Резко континентальный климат

РЕЗКО
КОНТИНЕНТАЛЬНЫЙ
КЛИМАТ
 

Двадцать лет — как бред
Двадцать бед — один ответ
М.Науменко

1
Этот огромный край иногда называют «дикий угол», распространяя понятие на всю территорию, что, пожалуй, неверно. Равнинная часть распахана и хорошо освоена, но, начиная уже с предгорий, поселений становится меньше и меньше. От города, столицы провинции, расположенного в центре степей, пара-тройка сотен верст и пожалуйста — все величие первозданной природы: бездонные синие озера, дремучие леса, выше которых — лед и камни, покрывающие, как сказал поэт, небо. Там, дальше в горы, можно хоть на четвереньки вставать — все равно пугать некого: зверь и так пуганый, а человека, что может оказаться намного опаснее, не часто встретишь — вот там-то и есть дикий угол.
Летом на равнине знойно, но это на равнине. В лесах же, где-нибудь на берегу горного озера, очень даже неплохо, а таких озер не занимать и для отдыха это лучшие места! Раньше, конечно, больше народа летом бывало, но и сейчас приезжают сюда, не боясь здешних расстояний, не обращая внимание на не бог есть какой сервис или же полное отсутствие последнего.
Всеми видами транспорта можно добраться до центра района, а дальше — только автотранспорт или лошадь, в конце концов. Впрочем, и вокзал, и аэропорт в небольшой, но столице есть.
В переполненном здании аэропорта было душно, хотя само сооружение было построено с размахом, явно излишним, но все же чего-то не хватало и погода брала свое. Возле калитки с надписью «прилет», рядом с другими встречающими, скучая, стоял молодой человек. На вид ему было за двадцать, не очень высокий, но крепкий, одет не по городской моде, но явно с присутствием определенного стиля. Этакий бродяга-кэмелмэн, и загар, и дубленая кожа говорили о том, что, скорее, большую часть времени он проводит под ярким солнцем и свежим ветром, чем под небом, затянутым пеленой смога. Молодой человек был приезжий, только уже обжившийся в здешних местах, и звали его Кот.
Приехал он в аэропорт не один, а с подругой друга, Марией, чтобы встретить ее подругу Катю. Лето и молодые люди, заветные и благодатные дни, как еще можно лучше их провести, как ни в компании друзей и подальше от всего, что так успело надоесть за прошедший год!
Мария отлучилась купить холодной минеральной воды. У них была вода, которую они привезли с гор, но та уже нагрелась в машине. Кот и Мария проделали долгий путь, выбираясь из самой дали дикого угла в аэропорт, но этот путь им не был в тягость. Гостья была желанной и долгожданной, в первую очередь для Марии, которая раньше с Катей училась, да и была знакома «сто лет». Коту было приятно, что подруги, наконец, встретятся. С Катей он знаком не был, но Машка ему уже все уши прожужжала. «Ну, посмотрим…» — думал Кот, отходя в тень. Трудно его было заставить во что-либо поверить, ему всегда нужно было убедиться во всем самому.
У Кати давно была мечта побывать в этих краях, таких необычных, живущих своей, другой жизнью, так не похожей на жизнь в ее — настоящей столице. Первый раз съездить в горы. «И что же, Машка, ты там нашла в этих горах?» — Мария вспоминала, как Катя спрашивала ее, не понимая, почему вдруг она решила все бросить: институт, намечающуюся перспективную работу, и уехать со  своим другом сюда. «Это — возможность перезимовать лето», — отшучивалась Мария, но в подробности не вдавалась. И вот убедила-таки она Катю поехать к ним, а не на какое-то там море. «Интересно, как Катька, сильно изменилась? Такая же принцесса?» — думала Мария, купив воду и возвращаясь назад.
Объявили прибытие рейса. Мария подошла к Коту.
— Смотри, не пропусти ее, — сказал Кот.
— Не переживай, ты ее сразу узнаешь, — ответила Мария.
Судя по предыдущим описаниям, Кот ожидал увидеть спортивную девчонку в кроссовках с перехваченным заколкой хвостом недлинных волос. Биография — чистый лист. Незаметно взрослеют и живут многие девушки, ничего не происходит. Он и высматривал в потоке прилетевших такую. Вот одна — увидел Кот. «Нет, не она, местная», — распознал он. Еще одна: «Тоже не подходит». «А вот эта уж точно не она». Девушка в темных очках шла с высоко поднятой головой. Возле нее учтиво вился лысоватый гражданин, очевидно, предлагая какие-то услуги. Чувствовалось, что он порядком надоел ей еще в самолете. По крайней мере, взгляд, которым она окинула неутомимого ловеласа, был тому подтверждением. «Этой по золотому кольцу на каждом пальце не хватает, — подумал Кот, — вот такие-то и любят сравнивать мужчин линолеумом: если его хорошо уложить, то потом можно ходить по нему долго-долго.» Девушка была не в его вкусе.
— Идет! — сказала Мария.
Кот машинально начал вглядываться в самый дальний конец цепочки людей, пытаясь увидеть ее там.
— Да вот она, — Мария указала на диву.
— Маша, она же на каблуках! — чуть не закричал Кот, увидев девушку в полный рост, обтягивающую юбку чуть выше колен.
— Ты ей сказала, куда она едет? — не унимался он.
Мария обняла его за шею, шепнула на ухо.
— Тэйк ит изи! — у нее появилась привычка использовать в разговоре все известные языки, хотя Мария утверждала, что заразилась этим от Кота.
Девушка немного отошла от толпы и остановилась. Она сняла свои темные очки, характерно встряхнув головой, откидывая назад волосы, и огляделась вокруг. Обычно бойкие таксисты не спешили подходить к ней, соображая, что не их это поля ягода, а кому потом нужны лишние проблемы? Зато лысый, сверкая перстнем на толстом волосатом пальце, немного замешкавшись в толпе, готовился к новой атаке.
Мария рванулась вперед к подруге. Кот поспешил вслед за ней. Девушки радостно обнимали и приветствовали друг друга.
— Это Катя, — представила девушку Мария.
— Кот, — представился Кот.
Катя кивнула, ничего не ответив, снова повернулась к Марии.
Нужно было ждать багаж. Кот зачем-то нацепил темные очки и как остальные водители стоял чуть сбоку от девушек, поигрывая ключами. Лысый мялся неподалеку, поглядывая то на девушек, то на Кота. Они уже столкнулись с ним взглядами. Лысый нагло оценил Кота, а тот в свою очередь, откровенно нехорошо стрельнул в него, на мгновение ухватив мерзкие бегающие глазки. «За телка принимает», — подумал Кот, усмехаясь про себя. Прыти крутого поубавилось. «Боится», — окончательно понял он, еще раз взглянув на лысого.
Они получили багаж. Девушки направились к выходу. Немного склонившись под тяжестью большой неудобной спортивной сумки, Кот шел под щелканье каблучков впереди.
Вскоре мощный джип, а Кот с Марией приехали встречать гостью именно на джипе, унес их прочь от аэропорта. Вдоль дороги потянулся обычный пейзаж городских окраин: обшарпанные бетонные четырех-пятиэтажки, пыльные и широкие улицы.
— Хочешь посмотреть город? — Кот глянул на Катю, севшую на переднее сидение рядом с ним, — не здесь, конечно, а центральную улицу или, там, еще что-нибудь?
— Смеешься что ли? — Катя положила ногу на ногу, — нам долго ехать? — спросила она, четко выражая свое отношение к этому захолустью.
— Есть здесь дорога…, вьющаяся между гор, как след кнута. Вот по ней и поедем, — сказал Кот и осекся. Конечно, то, что он сказал, прозвучало как-то неуместно.
— Сегодня весь день и всю ночь ехать будем, — вступила в разговор Мария.
Кот вывел машину на трассу и город, оставшись позади, перестал быть виден, как будто его никогда и не было.
— Да, далеко вы забрались, — протянула Катя, — это ты сам про след кнута придумал? — с неясной интонацией спросила она.
— Нет, это один писатель написал. Местный.
— Хороший писатель? — она сидела вполоборота, чтобы можно было видеть Машу, сидевшую сзади.
— Очень хороший.
— Полна провинция самородками! — с язвительностью столичной жительницы выдала гостья.
— Но, — согласился Кот, — полна, — и начал резко набирать скорость.
Горы были еще не видны, но они были там, впереди, и летнее солнце освещало дорогу.
Долгий путь по почти пустой трассе. Беседа неторопливая, приятная, вдумчивая, как правило, всегда о чем-то глубоком. Но это когда спутники уже давно в дороге. При встрече, наоборот, одни эмоции, да «что», да «как».
— Ну, рассказывай! — начала Мария, поглощая Катю радостным искрящимся взглядом.
— Я? Ничего особенного, закончила наш институт. Теперь работаю в больнице. На диплом, недавно, конечно, умора была, — Катя настроилась рассказать про свои студенческие передряги, про общих знакомых.
— А замуж-то не вышла? — плавно перебила ее Мария. Девушка выдержала некоторую паузу, размышляя, стоит ли вдаваться в подробности личной жизни при постороннем человеке, но, видя, что Маша сама совершенно спокойно задает ей такие вопросы в присутствии Кота, ответила:
— Чуть не вышла, но потом всё переигралось.
— Это ты с этим… — Мария силилась вспомнить имя ухажера.
— Ну да, — сразу подтвердила она, даже не желая называть имени, — знать его не хочу, — резко продолжила она и некоторое время смотрела вперед на дорогу.
— Что-то ты круто против него настроена, — удивилась Мария, — у вас такие отношения были…
— Да чудак он, на одну букву! — опять рубанула Катя.
— Да, все они такие, — вздохнула Мария, выражая всеобщую женскую солидарность. Кот вдруг заерзал на сидении, начал переключать какие-то кнопки на панели, подрегулировал зеркало заднего вида, но промолчал, — кто будет спорить с женщиной?
Катя некоторое время сидела молча.
— Хорошо, что меня сюда вытащила, — поблагодарила она Марию, — природа здесь такая.
— Это еще что, — Кот решился вступить в разговор, — это степь, здесь плоско и немного скучно. Природа там, дальше, — не поворачиваясь к ней, продолжил он. Девушка промолчала.
— Ты у нас самый дорогой и желанный гость из всех наших гостей, — Мария хлопнула подругу по плечу.
— Кстати! Расскажи, чем вы тут занимаетесь, — оживилась Катя, — и вообще, что с тобой произошло после отъезда. Так неожиданно! Всё бросила…
— Это Ром меня увез.
— Кто?
— Ром, друг мой. Мы с ним в горах познакомились.
— Ты и так постоянно там пропадала, — подтвердила Катя, — ах да, ты про него говорила, — вспомнила она.
— Мы с ним из разных городов были. Надоело заниматься не понятно чем, вот и уехала, — задумчиво произнесла Мария, — вообще-то нас только горы интересовали, — тут же сменила она тон, — и сейчас интересуют, а бизнес этот, туристический, так скажем, случайно возник.
— А что вы делаете? — спросила Катя.
— Набираем небольшие группы. Они сюда приезжают, мы их встречаем, отвозим в горы, там с ними ходим, как инструкторы — у нас с Ромом, слава богу, и опыт поднакопился, да и корочки есть. Вот и весь бизнес.
— Почти «снежные барсы», — буркнул Кот.
— Туристы ваши довольны?
— Ещё бы! Сервис! — радостно откликнулась Мария, — у нас бэд энд брэкфаст, ну этот, постоялый двор, в городе, потом дом в деревне у хозяев арендуем, и в горах — хижина. Грузовичок, микроавтобус нанимаем если надо. Снаряжение — просто блеск. Да и люди к нам ездят не чужие, а знаешь, друзья друзей наших друзей, — так что — очень здоровый климат.
— А я уж думала ты там в этих горах совсем одичала.
Мария засмеялась:
— Ты что! У нас в хижине под ледником электричество есть, спутниковая связь — в любой момент звони куда угодно или гуляй по интернету. Дороговато, конечно…
— Здорово, — восхитилась девушка.
— Технический прогресс, — опять попытался вступить в разговор Кот и опять осекся, — никак не получалось сказать что-нибудь правильное. Его реплика, естественно, осталась без внимания.
Катя рассказала Марии о том, как складываются отношения их общих знакомых, но та слушала невнимательно, разговор постепенно затихал. Девушки погружались в дрему.
— Сидение назад откинь и спи, — предложила Мария. Она посмотрела в зеркало на Кота и подмигнула ему. Он ухмыльнулся в ответ.


