний Фалег неопределённо хмыкнул, а внутренний сказал:
- Life is just an illusion… Жизнь всего лишь иллюзия…
Игорь немного помолчал, а потом так же неопределённо улыбнулся в ответ.
- Что ж, рад, что у нас такое взаимопонимание. Тогда сегодня отдыхаем, а завтра вплотную займёмся делами. Да, располагайся, не стесняйся, теперь ты один из нас. Можешь остаться ночевать, места всем хватит.
Игорь замолчал и куда-то вышел из комнаты.
Фалег кивнул в знак благодарности. После этих слов Игоря все сразу как-то перестали обращать внимание на Фалега, вернувшись к своим прежним занятиям. Лёша предложил ещё выпить, но Фалег отказался, спиртное ему вдруг надоело. Зато захотелось есть. Из того, что было на столе, съедобными были лишь солёные помидоры и сухая сырокопчёная колбаса. Зайдя на кухню, он обнаружил там Игоря, чистящего картошку.
- Есть хочешь?
- Да, - ответил Фалег. – Чего-то приспичило.
- Меня что-то тоже. – Сумрачно буркнул Игорь. – Тогда давай бери нож и помогай. Остальные тут всё пожрали, пока я тебя ходил встречать, ни хрена не оставили.
Несколько минут они молчали. Потом Фалег решился нарушить молчание.
- Признаться я был удивлён, увидев здесь столько людей. Тем более вы все друг друга знаете уже давно. Нет, я не сомневался и не сомневаюсь, что таких, как я много. Но именно ТАКИХ, как мы я не ожидал увидеть столько сразу.
- И какие же мы? – спросил Игорь, сбрасывая очистки с ножа. – Мы такие, какие есть. И не наша в этом вина. Просто все люди разные. Как правило, чтобы сделать такой шаг человеку не нужно никого, кроме себя самого. Но мы другие, тут уж ничего не поделаешь. А почему так получилось… Да как всё в жизни получается? Так же и с нами вышло.
- Давно вы уже вот так, вместе?
- Для меня давно. – Кивнул Игорь. – Для тех парней, что резались в карты – пара месяцев. Да и какая разница? Хочешь узнать, почему каждый из нас оказался здесь? Тебе это интересно? Что ж, могу и рассказать, но сперва ты расскажешь о себе.
- Нет, - покачал головой Фалег. – Мне это не интересно. И не потому, что я не хочу о себе рассказывать. Тебе ведь тоже всё равно, что у меня?
- Ага, - отозвался Игорь, дочищая последнюю картофелину.
После этого разговор окончательно заглох.
Потом они пожарили картошку, поели её с найденной в холодильнике куском курицы гриль, чудом уцелевшей после ужина остальной компании и отправились спать.
На следующее утро, проснувшись и приведя пивом в более-менее приличное состояние тех, кто вчера пьянствовал (особенно плохо выглядела та самая Вика, удивлённо разглядывающая Фалега, и спрашивая у всех, кто это и откуда взялся), все собрались на маленькое совещание, где каждый получил от Игоря чёткие указание, чем им сегодня заниматься. Кто-то пошёл за билетами, кого-то Игорь отправил по непонятным для новопосвящённого Фалега делам. А они вдвоём с Игорем пошли решать вопрос с квартирой, где жил Фалег. Промотавшись целый день и, в общем-то, впустую, они вернулись под вечер. Оказалось, что они последние, все остальные уже давно пришли, поели и теперь занимались кто во что горазд. То есть тем же, чем и вчера. Правда Вика ещё не ушла спать, но была лишь немного трезвее вчерашнего.
Игорь узнавал у каждого, что они сделали за день и что-то отмечал в своём блокноте. Закончив с этим, он присоединился к Фалегу, который активно соображал на кухне, чего бы съесть на ужин. Как и вчера, им вдвоём почти ничего из еды не оставили.
Поругавшись беззлобно, по привычке на своих беспардонных знакомых, Игорь взял под своё командование Фалега, и они вместе состряпали кое-какой ужин.
Следующий день начался и прошёл, как и предыдущий. Почти две недели они улаживали все необходимые дела, и, наконец, вечером одного дня, все вместе снова собрались в квартире, ставшей для них временным домом.
- Что ж, - сказал Игорь, захлопнув свой блокнот и оглядев всех. – Больше нас тут ничего не задерживает. Завтра вечером мы уезжаем, и в этот город больше не вернёмся. У вас есть почти сутки, чтобы попрощаться с этим местом, если вы этого хотите. Делайте, что хотите, но завтра вечером всем быть в сборе и не напиваться в хлам. Может я что-то упустил, не учёл чьи-то пожелания?
- Ты не свозил меня на кладбище, - хмуро сказала трезвая сегодня Вика. – Меня одну не пустил, а сам все эти дни занят был.
- Мы съездим туда завтра утром. – Ровно ответил Игорь.
Вика кивнула и вышла, шмыгая простуженным носом. Остальные молчали.
- Ладно, тогда до завтра. – Сказал Игорь, оделся и куда-то ушёл.
Фалегу вдруг смертельно захотелось напиться. Он сходил в ближайший павильон, не задумываясь купил там ящик водки, и еле дотащил его до квартиры, убийственно посматривая на местных алкоголиков, пускавших слюни при виде такого количества спиртного. Однажды, как казалось сейчас много лет назад, когда Фалег с однокурсниками решали перед Новым годом, сколько же брать водки. Кто-то сказал, берите, мол, два ящика! Все как-то ужаснулись от такого и решились на десять или двенадцать бутылок. В итоге, уже 3 января ближе к вечеру посчитали, сколько оказалось пустых бутылок и увидели, что вот они, эти два ящика налицо!
Поэтому Фалег не думал, ящик для него перебор. Во-первых, он не один будет пить, а во-вторых, водка – не молоко, не пропадёт и кипятить не надо, да и ехать им всем не пару часов, так что пригодится. А травится водкой, что продавали на станциях, как-то не хотелось. Как бы это абсурдно не звучало от внешнего Фалега, внутренний с ним всё же вынужден был согласиться.
Компанию Фалегу составил, конечно же, Лёша и Костик с Димой, те самые, что сидели за столом в тот первый вечер знакомства. Вика долго ходила вокруг да около, но так и не сподобилась выпить с ними и ушла спать. Ваня с Денисом сегодня решили разнообразить свой досуг и предпочли поход в ночной клуб всегдашним картам.
Уже далеко за полночь, когда Фалег уже отрубался прямо за столом, вернулся Игорь, мрачный и молчаливый. Он хмуро глянул на пьянствующих и ушёл спать.
Как заснул, Фалег не помнил. Проснулся он от того, что затекла шея и лицо упиралось в нечто непонятное. Наконец Фалег сообразил, что уснул прямо за столом, лицом в салате. Классика жанра. Вот и сбылась мечта идиота, подумал Фалег и перебрался в удобное кресло, где снова отключился.
Утром его разбудила обычная суета. Кто-то прошёл на кухню пить чай, кто-то в ванной плескался. Фалег перешёл на диван, где с наслаждением вытянулся во весь рост. Делать ему было решительно нечего, поэтому он решил выспаться. Проспал он до обеда.
