Записки рыболова-любителя Гл. 562-564

562

17 июня 1993 г., там же
В марте (11-13-го) Пивоваров проводил в ПГИ совещание по Арктике "а ля Кара-Даг", посвящённое на этот раз не моделированию, а мониторингу, причем с акцентом на "Салютовскую" платформу, поскольку на это совещание "Салют" в лице Андрея Лощинина и его начальства (Бурлаков - зам. Генерального конструктора) почему-то возлагал какие-то надежды, перечислил на его проведение сколько-то там тысяч руб. (20, кажется) и принял в нём активнейшее участие.
Я ко всей этой суете Лощининской с их платформой относился уже вполне скептически, но по долгу службы продолжал в ней участвовать, не пренебрегая хоть и мизерными шансами чего-нибудь с этого поиметь. Не денег, так связей, может быть, новых, полезных. На совещание приехал и Кореньков с надеждами чем-нибудь поживиться, а заодно и наши дела по модели обсудить, побывал на семинаре по нашей с Власковым теме, с народом нашим познакомился.
Модель на 386-м компьютере уже вовсю стрекотала, хоть и без теоретической термосферы, которую, впрочем и в Калининграде Бессараб со Смертиным никак до ума не могли довести. И как я понял из разговоров с Юрой (в том числе и телефонным ещё до его приезда), в Калининграде кое-кто (Смертин, разумеется, в первую очередь, и Володя Клименко, да и Юра сам, пожалуй)  забеспокоился: а вот в Мурманске нашу модель запустили, а что мы будем с этого иметь?
Я ещё раз сформулировал свою позицию, которую каждый раз напоминал в Калининграде при приездах туда, и которая не встречала вроде бы там никаких возражений: мы совместно (обсерватория и ПГИ) доводим модель до того вида, в котором она была задумана и публично заявлена, после чего пишем и публикуем коллективную монографию по модели.
И пока это не реализовано, какие могут быть торги? Или их эта цель уже не интересует? Или они не видят вклада ПГИ?
Все пэгэёвские разработки для РС - к вашим услугам, пожалуйста; все расчеты, выполненные здесь, - так же; авторство в публикациях - как и было всегда в Калининграде - по вкладу. Участие ПГИ позволило уже как минимум вдвое увеличить количество расчетов, ибо РС работает не менее производительно, но куда более надежно, чем ЕС1046 в Ульяновке.
А в перспективе, если уже в этом году новая техника в ПГИ появится, даже сравнить нельзя будет вычислительные возможности. Я их здесь создаю для нашей общей задачи, разве это не достаточная плата? А деньги по договору с "Салютом" разве не через меня они получили? Сами-то никаких не сумели добыть.
Юра со всем этим соглашался, но говорил, что народ (на самом деле Смертин с Клименко) это как-то всё забыл, моё отсутствие несомненно ослабило былые чувства ко мне как к "отцу-основателю". Я уже для них главным образом начальник из чужой организации, бесплатно использующий их разработки.
Сошлись мы на том, что нужно заключить Договор о сотрудничестве между КМИО и ПГИ, в котором следует зафиксировать цели совместной деятельности и права сторон. Этот договор мы и составили с ним перед застольем по случаю праздника 8-го Марта, покатавшись предварительно втроём с Сашулей на лыжах.
Накануне мы с Юрой прошлись по большому кругу при температуре +4°, меняясь лыжами, но, главным образом, он на пластике, а я на деревяхах, которые практически вовсе не скользили, а 8-го было -2° и скольжение улучшилось, но у меня нога чего-то разболелась, так что мы ограничились прогулкой по Большому Питьевому озеру.
Вечером после первого рабочего дня совещания я затащил к себе домой Славу Ляцкого, а Кореньков и так у меня остановился, и мы хорошо посидели за бутылкой у нас на кухне вчетвером с Сашулей. Обсуждали, естественно, злобы дня, в том числе, где деньги добыть, или как людей сократить.
С этого и перешли на мою жёсткость, жестокость даже, как Слава считал. Чересчур уж я, мол, безжалостный, прямолинейный, к авторитаризму склонный, друзей лучших даже не слушаю, которые советуют помягче быть, не возбуждать народ своей принципиальностью.
Я же, подвыпив, упёрся: так, мол, и надо, иначе нельзя, время такое суровое, вот Гайдар - молодец, а ему тоже советуют - помягче, мол, нельзя так круто. Ещё круче надо, скорее отмучаемся. А друзьям легко советы давать, пусть сами попробуют народу нашему угодить. И нечего ему угождать.
Договорился, пьяный, до цитаты: избави, мол, меня Бог от друзей, а с врагами я сам справлюсь. Хорош гусь. Слава Богу, что друзья у меня, действительно, друзья и не обиделись: про то, мол, и говорим, что заносит тебя чёрт знает куда.
А на следующий день участников совещания повезли в Лопарскую. Тут уж постарались Ейбог и его сподвижник Шаршавин, и Волков - начальник обсерватории Лопарская. Не за так, конечно, за салютовские деньги, да и пэгэёвских Пивоваров незнамо сколько (не меньше) бухнул.
24 июня 1993 г., там же
Погода была отличная: солнце, температура около нуля. Провели толпу по обсерватории, завели в подвалы трёхэтажного жилого дома сауной похвастаться - жаль, мол, народу много, времени мало, а то бы попарили гостей, и повезли в особое место, где собак на медведя натаскивают. Там егеря двух медведей в клетке держат и лось почти ручной неподалеку разгуливает. Специально для гостей устроили натаску собак - зрелище, конечно, экзотическое и захватывающее.