2
Девушки спали и не видели как в темноте, стремительно разрезая темноту светом ярких фар, их машина мчалась по той дороге, про которую говорил Кот. Мерцая в свете звезд, рядом с дорогой мчалась река. Вернее сказать, что дорога пыталась угнаться за рекой, старательно повторяя все ее изгибы (при случае, почитайте местного писателя).
Кот остановил джип и заглушил двигатель. Тихо, чтобы не тревожить спящих девушек, он вышел из машины и тотчас окунулся в огромную и величественную ночь. Он прошелся несколько шагов, огляделся вокруг, сел на бампер автомобиля и, закурив, долго смотрел на небо усеянное бесчисленными звездами и от этого, казалось, подернутое серебряной дымкой. Вся долина между двух хребтов, по-местному тоже почему-то называемая степь, была погружена в сон. Далеко впереди Кот видел огни каких-то строений, где-то там же, а может и не там — не разберешь — лаяли собаки. Поросшие густым лесом склоны выделялись черными профилями на фоне звездного неба, как будто изогнутые спины двух огромных змей.
Докурив, почувствовав себя бодрее, Кот снова сел за руль и уверено повел машину дальше. Он был привычен к подобным переездам, но старое правило соблюдал неукоснительно: почувствовал усталость — остановись и отдохни, почувствовал сонливость — останавливайся и ложись спать, хотя бы на десять минут.
Он окинул взглядом спящих девушек и крепче сжал руль, прибавив газу. Они начали подъем к перевалу, преодолев который снова оказались возле реки, но теперь уже не в степи, а у подножия гор. Достаточно переправиться на другой берег и можно начинать подъем. Горы были сразу за рекой.

К месту назначения прибыли ранним утром. На рассвете пал туман, окутавший всё вокруг, и когда Катя проснулась, она ничего не смогла увидеть кроме ослепительной белой завесы.
— Где это мы? — спросила она, еще ничего не понимая.
— Мы приехали, — ответила Мария.
Только когда машина въехала во двор и стала видна часть стены бревенчатого дома, девушке стало ясно, что ее уже привезли в деревню. На добротно сколоченном крыльце стояла хозяйка дома и улыбалась.
— Познакомься, это Варвара Валерьевна, — представила Мария крепкую старушку с добрым лицом. Мы всегда останавливаемся здесь перед тем, как отправиться наверх.
— Проходите, не стесняйся, да никакая не Валерьевна, баба Варя просто, — она пригласила всех в дом, — как доехали-то, всё хорошо, ну и слава богу, — продолжала она без остановки. Катя вошла в заботливо прибранный, и старинный, и старый дом.
— А где Сергей Борисович? — спросил бабу Варю Кот, внося в дом вещи, — мы тут всё купили, как вы сказали.
— А он так это, на реке уже. Вы завтракать будете? Я сейчас на стол соберу. У нас, знаешь, Катенька, все своё. Проходи, проходи. Ты-то, — продолжала баба Варя, обращаясь уже к Коту, — небось, устал с дороги.
— Ты, баба Варя, не суетись, сейчас разберемся, — по-хозяйски ответил ей Кот. Старушка продолжала что-то говорить, хотя трудно разобрать что — она уже ушла в другую комнату.
— Ой! — вскрикнула Катя. Она вошла в одну из комнат и чуть не упала, наткнувшись на ящики, лежавшие на полу, — это что за коробки тут лежат?
— Эти? От экспедиции осталось, — пояснил ей Кот.
— От какой экспедиции? — удивилась она.
— Да была тут… — безразлично ответил тот. Девушку мало интересовали какие-либо экспедиции, и у нее пропал интерес к данной теме. Лежат ящики, ну и пусть лежат...
Умывшись и перекусив с дороги, Кот ушел в одну из комнат отдыхать. Мария тоже предложила подруге немного поспать, но та сказала, что не чувствует себя уставшей.
— Как хочешь, — согласилась Мария, — а я посплю часок, — и тоже ушла.
Гостья осталась одна в большой комнате. Два окна с низу и до середины закрывали белоснежные занавески. Сразу за окном, Катя увидела, качалась ветка яблони и несколько вызревающих, уже покрасневших яблок. У стены стояла неширокая прибранная кровать, с горкой подушек у изголовья, покрытых вязаной «паутинкой». С другой стороны кровати лежала подушка с искусной вышивкой: старик в лодке с зайцами, тронувшийся лед на реке, на косогоре — деревенька. Тут же над кроватью, чуть сбоку — неизменные черно-белые фотографии хозяев дома в молодости: черноглазая и чернобровая красавица баба Варя, рядом Сергей Борисович, с умным устремленным взглядом, но в гражданской одежде. Чуть ниже — более современные фотографии: двое молодых людей и девушка, вылитая баба Варя в молодости, — дети. А вот рядом с кроватью, на этажерке совсем современная фотография, очевидно, все в сборе. Стоят в три ряда, самые первые внизу, конечно, внуки. Катя прошла в другой конец комнаты — большой стол, накрытый белоснежной скатертью. В центре — опять вышивка — цветы: желтые, лиловые, красные. У стены — телевизор, закрытый покрывалом и снова с вышивкой. А тут что? Девушка не догадалась сразу — аккуратно занавешенная лежанка печки. По деревянному полу расстелены полосатые половики, сам пол был ровным, гладким и видно, что не так давно окрашенным.
— Это ребятки по весне постарались, — пояснила баба Варя. Катя вздрогнула. Она и не слышала, как старушка подошла к ней. — Такого у нас ни у кого нет, — как паркет лакированный, а мыть — одно удовольствие, и скрыпа нет.
— А… — Катя не нашлась, что ответить, — ой, у вас такие вышивки красивые!
— Это что, — махнула рукой баба Варя, — ты бы посмотрела, как моя сестрица умеет. Пойдем, я тебе свое хозяйство покажу, — она легко взяла девушку под руку и увлекла в одну из нескольких дверей в этой комнате. Войдя в другую комнату, Катя оказалась на кухне. То, что она увидела, заставило её сильно удивиться. Напротив зёва печки стояла электроплита, на столике возле окна — микроволновая печка.
— Хочешь молочка тепленького? — спросила баба Варя. Она налила в стакан молока, ловко открыла дверцу микроволновки, пробежала узловатыми пальцами по кнопкам. Внутри вспыхнул свет, и стакан медленно закрутился на стеклянном подносе. Через несколько секунд свет потух, и поднос остановился. Баба Варя достала стакан и протянула его девушке. Та взяла молоко, — спасибо, — разглядывая ухват возле печки и чугунки.
— А это — одно удовольствие! — отвлекла её баба Варя. Она щелкнула выключателем электроплиты, загорелась ярко-малиновая конфорка.
— Или ребятки уставшие придут, или Сергей, а у меня всё готово — тогда я туда, — она показала на микроволновку, — а как готовить — то здесь. Это все ребятки понатаскали, — она показала на огромный холодильник, — даже эту чушь притащили, — баба Варя достала некий домашний прибор, — знаешь, что это такое? — хитро спросила она.
— Это банки открывать! — догадалась Катя.
— Но, — почему-то обрадовалась старушка, — она здесь прилипает, крутится и вжих — открыто. Да, девки, легкая у вас жизнь пошла, — неожиданно добавила она, — а такого уж точно ни у кого здесь в помине нет! Она подошла к крану. Повернула вентиль с красной маркировкой, вода полилась.
— Видишь! Горячая. Это ребятки тут смастерили, а здесь, — она открыла дверцу, — рэжымы. Здесь чтоб насос не мучить, а это — чтоб нагрев регулировать, — пояснила она, — давай стакан сполосну.
— Я сама! — Катя помыла стакан.
— Так у вас, наверное, и стиральная машина есть? — вдруг осенило ее.
— Конечно, — степенно, по-деловому, отозвалась баба Варя, — даже две. Пойдем. — Они прошли в соседнюю комнату, полностью оборудованную под прачечную, — эта крутит, а эта пузыряет, — пояснила старушка. Тут же рядом была и гладильная доска с утюгом. Рядом на вешалке висели выстиранные и отглаженные вещи.
— Это Котя у нас любит, — баба Варя кивнула в сторону окна. Катя увидела, что Кот готовится загнать джип в сарай, — чуть что, сразу, баб Варь, крутани, пожалуйста. А мне чего? Пожалуйста. Она, знаешь, всё делает, — старушка ласково прикоснулась к белому боку своей помощницы, — только выучи, как кнопки нажимать. К ней только подход нужен, как к человеку, прости господи, — продолжала она, — у тебя муж есть?
Девушка покачала головой.
— А хахаль ходит?
— Уже не ходит.
— Не заладилось, — поняла баба Варя, — ну ты ничего, не расстраивайся, к ним же, — она почему-то опять указала взглядом на Кота, — уход нужен. Чуткие они. Чуть передавила — и всё… Вон,  смотри, — начала она, — вы когда к нам ехали, там под перевалом деревня, так там бабе и полста нет, кровь с молоком, пахать и пахать, а мужик, годок её, по частям рассыпается, а она руками разводит — как же так? А куда же ты, дуреха, раньше глядела, прости господи? — заволновалась старушка, — раз уж небо ваши судьбы переплело, ты уж постарайся для человека своего, выучи его — куда нажимать-то, — она перевела задумчивый взгляд на кнопки стиральной машины, — но нет! Она — своё, как кувалдой ему! Он и разлетелся как горшок пустой. А разлетелся человек, — его уже не склеишь. — Катя внимательно слушала.
— А если его понять, сродниться с ним, мужик знаешь, как крутиться будет! — Девушка никак не могла понять, что её смущает в облике бабы Вари, и только сейчас догадалась. Убрать этот платок старушечий, прядь седую, эту неизменную кофточку, тапки стоптанные, какие все старушки носят, — и перед ней стояла сильная красивая женщина с живым блеском в глазах.
— Так что, голубушка, всё в твоих руках, — продолжала баба Варя, — как с человеком, как с кнопками разберешься — так и закрутится, а то, что жизнь у вас легкая, так от этой легкости и голова кругом идет. Вон, опять же, под перевалом, брюхатится в 14 лет, и сказать не может: Васька то был или Петька, или по очереди, или одновременно, и-и прости господи, — старушка закрыла лицо руками. — А ты, Катерина, девка видная и соблазну для тебя вон сколько, но никогда в поводу не ходи, как кобыла неподкованная. Только то, что сама в себя вберешь, через себя пропустишь, сама сделаешь — твое и будет и только с этим жить сможешь, а остальное — только горе одно, — она замолчала.
Девушка посмурнела. Во многом банальные баба Варины слова были ей близки и понятны, но становилось от них одновременно и как-то грустно.
— Пойду, кочан подрублю, — сказала старушка.
— Да, конечно, может вам помочь?
— Не надо. — Баба Варя ушла.
Катя смотрела, как Кот вертится возле машины. Мария тронула её за руку.
— А я тебя ищу!
Они вышли в гостиную. За окном было видно, как баба Варя ходит по огороду и своим не по годам зорким взглядом подмечает каждую мелочь.
— Это всё Кот наворотил, — пояснила Мария, — сначала плиту привез. Все думали, что баба Варя к ней и не подойдет, а она, наоборот. И тогда началось! Теперь чуть появится новая вещь, садятся вечером и начинают инструкции изучать, на них посмотреть — смех просто. «И-и прости господи!» — весь вечер. Ладно, нам надо вещи назавтра собрать, — закончила она. Мария повела подругу в другую дверь:
— Эта наша комната.
Больше всего Катю удивил шкаф с зеркальными дверями во всю стену — столичная мода, а здесь уже есть. Гостья начала разбирать свой багаж, а Мария сортировать вещи, решительно отбрасывая ненужные. Ненужных вещей оказалось намного больше. Тогда она тут же находила свои на замену и заставляла упиравшуюся Катю примерять их на себя. Катя быстро поняла, что сопротивляться бесполезно и покорно перелазила из Машкиных штанов в её же мужские рубашки из плотной ткани и в свитера.
— Хламу-то понабрала, — ворчала Мария, — а это что у тебя?
— Мини, — удивляясь вопросу, пояснила Катя.
— Слушай, а можно я прикину, забыла, когда одевала.
Какие вопросы? Мария облачилась в мини-юбку.
— Маша… — обомлела девушка, — какие у тебя ноги…
— Какие? — испугалась Мария.
— Красивые, — восхитилась та, — накаченные.
Мария посмотрела в зеркало.
— На, вот эту блузку одень и туфли, — тут же нашлась Катя. Мария накинула полупрозрачную блузку и туфли на невысоких острых каблуках.
— Так, теперь прическа, — загорелась Катя. Мария наклонилась. Она поправила её прямые черные волосы, — так, пожалуй, нормально. Мария опять посмотрела на себя в зеркало, а потом через зеркало на подругу. Та подняла вверх большой палец. Девушка вышла в большую комнату. Только сейчас, приглядевшись, Катя увидела, насколько стройна её осанка и подобрано тренированное тело. В этот момент в комнату вошел Кот и встал как вкопанный.
— Ты чего? — только и сумел выдавить он, не отрывая восхищенного взгляда от Марии. Тут она повернулась к нему спиной и прошла несколько шагов, неожиданно изменив походку: круто разворачивая бедра под неподвижной тонкой талией, а потом, развернувшись, пошла на Кота; под тонкой блузкой ярко очертились её высокие груди. Она подошла вплотную к замеревшему Коту и, взяв его двумя пальцами за подбородок, потянула немного на себя и вверх.
— Чил аут, — медленно произнесла она и скрылась в комнате, плотно закрыв дверь. Послышался смех. Кот развернулся и, забыв, куда и зачем спешил, вышел из дома.