Похмелья почти не было, что его даже немного порадовало. Фалег побродил по квартире и выяснил, что все здесь и все дрыхнут. Самое поганое, когда ты выспишься, спать не хочется, а все остальные спят. Не зная чем заняться, он вышел на улицу погулять.
А в городе была оттепель. Снег тяжёлый, мокрый и грязный. Лужи и гололёд, моросящий дождь с неба. Погодка класс! Помесив с полчаса грязь вперемешку со снегом, намокнув и устав, Фалег вернулся в квартиру, где не заметил никаких перемен.
Фалег пошёл в кухню выпить чайку. Настроение у него было совершенно странное. С одной стороны он испытывал некоторую взволнованную радость - уже подзабытое ему чувство, пришедшее от прежнего единого Фалега, как бывало всегда, когда он отправлялся в дальнюю дорогу. Ему всегда доставляло удовольствие путешествовать, неважно куда; можно сказать дорога преображала его. А тем более сейчас, ведь он снова увидит страну своего далёкого-далёкого теперь детства. И совсем рядом с этим стояла некая неожиданная грусть, какое-то щемящее чувство. Фалег задумчиво уставился в окно, за которым под серым низким небом раскинулся столь нелюбимый им грязный город. Судя по всему, он всё же сумел оставить в сердце Фалега нечто, о чём он может сожалеть, покидая его навсегда.
- Привет, - голос Вики вывел его из задумчивого оцепенения. - Уже проснулся? А я бы ещё поспала, но что-то никак не получается уснуть. Да и собираться уже скоро надо будет...
Она вздохнула и рассеяно оглядела кухню.
- По мне так уснуть и вообще никогда бы не просыпаться. - Она замолчала и Фалег молчал, не зная, что и ответить.
- Чайник скипел. - Сказал Фалег. - Чего будешь, чай или кофе?
- Давай кофе. - Обречёно сказала Вика. - Покрепче и без сахара.
Фалег улыбнулся про себя. Он тоже частенько пил такой вот кофе, но сейчас хотелось крепкого чая с лимоном.
Они сели за стол, пили чай и кофе и молчали, устремив свои взгляды в окно, думая о чём-то своём и не собираясь этим делится друг с другом. Никто из них этого не хотел, потому что в этом не было сейчас уже никакого смысла. Молчание это было не напряжённое, возводящее стену между людьми. Это было просто молчание двух незнакомых людей, желающих посидеть в тишине, но не в одиночку, а в обществе такого же человека. И это молчание сближало сейчас лучше, чем задушевный разговор.
Вскоре квартира как-то сразу ожила. Проснувшиеся её обитатели наполнили пустоту и тишину предотъездной суетой и шумом. Впрочем собирались все недолго, потому как и собирать то особо нечего было. У каждого была небольшая сумка с минимумом вещей. В свой рюкзачок Фалег погрузил оставшуюся водку, кое-что из еды, плеер и пару кассет.
Дождавшись хозяйки квартиры и отдав ей ключи, вся компания отправилась на вокзал.
Шагая через привокзальную площадь и ожидая посадки в поезд на перроне, Фалег наблюдал за вокзальной жизнью и суетой. Здесь было вроде бы так же, как и везде, но всё же дорога отбрасывала на всех приезжающих, отъезжающих, встречающих и всех остальных, кто здесь находился свою особенную, неповторимую тень.
Вокзал - место встреч и прощаний, слёз радости и печали... Поворотный момент в жизни для некоторых людей. Место, где так остро чувствуется бег времени и бездна расстояния.
Фалег почувствовал, что ему тоже передалась небольшая толика вокзальной атмосферы. Он смотрел сейчас на всё вокруг как-то равнодушно-снисходительно. Сожаления не было, его никто не провожал, и возвращаться сюда было незачем.
Игорь и все остальные молчали, собравшись более менее тесной группой на перроне. Фалег почувствовал их чуждость и вокзалу, и этому городу, оставляемому навсегда. Они просто ждали поезда, не разговаривая, не обнимаясь и не целуясь на прощание. Не фотографировались на фоне вокзала.
Подали под посадку поезд, стали загружаться в вагон, совершенно не горя желанием оставаться на перроне. Фалег докурил и выкинул бычок специально мимо урны, делая оставляемый город ещё немного грязнее, и недобро прощаясь с его улицами, домами и жителями.
Они все вместе заняли два купе целиком. Устроившись, все собрались вместе в одном купе. Лёша ограбил проводницу на стаканы, та всё сетовала, что, мол, чай пассажирам наливать не во что будет. Лёша её успокоил, сказав, что им стаканы не для чая.
- Давай доставай свой рюкзачок. – Решительно скомандовал Фалегу Игорь. – Будем сейчас все дружно напиваться. Все будут пить?
Возражений не последовало и Фалег разлил всем по полному стакану.
- За тех, кто нас оставил. – Сказал Игорь.
Все молча, не чокаясь, выпили. Фалег разлил снова. Никогда он ещё не был на такой пьянке. Даже на похоронах люди напивались и забывали постепенно зачем они собрались. Начинались пьяные разговоры, танцы, песни и всё сопутствующее обильному принятию спиртного.
Сейчас в купе мчащегося в ночи поезда всё было совершенно иначе. Молчание нарушалось лишь односложными фразами, типа «Подай стакан» или «Налей ещё запить». Фоном этого странного действа служила попсовая музычка из поездного радио. Все песни были о дороге и ведущий бодро желал всем счастливого пути. Его иногда прерывал женский голос, настойчиво, вплоть до полуночи, приглашавший пассажиров посетить вагон-ресторан, находящийся между девятым и десятым вагонами.
Выпив третий стакан, Фалег откинулся на стенку купе. Внешний Фалег уже напился, это было совершенно очевидно. Двоившиеся в полумраке силуэты остальных людей, были сейчас далеко-далеко. Двойному Фалегу казалось, что он сейчас видит всех остальных в истинном свете. Они такие же двойные, как и я, думал Фалег. Внешние их сущности сейчас пьяны, а внутренние, так же, как и я совершенно, мерзко трезвы.
И внутренний Фалег был уверен, что все остальные, как и он думают об одном и том же. Они могли бы стать друзьями. Жить, как последние две недели в той квартире. Днём заниматься своими делами, зарабатывая деньги, а вечером собираться вместе, обмениваясь новостями и делясь, как и радостями, так и помогая друг другу справиться с неприятностями, случившимися за день. Иногда все вместе отправляться куда-нибудь на вылазку на природу или просто погулять по городу. А ещё как прекрасно было бы дружной компанией поехать на юг отдыхать!
Мечты. Мечты и одна сплошная утопия. Фалег скривился от своей собственной наивности и глупости. И ему в ответ скривились все остальные двойные существа.
Болтаясь и от спиртного и от перманентной тряски поезда, Фалег пробрался в тамбур, где покурил и почувствовал, что внешний Фалег – всё. Вернувшись назад, попав предварительно по ошибке в чужое купе, где он был обруган какой-то толстой тёткой, которая как раз переодевалась, Фалег, не раздеваясь и не стеля как всегда сырую постель, за которую проводники имеют наглость ещё и деньги брать, рухнул на диван и тут же отключился.