Вдоль просеки длиной метров пятьдесят и шириной десять натянута проволока, по которой скользит кольцо с цепью длиной метров пять, а на цепи медведица здоровенная. Ей вся просека доступна для разгуливания. Спустили собак - четыре лайки. Их сюда специально привозят - обучают медведя "сажать".
Собаки бросаются к медведице, лают, пытаются как бы даже цапнуть её за зад, она от них отмахивается и к себе не подпускает. Поразила меня стремительность, резкость её движений, такая махина, чёрная туша огромная, а как крутанётся - собаки врассыпную и уже, хоть и продолжают облаивать, но шибко близко не лезут.
Лишь одна чёрная лайка, неутомимая, опытная, выступавшая в роли учителя, упорно продолжала свои нападки, до хрипоты заходясь в остервенелом лае и крутясь впритык к медведице, целясь ей в зад. Та, в свою очередь, норовила зацепить её лапой. Собственно, между ними двумя и шёл поединок, остальные лайки выступали ассистентами, облаивая медведицу на расстоянии двух-трёх метров от неё. Состязание шло - кто вперёд устанет.
И победила чёрная лайка: она и "посадила"-таки медведицу. Это, значит, заставила её сесть на свой зад, прислонившись спиной к дереву. Теперь медведица отмахивалась, не меняя положения своего корпуса, что и требуется для охоты - практически неподвижная мишень, расстреливай.
С этого зрелища гостей повезли к подножью горнолыжной трассы и предложили подняться пешочком по её склону, по специально вырубленным в снегу ступенькам. Поднявшиеся, мол, приз получат, да и вид сверху красивый. Народ послушно полез. Вид, действительно, красивый.
А приз состоял в том, что не очень-то и высоко - у финиша лыжного спуска - гостей ожидали шашлыки с водкой и пивом - гвоздь программы. Публика была довольна. Навалились на угощение, оживление всеобщее... Вдруг вспомнили - а главного-то гостя внизу забыли, Бурлакова, замгенерального «Салюта»! Он сердечник, лезть наверх не захотел, я тут, мол, пока погуляю. Помчались вниз за ним, помогли подняться, и пил он тут не хуже других.
Пили сначала на воздухе, созерцая показательные спуски на горных лыжах Виктора Гуркалова, электроника нашего главного, потом набились в домик деревянный, где ректор Силезского Университета из Познани, профессор Пулина, гляциолог, делился опытом выживания польской университетской науки в условиях перехода к капитализму.
Пиво на снегу в Лопарской имело для меня неприятные последствия: застудил, наверное, зуб полуразрушенный, и на следующий день мне всю морду флюсом своротило на левую сторону. А я председательствовал почему-то на совещании на всех заседаниях.
Это в стиле Пивоварова - затеять мероприятие и повесить потом на кого-нибудь. Я не отказывался в первый день, чувствуя, что Пивоваров не потянет, поскольку сам не знает точно, чего хочет лично он, и что нужно «Салюту». Наговорить общих фраз он всегда горазд, но надо же и конкретные вопросы обсуждать и решать.
С помощью Лощинина я этот процесс как-то наладил и вёл к принятию нужного для «Салюта» решения совещания, одобряющего концепцию глобального экологического, геофизического и метеорологического мониторинга околоземной среды на базе «Салютовской» тяжелой платформы с лидарным зондированием как главным её элементом (сомневаясь вместе со многими в его осуществимости и уж, по крайней мере, эффективности).
С флюсом продолжать эту деятельность было очень не с руки, и я надеялся, что Пивоваров меня подменит, но он делал вид, что всё в порядке, идет нормально, сам он занят чрезвычайно важными разговорами в своём кабинете, а флюс - это ерунда, мелочи, не обращай внимания.
И всё бы ничего, да нашлись скандалисты (дурной Черханов от Израэля, нервный Бакланов от Калабина), которым надо было непременно решение на свой вкус сформулировать - ну, и формулируйте, пожалуйста, предлагайте совещанию, пусть голосуют, - так нет, им надо было, чтобы я проводил их формулировки, на хрен они мне сдались. Пришлось нелюбезным тоном разговаривать.
А тут ещё кабинет у меня потёк от весеннего таяния снегов на крыше, капает аж и прямо над дверью, чуть ли не на головы посетителям. Срам да и только. А Ейбог с Шершавиным мне мозги пудрят - ничего, мол, с этим покрытием поделать нельзя, надо скаты строить (наклонную крышу надстраивать) или ещё лучше оранжерею на крыше соорудить. А пока пусть заливает, что ли? Хоть бы снег вовремя сгребали, да воде не давали бы застаиваться в лужах, сам даже лазил на крышу воду разгонять.
Вечером был банкет закрытия совещания, водка лилась рекой и закусь была полноценная, и всё - бесплатно, как и проживание участников в гостинице. Вот Пивоваров шиканул. Зачем? Как перед народом будет отчитываться? Такие вопросы я ему уже не задавал: хозяин - барин!
Одна накладка была лишь в начале совещания. Пивоваров решил салютовцев поместить в пэгэёвской гостинице (а точнее теперь Шаршавинской - задарма практически Пивоваров отдал ему дом деревянный на верхней площадке, рядом со старым зданием ПГИ, Шаршавин, правда, его сам оборудовал под гостиницу, но из пэгэёвского же ворованного материала). Те прилетели ночью,  а гостиница закрыта, нет никого, Шаршавин сроки напутал. Дозвонились до Пивоварова, тот пришёл и повёл их в «Полярные Зори», а по дороге их чуть не накрыла глыба снега с крыши одного из домов на Ленинском проспекте. Буквально в метре от них грохнулась.