3
Девушки не уставали обсуждать новые и новые темы, находить которые им не составляло никакого труда. Всё время проводили за разговорами, хорошо, хоть собрали рюкзаки. После обеда Кот предложил всем культмассовое мероприятие.
— Интересно, какое? — спросила Катя.
— Пойдем, увидишь.
Катя с Марией вышли из дома и увидели двух привязанных к бревенчатой ограде оседланных лошадей.
— Прогулка верхом, прошу вас, — пригласил девушек Кот.
— Ты же занималась конным спортом? — подмигнула Катя Мария.
— Да, занималась, — Катя уже отвязывала одну из лошадей, которая ей приглянулась, — а ты, что, не собираешься принимать участие в прогулке верхом?
— Вы выезжайте, я вас догоню, — улыбнулся Кот и отправился по улице вглубь селения.
— Что ты, у него здесь такой скакун есть! — засмеялась Мария, — Марафонец.
В чем секрет, сказать трудно, но кроется в лошадях какая-то загадка, что-то такое, наподобие притягивающей силы. Отношение к лошади у многих выражено намного ярче, чем отношение, например, к собаке или кошке. Здесь, как правило, можно провести четкую грань: если человеку нравятся лошади, то это уже на уровне тихой мании, если есть привязанность — то это уже до гроба, такое, наверное, даже между людьми редко увидеть можно.
Под пристальным взглядом местных жителей девушки проехали по одной из улочек и выехали за деревню. Дорога пошла на подъем. Катя выбрала более проворную кобылку или же просто умела обращаться с лошадью лучше, чем Маша, но скоро она оказалась несколько впереди своей подруги. Неожиданно, вздымая облако пыли и под оглушительный лай собак, со стороны деревни на полном скаку вылетел всадник. Конь легко одолел подъем. Кот мигом обогнал Марию и быстро догнал Катю. Приблизившись к ней, Кот круто осадил Марафонца.
— Вот это да! — полушепотом восхитилась Катя. Она немного разбиралась в лошадях и, глядя на Марафонца, не могла сдержать восторга. Кот похлопал жеребца, но больше оценивал Катину посадку в седле.
— Хочешь попробовать? — неожиданно предложил он.
— Хочу, — ответила Катя тихо, но решительно. Кот спрыгнул на землю, — смотри, слабину дашь — потом уже не удержишь. Он подвел Марафонца к девушке.
— Ты только не балуй, ладно, — шепнул он коню, погладив его по смоляной гриве, и передал ей узду. Через секунду Катя была в седле, а еще через секунду, почувствовав чужую руку, конь вздыбился и помчался вперед.
— Ты с ума спятил! — закричала Мария, подъезжая к Коту, державшему одной рукой Катину лошадку. Закрывшись от солнца другой рукой, он наблюдал за всадницей.
— Ты думай, что делаешь! — не унималась Мария.
— Да она держит его, ты посмотри, — ответил Кот спокойно, не отнимая руки. Маша посмотрела туда, где маячила фигурка всадницы.
— Всё равно, — но сказала это уже другим тоном, — молодец, правда? — и посмотрела на молодого человека, — ты чего приклеился, а? — дернула она Кота за рукав.
— Молодец, Машенька, ай да молодец! — радостно прокричал Кот, вскакивая в седло, — ну поедем, поздравим твою подружку с боевым крещением! —  Вскоре он догнал Катю. Она уже не скакала во весь опор, а ехала шагом.
— Лихо, — сказал Кот, — может быть, вообще, в кызкуу сыграем?
— Во что? — не поняла Катя.
— Это игра есть такая. И горцы, и степняки её очень любят, — пояснил он.
— Я  — городская, — заявила девушка, — хотя лошадей очень люблю. Кот кивнул.
— Вижу, поэтому и предлагаю. Там просто: мужчина верхом догоняет женщину верхом, а та должна скакать как можно быстрее и отбиваться от него камчой, ну, плеткой, чтобы тот её не догнал.
— И что будет, если он её догонит, или же, наоборот, не догонит?
— Любая девушка, решившаяся участвовать в этой игре, заслуживает почет и уважение, а если ей еще удается ускакать — тогда она, как это сказать, суперзвезда.
— Странные у вас, степняков и горцев, игры, — покачала головой Катя и тут неожиданно повернулась к Коту, задорно блеснув глазами, — я на Марафонце, а ты — на этой кляче, — куда тебе! — и вдруг, с силой наподдав коню и коротко гортанно крикнув, ушла в галоп.
— Вижу, какая ты городская, — проворчал Кот, перетягивая узду, поворачивая свою «клячу» в ту сторону, куда помчалась Катя. — Ну, родная, давай, — не то прося, не то приказывая, он начал разгонять свою кобылку, — а то, что Марафонец это мой конь, ты забыла? — весело и азартно прохрипел он и устремился за девушкой.
Маша неторопливо ехала по краю огромного поля, когда увидела, как Катя рванулась вперед, а через мгновение Кот помчался за ней. Их дикая скачка заворожила её, такого она ещё не видела и с интересом наблюдала за всадниками, стараясь не упускать их из виду. Катя сразу ушла в отрыв. Мария видела, как Кот, прижавшись к шее коня, крепко обхватив его ногами, машет у себя за спиной камчой, заставляя лошадь бежать быстрее. Сначала Катя неслась вперед, но постепенно начала подавать немного вправо, как бы описывая небольшую дугу и Коту, вовремя разгадавшему маневр, всё время удавалось немного срезать угол.  Он начал постепенно догонять девушку. Дистанция между ними сокращалась. Мария не заметила, как уже сама помчалась за всадниками. Катя пыталась заставить Марафонца идти левее и прямо, но упрямый жеребец очень нехотя подчинялся наезднице. На мгновение Маше показалось, что именно из-за этой борьбы, происходящей между конем и девушкой, их скорость немного снизилась, в то время как Кот был уже совсем рядом, но ему никак не удавалось вплотную приблизиться к Кате. Со стороны Маше было видно, как легко бежит Марафонец и что он явно может бежать быстрее, а кобылка, на которой был Кот, рвется из последних сил. Приблизившись почти вплотную, две лошади мчались вперед. «Сейчас она уйдет!» — радостно подумала Мария. Лошадь Кота начинала заметно слабеть. Мария поймала себя на мысли, что от души болеет за Катю. Бросив узду и сжав кулаки, она поднялась на стременах, как мужчины-болельщики на стадионе, поднимаются со своих мест, когда вот-вот должны забить гол.
— Ну! Давай! — заорала Мария.
Тут она увидела, что Кот начал обходить девушку слева и как Катя, быстро переложила плетку из правой руки в левую. Как раз левой ей и было не удобно работать, но она все-таки ожесточенно замахала ей, не давая Коту вплотную приблизиться к её коню. Коту попало, но он сделал отчаянный рывок, и Мария видела, как он схватил Марафонца не то за узду, не то прямо за гриву, почти вывалившись из седла, и с силой потянув на себя, начал сбавлять скорость.
— Блин… — Мария  упала обратно в седло. Она увидела, что лошади перешли на шаг, а сами наездники принялись что-то горячо обсуждать, размахивая руками. Маше было непонятно, ссорятся они или веселятся. Постепенно они развернулись и направились в ее сторону. Голоса стали тише.
— … что на земле должны жить кони и люди, — услышала Мария обрывок Катиной фразы. Кот полностью разделял ее точку зрения:
— Базара нет — сильная тема!
Они подъехали к краю плато, и отсюда, как на ладони, было видно всю округу. Дорогу, идущую вдоль реки к деревушке, которая расположилась у округлых склонов хребта. Бревенчатые дома утопали в зелени. Березовая роща разделяла реку и дорогу, и белые стволы деревьев блестели в вечернем свете. Река протекала вдоль деревни и, сделав легкий изгиб, уходила дальше, но дороги за деревней вниз по течению уже не было видно. Сразу за рекой, на другом берегу, рельеф резко менялся. Поначалу довольно пологие и поросшие где лиственным, где хвойным лесом склоны устремлялись выше и выше, переходя в красноватые растрескавшиеся скалы. Там начинались настоящие горы.
— Загорелись вершины, — сказал Кот, показывая выше над хребтом. И действительно, над темнеющей линией кряжа, далеко впереди, они увидели цепь снежных пирамид. Цвет их постепенно менялся и из ослепительно белого становился бархатисто розовым. Мрак в ущельях сгущался, темная линия хребта становилась более очерченной под темнеющим небом, и на фоне этого казалось, что белки начинали светиться каким-то своим, внутренним светом, резко выделяясь среди окружавшей их темноты.
— Вот этот массив, — Кот поднял обе руки, как бы пытаясь взять горы с двух сторон, — здесь только северная часть, а простирается он туда, дальше на юг. — Кот сделал движение, как бы перекладывая хребты дальше от себя. — А река течет оттуда, — он махнул рукой, — она весь этот массив опоясывает, обнимает, — он показал, как река обнимает горы. Со всех ущелий по речушке набирает и устремляется вниз на равнину. Вон там, дальше за деревней, поворот. — Он увлеченно размахивал руками, показывая поворот.  Мария усмехнулась:
— Кот, ты чего размахался?
— Это он горы вместе с реками обнимает, — пояснила Катя и, хотя насмешка-то была совсем легкой, Кот сразу замолчал. Сидя в седле, он поджал под себя ногу, достал сигарету. У Кати кружилась голова от необычайного березового воздуха, недавней скачки, от красоты панорамы, раскинувшейся перед ней. Ей не хотелось расставаться с этим ощущением и покидать это место.
— Поедем, скоро стемнеет, — позвала ее Мария. Они начали спуск. Девушки уже почти въехали в деревню, когда в наступивших сумерках услышали стук копыт за спиной. Катя обернулась. Темная фигура: всадник слившийся с конем в едином движении, спускался к деревне. Марафонец быстро стучал подковами по каменистой дороге, и из-под мощных копыт скакуна сыпались искры. «Столько впечатлений за один день — это уже слишком» — подумала она.
— Он, что, в этой деревне родился? — спросила она Марию.
— Он? — Мария посмотрела на Кота. Тот свернул на другую улочку, спешившись, повел в поводу и скоро скрылся за темной стеной какого-то сарая, — нет, он Ромкин зёма.
— Зёма? — не поняла Катя.