Просыпаться ему не хотелось. Он даже сейчас жалел, что купил хорошую водку... А то попалась бы какая-нибудь отрава, и он не проснулся бы с утра.
Однако Фалег проснулся, правда не утром, а около двух часов дня. С трудом принял вертикальное положение, сев на диване, и долго смотрел в окно, совершенно сначала ничего не понимая. За окном проносилось море. Берегов не было видно, и казалось, что поезд летит над водой. Фалег забыл про похмелье, про всё на свете и вновь почувствовал себя маленьким ребёнком, впервые увидевшим это чудо - море.
Но вскоре из-под поезда выбежала полоска берега, и чудо ушло, оставшись навсегда в памяти прекрасным приятным воспоминанием. И Фалег только сейчас вспомнил, что это не море, а всего-навсего большое водохранилище. В детстве, когда он ехал на юг, Фалег тоже принял это пресное море-озеро за настоящее.
Тоскливо вздохнув и почувствовав себя обманутым, Фалег отвернулся от окна и упёрся взглядом в спящего Лёшу, а получше приглядевшись, заметил, что на полу валяется не бесформенная куча одежды, как ему сначала показалось, а Костик, мирно дрыхнущий с ботинками под головой. Заглянув на верхние полки, он обнаружил там лишь Диму. "Неужели Костик упал с полки?", недоверчиво подумал Фалег и на всякий случай проверил, дышит ли тот. С Костиком было всё в порядке. Он дышал страшнейшим перегаром, который Фалег, даже находящийся примерно в таком же состоянии, всё равно почувствовал.
С трудом выцарапав из-под Костика свои ботинки, Фалег выполз из купе в коридор оглядеться. Там было пусто, за исключением какого-то мужика, читавшего газету. Сходив в туалет и покурив, Фалег решил проведать соседнее купе. Дверь в него была приоткрыта, Игорь, Ваня и Денис уже сидели за столиком и дружно пили минералку с лимоном. Вика спала на верхней полке.
- Утро добрым не бывает, - поприветствовал всех Фалег и получил в ответ вялые кивки головами. - Болеете? Лечится будете?
- Дык вот и лечимся, - буркнул Ваня. - Очень уж хреново.
- Водка ещё осталась? - Спросил Фалег.
- Не знаю, - ответил Игорь. - Посмотри в своём рюкзаке.
Фалег вытащил из-под дивана рюкзак и обнаружил там ещё три пузыря. А под столиком он заметил целую батарею пустых бутылок, которые они вчера выпили.
- Надо будет бутылки вынести, - проронил он, садясь на диван. - А то по всему купе кататься будут.
- Да и хрен с ними. - Ответил Ваня. И допил минералку, подставляя освободившийся стакан поближе к Фалегу. - Наливай давай. Поправимся и вынесем тогда уж все вместе.
Фалег не возражал, а лишь наполнил всем стаканы. Игорь сходил в соседнее купе, растолкал спящих и спросил, будут ли они пить? Естественно будут. Зевая, заполняя тесное пространство своими опухшими лицами и насыщая запахом перегара, Костик, Лёша и Дима присоединились к общей компании, которую не поддержала Вика, которой просто было плохо.
Водка с утра казалась сладкой и смахивающей больше на водичку. Всем хотелось хоть как-то снять непрекращающееся напряжение, требовалась какая-то разрядка. Долго находится в таком натянутом до предела состояния нельзя, никакие нервы не выдержат.
Тут то Фалег и вспомнил, что хотел спросить, почему Костик спал на полу.
- Костик, а ты с полки, что ли упал ночью?
- С какой полки? - Костик с просони и с похмелья плохо соображал. - Я же на полу спал!
- А как ты на полу то оказался? - Фалег усмехнулся, и заметил похожие ухмылки на лицах всех остальных.
- Да как оказался... - Костик задумчиво почесал затылок. - Хрен его знает, как я там оказался! Думаешь я помню что ль?
- А-а-а-пчхиии! - Смачно чихнул Лёша. - Ты просто на верхнюю полку не смог залезть. Димку мы с тобой вдвоём кое-как наверх загрузили, правда уронили один раз...
- Вот, - с досадой протянул Дима. - А я-то думаю, откуда у меня шишка на голове и бок болит!
- Да, уронили мы тебя, извиняй. Мы не нарочно, сам понимаешь. - Продолжил Лёша. - Ну а я один не сумел Костика поднять. Повытворяли мы с ним чудеса акробатики минут десять... Эх, всё бы это на камеру заснять, вот сейчас бы посмеялись! Но, как говорится, не смогли, не смогли. Решили передохнуть немножко, а дальше я не помню, отрубился. Ну а Костик, наверное, тоже уснул. Деваться то ему некуда было, вот он на полу и задрых.
- Ага, - закончил Фалег. - И под голову себе мои ботинки положил, я их утром еле вытащил из-под него.
По мере рассказа Лёши смешки, сначала отдельные и нестройные, нарастали и после слов Фалега превратились в оглушительный хохот, слышный, наверное, и в соседнем вагоне.
Сверху свесилась растрёпанная, заспанная, опухшая Вика с очумелым лицом.
- Блин, ну вы вообще! - Возмущённо просипела она. - Дайте поспать! Шли бы в другое купе и там бы ржали! Сволочи вы порядочные...
Её появление, внешний вид и чёрт знает что ещё - спроси у тех, кого прорвало на смех, почему они смеются - вызвало новый приступ громоподобного смеха.
Вика поспешно слезла с полки, не прекращая ругаться, но никто её не слышал. Она закрыла уши руками и сбежала из купе.
Первая волна смеха прошла, унеся с собой угрюмость утра после пьянки. Нет, похмелье осталось, только теперь на него никто не обращал внимания, увлёкшись рассказом анекдотов и смешных случаев из жизни. Под это дело никто и не замечал, сколько прошло времени, зато все заметили, что кончилась водка. Фалег хмыкнул про себя, "Ящика-то мало оказалось".
Поезд остановился на какой-то станции. Пока Лёша и Костик набирали на перроне местного пива у предприимчивых бабулей, Фалег выглядел небольшое обветшавшее здание станции и с удивлением прочитал название: "Урожайная". Как незаметно время пролетело! Уже почти доехали.
Фалег в детстве жил здесь. Это место, где постоянно проносятся мимо товарные и пассажирские поезда, казалось маленькому Фалегу волшебным. Он садился здесь с родителями на поезд, а выходил уже в другом городе. Он довольно часто уезжал и приезжал на эту станцию. Тогда она казалась ему большой и даже страшной. Его всегда пугали резкие, неожиданные и всегда оглушительные гудки тепловозов, проносящихся мимо. Теперь он вглядывался в эти убогие строения, ища что-нибудь знакомое из воспоминаний детства. Но узнаваема была лишь эта вывеска над входом - "Урожайная". Всё остальное было чужим, невзрачным и неинтересным.
Ехать ещё оставалось около 3 часов и Фалег, которого неудержимо клонило в сон после спиртного, покинул компанию, которая уже пробовала местное пиво, и ушёл спать в соседнее купе, на своё место. Там на верхней полке свернулась калачиком и закрыла голову подушкой Вика. Фалег лёг внизу и сразу же заснул.