Письмо тёти Тамары Бургвиц от 11.04.92 г.

Здравствуйте, наши милые Сашеньки!
Сажусь вам писать большое, хорошее письмо. Боюсь, лишь бы кто не оторвал меня от него, лишь бы у всех было ладно.
Спешу вам сообщить наше с дядей Володей желание.  И просим, если можно, то сообщить быстрее ответ. Лучше по телефону два слова: да или нет, а остальное в письме все вопросы.
Мы приглашаем вас на отдых к себе на дачу.  В этот сезон в две комнаты и тамбур с отдельным входом на улицу. Одна комната зимняя, одна летняя и тамбур остеклённый с двух сторон, как терраса, где летом всегда дачники используют как кухню. Но у них имеются специальные плитки с двумя конфорками и отдельные трёхлитровые газовые баллоны. У меня такой плиты нет. Я хотела купить просто электрическую плитку и тоже нет в продаже. Если у вас есть - купите. Раньше она одноконфорочная стоила 7.20, а 2-х конфорочная 20 руб., а теперь наверное 100 и 200 руб. (Были в нашем хозяйственном, но я не знала и все сразу разобрали.) Я деньги сразу отдам или вышлю. Она необходима на даче. Если нет, то выход есть. По двору пройтись по улице и рядом с нашей комнатой, на общей кухне есть старая газовая плита, на ней можно готовить. Газ я заказываю и оплачиваю. Есть стол, полки, шкафчик, но обед носить улицей, то есть по двору, а разогреть - лучше плитку, но у меня нет.
Чай будем пить из самовара, если хотите, на улице во дворе. Дядя Вова мне кричит - от меня напиши, что я их зову. Я буду рада, что он будет на улице во дворе и рад с вами встретиться. Дел найдётся всяких у него - ему необходим кислород и свежий воздух. Климат отличный, с одной стороны - Финский залив, а с другой, напротив - озеро Разлив. Дай Бог, чтобы было хорошее лето.
На заднем дворе калитка и выход к озеру купаться. Со двора видно озеро, а утро и закат - прелесть! Двор обыкновенный, без прелестей, но мой сад (цветы) и огород со свежими овощами для Вас, в вашем распоряжении. Радио на Вашей даче есть. Могу  и телефон вам поставить для связей с друзьями. Есть телевизор, но нет комнатной антенны, а на крыше антенна упала и вся сломалась. Магазин продуктовый (мясо, овощи, гастроном, хлебобул. изделия, водка, вино) рядом, т.е. через три дома. Чистая вода - у соседнего дома, на углу колонка.
Я еле-еле справилась с уборкой в доме, т.е. много чего вынуждена была сжечь, со стиркой таскалась туда-сюда. Теперь Володя стол отремонтировал отлично, а я морилкой, а теперь надо лаком покрыть. Буду начинать ремонт в комнате, где я желаю прожить с Володей летом, но его не уговорить жить лето. Ему надо домой и сидеть в доме и глотать пыль от марок. Я ему не мешаю, это его хобби, это его наслаждение в жизни.
Задумал все альбомы переделывать. Теперь отрывай марки и снова приклеивай, т.к. отсутствуют альбомы в продаже. Раньше были по три рубля, потом по 10 руб., а теперь вообще нет в продаже нигде и он решил сгустить в наклейке свои серии. Дышит такой пылью, и дома лежит пыль клубами, т.к. он скоблит и стряхивает на столе своём, а пыль летит и всё ему под кровать тянет в угол.
Не успеваю убирать, как надоела его пыль, а что делать, приходится терпеть. Обижать его нельзя. Если вы будете, я надеюсь, что он останется там пожить лето, а будет не хорошо, то будет домой ходить. Есть шахматы, карты, домино, и ещё одна интересная игра (я её из Прибалтики привезла) для взрослых (забыла, как называется). Посмотрите.
На днях должна начать мыть потолок, потом красить, потом клеить. Да пол починить - кусок линолеума надо вставить и всё покрасить.
Потом, если успею, то в ваших комнатах, но там чище. Надо потолок покрасить и оклеить. Пол я там красила два года назад - ещё хороший. Террасу обновлю. Если не успею, будете жить в нашей комнате на оттоманке, а там кровать с пружинным матрасом. И ещё у меня есть пружинный матрац и железная кровать - я привезла от брата - сестра дала во временное пользование. Выколотила, а теперь обошью новой, чистой тканью. Пристроим для Мити.
Твоим мужчинам удовольствие - рыбалка. Куда хочешь, туда и пойдёшь, а в августе - за грибами, но не так, как у вас на Севере. Здесь можно и с пустой корзинкой придти. Если приедете, ничего лишнего не вези. Халатик, штаны спортивные, если ты ходишь, да на себя платье или юбку с кофтой.
Хочешь пошить, у меня в доме есть швейная машина. С продуктами - у нас макаронные изделия, масло подсолнечное, табачные изделия - по карточкам, а остальное всё свободно: масло сливочное - 150-170 руб. за кг., сахар - 99-90 руб.,  мясо - 83 руб., хлеб: буханка - 1.56, булка-батон - 4.70, подмосковный хлеб - 5.25, мы уже ко всему привыкли. Проживём - не волнуйтесь. Будем чечевицу кашу есть, суп гороховый, муки у меня много - спечём чего-нибудь.
Ну, ждём ответа, не задумывайтесь. Приезжайте. Мы же с вас ничего не просим и не возьмём. Не хотите готовить - я буду на всех, я люблю готовить. Живите хоть всё лето и осень. Когда хоть вы в отпуске будете?? Месяцы? Не бойтесь, с голоду умирать не дадим, не допустим. Очень ждём вас. Будем рады вас встретить.
Спасибо тебе, Сашуля, за письмо. Я давно собиралась написать, но закрутившись, так что не раскрутиться. Мы не желаем слышать от вас отказа. Понятно? Базар - сядешь недалеко от дома в авт. 309 и на базар, или 311. Базар у нас хреновый, но есть название - Рынок. Ленинград рядом, ст. Разлив. Это одна автобусная остановка от нас в сторону Разлива. Холодно будет - печку затопим и там, и там. Сестра Валя полностью занята сыном, у сестры - сын 42 года в Песочном институте, а я то для неё на базар еду, то я еду к брату в Ленинград. Забот у меня полно.

Письмо Антонины Дмитриевны от 15.04.92.

Здравствуйте мои дорогие дети, Шурочка и Саша!
Как давно нет от вас весточки. Как вы поживаете? Нет никаких вестей от Ирины с Митей. Хочется знать, как у них дела. Как самочувствие Ирины? Ждала на воскресенье к нам, но не дождалась.
Весна у нас очень холодная. Снег растаял, а на улице холодно. Ночью морозы до -3°. На участке были 5 апреля. Подняла малину и открыла чеснок и цветы. Было холодно и вдобавок пошёл дождь. Так что в 12 часов отправились обратно. Когда теперь поеду, хоть бы потеплело малость.
Перец и помидоры на окне уже большие. Посадила 3 огурчика, уже проросли. Как я их сохраню до посадки в грунт? Отрада одна, что любуюсь своими саженцами. Проращиваю три ведра картошки. Надо думать о своём существовании.
В магазинах всё очень дорого. Картошка 6 руб., морковь 8-10 руб., лук 20 руб. У меня прошлый год не вырос лук-сеянец и теперь пришлось купить 1,5 кг, заплатить 125 руб. Хорошо, что ещё огурцы, капуста, лук, картошка есть своё. Но свежие огурцы уже подешевели - 15 руб. кг. С новыми ценами никак не смиримся. Правда, за апрель пенсию дали 800 руб.
Но нашему деду-папе надоело быть здоровым. Протерпел три месяца. С 10 апреля каждый день больной. Глаза мои не глядели бы на эту больную физиономию. Говорить ничего нельзя: ни здоровому, ни больному. До каких пор мне эти переживания? Надеялась на старость, но и она утешения не принесла. Горбатого, как говорят, могила только исправит.
Доченька, только ты не переживай. Не думай ни о чём. Мой воз, и мне его везти. Тепло придёт, буду ездить на участок, хоть там забываются все невзгоды. Работы там сейчас много.
Вова звонил 5 апреля. Выходные использует на участке. Сейчас всё занимается стройкой. Да и огородные работы все делает сам. Тамара ведь нисколько не помогает. Летом оводы кусают, а сейчас холодно. Погода ей не благоприятствует. Вова передаёт вам большой привет. Интересуется вашей северной жизнью. Антошка учится хорошо - без троек. Продолжает увлекаться электроникой.
Пока, мои дорогие, до свидания. Крепко, крепко вас целую. Крепкого вам здоровья, благополучия. Ждём ваших весточек.
15.04.92 г. Мама.

Письмо Ирины от 17.04.92 г.

