Голубая бездна

   В коридоре было тихо. Лишь едва слышные шаркающие шаги стертых , старых тапочек об вытертый линолеум разносились на все отделение. Изредка были слышны тяжелые вымученные вздохи. Но кроме них из палат не было слышно ни звука. По коридору шла исхудавшая , какая-то невесомая старушка с выцветшими серо-голубыми глазами , ртом зажатым белесой ниточкой , морщинистым низким лбом. Ее когда-то русые локоны , спадают на плечи серыми прядями , а кем-то наверняка любимые некогда фарфоровые ручки судорожно уперты в бока. На ней ее бывшее выходное платье , теперь уже потертый , помятый светлый халат. Никаких украшений , только маленький серебряный крестик , оставшийся от матери , чернеет на груди. Ее глаза , в которых нет ни искорки , ни света , смотрят в пол. Ее губы шепчут что-то , что невозможно разобрать. Она передвигается столь медленно , будто нарошно , чтоб не привлекать внимания. Старушка подходит к стойке с телефоном. Катерина Дмитриевна дрожащей рукой дотрагивается до аппарата и , даже не смотря на его вертящийся диск , набирает номер. Ее тихий скрипящий голос слышен теперь :
-  Доченька! Как ты себя чувствуешь? Ты слышишь меня?
   А на другом конце провода громкий и молодой голос кричит в трубку :
-  Алло! Алло!
-  Доченька!.. Как дела?
-  Алло! Вас не слышно!
   Раздаются резкие звонкие гудки. А по щекам матери текут прозрачные ручейки слез. Она плачет , но не бьется в истерике , а просто тихо , беззвучно плачет. Жизнь научила. Катерина Дмитриевна  опять набирает номер , все так же тихо , все так же несмело.
-   Девочка моя! Здравствуй!
-   А! Это ты , мама! Ну привет!
-   Девочка , как там у тебя дела?
-   Да ничего , мам!
-   Доченька! Как ты себя чувствуешь? Ты не болеешь , милая моя?
-   Мам! Да почему я должна болеть? Что за навязчавая идея? А?
-   Милая , расскажи , что у тебя нового!
-   Мам , я ща занята , я не могу! У меня появился новый заказ , да и вообще...
-   Доченька! Дорогая! Как твоя работа?
-   Мам , я же сказала - я занята! Мам , ну извини , я не могу говорить!               
 Вот Алексей с работы пришел , а его и кормить надо , и поговорить с ним! Давай я тебе через недельку перезвоню! Я как раз заказ сделаю , у меня будет парочка свободных минут! А?
-   Ты мне перезвонишь...в больницу?
-   Ах , да! Я забыла , ты же болеешь! Ну ничего перезвони мне сама через неделю!
-   Милая...
   Но в трубке неслись частые гудки. Вот так , ни тебе привета , ни прощания! Мать тихо опустилась на стул. Ее лицо стало прозрачным и поэтому каким-то неестнственным. Она закрыла лицо шершавыми руками и горько заплакала. Затем медленно поднялась и пошла к себе в палату , ее руки тряслись , волосы липли к мокрому лицу. Она хотела поправить их , но ее руки так дрожали ,что она случайно задела тоненькую ниточку , на которой висел крестик , нитка порвалась , и крестик упал на пол. Она знала , что не сможет поднять его , знала ,что жить ей осталось несколько недель , но потянула руку к полу. Она упала...и заплакала от своей неуклюжести. Ей пришлось вставать , вставала она долго , около часа. И никто ей не помог , никого не было рядом. Кое-как она дошла до палаты , забралась на высокую кровать и еще долго не могла заснуть. Она все вспоминала этот тонкий , звонкий голос , несящийся из трубки , и вытирала рвущиеся слезы...
   Через неделю , как и было сказано , Катерина Дмитриевна опять позвонила домой. Все так же не смотря на весело крутящийся диск , она набирала номер , вспоминая их прошлый разговор. Старушка всю неделю , с того самого дня так ждала этого звонка и надеялась , что наконец-то сможет поговорить с любимой девочкой , расспросить ее о работе , поинтересоваться не болеет ли она. И опять тишину прорезал ее скрипучий , тихий голосок :
-   Доченька! Как ты там? Светочка!
-   Алло! А! Это ты , Светкина мать! Старая карга!
-   Светуля! Милая! Это ты?
-   Слушай , ****ь старая! Не хочет Светка с тобой больше общаться! Не звони сюда! Слышишь , глухая тетеря? Чтоб ты сдохла в своей больничке!
-   Что , доченька? Погромче , милая!
-   Да пошла бы ты на ***! Подыхай скорей , сука! Все соки из нас выжила!
   После первого их разговора на нервной почве у Катерины Дмириевны ухудшился слух , и теперь она практически не слышала , удивительным образом старуха разобрала последние фразы Алексея. Но в трубке уже неслись частые гудки. Как она добралась до своей кровати , старая женщина не помнила. Мать легла на простыню , свернулась калачиком и проплакала всю ночь , только под утро она заснула...
   Хоронили Катерину Дмитриевну через три дня , на прибольничном кладбище. Теперь за одной из оград появилась новая могилка с простым деревянным крестом и выжженной на нем надписью : "Екатерина Дмитриевна Маликова. 1926 - 2003 г.г. " И ни одного цветочка , ни одной ленточки...