Разбудил его противный громкий стук и приглушённые крики из-за двери. Сначала он думал, что это ему кошмары опять снятся, а потом понял, что это проводница так будит пассажиров. Фалег так и не выспался, но делать было нечего, надо было подниматься. Пока он обувался, зашевелились и остальные. К туалетам выстроилась очередь, все пассажиры ходили туда-сюда по узкому коридору, мешаясь друг другу, проводница приказным тоном требовала сдавать бельё. В общем, самая обычная поездная суета.
Фалег с Лёшой вынесли пустые бутылки. Все остальные пассажиры круглыми глазами подсчитывали количество тары и ужасались. Оставшись покурить в тамбуре, Фалег любовался теперь уже настоящим морем, что накатывало на пустынный берег метрах в ста от железнодорожных путей.
Всё же зимнее море разительно отличается от ласкового летнего. Крупные волны, свистящий ветер, срывающий пену с гребней волн и пронизывающий холодом до костей. Да и цвет другой, даже в ясный солнечный день он остаётся каким-то суровым, холодным и даже пугающим. Но Фалег любил море в любом его наряде и настроении. И его пока что море всегда хорошо встречало.
Поезд ехал сейчас вдоль берега большого мелководного залива, вдававшегося широким полукругом в сушу. И сейчас в далёкой дымке виднелся сказочный город детства Фалега. Много, очень много раз, но не столь много, как хотелось бы, Фалег вот так вот ехал на поезде или электричке и видел вдали этот город, который скрывался по мере того, как поезд поворачивался. Казалось, что это было всего лишь видение, растаявшее по приближению к нему, но тут как-то незаметно поезд оказывался уже в самом городе, проезжая его окраины с частными домами и уютными неширокими улочками, где вместо противных тополей - от пуха которых летом деваться некуда было в том городе, который Фалег с остальными оставил вчера вечером - буйно росли фруктовые деревья, цветы, а тротуары обрамлял стройный стриженый кустарник. Ещё пять минут - и вот уже привокзальная площадь, объединяющая и автостанцию и железнодорожный вокзал. Щемящая сердце волна воспоминаний нахлынула на Фалега. Столько лет прошло, а здесь всё осталось, как и раньше. Даже асфальт на дорогах и тротуарах был тот же. Многие говорят, сколько бы они отдали, чтобы вернуть прежние годы, тогда бы они всё бы сделали иначе, поменяли бы свою жизнь. Фалег отдал бы ещё больше, лишь бы только вернуть того беззаботного загорелого мальчишку, что носился с друзьями по этим улочкам с утра до позднего вечера. И ничего не менять.
Поезд плавно затормозил и замер. Вот и приехали. Выйдя на перрон, вся компания остановилась и принялась вертеть головами в разные стороны, разглядывая незнакомое место. Все, кроме Фалега. Он не смотрел на всё подряд сразу, невольно сравнивая этот город с другими. Он не удивлялся некой миниатюрности и пустынности улиц, маленькому, словно игрушечному трамвайчику, стоявшему на конечной у вокзала. Всё это было ему знакомо, до боли знакомо. Фалег и город, подобно старым друзьям, которые встретились после долгой разлуки, не разглядывали друг друга, как нового человека (хотя, по сути, так и есть), а отмечали те неизбежные перемены, что произошли за годы разлуки.
- Ну что, - вздохнул Фалег. - Пошли на трамвай сядем. Можно и пешком, но когда вы ещё прокатитесь на таком раритете.
- В смысле, "когда ВЫ ещё прокатитесь"? - Не понял Игорь. Все остальные поддержали его недоумёнными взглядами. - Ты здесь уже бывал?
- Да, - просто ответил Фалег. - Я здесь жил.
- А почему же не говорил? - Спросил Игорь, но тут же сам отмахнулся от своего вопроса. - Впрочем, какая разница...
- Где будем ночевать? - Спросила Вика, когда трамвай тронулся. - Хоть это и юг, но всё же на улице сейчас не поспишь.
- Да сейчас это вообще не проблема. - Ответил Фалег. - Не сезон, и почти все санатории и пансионаты пустые стоят. Они будут рады любому клиенту, даже за полцены. Можно и у частников снять, но зато в санатории готовить самим не надо будет. Да и не всё ли нам равно.
Всем было по фигу, и они нашли новое временное пристанище в первом же попавшемся на пути санатории по цене даже втрое ниже летней.
Побросав вещи, все двинули в столовку, где за едой продумывали план дальнейших действий. Тут и возникли разногласия.
- Да угнать этот катер, и дело с концом! - Напористо говорил Лёша, размахивая ложкой. - Там охраны никакой, пьяный сторож с собакой. А в море нас никто уже не найдёт.
- Очень даже найдут, если захотят. - Уверил его Игорь, задумчиво ковыряясь вилкой в салате. - Погранцам сообщат, а те нас мигом отыщут и вынудят остановится. Да и вообще, кто управлять катером будет? Ты что ль, Лёша? Это ведь тебе не водку пить.
- При чём тут водка? - Угрюмо пробурчал Лёша. - Это ведь не парусник какой, там же дизель. Завёл и рули штурвалом.
- Куда рулить то!- Начал вскипать Игорь. - Открытое море - это тебе не дорога на твою дачу, где каждый столб знаком. Да и выйти в море ещё надо суметь, а то наскочим на мель или хрен знает, что ещё произойдёт!
- Нам нужен катер именно с командой, - подытожил Игорь. - А как с ней договориться, это уже другой вопрос. Говорить о том, что у нас за цель им нельзя ни при каких обстоятельствах, даже никаких обмолвок не должно быть! Надеюсь вы все это понимаете? Прикидывайтесь шлангами. Говорите, что туристы-экстремалы, которые всегда хотели покататься по морю на катере зимой. Всячески намекайте, что у вас денег куры не клюют. Так нам больше поверят.
После обеда все разбрелись кто куда. Игорь спросил у Фалег, где расположен порт, и отправился туда, выяснять ситуацию. С собой он никого не взял, сказав, что одному будет легче. Остальные от нечего делать отправились смотреть город. Фалег не пошёл с ними, захотев побыть один.
Поскучав немного в номере у телевизора, он все же решился на прогулку по местам своего счастливого детства. Сначала он, конечно же, проведал море. Оно выглядело негостеприимным, невежливо бросаясь порывами холодного ветра с брызгами воды. Цвет моря был в тон серому зимнему небу, отливая серо-зелёным, а на горизонте почти чёрным. Но Фалег знал, что море радо ему, просто оно не любит холод и зиму, когда оно столь мрачно и ненарядно.
Поздоровавшись с морем, Фалег прогулялся по набережной, где каждое дерево, каждая лавочка и камень был знаком. Так он дошёл до местного порта, в котором сейчас стоял иностранный паром и сухогруз. Прогулочная пристань пустовала, но Фалег заметил знакомые обводы пассажирских катеров, затерявшихся среди ржавых посудин, списанных на металлолом, и портовых кранов. Фалег подошёл поближе и поискал глазами Игоря, но на катерах не было никаких признаков жизни. Уже темнело, и Фалег захотел есть. Вернувшись в санаторий, он сразу же отправился в столовую, где и нашёл всех.