Здравствуй, дорогая мамочка!
У нас вчера закончились лекции и занятия по неврологии. С сегодняшнего дня сидим на гражданской обороне и целая неделя - военная кафедра. Конечно, эти два месяца очень тяжело мне даются. Всё сказывается: и мерзкая погода, и общая обстановка, и не очень хорошее самочувствие, особенно в начале марта. А настроение постоянно плохое и мрачное. Очень скучаю по своим мужчинам. Иван просто молодец! К сожалению, в своих письмах почти совсем не проявляет эмоций - просто хозяйственные отчёты. Миша тоже написал два письма, одно из них я посылаю с папой.
С Митей видимся раза два в неделю. В основном, просто гуляем. Были в музее-квартире А.С. Пушкина на Арбате. В театр ходила со своей соседкой - Татьяной. Она освобождена от военной кафедры и сегодня улетела к себе в Омск. Папа, наверное, рассказывал, где я была. На этой неделе были на спектакле «Кто боится Вирджинии Вульф» в «Современнике». Прекрасно играли Волчек, Гафт, Неёлова! Были на старой сцене, в театре на Таганке.
В прошедшие выходные было сильное похолодание. Я с пятницы до понедельника гостила в Протвино. Очень хорошо отдохнула и расслабилась. Во Владимир ехать боюсь - три с лишним часа выдержать трудно. Тем более, что Митя не собирается ехать.
Папин приезд меня расшевелил, настроение стало немного лучше. Жаль, что в этот раз он приехал ненадолго.
Митя 29.04 сдаёт реферат по истории - почти экзамен, поэтому-то он и не уверен, что сможет меня проводить. Вообще-то, мне бы самой хотелось уехать пораньше, да и документы в учебной части уже готовы. Видимо, поеду 27.04.
Сейчас погода в Москве совсем весенняя, очень тепло. Чувствую себя хорошо. Три недели назад (с помощью Аниной мамы) была у гинеколога - доцента мед. института. Попила витамин Е, чаще отдыхала. И самочувствие вполне нормализовалось.
Мише купила зимние сапоги - кожаные на меху 22 размер, и легкие на шнурках для «сменки» туфельки-кроссовки. Денег ушло очень много, очень дорого обходится питание. Папа немного подкинул. Домой я купила чая и кофе довольно много, и кое-что из мелочей. Сегодня поеду за плафоном на кухню - почти такой же, какой был у нас, за 62 руб. 
Очень по тебе соскучилась. Ждем вас всех в отпуск в июне. Пока до свидания. Целую. Ирина.17.04.92г.

Поздравительная открытка Карповых от 27.04.92.

Александр Андреевич! Александра Николаевна!
Поздравляем Вас с праздником трудящихся!
Даже в наше трудное время нельзя забыть этот весенний и могучий праздник. Как весело встречали мы Первое Мая! Песни, танцы, вино, закуски, нарядные и радостные люди.
Сейчас нас обрадовали: водка, вино без карточек, в магазинах есть, что есть - только карман надо иметь побольше.
Прошёл первый день Пасхи. Ирина была со всем своим семейством. Жаль, Андрей Багратович не смог: устал после посещения кладбища.
Погода у нас прелестная, третий день тепло. А сегодня был сильный, но тёплый дождь. Дышится легко.
У нас без изменений. Работаем, не строим, т.к. не знаем, что строить, да и за что строить. Жизнь - как мутная вода. Пойди, поймай свою рыбку.
До свидания. Карповы. 27.04.92 г.

Письмо Антонины Дмиртиевны от 29.04.92г.

Здравствуйте мои дорогие дети, Шурочка и Саша.
Дорогая доченька, уже давненько получила от тебя письмо, но с ответом задержалась. Наша жизнь сейчас посвящена огороду. Всё посеяла, но прорастает плохо. Стоит холодная погода, а ночью заморозки, как и вчера до -3°. Цвет у смородины погиб. Яблони хорошо цвет набирают, хотя бы сохранились. Пока что надежда на клубнику и рябину. Правда, уже есть первый урожай: щавель, ревень, редиска. Вчера после мороза высадила под плёнку 12 помидор. Уже переросли дома.
От Ирины нет никакой весточки, как уехала в Калининград.
А вот только сейчас позвонил Митя. Что зачётная неделя прошла, и до 5 июня он будет свободный. Сегодня вечером будем ждать. Очень приятно, что мы ещё нужны своим детям и внукам. Навещают нас. Рады встретить. От Вовы с 9 мая нет весточки. Как думают провести лето, пока нам неизвестно.
Пока, мои дорогие, до свидания. Крепкого вам здоровья. Ждём к нам в гости. Целуем, мама, папа.