— О! Сергей Борисович! Здравствуй, дорогой! — неожиданно закричал Кот, увидев сухого невысокого старика с куканом. — Как? — они крепко пожали друг другу руки.
— Да как? Боком, - откликнулся тот. Было видно, что он, так же как и Кот, рад этой встрече, — Что-то ты запропал. Как клиент?
— Клиент, дядя Сережа, нынче плохо идет. Вот Машкину подругу вчера встретили, отдохнет у нас.
— Ничего сегодня, а? — он посмотрел на рыбу.
— Не балует нас кормилица, — отозвался дед.
— Дядя Сережа, Кот, идите ужинать, — Мария кричала, высунувшись из окна.
Все сели за стол. Кот посмотрел на собравшихся. Просто как семья какая-то. Вот баба Варя суетится — главная хозяйка, это уж точно, Машка ей помогает. Борисыч — важный такой — за хозяина будет. Вот — гостья дорогая. Кот посмотрел на Катю. Та действительно сидела, как в гостях,  и нехитрый крестьянский ужин для нее был непривычен. На первое — щи, на второе картофель со свининой тушенные в чугунном казане — каурдак или кто как еще называет. Баба Варя достала и поставила на стол бутыль охлажденной домашней водки.
— Ну вот, чем Бог послал, — пригласила всех хозяйка к столу.
Сергей Борисович разлил алкоголь по небольшим рюмкам и, подняв свою, с чувством произнес.
— Со знакомством! — обратился он к Кате, — с приездом, — он посмотрел на Марию и на Кота.
Все подняли свои рюмки и чокнулись. Выпили.
— О, в ноги пошло, — сделала заключение баба Варя, отставляя свою рюмку.
Приступили к ужину. Бутыль постепенно пустела, а так как девушки и баба Варя только делали вид, что пьют и отставляли рюмки лишь пригубливая, то Кот с дядей Сережей скоро заметно захмелели.
— Она сегодня, — обращаясь к Сергею Борисовичу, Кот мотнул головой в сторону Кати, — Марафонца оседлала. Кот произнес это с общепринятым у всех выпивающих пафосом и соответственно уставился на старика масляными, подернутыми пеленой хмеля глазами.
— Марафонца… — повторил он, тряся над головой указательным пальцем. Сергей Борисович выдержал долгую паузу, глядя куда-то сквозь Кота, затем повернулся к парню и, уже внимательно посмотрев ему в глаза, спросил,
— Но и что?
Конечно, старику было трудно понять, что конкретно Кот имел в виду. Здесь, в деревне, все от мала до велика привязаны к лошадям, живут вместе и одними заботами.
— Корни, — неожиданно заявил Кот, — мамелюкские, шевелятся.
— Чего? — старик удивленно посмотрел на Кота. Улыбаясь, Сергей Борисович откинулся на спинку стула. — Не знаю…— Он в очередной раз взял бутыль, разливая по рюмкам остатки крепчайшего самогону. Потом поставил возле Кота наполненную рюмку, другой рукой поднял свою. Кот поднял рюмку. Не говоря ни слова, чокнувшись, они выпили. Неожиданно Кот встал и, покачиваясь, подошел к комоду, в углу комнаты. На комоде, сверкая широкими желтыми боками, стоял большой старинный самовар. Подняв самовар, он поднес его к столу и поставил на табуретку, на которой сидел, как раз возле Сергея Борисовича.
— И-и, прости Господи, ты что делаешь, — воскликнула баба Варя.
— Вот! — сказал Кот.
— Он просто пьян, Маша, — презрительно сказала Катя своей подруге. Мария с интересом смотрела на Кота.
— Что? — дед вопросительно посмотрел на молодого человека.
— Ничего не замечаешь?
— Это самовар, — спокойно сказал Борисович.
— Правильно, — поддержал его Кот, — национальный прибор, как бы символ. Правильно?
— Но.
— А в чем вопрос? — Кот победно оглядел всех вокруг и продолжил, — не домашний это прибор, самовар. Не для избы он, некуда его в доме ставить: на улицу выносить надо или же какую-то немыслимую трубу выгибать в окно. Кот сделал паузу, а потом, ближе наклонившись к Сергею Борисовичу, продолжил, — а вот там, где ветер пламя костра по земле стелет, когда очаг не из чего сложить, — там — да; и потом, можно использовать любое топливо.
— Но, — сказал старик, — только я все равно мамелюком из-за этого становиться не собираюсь.
— А никто и не заставляет, — пьяно и нейтрально ответил Кот. В его рюмке было пусто, бутыль, также пустую, баба Варя уже убрала. Кот взял самовар и отнес его на прежнее место. Борисыч не унимался.
— Мне, Котя, глубоко безразлично до мамелюков. Вот я здесь жил и живу. Своего не отдам, а чужого мне даром не надо.
Кот смотрел на старика, немного прищурившись, склонив голову чуть на бок и улыбаясь.
— Все верно! — подытожил он. — Бред все это, и исторические всякие корни — просто зло. Все склоки и беды начинаются в тот момент, когда люди землю делить начинают по своей национальной и исторической принадлежности.
— Что же нам теперь историю вообще забыть? — попыталась вступить в разговор Катя. Кот посмотрел на нее, и устало покачал головой.
— Я пойду, погуляю, — сказал он и вышел из комнаты.
Он сел на бревно, лежавшее возле сарая. Посмотрел на картошку в огороде, потом рядом на горку наколотых поленьев для печки на зиму. «И когда это Борисыч наколоть уже успел?» — подумал Кот, поднимая одно полено. Он уткнулся в свежую волокнистую грань носом, глубоко вдохнул: «Эх, хорошо, все-таки». Положив полено себе на колени, он потянулся в карман за сигаретами. Сигарет в кармане не оказалось. Тут он услышал голоса девушек — они тоже вышли из дома на свежий воздух. Подойдя, они сели рядом с Котом. Мария взяла полено, лежавшее у него на коленях и бросила его обратно на кучу дров.
— Вот он где, наш историк, — усмехнулась Катя.
— Нельзя вам с Борисовичем… — Мария было начала, но не договорила. Кот сделал вид, что не понял ее.
— А чего? —  спросил он.
— Чего-чего, — проворчала Мария, — напился зачем? — Кот воспринимал окружающее со свойственной многим пьяным обостренностью и непосредственностью. Он порывисто встал и, махнув рукой, пошел прочь со двора.