- Какие новости? - Спросил Фалег у Игоря. - Удалось договорится? Я сегодня проходил мимо тех катеров, но они выглядели словно вымершие.
- Да так и есть, вымершие. - Невесело ответил Игорь. - Там только охранник. Сказал, что команда распущена, все занимаются кто во что горазд, лишь бы прокормить свои семьи в несезон. А капитан куда-то уехал. Его телефона охранник не знал, так что я оставил ему адрес нашего санатория и предупредил дежурную.
- Ясно, - разочарованно протянул Фалег.
- Так что приходится ждать, как это не противно. - Развёл руками Игорь. - Но думаю, что не напрасно. Вряд ли капитан откажется от живых денег в такое время.
- Слушай, Фалег, - спросил Костик. - А как бы нам со скуки здесь не умереть, пока мы ждать этого капитана будем? Мы сегодня прошлись по городу... Такого болота я ещё не видел. По мне так и в деревне веселее.
- А что вы хотели, - усмехнулся Фалег. - Не сезон! Город то курортный и большая часть жителей живёт за счёт отдыхающих. А сейчас, что им делать? Заводов здесь нет, одни здравницы и санатории. Нет у них столько денег, чтобы ходить по ресторанам и ночным клубам. Зима здесь - мёртвое время для всех.
- Мдя... - Протянули Костик и Лёша в один голос.
Скука и безделье, охватившие всех, угнетали. Делать было решительно нечего. Если бы хотя бы точно знать срок, когда настанет пора действовать, то тогда можно было бы, располагая определённым временем, чем-то заняться. А так, когда завтра или может сегодня после обеда появится капитан, когда неизвестно, сколько ждать, то и делать ничего не хочется. Впрочем, знай, не знай сколько ждать, всё равно это ничего принципиально не меняло.
Игорь выпросил у директора санатория видеомагнитофон и набрал у него же кучу всяких кассет. Целыми днями напролёт Игорь, Ваня и Денис вообще не выходили из номера, валялись перед телевизором, смотря всё подряд. Троица – Лёша, Костик и Дима – болтались неизвестно где. Фалег один раз видел их в трамвае. Они катались по всем четырём маршрутам, что были в городе, пили пиво или вино, пугали своим шумно-пьяным поведением тихих местных жителей и всячески убивали время.
Фалег же, проснувшись и поев, брал с собой плеер, пару кассет и шёл, куда глаза глядят. Не торопясь, с удовольствием, он шагал по пустынным улицам и паркам, сидел до посинения на многочисленных и пустых сейчас песчаных пляжах, о каждом из которых у Фалега остались свои неповторимые воспоминания. На Центральном пляже - самом первом, на который его привели родители, когда они только переехали в этот город - Фалег учился плавать. Сначала он плавал только с маской или без неё, но только под водой. Потом научился барахтаться по-собачьи, не без помощи надувного круга в форме утки, который на него еле налезал. Брассом у него долгое время никак не получалось. Но однажды он просто взял и поплыл, даже не удивившись этому.
Помнил Фалег, и то, как впервые искупался на этом же пляже, уже вечером, когда садилось солнце и наступали скоротечные южные сумерки. Это воспоминание очень отчётливо врезалось ему в память. Запомнилась, казавшаяся удивительно тёплой, вода в море и то, как он замерз, выбравшись на берег. И всё это в сумрачном свете полоски неба на западной стороне горизонта, где только что зашло солнце. Этот пляж был самым любимым у Фалега.
На соседнем пляже, Фалега, который ещё и в школу не ходил, отдыхающие учили играть в волейбол. Здесь же он вместе с ровесниками устраивали нечто вроде спортивных соревнований, под руководством кого-нибудь из взрослых. Раскалённый песок жёг ноги, служа определённым стимулом, чтобы первым добежать до тени от навеса, где был финиш. А когда уже уставали, то начинали копать ямы в песке, стараясь добраться до воды. Чем дальше от моря, тем глубже были ямы. Но какова была радость у всех мальчишек на глазах, когда, наконец, со дна и боковых стенок начинала просачиваться вода!
Ещё один пляж – вроде бы «Прибой» он назывался - Фалег запомнил тем, что там два или три лета подряд вместе с отцом отдыхала девочка, примерно одного с Фалегом возраста. Имя её Фалег сейчас не мог вспомнить, но не в имени дело. Просто мальчишки есть мальчишки. Девчонок дёргают за косы, не принимают в мальчишескую компанию, а тех, кто водится с девчонками обзывают, дразнят по всякому. Таково уж детство. Так бы было везде, кроме этого города, где маленький Фалег и эта девочка на те две недели, что она была у моря, становились просто неразлучными друзьями. Строили из мокрого песка замки у самой кромки прибоя, плескались в море, до тех пор, пока родители силой не вытаскивали их оттуда, бегали наперегонки. Когда погода портилась и на море был шторм, они сидели во дворе дома, где жил Фалег, или в соседнем дворике, где отец девочки снимал у частника комнату, и о чём-то болтали. Фалег даже помнил, что взял у девочки её адрес в том городе, где она жила. Они собирались писать друг другу. Но Фалег куда-то задевал ту бумажку с адресом, а свой он забыл ей сказать.
Всё эти воспоминания – все исключительно приятные, хотя порой и грустные – проносились перед внутренним Фалегом, когда внешняя его половина оказывалась в той или иной части города.
Вика же, в отличие от других из их компании, совершенно не знала чем заняться. Сначала она присоединилась к лихой троице и пропадала несколько дней с ними. Но на третий день, ужасно болея с похмелья, она осталась в номере и весь день просидела с Игорем, Ваней и Денисом, смотря все фильмы подряд.
Однажды, когда Фалег, как всегда после обеда собрался на прогулку, к нему подошла Вика и спросила.
- Ты опять гулять?
- Да. – Ответил Фалег.
- Не против будешь, если я тебе компанию составлю. – Несколько неуверенно спросила она. – А то я тут умру или от скуки или с похмелья.
- Да как хочешь. - Равнодушно пожал плечами Фалег.
Он не очень хотел себе компанию, не желая, чтобы ему мешали. Но Вика оказалась в этом плане идеальной спутницей. Она не требовала к себе постоянного внимания, не донимала пустяковыми разговорами. Как и тогда на кухне за чашкой чая и кофе, они не тяготились молчанием друг друга; гуляли вроде бы и вместе, но в то же время независимо и уединённо.
Во время своих прогулок Фалег избегал одного места, того самого дома, где он когда-то жил; того дворика, что был продолжением его дома, его зелёной гостиной. Избегал подсознательно, даже побиваясь этого места. Слишком тяжело было воскрешать из мёртвых того мальчишку, что жил в том доме, на втором этаже, шестая квартира, окна выходят на улицу, где растёт софора.
А сейчас они с Викой как раз проходили мимо этого места. Она вдруг задержалась, осматривая улицу и дома.
- Давай туда подойдём, - сказала она, показывая прямо на бывший дом Фалега. – Посмотрим поближе, что там во дворе.
Фалег хотел, было её отговорить, но лишь молча последовал за ней.