563

Совершенно неожиданно Пивоваров сподобился вдруг командировать меня за границу - в Финляндию. То, что он ездил по зарубежам когда не лень, а я - нет, меня не волновало по двум причинам.
Во-первых, английским надо овладеть, чем я и занимался, хоть и не форсированно, но регулярно, с очередной, новой англичанкой - Натальей Алексеевной Большаковой, сменившей Ларису Георгиевну Короткову, об уходе которой я очень сожалел, но удержать не сумел - вернулась на преподавательскую работу.
Пивоваров тоже занимался языком, но, похоже, без крупных успехов, что, впрочем, совершенно не стесняло его в общении с иноземцами - с помощью переводчика разумеется, в качестве которого чаще всего выступал Юрий Николаевич Куликов, разъезжавший за это вместе с Пивоваровым.
Во-вторых, за границу надо было везти хороший, новый результат по модели, а с этим дело притормозилось из-за плохой работы ЕС-ки в Калининграде и трудностей переноса модели на РС в ПГИ.
Разъезжать же с экскурсионными, преимущественно, целями а ля Пивоваров (который, впрочем, был глубоко убеждён, что решает важные вопросы в этих командировках) я бы, конечно, не против, но рваться к этому, напрашиваться или переживать, что Пивоваров ездит, а я нет, считал ниже своего достоинства, других проблем нет, что ли.
И вот - на тебе, Пивоваров сам предлагает. Вместо себя меня хочет послать, надо же! Подоплёка такого великодушия быстро проявилась. Оказывается, ехать надо на заседание Комиссии по советско-финскому сотрудничеству в области геофизики, обсуждать планы этого самого (точнее, теперь российско-финского) сотрудничества. А возглавлял российскую часть этой комиссии и, соответственно, делегацию - Олег Михайлович Распопов, которого Пивоваров упорно и нахально спихивал с поста Российского сопредседателя комиссии, заручившись поддержкой Калинникова от КНЦ и некоего Ежкова из ГКНТ, но недооценив связей Распопова и поддержки последнего от ООФА в лице Мигулина и Прохорова, раздражённых попыткой вмешательства ГКНТ в прерогативы ООФА.
Короче, не только пост сопредседателя Пивоварову не достался, но и пост Ученого Секретаря Российской части комиссии, занимавшийся ранее Успенским, ушёл от ПГИ: Распопов назначил на это место сотрудницу ЛО ИЗМИРАН, куда Распопов ушел из ПГИ, Птицыну, да ещё Шумилов Олег, бывший член комиссии от ПГИ в ней остался, будучи уже сотрудником ЛО ИЗМИРАН, куда он перешёл вместе с Распоповым, ну а Юра Копытенко в комиссии и раньше представлял ЛО ИЗМИРАН как его директор.
От ПГИ один Пивоваров в комиссии остался, а было четверо, зато лоизмирановцев был один - стало четверо. Пивоваров, разумеется оскорбился такой наглостью распоповской, и отказался вообще в этой комиссии работать и в Финляндию ехать вместо себя никого не предложил. Тут финны забеспокоились, у них связи-то реальные, старинные с ПГИ, а не с ЛО ИЗМИРАН, стали Пивоварова упрашивать: если не может приехать сам, то хоть прислал бы кого-нибудь.
Вот тут Пивоваров и предложил поехать мне и Куликову, откровенно признавшись, что он в одной компании с Распоповым и Шумиловым быть не может, тем более за границей, когда зависит от каждого соотечественника, владеющего английским. Ну не может, так не может. Я отговаривать не стал, был вполне уверен в своих дипломатических способностях в данной ситуации. В первый раз заграницу в кап. страну предлагают - отказываться что ли?
Поездка намечалась на 4 дня с 21 по 24 апреля, и чтобы успеть оформить документы, я отправился их проталкивать в Москву, в УВС - Управление внешних сношений при Президиуме АН. В Москве я пробыл десять дней с 23 марта по 2 апреля.
А там как раз Ирина на курсах повышения квалификации обучалась, оставив Михаила с Иваном на два месяца одних, так что я в этой командировке с обоими своими детьми пообщался. Встречались с сухим вином у меня в номере, поганеньком, но одноместном, в четвертом корпусе гостинице АН, что на площади Хо-Ши-Мина в одном здании с рестораном «Ханой», прямо над подземным переходом со входа в метро «Академическая». Ирина сообщила, что у них с Иваном ребёнок будет в ноябре, что я и поприветствовал, спросив: - Плановый или как? - Плановый. Ну и хорошо. Молодцы. Смелые ребята. Время, конечно, весёлое, но чего же ещё ждать, Иван не молодой уже, справитесь.
Ездили с Ириной к Бирюковым, а туда в качестве сюрприза Любка с Андрюшкой заявились (Андрюшка в Питер в этот день уезжал, а Любка Бирюковым позвонила так просто и узнала, что я там буду сегодня с Ириной). Андрюшка был то ли с бородой, то ли с усами, но очень симпатичен.
Ездили втроём (я, Митя, Ирина) в Протвино. Там нам Любка с Жоркой с гордостью демонстрировали кошку, которая позволяла себя швырять куда угодно, чётко вцепляясь когтями в цель, повисая, например, на косяке. За это, наверное, она стянула на кухне и обгрызла кусок семги, который я привёз с собой из Мурманска в качестве гостинца.
В Протвино, конечно, развал как и повсюду. Из Серпухова еле добрались до него на автобусе. Перспектив никаких. Город при ускорителе. А кому он нужен, этот ускоритель? Ситуация одна из тяжелейших в нашей науке. Помаленьку можно за бугром подрабатывать, Жорка вот в Австралию собирается, но всех же за границу не переселишь. А ещё не так давно завидовали - Протвино! ИФВЭ! «Мы - физики» - книга толстая, скорее фотоальбом, в нашей квартире калининградской среди книг по искусству (почему-то) до сих пор стоит.
С Митей по Москве болтались - плейер покупали, купили китайский «International» за 1.500 руб., чем были довольны ибо чуть не купили за 1.700 при ценах от 1.300 до 2.100. Правда, летом его уже чинить пришлось у Саможанова за 150 руб., но это уже детали.
По утрам я бегал до МГУ и обратно или ещё куда на такое же расстояние, минут на 20 бега. Бегу раз по Профсоюзной, по правой стороне от центра, вдруг слышу рядом со мной сзади «Дзам!», оборачиваюсь: «Жигули» в столб долбанулись, лобовым ударом. Заснул водитель, наверное. Теперь он сидел с закрытыми глазами, придавленный согнутым рулем.
Народу поблизости, кроме меня, никого не было. Рядом с местом аварии какая-то контора, женщина как раз входную дверь ключом открывает. Я спросил, есть ли у них телефон. Она впустила, и я вызвал ГАИ и «Скорую».
Потом вернулся к машине. Там стояли уже человека три и глазели, не зная, что делать. У водителя небольшими струйками текла кровь из носа, рта и глазниц. Я сказал, что сейчас «Скорая» подъедет. Тут водитель открыл мутные глаза и проговорил, с трудом, правда, ворочая языком: - Я тебе дам «Скорую», так твою мать! Никаких «Скорых» чтоб не было...
Я ответил: - Не волнуйся. И не шевелись. Отдыхай.
И побежал дальше. Ибо тут уже толпа целая собралась. Лихие, однако, ездоки. Пьяный, наверное, с гулянки ехал. И заснул. На тротуар вылетел. Мог не в столб врубиться, а в меня, например, сзади.
Обратно я бежал по другой стороне Профсоюзной, но ГАИ и «Скорая» ещё были на месте происшествия, водителя в «Жигулях» уже не было. Гаишник, похоже, опрашивал свидетелей.

Загранпаспорт я оформил без происшествий, но за визой ещё предстояло поехать в Москву. Побывал в ГКНТ бывшем, теперь снова Мин. науки, но всё в том же здании на Тверской у Центрального телеграфа, пообщался там с известным чиновником Борисом Ивановичем Имерековым, через которого деньги проходят по программе «Арктика», вручил ему по поручению Пивоварова экземпляр «Решения Совещания по мониторингу Арктики», над которым тот поусмехался и просил передать Пивоварову, что деньги по Арктике будут, но чтобы он перестал с Трошичевым воевать, кто главнее. Пивоваров не принимал Трошичева за руководителя всей программы (у которой ААНИИ был головной организацией) и отказывался ему отчеты посылать - ещё один бзик.