4
Все как с ума посходили, побросали очаги и высыпали в степь встречать разнотравье. Зазеленеет скоро вокруг, заалеет тюльпанами — пестрая станет степь. Дымилось становище. Женщины варили в огромных казанах баранов, на всю семью, даже самый дальний родственник будет дорогим гостем. Модэ неторопливо ехал между юрт, наслаждаясь неповторимым ароматом весны.
— Камбак-шал, — услышал он за спиной и увидел как стройная белокурая девчонка, сверкнув зелеными глазами, скрылась в юрте. Перекати-поле — он давно знал своё прозвище. Называли так за спиной, а открыто сказать опасались, только эта могла так. «На следующий навруз поговоришь!» — подумал он и представил, как подхватит это стройное тело, посадит её перед собой и умчит вдаль. А там, отпустив коня, лежа в сочной зелёной траве, будет без устали целовать эту шею, заглядывая в огромные глаза. Он на секунду представил, как Алтынай будет смотреть на него и ему захотелось сделать это прямо сейчас. Он дернулся, удерживая коня — адат, поэтому и нельзя. И всё-таки медлил уезжать. Она, конечно, зная, что он всё ещё здесь, выглянула наружу.
— Воды дай, — велел он.
Она скрылась из виду, но через мгновение показалась опять, неся в вытянутых руках пиалу, стараясь не плескать. Руки ее были неподвижны, зато гибкое тело извивалось в быстрой мягкой походке. Модэ почувствовал, как что-то защемило внутри. Он медленно выпил воду, старательно стряхнул последние капли не землю, вытер губы и поправил большую рысью шапку.
— Сорпа есть, — сказала она, не глядя ему в глаза. Одной рукой она обхватила коня за шею и, прижавшись к нему, похлопывала другой по искрящейся шкуре. — Тулпар, — любовно говорила она скакуну, — красавец.
— Нет, — сказал Модэ, щелкнув языком, хотя сам не отказался бы сейчас от горячего наваристого бульона. Он сунул руку за пазуху, вытащил оттуда тряпичный сверток и протянул девушке:
— На!
Она развернула сверток и, увидев дорогие древние украшения, мельком глянув на Модэ, побежала обратно в юрту. В этом мимолетном взгляде было всё, что он хотел видеть.
— Чу! — он тронул коня и, повеселев, поехал дальше.
Все хлопотали — той скоро! Возле своей юрты жилистый Каир, брат мужа сестры, разворачивал тупого барана головой в сторону, откуда приходит солнце. Увидев Модэ, Каир помахал ему рукой, приветствуя. Модэ махнул в ответ. «Твоей вины нет — у меня еды нет», — сказал Каир, сверкнув ножом. Старики, сидящие неподалеку, одобрительно закивали головами.
Вольники расположились прямо на траве, подстелив кошму. Неторопливо перебирали «козью шерсть». Модэ спрыгнул с коня и, сняв увесистый бурдюк, подошел к сидящим, почтительно поздоровался. Душа-атаман, ему были рады!
— Жолаяк! — весело догадались они, увидев его ношу, — никак опять в дорогу собрался?!
Модэ уселся, скрестив ноги. Взял кусок вареной конины. «Знают всё-таки какое мясо выбирать, — подумал он, попробовав, — умный конь не станет есть что попало, только лучшее, и воду пьет самую чистую. И кто название это придумал — пять пальцев? — думал он, запивая еду крепким кумысом».
— Понизовые говорят, — начал Мерген, охочий до длинного уха. Подождал, пока все начнут слушать, — шакалы появляться стали…
Послышались недовольные и решительные возгласы, но последний и решающий голос оставался за Модэ. Он не спешил с ответом. Вспомнил вдруг слова отца: «Кто не спешит — на арбе зайца догоняет». Любил и умел старик говорить коротко и емко, и Модэ это передалось. Он знал — достаточно одного цепкого слова, и вспыхнут сотни как полова, пойдет полыхать. Он же хотел действовать наверняка, и план давно зрел у него в голове и с каждым разом приобретал всё более отчетливые очертания. Модэ взялся за пояс своего рода — самое ценное, что есть у мужчины наряду с конем и оружием, провел ладонью по большой пряжке.
— Не будешь рысью — станешь ланью, — сказал он.
Поняли его. Молод Модэ, но не по годам расчетлив — видна кровь. Он сидел, щурясь на солнце, скользившее к горизонту. Каменные желваки выступили на широких скулах. Каждый готов был идти рядом с ним и почел бы это за честь: вверить ему себя — ждал только знака. Модэ вытянул перед собой развернутые вверх ладони
— Пусть достархан не скудеет, — сказал он и поднес ладони к лицу, опустил до груди. Потом встал и пошел к коню.
— Храни тебя небо, — услышал он за спиной.
Навстречу всаднику выскочил огромный пес, радостно завилял хвостом, увидя хозяина.
— Жардем, чучело! — обрадовался Модэ, — не отрубил я тебе хвост. Пес уселся на землю, преданно глядя в глаза Модэ, и навострил уши. — И уши тоже! — опять засмеялся Модэ, — чучело! Видел бы, на кого похож! — Пес вскочил, виляя хвостом, и побежал вслед за конем. Не оглядываясь, Модэ всё дальше и дальше уезжал в степь, в сторону, куда солнце уходит.
Уже не первую весну уезжал он так в этом направлении, и непонятная сила снова и снова тянула его туда, где от вереницы ям надо было забирать в сторону, противоположную стороне души, где кончалась степь и начинался лес, такой же, как и на склонах его родных гор.
Модэ знал свою судьбу еще с детства и верил в неё. Курганы стояли путеводными указателями — не сбиться с пути, и с жизненного тоже. Модэ знал наизусть песни героев, но больше ему нравилось, когда Алтынай брала домбру, била по струнам в такт быстрому бегу аргамака и одновременно пело протяжно и красиво. Он поравнялся с ближайшим холмом. Вдруг представил, — как лежать там, под этой грудой земли и отмахнулся — ай! Не ради этого его устремления.
«Останется имя, — думал он, — чтобы дети не стыдились произносить и слышать имя отца, а внуки рассказывали своим внукам, что ещё успели застать старика». И новая красавица будет грустно петь, глядя в вечернюю степь.
Он вдруг представил, как неуклюже будет ходить Алтынай по юрте с большим животом, а он будет гладить кожу на макушке этого самого высоко кургана, который бывает на теле женщины. Он встряхнулся: что за мысли такие в голову лезут — и понял: пора такая, от земли сила идет.

Кот сидел у воды, слушая плеск волн. Свежий ночной ветер покачивал стебли иван-чая и ветки елей. Кот вспоминал, как дышал жарко, как сердце билось в нетерпении, когда он быстро и аккуратно разгребал землю. Кот вглядывался в темный массив другого берега. «Он, наверное, сидел вот так же ночью, думая свои думы», — представлялось ему.
Судьба двух людей, погребенных в обнаруженном им кургане, была для Кота загадкой, завораживающей тайной, к которой ему посчастливилось прикоснуться. Мужчина и женщина были похоронены рядом со всеми почестями. Какой подвиг совершил он? А она? Прошла рядом с ним через жизнь и не пожелала оставить его после?
Кот не взял много, только несколько украшений и пряжку от ремня. Он искал долго и целенаправленно, ему повезло, он нашел. Нашел настоящее сокровище. Поэтому он считал, что имеет право на свою долю. Конечно, несколько ценных предметов оказались потеряны для науки, растворившись в темных недрах подпольных коллекций, но не все, что там были. А исследователи пришли потом уже на все готовое…
Кот сорвал травинку, нервно перекусил стебель.
— Ладно, проехали, — громко сказал он в темноту.