Пройдя проём без калитки в невысоком заборе, они оказались в стране детства Фалега, но тут выяснилось, что не только его.
Всё здесь осталось так, как запомнил Фалег, уезжая отсюда много лет назад. Разве что сухое дерево всё же спилили, забор на палисаднике поменяли и покрасили, да дверь в подъезд стала теперь стальной. Правда, всё выглядело сейчас как-то меньше, но Фалег на это не обращал внимания.
- Давай посидим, покурим, - сказала Вика и села на то самое бревнышко, на котором сидел когда-то Фалег и та девочка.
Фалег сел рядом. Бревнышко тоже уменьшилось с тех пор, и они вдвоём еле уместились, невольно прижавшись друг к другу. Курили молча, устремив пустые взгляды на глухую стену соседнего дома, словно ища на ней, среди множества украшавших или портящих её надписей, ответ на свои вопросы.
Докурив, Вика достала свой кошелёк и вытащила оттуда истрёпанную, пожелтевшую бумажку. Развернув её, она посмотрела на металлическую табличку на стене, где было название улицы и номер дома.
- Здесь ведь такой адрес? – Спросила Вика, передавая бумажку Фалегу.
Он посмотрел на огрызок хлипкой бумаги, где корявым детским почерком был написан его адрес. Вернее адрес того Фалега - мальчишки, что жил здесь когда-то.
- Ага. – Хрипло выдавил Фалег, после долгой паузы. – А что это за адрес? Откуда он у тебя?
- Когда я была маленькой, я с папой приезжала сюда отдыхать. – Ответила Вика, задумчиво глядя вдаль и поэтому не заметив реакции Фалега. – Мы с ним снимали квартиру вон в том доме. Здесь я познакомилась с местным мальчишкой, я так и не вспомнила до сих пор, как его звали. Мы с ним играли на пляже, сидели иногда вот на этом самом брёвнышке, оба любили читать… Он вроде бы даже адрес мой записал, обещали друг другу писать. Но мы же были детьми. Я уехала с отцом и больше уже сюда не приезжала. А письма от того мальчика так и не получала. Сама почему-то не написала первой, но если бы он прислал, то я бы обязательно ответила…
- Но я ведь так и не назвал тогда свой адрес. – Тихо сказал Фалег. – Откуда же эта бумажка?
Вика резко повернула голову и внимательно посмотрела на него. Он в свою очередь растерянно и недоверчиво уставился на неё.
Взгляд соединил их вместе на бесконечно долгое мгновение. Они стали на этот миг ближе, чем кто-либо на свете, заглядывая в друг друга, ища что-то или кого-то забытого, призраков прошлого. Смотрели с отчаянной, безумной надеждой, готовые остаться вместе навсегда, отыскав в другом хотя бы самую малую песчинку желаемого. Прежде чем отвести глаза, каждый увидел в другом чёрную тень разочарования, обманутую и похороненную тут же надежду.
Отвернувшись, Фалег и Вика долго молчали, уставившись в землю.
- Мир тесен. - Ровно сказала Вика.
- Мир ужасен. – В тон ей ответил Фалег, поднимаясь.
Ему вдруг стал ненавистен этот маленький дворик, это полусгнившее бревно. А может это была ненависть к самому себе или чёрт знает к чему или кому ещё. Он больше не мог здесь находится.
Не дожидаясь Вики, он пошёл прочь от дома своего детства. Он не понимал куда идёт, зачем, да он и не видел перед собой ничего. Только глаза Вики, и этот долгий, ищущий и горький, до чего же горький взгляд.
Проходив бесцельно непонятно где и непонятно сколько, Фалег очнулся от того, что ничего не видел. Наступила ночь. По сильному замораживающему ветру, шуму прибоя и песку под ногами, Фалег понял, что забрёл на пляж. Темно было, хоть глаз коли. Видно на освещении улиц зимой, а уж тем более пустых пляжей, городские власти экономили вовсю. Ориентируясь только на оставшийся за спиной шум моря и слабый огонёк в окне какого-то здания, Фалег выбрался на набережную и почти на ощупь добрался до санатория.
Все были здесь, только что вернувшись с ужина, который Фалег пропустил. Но есть ему не хотелось. Он избегал смотреть на Вику, да и она старалась даже голову в его сторону поворачивать.
Фалегу очень хотелось спать. Он чувствовал себя смертельно усталым. Пройдя в свой номер, он кое-как разделся, лёг на кровать и мгновенно отключился, успев только накрыться тёплым одеялом. На отоплении здесь тоже экономили.
Весь следующий день он провалялся в постели, чувствуя себя совершенно разбитым, словно он заболел. Встав только к ужину, по настойчивому требованию урчащего желудка, Фалег вместе со всеми сходил в столовую. Чего он ел, он не запомнил. Только что есть больше не хотелось и всё. Сейчас весь окружающий мир, в том числе Игорь и компания, был декорациями, которые менял внешний Фалег, на сцене, где одиноко стоял внутренний Фалег.
Декорации сменились, и теперь вместо столовой был холл санатория, где не диванчике скучал мужчина лет сорока.
- Иван Леонидович, - пропела своим музыкальным голосом, дежурная в холле. – Это те самые ребята, которые вас искали.
- Да, да. Спасибо. Ольга Игоревна. – Звучным голосом сказал мужчина. – Я уже догадался.
- Добрый вечер, - поздоровался он, подходя поближе. – Я Иван Леонидович, капитан катера «Янина». Мне передали, что вы меня искали.
- Здравствуйте. – Вразнобой ответила вся компания. А Фалег промолчал. Ему казалось, что этого мужчины не существует, что это галлюцинация.
- Пройдёмте к нам в номер, - пригласил Игорь. – Там и поговорим.
Капитан вежливо кивнул головой, и они все вместе поднялись в самый большой трёхместный номер, который занимали Лёша, Костик и Дима. Они вчера опять пили до поздней ночи, а днём спали и сил убрать в номере у них не было. Они спешно скинули в угол пустые пузыри, пластиковые стаканчики и остатки закуски, и усадили капитана в кресло, извинившись за беспорядок.
Иван Леонидович повёл ноздрями, переваривая ядрёный запах перегара в комнате, но виду не подал и устроился в кресле. Все остальные расселись, где смогли. Фалег сел прямо на пол, прислонившись спиной к стене.
- Извините за беспорядок, - беспомощно развёл руками Игорь. – Пока мы вас ждали, нам совершенно нечем было заняться…
- Да ничего, - понимающе улыбнулся капитан. – Вы же отдыхаете.
- Да, да. – Ретиво поддакнул ему Лёша. – А то работа просто замучила! Мы так рады, что все вместе наконец вырвались сюда!
- Ну, отдыхаем мы по-другому, - почти ласково улыбнулся Игорь. – А это так, от безделья, пока вас ждали.
Фалег сначала подумал, что такое радушно-идиотское поведение Игоря и Лёши – это тоже глюки. Но тут сообразил, что оно просто играют. Играют из всех сил, стараясь убедить в правдивости своего предложения капитана.
- Признаться, я был несколько удивлён, - осторожно начал Иван Леонидович. – Глухой несезон, работы никакой и перспектив тоже до начала сезона. И тут мне сообщают, что меня ищут какие-то туристы, которые интересовались моим катером.