Вернувшись в Мурманск, я нашёл лыжный сезон в самом разгаре. Почти весь март (по крайней мере, до моего отъезда в Москву) температура воздуха в Мурманске днем была плюсовая, до +5°, но снег, правда, держался, а в апреле по утрам стабильный морозец -5°-10°, днём, конечно, потеплее, но всё же, в основном,  минусовая температура, так что мы с Сашулей ещё катались по солнечной нерасквашенной лыжне, пока в Москве шумел VI Съезд народных депутатов, на котором Хасбулатов измывался над правительством («Ребята растерялись», и уход правительства по взмаху руки Бурбулиса).
В качестве тренировки общения с иноземцами перед поездкой в Финляндию мне довелось в отсутствие Пивоварова, куда-то в очередной раз умотавшего, принимать Манфреда Ланге, директора Арктикцентра Лапландского Университета из Рованиеми, рассказывать ему о ПГИ и о наших экологических устремлениях. Более подробно, точнее, многословно на последнюю скользкую тему говорил по поручению Пивоварова Куликов, и я поразился с какой непринужденностью, если не сказать с нахальством, тот выпросил у Ланге обещание пригласить Пивоварова и его самого в Рованиеми на какой-то экологический конгресс. В очередной раз я пожалел о своей малограмотности лингвистической, и не в последний, конечно.

564

25 июня 1993 г., там же
17 апреля мы с Куликовым улетели в Москву, не задерживаясь, получили в УВС загранпаспорт с визами, и я перебрался в Ленинград, то бишь Санкт-Петербург, чтобы взять заранее билеты на автобус до Лахти, которым отправлялась в Финляндию распоповская команда. У Куликова семья в Москве, ему удобнее было появиться в Питере перед самым отъездом, а мне, напротив, не хотелось лишний раз стеснять Бирюковых, да и с билетами стоило подстраховаться, хотя по телефону мне обещали из агентства, что проблемы не будет даже и в день отъезда.
В ночном поезде Москва - Санкт-Петербург я оказался в одном вагоне с Олегом Шумиловым (тесен мир!), который, разумеется, на одну тему способен только был говорить -  какая Пивоваров редиска. Заодно  всем «демократам» досталось. Меня он дипломатично оставил вне критики, даже как бы посочувствовал, что мне с такими засранцами приходится работать.
Остановился я в Сестрорецке у Бургвицев. Тётя Тамара была вся в заботах о своей новой недвижимости - половине деревянного дома, доставшейся ей в наследство от умершей Вали Мироновой, которую тётя Тамара опекала в последние склеротические годы её жизни.
Дом был развалюха, но дачники в нём с удовольствием на лето селились. Задами дом выходил на озеро Разлив, а фасадом на Ленинградскую улицу (или Мосина?), бывшей раньше отрезком ленинградского шоссе, проложенного теперь по другую сторону железной дороги. Это уже не Сестрорецк, а Разлив, или как раз по середине между этими двумя станциями, минутах в десяти ходьбы от дома Бургвицев.
На этой «даче» я провёл целый день, готовя тексты на английском для возможных выступлений в Финляндии. Хорошо побегал в Сестрорецке, новый маршрут проложил: вдоль Сестры в курорт, оттуда по берегу Финского залива в Дубки и домой. Или в противоположном направлении. А главное, корюшки поел вдоволь, хотя в речки сестрорецкие она ещё не зашла по-настоящему, но в заливе её уже ловили сетями и в продаже была.

Путешествие в Финляндию началось на углу улицы Ракова и набережной Фонтанки, оттуда отправлялся шикарный ненашенский (шведского производства, кажется) весь стеклянный автобус Санкт-Петербург - Лахти. Цена билета 800 с чем-то тогдашних рублей. Это самый дешёвый способ выехать в Финляндию, поездом за доллары гораздо дороже.
Отправление в 16.00. Здороваюсь с Распоповым, Шумиловым, Копытенко - все ведь с нашей кафедры физики Земли, ещё Пудовкин из Швеции подъедет, тридцать лет почти знакомы, с Распоповым и Копытенко в экспедициях вместе бывали, а с Шумиловым Димуля Ивлиев где-то зимовал, в Тикси, кажется, но сердечности никакой. Знакомы и знакомы, только и всего.
Ещё Клеймёнова Наталья Георгиевна из ИФЗ, тоже с тех времен (с середины шестидесятых) знаю. Вот только с Птицыной лишь по телефону общался. Автобус заполнен менее чем на половину, не зря наличие мест гарантировали.
В Выборге раздают бланки таможенной декларации для заполнения, и я осознаю, что зачем-то взял с собой деньги 2000 рублей, забыв совершенно, что провозить можно только 300 рублей. Обращаюсь к своим спутникам за советом - те ведь все не в первый раз таможенные досмотры проходят - что делать? Вписывать в декларацию или нет? Собственно я уже вписал с ходу, а потом задумался - стоит ли?
Реакция моих спутников неожиданно перепуганная, можно подумать - я чёрт-те что сотворил. - С ума сошёл! Зачем тебе эти деньги? Негде оставить было? Можно, конечно, на таможне оставить, но потом обратно их получить как бы проблемой не стало...
Короче, решаю на свой страх и риск: прошу новый бланк, вписываю туда разрешенные 300 рублей, которые оставляю в бумажнике, остальные перекладываю в нагрудный карман пиджака. Авось обыскивать не будут. Но неприятное всё же ощущение.
Снять его помогли причитания тётки, сидевшей позади нас с Куликовым. Она сама русская с Украины, едет по приглашению родственницы, которая тут в Финляндии уже лет 10 живёт, на свадьбу её дочери, и везёт с собой вина сверх разрешённых двух бутылок водки. Это вино и не давало ей теперь покоя, совсем бедную замучило.
- Понесла нелегкая Дуньку в Европу! Это же сраму не оберёшься, ежели найдут! И куда его девать? Может выкинуть, чёрт с ним? Я этого страха не перенесу, сердце не выдержит. Может вы, ребятки, возьмёте?
Мы успокаивали её, как могли.
- Нельзя, так они сами отберут, зачем выкидывать? Объясните, что Вы не знали, сколько нужно провозить, что на свадьбу везёте, может, и разрешат.

26 июня 1993 г., там же
Мои лишние рубли никого, естественно, не интересовали. В таможне на финской стороне «зелёная» и «красная» линии. По «зелёной» проходят те, кто не сомневается в дозволенности провозимого багажа, по «красной» - кому не всё ясно со своими правами. Разумеется, честная тётка попёрлась на красную линию, единственная среди всех пассажиров.
Прошедшие досмотр прямиком направлялись в «шоп» - небольшой магазинчик - рядом с таможней, набитый всякой сверкающей всячиной, где уже можно присматриваться к ценам. Никто, конечно, ничего не покупал, так, экскурсия в ожидании отправления автобуса. Наконец, всё закончено, можно ехать.
В автобусе уже сидит счастливая тётка, потрясённая впечатлениями:
- Представляете, они такие вежливые! Я им всё объяснила, так они смеялись, что я так волнуюсь, сказали - не беспокойтесь, проходите. О, Господи! Поехала Дунька по Европам!