5
На заре Мария разбудила Катю:
— Вставай, нам пора.
Катя вгляделась в рассветный полумрак, посмотрела в окно.
— Туман… Опять… — медленно проговорила она.
— Летом часто бывает. Пойдем, умоемся там, из бочки.
Девушки вышли во двор.
— Это что? Роса? — спросила Катя, ступая босыми ногами по мокрой траве. Мария обернулась и немного удивленно посмотрела на подругу.
— Роса, конечно.
Катя наклонилась, разглядывая капли воды, скопившиеся у оснований стеблей.
Вокруг незаметно светлело и, сквозь туман, было слышно оживавшую деревню: кудахтали куры, мычали коровы, бесперебойно хлопали какие-то невидимые дверцы, калитки, соседи переговаривались друг с другом бодрыми голосами. Кате не доводилось раньше умываться ледяной водой, но, поглядывая, как это делает Мария, умывшись, она почувствовала себя полностью отдохнувшей и полной сил.
Кот уже ждал их в доме.
— Привет! А вы, я смотрю, любители поспать, — он был бодр и свеж, — ну, как отдохнули? — он вопросительно посмотрел на Катю.
— А сколько сейчас время? — Катя оглянулась, пытаясь найти в комнате какие-нибудь часы. Часов не было.
— Так рассвело уже, — пояснила ей баба Варя, выставляя на стол завтрак. Кот помогал ей.
— А где Сергей Борисович? — не унималась Катя с расспросами.
— Так ушел уже, — баба Варя подвинула какую-то чашку, — на, вот, попробуй.
После завтрака Катя с Марией вытащили на крыльцо рюкзаки. Кате рюкзак показался огромным и тяжелым, но ее сожаления развеялись в одно мгновение, когда на пороге появился Кот, точнее сказать, нечто огромное, рядом с которым он находился.
— Он что, понесет это наверх? — опять не удержалась Катя вопроса.
Мария улыбнулась,
— Если хочешь, твой рюкзачок он тоже понесет.
— Ну, нет уж! Я сама! — она попыталась надеть свой рюкзак. С первого раза это у нее не получилось. Кот и Мария молча наблюдали за Катиными упражнениями. Наконец Мария не выдержала.
— Смотри, — она показала подруге, — сначала на колено, потом эту руку, потом эту. Лямки у тебя отрегулированы.
— Я поняла, — она все-таки справилась и застегнула пояс, — Я готова.
— С Богом, — баба Варя помахала им рукой. Они вышли за калитку. Туман уже почти рассеялся, и они шли по деревне, со всеми здороваясь, — Кот и Мария открыто, Катя немного сдержано.
— А, верблюды, не сидится вам дома, — вместо приветствия, окрикнул их мужик, хозяин дома возле моста, по которому им предстояло перейти на другой берег реки.
— А ты, олень, как в ограде, в зоопарке, по огороду бегаешь, — не зло огрызнулась Мария. Катя не поняла почему, но собеседники вдруг рассмеялись.
Они перешли через реку по старому подвесному мосту. Здесь река была уже достаточно широкой, но еще сохраняла скорость быстрого горного течения, постепенно набирая мощь, чтобы, вырвавшись на равнину, превратиться в неторопливый сильный поток. Сразу за мостом в разные стороны разбегалось несколько тропинок. Они остановились на этом перепутье. Катя оглянулась.
— Деревень больше не будет, — пояснил Кот.
— Красивая река и мост тоже, — невпопад ответила она. Выбрав, как показалось Кате, самую неприметную тропку они двинулись дальше. Сначала тропа вела их по лугу, но постепенно, удаляясь от реки, потянула сначала к небольшому, а далее все к более крутому подъему. Они оказались в прозрачном березовом перелеске. Безоблачный летний день набирал силу. Катя неожиданно почувствовала, как стало припекать. В лесу дышалось легко, и березы шелестели листвой то с одной стороны тропы, то с другой, откликаясь на несильные порывы ветра, как будто переговаривались друг с другом. Подъем закончился, и они вышли из рощи.
— Ну вот, это ворота в наше ущелье, — пояснила Мария, снимая рюкзак, — привал. — Катя с облегчением скинула свой рюкзак.
— Ой! — вдруг вскрикнула она, — невесомость! — Она прошла несколько шагов по лужайке и бухнулась спиной к своему рюкзаку. Кот с Марией, улыбаясь, переглянулись.
— Смотрите, а роса уже исчезла, — она провела рукой по траве. Кот заметил: так женщины проводят по дорогой ткани.
— Сегодня, пожалуй, жарко будет.
— А как-то все неторопливо, правда, — Катя, обращаясь не понятно к кому, — леность что ли, спокойствие.
— Истома, — добавила Мария. Она тоже полулежала, откинувшись спиной на рюкзак, и смотрела в небо.
Кот оглянулся вокруг. Это был обычный летний день. Щебетали птицы, в траве то попеременно, то вдруг хором с разных сторон стрекотали кузнечики. Плавно покачивались деревья.
К вечеру они вышли к месту, удобному и приспособленному для ночлега.
— Хорошо идешь, — похвалила подругу Мария, — идем по графику, без отставания. Устала?
— Немного есть, — честно призналась Катя. Она и не заметила, как быстро и слажено Кот с Марией разбили небольшой лагерь, поставили палатку, привели в порядок нодью, развели костер.
— Здорово у вас получается, — похвалила их гостья. Ужин показался ей верхом кулинарного искусства и еще Кот заварил в котелке-кане чай на травах, которые собрал здесь же, немного покружив среди елей.
— Да успели вы руку набить, — продолжила Катя, когда они расположились возле костра. Ночь обступила их. Появились первые самые яркие звезды. Кот молчал, глядя на огонь.
— Это же наша работа, Катя, — отозвалась Мария.
— Да, классная у вас работа, ребята.
Мария показала на Кота.
— Вот он у нас бизнесмен-работодатель, а мы, — продолжила она после паузы, — ни о чем таком и не думали. — Эта новость несколько ошеломила Катю.
— Он у нас генеральный директор, — гордо, но вроде бы и шутя, сказала Мария.
— Так это все ты организовал? — широко раскрыла глаза девушка, обращаясь к Коту.
— Они там обжились неплохо, — он мотнул головой в сторону Марии, потом, показывая вверх по ущелью, — а я так, к ним иногда на огонек заходил.
— Зато теперь мы уже широко известная в узких кругах компания, — продолжала в том же духе Маша.
— А как же ты все организовал? — серьезно заинтересовалась Катя.
— А как дела делаются? — переспросил Кот, — встряхнул кого надо, кого надо подтянул, чисто движения навел…
— Нет, серьезно, а начальный капитал откуда?
— От предков достался.
— Они что, уже умерли?
— Но.
— А, извини.
— Ничего.
— Доходный бизнес получился?
— Да это все, пожалуй, не ради денег затеяно. Так, на еду, снарягу хватает…
— А ради чего тогда?
— Это некий прообраз Яблочной Машины Дарья у нас…
— О, кам он, Кот, — вдруг громко перебила его Мария, — ты чего людям голову морочишь?! Говори нормально! — потребовала она. Катя непонимающе смотрела на Кота и терпеливо ждала разъяснения. Кот вздохнул.
— Ну, приезжает сюда человек от вас, — Кот посмотрел на девушку, — сгорбленный, глаза как у побитой собаки. Он хоть и пытается пошутить, нормально выглядеть, но со стороны-то виднее. Такое ощущение, что его там палками били, — быстро говорил Кот, — а здесь, побегает каких-нибудь десять дней, и уже по человечьи щебечет, плечи расправляет, на все по-другому смотрит. Вообще-то уже поздно, спать пора, — неожиданно закончил он, поднимаясь, — вы в палатке, а я на свежем воздухе. Он скрылся в темноте.
— Странный молодой человек, — сделала Катя свое заключение после некоторых размышлений.
— Один из немногих нормальных людей, которых я видела, — ответила ей Мария. Девушки придвинулись ближе к костру. Сидели молча. Вдруг в темноте что-то щелкнуло.
— Машка, что там? — испугалась Катя.
— Сейчас увидишь.
— Оно сюда идет?
— Сюда, сюда, — улыбнулась Мария. Из темноты показался Кот.
— Подставляйте ладошки, девчонки, — скомандовал он, протягивая им горсть брусники.
— Уф, напугал, — выдохнула Катя.
— Как ты там, в темноте, бруснику собирал? — удивилась Мария, — посиди еще с нами. — Девушки лакомились брусникой, запивая ягоду ароматным чаем. Тени двигались на их лицах, вместе с движением пламени. Кот проговорил монотонно и быстро:

Перепуталось все
Мысли, дороги, слова,
Словно ветки карагача,
Но рвусь к тебе той же степью,
Как лучник улуса Модэ
Сухими губами шепчу
Коханьня моя Алтынай

— Это новое? — оживилась Мария, — неладно что-то, раз Кот свои ПИ в трезвом виде читать начинает, — хихикнула она. Кот улыбнулся, наливая себе чай.
— Не обращай внимания, это у пэишников бывает.
— Что за ПИ? Что за пэишники? — взорвалась Катя.
— Произведения и производители искусства, — объяснила Мария, — у Кота такое иногда случается, обычно в нетрезвом состоянии, а потом быстро проходит.
— Неплохо, хотя на кого-то похоже, — с деловым видом заметила Катя, — Кот, а ты где живешь? — спросила она.
— Везде живу, — прищурившись, глядя на девушку, он отхлебнул чаю.
— А родился где?
— В роддоме, конечно.
Она порывисто встала и быстро пошла к палатке.
— Ты что, не можешь нормально ответить? — выговорила ему Мария.
— А что я сказал ненормального? — спокойно произнес Кот.
Мария встала и тоже ушла вслед за подругой. Они устроились поудобнее в спальных мешках, пожелали друг другу спокойной ночи.
— А у этого хама хоть образование есть? — спросила Катя.
— Угу, — сонно проговорила Мария, она уже засыпала.