- Мы не какие-то, - дурацки ухмыляясь, сказал Костик. – Мы туристы – экстремалы!
- Да уж, нормальными нас не назовёшь, - виновато пожал плечами Игорь. – Поэтому и наше предложение вам несколько необычное.
- Интересно, интересно, - задумчиво протянул капитан, глядя в пол. – И в чём же оно заключается?
- Мы хотели бы нанять ваш катер, и отправится на прогулку в открытое море.
- Весьма популярное предложение, откровенно вам признаюсь, – слегка усмехнулся Иван Леонидович. – Но только летом. Зимой, когда море почти постоянно штормит, я его слышу впервые.
- В это-то и заключается необычность нашего предложения, - сказал Игорь, внимательно наблюдая за капитаном. – Летним вечером, по спокойному морю с музыкой и разноцветными гирляндами по всему кораблю нам, знаете ли, скучно и неинтересно. Слишком это уж банально и давно приелось. Другое дело, зимой, по приличной волне, когда вода заливает палубу, а ветер сбивает с ног – вот настоящая стихия и удовольствие!
- Да, в этом что-то есть. – Отозвался Иван Леонидович, хотя по нему было видно, что в таком предложении, кроме очередной глупости зажравшихся туристов он ничего не видит. Но он видел кое-что более существенное, чем сомнительное и опасное удовольствие прогулки по морю в шторм.
Мгновенно уловив ситуацию, Игорь, удовлетворённо кивнул и сказал, поднимаясь со стула:
- Пойдёмте ко мне в номер. У меня есть специально для такого случая хороший коньяк. Мои друзья устали, не будем им мешать. Поговорим, обсудим все детали.
Они ушли к Игорю. Вслед за ними ушли Ваня с Денисом и Вика. Внутренний Фалег, осознавший только сейчас, что его цель близка, как никогда, что до неё остался совсем маленький шаг, который он вскоре сделает, мешал уснуть внешнему Фалегу. И тот, в отместку, решил сегодня напиться. Лёша достал из заначки водку, Костик с Димой быстренько отыскали более менее чистые стаканчики и сообразили закуску.
Спустя неопределённое количество времени и определённое количество спиртного, когда Костик и Дима уже тихонько спали, внешний Фалег понял, что опять напился. Внутренний же, как и прежде, был трезв, как стёклышко. За столом остались два в хлам пьяные внешние Лёша и Фалег, с трудом державшие вертикальное положение. Внутренние же их двойники вели беседу, которая шла не на речевом уровне, а почти на телепатическом.
- Тебе страшно, Фалег?
- Мне страшно, Лёша.
- Хочешь отступить и вернуться?
- Нет, мне некуда отступать и возвращаться.
- Вот и мне некуда. Да и всем нам некуда. И всем нам страшно. Но мы ведь для этого и собрались вместе, не так ли?
- Да, одному мне такого никогда не совершить.
- А ты уже пытался?
- Нет. Только в мыслях.
- А мы вот пытались с Игорем.
- Почему не получилось?
- Да всё из-за женщины. Как и всегда. Мы с ним не были раньше знакомы. Потом появилась она. Надо отдать ей должное, она сумела влюбить в себя нас обоих, да так, что каждый из нас думал, что он для неё единственный и неповторимый. Любовь превращает человека в какого-то инопланетянина, честное слово. Влюблённый – это уже не нормальный человек. А она просто использовала нас. У нас обоих было, какое никакое, а своё дело, мы были вполне обеспеченными людьми. А когда наступил момент истины, и мы прозрели, оказалось, что у нас ничего нет! Как она так ухитрилась всё провернуть, до сих пор ума не приложу. А как она играла! Однажды пришла и заявила, что у неё есть другой, и она уходит к нему. Для меня этот «другой» оказался Игорь, а для него – я. Пока мы горевали по отдельности, умоляя её вернуться, она тихонько смоталась за границу. У нее, оказывается, была дочь, которую она воспитывала в одиночку. Ну а мы стали для её дочки, так сказать, финансовыми отцами, заочно. Сейчас уж наверняка там замуж вышла за какого-нибудь простоватого, но богатенького иностранца. А с Игорем мы познакомились и выяснили всю правду чисто случайно. Глушили водку в одном и том же баре, в котором с ней частенько бывали, естественно по отдельности. Бог ты мой, как мы тогда пили! Как живы остались – не понимаю, но жалею. Потом у моих давних знакомых – Костика и Димки свои истории произошли. Мы стали держаться вместе. Потом появилась Вика, которую мы случайно вытащили из одной переделки. Но она не была этому рада. А не так давно она привела к нам Ваньку с Денисом. Те молчат, ничего не рассказывают, да мы и не спрашиваем, это их дело. Так вот у нас всё и сложилось.
- Ты я вижу тоже не хочешь о себе рассказывать?
- Не хочу.
- Тогда пошли спать.
- Пошли.
Следующим утром, за завтраком в столовой Игорь рассказал всем, что он сумел договориться с капитаном. Тот долго набивал себе цену, но когда Игорь назвал определённую сумму, и сказал, что больше у них нет и не будет, капитан сломался и дал согласие.
- Сегодня он соберёт команду и подготовит катер. – Сказал Игорь. – А завтра придёт танкер. Мазута здесь не достать ни за какие деньги, а с капитаном танкера он обещал договориться. Не так уж много нам нужно топлива. Ну а послезавтра, ближе к обеду, можно будет выходить.
- Значит ещё два дня, - подытожил Лёша. – Ладно, потерпим.
Терпели эти два дня, как и предыдущие. Флег присоединился к пьяной троице, так как лучше способа убить время он не видел. А водка, как известно, машина времени – выпил и уже завтра.
Ваня и Денис смотрели телевизор или играли в карты. Игорь составлял им компанию, иногда отлучаясь в порт. Вика закрылась в своём номере, появляясь только в столовой.
На третий день погода испортилась. Ветер стал ещё сильнее, и море сильно штормило. К полудню они все стояли у причала, стараясь не улететь вместе с ветром. Вещей у них не было, кроме небольшой сумки у Вани, в которой звенели бутылки. Капитан был недоволен, что придётся выходить в море по такой погоде, но получить вторую половину обещанной суммы ему всё же хотелось. В команде, кроме капитана было ещё шесть человек. Взошли на борт, катер отчалил, и, сильно раскачиваясь на волнах, отошёл от берега. Ваня и Денис вдруг потребовали, чтобы им организовали экскурсию по кораблю. Капитан скривился, но выделил им угрюмого, заросшего щетиной матроса в провожатых и те отправились на осмотр. Фалега всё это не занимало. Его и так мутило после всех этих пьянок, а тут ещё и качка такая. Короче говоря, он видел только воду за бортом, через который он свесился в рвотных судорогах. Краем глаза он заметил, что компанию ему составили Костик и Денис. Кое как справившись с этой бедой, Фалег, весь дрожа от холода, ушёл с открытой палубы в более менее тёплое помещение и уселся на скамейку для пассажиров. Там уже были Вика, Игорь и Лёша. У Вики и Лёши лица тоже были зеленоватого оттенка, но они держались. Игорь был чем-то озабочен, и не было видно, что ему плохо. Вскоре к ним присоединились бледные и жалко выглядящие Костик и Дима. Последними, с экскурсии вернулись Ваня и Денис. Сумка была с ними, но Фалегу даже от звона бутылок уже становилось плохо, и он не понимал, зачем они вообще брали с собой водку.