В это время мы уже действительно «ехали по Европе». Чего там говорить, разница ощущается сразу - от ровной дороги до вида за окном, благо сидишь, как в аквариуме. Леса-то как в Карелии, а домики аккуратные, все словно только что построенные, свежевыкрашенные, у каждого домика машина стоит, велосипеды и никаких заборов, абсолютно. Народ весь в ярких куртках и штанах, словно специально во всё новое вырядился. Короче, картина известная, не неожиданная, а всё же впечатляет после отечественной загаженности и разрухи.
В Лахти нас встречал Осмо Аулама, молодой ещё парень, учёный секретарь финской части комиссии, с ним микроавтобус комфортабельнейший, на котором едем дальше в Хельсинки, где запланирован «митинг». Оказывается, заседать будем даже и не в Хельсинки, а на борту корабля какого-то, который из Хельсинки куда-то поплывёт. Тут же в микроавтобусе нам выдают «командировочные» в конвертах - по 450 финских марок на трое суток, это примерно 100 долларов. Гостиницы, завтраки, обеды уже оплачены. Так что это нам на карманные расходы.
В Хельсинки прибываем где-то около 11 вечера, поселяемся в гостинице в одноместных номерах, своей чистотой ещё больше контрастирующих с нашими «нумерами», чем внешний вид ихних и наших зданий. Цветные телевизоры сверхчёткого изображения с дистанционным управлением, спутниковая антенна, множество каналов, преимущественно на английском, а также французском, финском - не захочешь, а языки изучишь, и программы разнообразнейшие - политика, спорт, искусство, познавательные передачи, фильмы, только кнопки нажимай, как на баяне.
Мы с Куликовым оказываемся по соседству, на общем этаже, договариваемся поужинать вместе из собственных запасов у меня в номере.
Обнаруживаем, наконец, и недостаток финского гостиничного сервиса: стаканчики в номере пластмассовые, кипятить в них воду кипятильником неудобно, они от горячей воды деформируются, оседают, но пить чай всё же можно, хотя стаканчики потом приходится выкидывать. Впрочем, они и так одноразовые. В следующий раз кроме кипятильника стаканы надо брать гранёные.
Изучаем карту Хельсинки, которую мне Града Петрова дала, выясняем, что находимся в самом центре города, рядом с Финским Метеорологическим Институтом - организатором совещания.
Утром я встаю рано и отправляюсь на пробежку - специально для этого кроссовки, штаны, ветровку взял, чтобы было что вспомнить - как по Хельсинки бегал.
Погода чудесная, ясная, хотя лишь градусов пять тепла, ещё недавно прошла волна холода, выпадал снег и не везде он даже растаял. Сразу нахожу, где бегать: за ФМИ - спортплощадки, за ними Ботанический Сад, вот вокруг них и побежал, озираясь, пока не выбежал снова на улицу, где гостиница находится. С трамваями, между прочим. Витрины по ходу, разумеется, оглазел.
После пробежки - душ и завтрак - «шведский стол» в гостинице. Очередные впечатления изобилия, на этот раз едового. Ешь чего хочешь, сколько влезет. А хочется всего. А выбор обалденный. Сил нет описывать.
Появился Пудовкин. Он где-то рядом в Скандинавии лекции читал, чувствует себя как дома здесь, но взъерошен, неаккуратно одет и хмур. Нечаянно слышу из-за стола, где он с Распоповым и остальными завтракает: - Демократы... Развалили страну, вот и ПГИ сейчас разваливают. Интересно, про кого это Пудовкин: про Пивоварова со мной или про Ляцкого с Мальцевым?
Утро у нас свободное до двенадцати, гуляем по Хельсинки, я взял с собой фотоаппарат (ФЭД-5), фотографирую просто улицы. Конечно, заходим в магазины, которых тут прорва, больше, кажется, только банков. В магазинах всё сверкает до приторности, но цены в переводе на рубли высокие, товары все фирменные, дорогие, дешёвого ширпотреба не видно, говорят, русские всё выгребли.
Всё как рассказывали. Наш знающий Митя говорил, что нет смысла там валюту тратить, лучше к нам везти. Я и не трачу, хотя можно было бы, например, двухкассетник купить, даже пару на выданные карманные.
В 12.00 собираемся в вестибюле гостиницы, знакомимся с Суксдорфом, председателем финской части комиссии, пожилым уже геофизиком за шестьдесят, с Пеллиненом - сравнительно молодым замдиректора ФМИ, начальником отдела геофизики, который, кстати, располагается на последнем, шестом этаже здании гостиницы, в которой нас разместили, а весь остальной институт занимает здание современной постройки по соседству.
На такси нас отвозят в гавань, до которой, впрочем, пешком идти недалеко, но везут, похоже, главным образом из-за наших сумок, отягощенных дозволенными к провозу бутылками водки. У причала стоит пара белоснежных громадин - лайнеров линии «Викинг Лайн». На одном из них - «Изабелле» - нам предстоит суточное путешествие по Финскому заливу - до Таллинна и обратно, в ходе которого мы и должны решить все вопросы предстоящего российско-финского сотрудничества в области геофизики.
В огромном здании морского вокзала проходим таможенные процедуры - заграницу же отплываем, и знакомимся с остальными членами финской части комиссии - Матти Ниеминеном из «Ти-ти-комити» (финской конторы по научно-техническому сотрудничеству с Россией), учившимся когда-то в Москве и свободно владеющим русским, моложе Пеллинена ещё (но старше Аулама), Тауно Туроненом, пузатым, то ли седым, то ли светловолосым, говорливым, известным геофизиком, директором обсерватории Соданкюла, и Иормой Кангасом, профессором геофизики из Университета в Оулу.
Последние двое хоть и помоложе Суксдорфа, но в возрасте, где-то под шестьдесят (как, впрочем, и Пудовкин с Распоповым - давно ли были молодыми). Слово «знакомимся» относится, главным образом, ко мне, я только с Кангасом встречался в ПГИ, и отчасти к Куликову, остальные все давно и хорошо друг друга знают.
В 13.00 загружаемся на пароход. Это плавающий отель какой-то многоэтажный, с лифтами, девять палуб, кажется, из них пять или шесть для пассажиров, нижние - жилые, над ними ресторанные, пивбарные - магазинные, с почти стеклянными бортами для обозрения и на самом верху - палуба залов для заседаний и конференций разных размеров, соответственно оснащённых необходимой оргтехникой. Одно из таких помещений арендовано организаторами встречи для нашего совещания.
Каюты, правда, у нас нижайшего класса, двухместные, без иллюминаторов, тесноватые, но как всё в Финляндии - аккуратненькие, всё сверкает и блестит. Впрочем, нам здесь только переспать ночь.
«Изабелла» отходит, мы любуемся видом города, я поражаюсь тем, как наша махина проходит впритирку к островам на выходе из гавани - это какая же тут глубина сразу у берегов?
Нас угощают изумительным пивом. Выясняем, что в Таллинне захода не будет, проплывём мимо города вблизи и только. Смысл развлечения для финнов - в самой морской прогулке, в посещении пивбаров, ресторанов (все с видом на море) и магазинов на корабле, где цены заметно ниже, чем на суше. Есть сауна, бассейн, плати и пользуйся, отдыхай. Буржуйский отдых.
В 14.00 начали, наконец, работать, заседать то есть. И с коротким перерывом на нечто вроде ланча (кофе с обильными холодными закусками тут же в салоне заседания), занимались этим делом до полвосьмого вечера.
Суксдорф, Ниеминен и Пеллинен сделали обстоятельные доклады о прошлом, настоящем и будущем российско- (так и просится сказать советско-, но у них и раньше было «рашен», а нам непривычно) финского геофизического сотрудничества.
Распопов хвастался проектом переоборудования военного самолета под летающую геофизическую лабораторию, а дальше по пунктам обсуждали план совместных работ и взаимных визитов, заранее заготовленный из предложений реально сотрудничающих групп в пределах средств, отпущенных «Ти-ти-комити» и советскими научными учреждениями.
Практически все работающие финские геофизики уже были давно разобраны разными советскими напарниками, вроде Успенского, Яхнина, Тимофеева из ПГИ, выступающими, главным образом, в качестве генераторов идей, а финны - их реализаторами, причём количество предложений из России всегда превышало возможности финнов на откликнуться по причине количественной несоизмеримости отрядов советских и финских геофизиков.
Причём, если последних больше интересовала наука в этом сотрудничестве (не рубли же деревянные), то наших, разумеется, привлекали финские марки в первую очередь. И вклиниться в эту систему очень трудно, как я понял.
Тем не менее я вручил оттиски нашей статьи  в JATP Пеллинену, Кангасу и Турунену в качестве первого шага такого втискивания. Следующими шагами в этом направлении должны были стать совместные выпивки, к которым финны по общему мнению (и моим личным впечатлением о Симпозиуме в Ольгино) весьма предрасположены, и которые не заставили себя долго ждать.
Закончить работу за один присест не удалось, да и не планировалось. В 20.00 - ужин (или обед?) в ресторане, точнее, в одном из них. Из четырёх, кажется, блюд с переменой вин к каждому, заключая кофе с коньяком. Но безо всяких водок.
Мы с Куликовым оказались за одним столом с Натальей Клеймёновой, Кангасом и Туруненом. Последний был самым разговорчивым в компании, не взирая на своё ужасное произношение, вследствие чего я мало что понял из его рассказов.
А вот про него самого Клеймёнова рассказывала историю, как, будучи в Союзе, он ехал в компании советских геофизиков из Москвы в Ленинград поездом и ночью отправился в туалет ... босиком (привык, понимаешь ли, к ковровым дорожкам у себя в поездах), так ему потом в купе наши одеколоном ноги отмывали.
Обед (или ужин?) в ресторане был, как оказалось, только разминкой к основному мероприятию, которое состоялось в чьей-то каюте непосредственно сразу после ресторана. В дело пошла привезённая с собой водка - по бутылке с каждого русского - и символическая закусь, благо желудки уже были наполнены благородной пищей.
Разгулялись до песнопений Турунена с Пеллиненом, который к тому же подыгрывал себе на губной гармошке. Наши деликатно половинили себе и не жалели водки финским братьям. Гульнули хорошо.
С утра «шведский стол», потом заседание с кофе и опять же с закусками, но, главным образом, с частым питьём холодной воды (очень вкусной) всеми участниками, в особенности же Пеллиненом и Туруненом. Впрочем, не смотря на похмелье, настроение у всех было отличное.
Особенно оно улучшилось, когда работа была закончена и перешли к пиву (изумительному), которым угощали нас гостеприимные хозяева. Мы с Куликовым подарили оставшиеся у нас две бутылки водки Суксдорфу и Кангасу. Те приняли подарки с удовольствием, но попросили передать их не здесь на корабле, а на суше, поскольку они уже затарились тут водкой, а больше двух бутылок через границу (!) нельзя провозить. Так что водку мы им в институте вручили.