Утро разбудило Катю дымом. Марии в палатке уже не было. Пошевелившись, она почувствовала, как любое движение отдается легкой болью в каждой мышце и каждом суставе. Она выглянула наружу и ахнула, увидев сумрачное небо, затянутое тучами. Моросил легкий дождь. Кот и Мария, облачившись в куртки-анораки, суетились возле костра. Заметив Катю, Кот сразу подошел к ней и присев на корточки возле полога протянул чашку горячего кофе и ломтик шоколада.
— Доброе утро!
— Спасибо.
Кот вернулся обратно к костру. Через некоторое время Катя присоединилась к ним.
— Сама природа! — Мария дала подруге зеркало, та посмотрела на себя.
— И что такого? — не поняла она.
— Я наоборот говорю, что здорово! — засмеялась Мария.
— А почему дождь? — недовольно спросила Катя. Кот и Мария замерли на месте, разинув рты. После долгих раздумий над тем, что же все-таки спросила гостья, все дружно захохотали.
— Я поняла! — отдышавшись, начала Мария, — там, в оранжевой палатке, внутри кажется, что снаружи солнце. Высовываешься, а там дождь!
— Да-да! — смеялась Катя, — я так и подумала!
Они быстро позавтракали и еще быстрее Кот и Мария свернули лагерь. Катя оглянулась по сторонам. Кроме свежего костра все вокруг было чисто, как будто здесь никто и не останавливался. Мария, как и вчера, двинулась первой, Катя поспешила за ней. Почва на тропе размокла, трава была мокрой из-за дождя; но облака постепенно редели, и уже через час кое-где стали появляться просветы светло-голубого неба, а к обеду погода совсем разгулялась. Между тем, ущелье сужалось, тропа становилась каменистее, и иногда приходилось идти по скалам. В таких местах поток, грохотавший внизу, разъярялся с особой силой, и вода превращалась в сплошную пену. Тропа продолжала причудливо виться вдоль склона, подчиняясь одной ей известным законам.
Если поднимаешься в гору — тогда не до красот и разговоров, больше сосредоточено смотришь вниз перед собой. Катя делала иногда остановки, чтобы оглядеться по сторонам, а за одно и отдышаться. Она посмотрела на идущего последним Кота. Создавалось впечатление, что он прогуливается и его огромный рюкзак только видимость и заполнен чем-то невесомым.
— Ну, как тебе? — спросил он, подходя к девушке, не понятно о чем.
— Ты здесь, наверное, можешь с закрытыми глазами ходить? — пошутила Катя, — даже под ноги не смотришь.
— А чего там смотреть? Мне хозяин помогает.
— Какой еще хозяин? — удивилась девушка.
— У каждой местности есть хозяин. У ущелий, перевалов, вершин — у всего. Он своими делами занимается, дело знает. Если ты, допустим, у него в гостях оказываешься, то должна вести себя соответственно: с уважением к нему относиться. А если нет, не найдешь с ним общего языка, — он тебе или сучек в глаз ткнет, или тропкой ложной кружить будет, или, вообще, сделает так, что ты бегом из тех мест убегать будешь, — распевно проговорил Кот.
— Это же сказки! Чушь какая-то! — Катя посмотрела на Кота с каким-то сожалением. Вроде взрослый образованный человек. Кот равнодушно пожал плечами, давая понять — твое дело, хочешь, — принимай, хочешь, — нет.
Почему-то девушке стало скучно, и она зашагала дальше, явно стараясь оторваться от Кота. Мария была далеко впереди, иногда Катя видела ее, она то появлялась на очередном повороте или подъеме, то вновь исчезала из виду, а этот чокнутый Кот был всегда рядом и, казалось, подгонял ее. Наконец Катя не выдержала.
— Иди вперед, — предложила она. Он опять равнодушно пожал плечами и, обойдя ее, легко пошел дальше. Ей приходилось выбиваться из сил, чтобы успевать за ним или хотя бы сохранять достаточный интервал. Тропа спускалась, постепенно приближаясь к реке, и вскоре девушка увидела, что здесь речка оказывается зажатой между двумя огромными валунами, а поверх них кинут сухой старый ствол ели с давно обломанными ветками. Не меняя темпа, Кот перешел по этому бревну на другой берег и, миновав небольшой подъем, скрылся из виду. Катя подошла к краю валуна. Внизу, в оказавшейся широкой расщелине, бесновалась вода, билась о камни, сжавшие ее путь, как бы стараясь их раздвинуть. Бревно не было закреплено. От другого берега девушку отделяли каких-нибудь два-три метра. Девушка растеряно огляделась — никого, понятное дело, и Кот, и уж тем более Мария, были далеко впереди.
Еще секунду Катя собиралась с духом и вот решительно поставила ногу на бревно и перенесла на нее весь груз тела. Нога предательски задрожала, бревно немного качнулось. Она постояла немного в таком положении, стараясь успокоиться и унять дрожь. Мысленно она вдруг вспомнила все приемы аутотренинга, которым никогда в жизни не занималась. «Спокойствие, только спокойствие», — вертелось у нее в голове. «Что за бред?» — подумала Катя, поймав себя на том, что мысленно твердит эту фразу. Она поставила вторую ногу на бревно, чуть впереди первой и, широко раскинув руки, легко перешла на другой берег. Почувствовав под ногами твердую почву, она оглянулась, и посмотрела на пройденную переправу и на другой берег. Ей вдруг стало очень весело и она, воодушевленная, зашагала дальше. Через несколько минут она увидела Кота. Он успел уйти уже довольно далеко. Катя старалась идти быстрее, но дистанция между ними не сокращалась.
— Как же он ходит? — негодовала девушка. Наконец Кот остановился. Оглянувшись и увидев Катю, он скинул рюкзак, и уселся на него, дожидаясь. Подойдя к нему, не говоря ни слова, Катя села на какую-то кочку, устало откинувшись на рюкзак, который теперь уже не давил на плечи.
— Просто, правда? — спросил ее Кот. Катя вопросительно посмотрела на него.
— Поверить, решиться и сделать, — пояснил Кот ход своих мыслей. Девушка промолчала, все больше убеждаясь в странности молодого человека.
Вдруг они услышали шаги, и через мгновение рядом с ними появилась Мария.
— Ты вернулась? — не поняла Катя.
— Нет, а как вы здесь оказались? — Мария посмотрела на Кота.
— По тропе идем, однако, — лениво проговорил он.
— А ты где через речку переправлялась? — спросила Марию Катя.
— Там, — Мария махнула рукой в сторону реки, — по мосту. А вы? — она снова посмотрела на Кота.
— Там, — Кот махнул рукой в ту сторону, откуда они пришли, — по бревну, — ответил он, подражая интонации Марии.
— На лбах что ли? — изумленно и тревожно спросила девушка. Кот смотрел на нее глазами деревенского дурачка. В Катиной душе закипала волна негодования. Там, оказывается, есть мост, а этот кретин заставил ее ходить по каким-то бревнам. Мария была настроена решительно, и ее взгляд красноречиво выражал все, что она хочет сказать Коту.
— А  ее-то какого?.. — только и произнесла она.
— Если бы я не был в ней уверен, то не пошел бы, — отрезал Кот, и тон, и взгляд его изменились. Мария недовольно покачала головой, но уже ничего не ответила.
— Пойдем, Катя, здесь уже недалеко.
Кот посмотрел вслед уходящим девушкам.
— А тут ежевики —  море! — проговорил он, доставая из кармашка-клапана рюкзака кружку. — Вам не нравится ежевика? — обратился он не понятно к кому, подходя к зарослям.


6
Они продолжали подъем до того места, где в основное ущелье вклинивалось еще одно сбоку, поменьше. Здесь проходила граница леса и горной тундры, чуть выше которой громоздились ледники, снежные склоны и скалы.
— Вот и наша хижина.
Подойдя ближе, Катя увидела среди елей бревенчатый дом. Рядом, возле неширокого ручья, что протекал в стороне, — еще небольшую избушку. В тени двух огромных деревьев было оборудовано удобное место для отдыха: деревянный стол и скамейки. За столом сидел молодой мужчина и шил.
— Ром! — окликнула его Мария и побежала вниз, к кедрам. Мужчина поднял голову и, увидев бегущую девушку, бросил свое шитье и поспешил ей навстречу. Они крепко обнялись и поцеловались.
— Катя, это и есть Ром. — Высокий светловолосый парень с загоревшим, почти черным лицом и красным, не один раз обгоревшим за это лето носом, протянул гостье обе руки.
— Наслышан, конечно, добро пожаловать. — Говорил он легко, постоянно улыбаясь, глядя на девушку пронзительными голубыми глазами, — давай, снимай рюкзак. — Они вошли в дом.
— Здесь у нас прихожая. Там, — Ром показал на дверь, — снаряга, а здесь, — распахнул другую дверь, — мы живем. — Катя оказалась в уютной комнате.
— Это — каминный зал, — пояснил Ром, — здесь мы готовим еду, это непосредственно камин, — продолжал он знакомство, — есть столик и раскладные кресла — коротать вечера, а так, — он показал на большой стол возле окна, — здесь можно. — Из комнаты вели две двери и лестница наверх.
— Наверху, — Ром показал на лестницу, — общая спальня, вповалку на полу, — улыбаясь, он прибавил, — для гостей. Здесь наша с Машей комната, а это, — он показал на другую дверь, — комната VIP. — Он распахнул дверь, — прошу. — В комнате VIP стояла двуспальная кровать и тумбочка. На тумбочке — красивая композиция из полевых цветов, над кроватью висела картина, изображающая горы. Катя попыталась вспомнить имя художника, но оно вылетело из головы.
— Вот такие у нас VIP, — засмеялся Ром. Он занес в комнату рюкзак, — располагайся.
— Спасибо, Ром.
Через некоторое время она вернулась в каминную. Ром что-то делал возле электроплиток. Рядом на стене Катя увидела множество фотографий. Люди в разноцветных пуховках, спортивных костюмах, свитерах улыбались, приветливо махали руками. Здесь же было приткнуто множество визитных карточек.
— Это наши гости, — пояснил Ром.
Девушка рассматривала верхний ряд фотографий.
— Какие все счастливые, — почему-то тоже улыбаясь, заметила она.
— Эти? — Ром глянул на фото, — знатные экстремисты, точнее экстремалы.
— Кто? — не поняла Катя.
— Ну, экстрим, — Ром взглянул на девушку и, очевидно, только сейчас понял, что она — полный чайник.
— А что это такое?
— Это, — Ром развел руками, в одной он держал полотенце, в другой ложку, — ну, например, сначала человек учится ходить по горам, потом он начинает ходить очень хорошо и там, где сложно, а потом — там, где очень сложно и без страховки. Или, например, катается на лыжах, выбирает все более интересные склоны, а потом начинает кататься там, где в принципе на лыжах не катаются. Что-то в этом роде… —  он поднял крышку кастрюли начал помешивать.
— А ты тоже экстремист, — насторожилась Катя.
— Вроде того, — засмеялся Ром.
— И Маша, и Кот?
— Мы с Машей больше ходим, — пояснил Ром, — а Кот на лыжах здорово катается. Хотя и ходит он, конечно, неплохо. Скальной техники у него маловато, а так — прет, как бульдозер.
Катя продолжала разглядывать фотографии.
— Ой! А это что? — она увидела человека с пристегнутыми к ногам лыжами, падающего вдоль скальной стенки. Ром бросил быстрый взгляд на фото.
— Так это ж Машка.
Катя глянула на другую фотографию. В инвалидной коляске сидел человек и смотрел грустными глазами. Его рот был растянут в белозубой улыбке. На дальнем плане ослепительно сверкали горные снега.
— После перелома позвоночника возникли осложнения, — пояснил Ром. Он снова засуетился возле плиток, у него что-то не получалось.
— Эх, где же баба Варины конфорки, — вздохнул он. Появилась Мария. Только глянув на старания Рома, она сразу повернула выключатель, отставила кастрюлю.
— Это он к нашему приходу старается, — пояснила она подруге, — а так подпускать его к приготовлению еды — преступление. — Ром стоял в стороне, немного виновато улыбаясь.
— Давай приведем себя в порядок и займемся обедом, — предложила Мария. Когда обед был готов они сели за стол. Кота все еще не было.
— Катя, не стесняйся, — подбодрил ее Ром.
— Я не стесняюсь, — засмеялась она, — у вас, как в доме родном, честное слово! Только у меня этот экстрим из головы не идет, — поморщилась она, — непонятный это спорт.
— Это уже не спорт, — откликнулся Ром, — это, как принято говорить, образ жизни. Хотя мы — спортсмены, стараемся принимать участи во всех мероприятиях. Правда, Маш?
— Но, — кивнула она, — у нас только Кот не спортсмен.
— Да, — согласился Ром, — ему регалии всегда до лампочки были. Я помню, мы еще в школе, когда начинали, вместе занимались. Для меня — разряды, значки, смысл был, а для него нет. У него всегда голова набекрень была, — Ром задумался, вспоминая, — летом сидим мы на крыше девятиэтажки, загораем, а Кот ходит по бортику и стихи всякие читает. Координация у него всегда хорошая была, поэтому и горнолыжником стал отменным, — некстати заметил он. — Так вот, мы ему говорим, Кот, слезь с бортика, а он: о свободе, о боге, еще там что-то, о пустоте, можно рассуждать только стоя на пороге, и не слазил. Так он всю жизнь свои пороги и переступает. — Ром уткнулся в тарелку, потом продолжил, — он уехал, долго пропадал, а я, наоборот, активно продолжал заниматься и только недавно мы опять встретились. Мы с Машей в то время инструкторами работали, а тут однажды Кот приходит! А потом уже возникла эта идея с хижиной и своим делом, — закончил Ром.
— А ты, Ром, кто по специальности?
— Я? — переспросил Ром, — ну я стал плохим программистом, а когда окончательно понял, что как большинство нормальных мужиков я не люблю компьютеры, я занялся тем, что я умею делать и, наверное, делаю хорошо.
— Пожалуй, это самый верный выбор, — поддержала его девушка.
«Ай, здравствуйте, гости, ай не надо, ай бросьте!» — послышалось за окном. Кот вошел в комнату, держа в руках два котелка, полные ежевики.
— Привет! — Ром вышел навстречу, принимая один кан. Они хлопнули друг друга по ладоням, — садись к столу.
— Мы тут как раз тебя вспоминали, — засмеялась Мария, — Ром рассказывал, как вы начинали.
— Как он меня первый узел учил завязывать? — улыбнулся Кот, посмотрев на Рома.
— Нет, как ты им нервы трепал на крыше! — вдруг резко вклинилась в разговор Катя. Кот, ничего не ответив, принялся за еду.
После обеда Кот и Ром пошли разбирать баул. Там были необходимые вещи к приходу новой группы.
— Твоя-то Сольвейг приедет? — улыбаясь, спросил Ром. Кот метнул на него молниеносный взгляд.
— Понял, не дурак, — Ром, извиняясь, поднял вверх ладони, — только она же из другого теста, — укоризненно проговорил он, — к тому же — чайник.
— Все мы были чайниками, — пробурчал Кот, — а тесто, — он немного подумал, — месить надо, — и гоготнул.
— Ну, удачи тебе, — Ром тоже немного подумал и добавил, — пекарь.            