- Так, сидите все здесь. – Сказал Игорь, направляясь к двери. – Пойду наверх к капитану. Прослежу, чтобы мы подальше отошли, а то этот хитрюга через пять минут решит поворачивать назад к берегу.
Он ушёл. Все остальные сидели молча, разглядывая недовольное, бурлящее море, раскинувшееся за окнами. Фалег любил смотреть за морем с берега. За спокойным и штормящим. Но сейчас ему было слишком плохо, чтобы он мог получать удовольствие от созерцания стихии. Вертелась назойливая, но совершенно очевидная мысль – нет, моряка из меня не вышло бы. Вышло только содержимое моего желудка.
А вот сейчас молчание тяготило. Оно было невыносимо, нервы у всех были натянуты до предела. Секунды капали еле-еле, с трудом складываясь в минуты.
Когда берег вдалеке был почти неразличим, вернулся Игорь.
- Дальше в море он не пойдёт, а денег у нас больше нет. Вторую половину я ему отдал, так что мы ему больше ничего не должны. На катере есть две спасательные шлюпки. В одну сядет команда, а другую оставляем для тех, кто всё же передумает. Есть сейчас такие?
Ответила ему тишина.
- И всё же мы не убийцы, шанс оставляем. Согласны?
Ответом были утвердительные кивки.
- Ваня, - Игорь повернулся к нему. – Всё готово?
- Да. – Сказал Ваня, протягивая Игорю какую-то коробочку с антеннкой. – Держи.
- Доверяешь?
- Мне всё равно. – Пожал плечами Ваня.
- Да и мне тоже, - вздохнул Игорь. – Но раз я вас всех собрал, то я же должен это сделать.
- Прощайтесь с этой говёной жизнью, господа. – Сказал Игорь и нажал на единственную кнопочку на этой коробке.
Сразу после этого последовал глухой взрыв, где-то в недрах катера. Корабль ощутимо встряхнуло в диссонанс с качкой. За окнами по открытой палубе пробежало два человека из команды и кинулись вниз, в машинное отделение.
Фалег понял, что Ваня и Денис специально ходили на свою липовую экскурсию по кораблю, чтобы незаметно положить в трюме бомбу. Но ему было уже всё равно, хоть атомную бомбу, какая разница? Вернее всё равно было внутреннему Фалегу, который чувствовал исходящие от внешнего Фалега волны страха. Зрением Фалег, как и во время пьянок, видел сейчас каждого из их компании как двойное существо. Внешние половинки тряслись от страха, а внутренние были холодно-равнодушны.
К ним залетел с испуганным лицом капитан.
- Вы чего тут сидите??? Быстрее к шлюпкам!!! У нас пробоина, мы тонем!!!
- Это мы сделали, - ровно ответил Игорь, помахав дистанционным пультом. – Посылайте SOS и садитесь в шлюпку. Вторую оставьте нам. Мы сами разберёмся.
- Да вы что, с ума все посходили!!! Меня же посадят из-за вас!! – Орал капитан, не зная, что и делать с ними. Но повнимательнее поглядев на всех, переменился в лице, в отчаянии аж подпрыгнул на месте и убежал спасать свою жизнь.
- Не посадят, - усмехнулся Игорь. – Денег хватит у тебя откупиться или сбежать.
Корма катера быстро уходила под воду. Все схватились за что-нибудь, чтобы не упасть. Оставалось совсем немного. Тот самый маленький шаг. Только Фалег сделал его не в ту сторону. Внешний Фалег перестал бояться, он целиком и полностью стал страхом и вышел из-под контроля внутреннего Фалега, подчинившись низменному животному инстинкту самосохранения. Но инстинкт был слишком силён для внутреннего Фалега. Отвернувшись ото всех и заплакав от отчаяния и собственного бессилия и трусости, Фалег рванул со всех ног к шлюпке. Впрочем, рванул – неверно сказано. Палуба накренилась и Фалег с трудом добрался до шлюпки, пару раз чуть не сорвавшись в бушующее море. Забравшись в неё, он увидел другую шлюпку с командой и капитаном уже довольно далеко от тонущего корабля. Катер уже наполовину погрузился в воду и Фалег еле успел отцепить шлюпку от креплений, до последнего момента надеясь, что всё же кто-нибудь из оставшихся на корабле присоединится к нему. Но вода поглотила стеклянную надстройку, где были Игорь и остальные, оборвав надежды и жизни. Слёзы и вода застилали глаза Фалегу. Внутренний Фалег выл от отчаяния, бессильно стуча кулаками по внешнему Фалегу, но тот не обращал на это внимания, а спасал себя, и заодно внутреннего Фалега. Гребя изо всех сил, внешний Фалег старался как можно быстрее и подальше отойти от тонущего катера, около которого образовывалась губительная воронка, способная затянуть на дно. Шлюпку немилосердно швыряло на волнах, то поднимая на гребень очередного водяного вала, то низвергая с высоты в ложбину между волнами.
Отплыв на безопасное расстояние, оба Фалега наблюдали, как нос корабля с закреплённым на нём флажком исчезли под водой. Внутренний Фалег почувствовал, что вместе с катером утонула часть его. Та часть, которая делала его тем, кем он был в последнее время. Внутренний Фалег понял, что умирает. Медленно, и не так, как он хотел, но умирает. Это немного успокоило его и внутренний Фалег лёг на дно шлюпки рядом с обессиленным внешним Фалегом.
***********************************************************
Штормило до наступления темноты. Ночь принесла покой морю, возможно это был просто отдых перед завтрашней ещё более сильной бури, но темнота усмирила море и оно разгладило своё лицо, искажённое днём гримасой гнева. А небо распустило низкие тучи и позволило миру полюбоваться на свой великолепный звёздный наряд.
Внутренний Фалег выплакал все отпущенный на его долю слёзы по ушедшим и по себе. Вся его недолгая жизнь пронеслась перед ним, оставив только боль. Он чувствовал приближение своей Смерти. Напоследок он взглянул на замёрзшего и уставшего внешнего Фалега.
- Ты будешь жить, - сказал внутренний Фалег. – Утром поплывёшь на рассвет, навстречу солнцу, берегу… навстречу своей новой жизни, но уже без меня. Я ухожу. Я не заслуживаю жалости, я плохо с тобой обращался, презирал и унижал. Ты останешься теперь один. Но так, наверное, будет лучше. Никто не будет мучить тебя изнутри. Ты теперь будешь таким же, как многие на этом свете. Будешь ходить и смеяться, но внутри тебя будет пусто. Не будет ничего. Прощай.
Внутренний Фалег тихо и незаметно, как тень, которой он уже стал, скользнул за борт шлюпки, растворившись в бесконечном и всегда прекрасном море.
Трусливый самоубийца
© Copyright: Риваэль, 2004
Свидетельство о публикации №204090100005
Свидетельство о публикации №204090100005
Рецензии