27 июня 1993 г., там же
В Хельсинки мы вернулись в обед, пообщались ещё в институте, получили билеты на поезд на Лахти и разбежались по городу кому куда хочется, я опять с фотоаппаратом просто бродить по улицам, заглядывая, разумеется, в магазины. Митя просил футболку черную с надписью какой-нибудь, но был ещё не сезон и я только в одном месте подходящую видел, да и то большого размера.
В семь часов вечера отправились поездом в Лахти. Ехать было не менее комфортабельно и обзор был не хуже, чем в автобусе, которым мы ехали из Питера, множество новых построек в пригородах Хельсинки и Лахти производило впечатление разнообразием архитектурных форм, ну и аккуратностью, разумеется.
Через час езды мы в Лахти - известном месте международных лыжных гонок и соревнований по прыжкам с трамплина. Пешком добираемся до гостиницы, где нам заказаны номера. У стойки портье я стою с приготовленным паспортом, а Копытенко смеётся:
- Да не размахивай ты своим документом, кому он тут нужен. Бланк заполнил, деньги уплачены, бери ключи, иди селись...
Я и в Лахти побегал. И вечером, прямо по улицам мимо ярко освещённых витрин, то туда, то сюда, рискуя заблудиться, и утром по заснеженному городу. Снег выпал ночью, а утром молодые дворники не только соскребали его с тротуаров, но и смахивали со всех стоящих на улице машин.
Номера в Лахти были того же класса, что и в Хельсинки, с такими же телевизорами и одноразовыми стаканчиками, и «шведский стол» на утро такой же пышный. И народ весь спортивный, нарядный и доброжелательный. И город красивый, и жаль, что так мало.
Вот тебе и царская колония бывшая.
Из Лахти тем же автобусом домой в Расею с тремя остановками, на одной из которых мне Шумилов опять голову морочил:
- Ну, ничего, скоро эта бодяга кончится, наши придут!
- Это кто, уж не Макашов ли?
- А хоть бы и Макашов. Он порядок наведёт.
Скучно мне стало. Учёный вроде бы, по за границам разъезжает, а о большевистских порядках тоскует. Ну, ладно, Олег никогда большим умом не отличался, хоть  и пыжился. А вот что Пудовкин - национал-патриот, антизападник, этого я никак понять не мог. Он всё же не Эдик Лимонов. Ну, да Бог с ними.
Через границу переехали, как на помойку попали. Родина задрипанная. Великая держава.
(продолжение следует)