На следующий день Кот и Мария решили показать гостье окрестности. Катя не переставала удивляться тому, как быстро меняется погода в горах. Казалось бы безоблачный день за считанные минуты мог превратиться в зимний и ненастный.
— Просыпаешься летом, а за окошком все в снегу, как первый снег, которого осенью на равнине ждешь не дождешься, только успела оглянуться, а там уже лето и цветы растут, — смеялась Мария, обучая подругу многим горным премудростям.
Они поднялись на склон, и Маша остановилась, глядя вперед.
— Вот она, — тихо проговорила девушка. Катя увидела язык ледника на дне горной долины и возвышавшуюся у ее основания гору. Гора вздымалась в небо отвесными стенами. Высоко вверху, на гребне возле самой вершины ветер кружил снег — снежные флаги.
— Какая красота! — прошептала Катя и посмотрела на остальных. Они заворожено смотрели на Гору, как под гипнозом. Так пьет человек, утоляя измучившую его жажду.
— Это — северная стена, — пояснила Мария, — удивительный маршрут.
— Разве там можно подняться? — удивилась Катя, вглядываясь в отвесные заснеженные скалы.
— Но есть еще один, как бы не слыша ее, проговорила Мария, — его отсюда не видно. Вот он, пожалуй, здесь самый сложный и интересный.
— А вы там уже ходили? — изумилась девушка.
— Группой ходили, а вот соло еще не было, ни там, ни здесь, — пояснила Мария, не отводя взгляда от исполина. Создавалось впечатление, что гора всей своей массой притягивает ее, и она, чувствуя это притяжение каждой клеткой своего тела, поддавалась ему, шла навстречу.
— Соло? — переспросила Катя.
— Соло — это когда человек совершает восхождение в одиночку, — пояснил Кот, спасая Марию от докучливых расспросов.
— Почему в одиночку? — переспросила Катя.
— Сложно так объяснить, — он тоже внимательно вглядывался в Гору. — Когда идет группа — это совсем не то, здесь главную роль играют взаимоотношения людей, их настроенность понимать и чувствовать друг друга. А когда ты идешь один, — Кот задумался, — некоторые утверждают, что человек один во вселенной. Так и получается там, — он не сводил взгляда с горы. — Человек и вся вселенная вокруг него и она же внутри. И цель уже не в том, чтобы встать на вершине и сказать я взошел, а какая-то совсем другая цель в этом, — он пытался находить подходящие слова, но путался и ему трудно было четко определить мысли, — движение к цели — уже цель, — неожиданно закончил он.
Катя задумалась.
— Может это элементарный эгоизм, — выдала она, — или же стремление доказать что-то окружающим или же себе — комплекс.
— Нет, Катя, — уверенно сказала Мария, — это что-то глубоко личное. Когда ты осознаешь, что это нужно для роста. Она тоже замолчала, не зная как объяснить.   

7
Рано утром, еще почти ночью, Катя была разбужена странными криками, доносившимися из соседней комнаты. Мария и Ром явно сорились и, причем, серьезно.
— Что там стряслось? — одевшись, Катя прошел в столовую и вопросительно посмотрел на своих друзей. Ром был полностью одет и собран для восхождения.
— Ты думаешь только о себе, — подытожила разговор Мария, очевидно, уже исчерпав все силы и аргументы.
Катя остановила свой взгляд на Марии.
— Что случилось? — спросила она.
— Он, — указала Мария на Рома, — собрался на Вершину. Соло.  По стене. Ты знаешь, что это такое? — продолжала Маша, — ты не знаешь, а я знаю… — в конце фразы голос Марии почти сорвался на крик,  всхлипывая, она замолчала. Катя повернулась к Коту.
— Что это значит?
— Тебе налить чай? — спокойно спросил Кот, открывая дверцу шкафа и выставляя на стол чашки.
— Что это значит? — она переводила взгляд с плачущей Марии на повернувшегося ко всем спиной и смотрящего в черноту окна Рома и на разливающего чай Кота.
— Видишь ли, Катя, — медленно начал Кот, укладывая в тостер нарезанный хлеб, — Ром выбрал исключительно сложный маршрут, даже для подготовленной группы, не говоря уже о соло. Тостер щелкнул. Намазав один кусок маслом и джемом, Кот протянул его Кате вместе с чашкой горячего крепкого чая,
— Держи.
— Не надо.
— Все очень просто, — продолжал Кот, ставя чашку возле Марии, и протягивая вторую чашку Рому, — Мария волнуется.
Закончив пояснение, Кот пригубил чай, и с удовольствием принялся за бутер с джемом.
— Черная смородина, баба Варина, — продолжил он, жуя.
— А ты? — Катя отставила в сторону чай и подошла к Коту, — ты, почему молчишь и ничего не скажешь ему? — она сверлила Кота ужасным взглядом.
— Я считаю, что Ром сам решает, что ему делать, — Кот посмотрел на девушку. Не выдержав его взгляда, она отвела глаза, потом подошла к Марии, обняла ее за плечи.
— Идиоты, психи ненормальные, — прошипела Катя, глядя на Рома и Кота, — пойдем, Маша, в другую комнату. — Они ушли. Наконец Ром перестал сосредоточено изучать темноту за окном, и повернулся к Коту.
— Совсем из ума выжили, — пожаловался он, принимаясь за свой чай. Кот посмотрел на своего друга.
— Бери бутер, пока еще не остыл.
— Спасибо, — поблагодарил его Ром, усаживаясь за стол. Ранний завтрак они закончили молча.
— Ну, пора, — сказал Ром, поднимаясь из-за стола.
— Да, вот возьми, — Кот протянул ему рацию — ты все собрал? — спросил он его, и тут же сам поправился, — извини, дурацкий вопрос.
— Да. Пока вы катались. — Ром взял свой рюкзак, — Я пошел, — сказал он, взваливая рюкзак на плечи.
Кот открыл ему дверь и посторонился, уступая дорогу. Проходя мимо Кота, улыбнувшись, Ром подмигнул ему и, выйдя наружу, быстро зашагал вверх по тропинке в сторону вершины. Кот смотрел вслед удалявшемуся другу. Он прошелся по комнате, заложив руки в задние карманы.
— Ходить в море необходимо. Жить — не так уж необходимо, — проговорил Кот, глядя в потолок.

Катя вышла из комнаты. Кот сидел за столом. Напротив него на полке, светясь зеленым огоньком, стояла радиостанция. Кот непрерывно смотрел на прибор. Катя подошла и встала напротив него.
— Отойди, пожалуйста, — сурово произнес Кот. Девушка хотела что-то сказать, но его тон и серьезный собранный вид остановили ее. Развернувшись, она ушла в комнату к Марии. Та сидела у края кровати, упершись локтями в колени, бесцельно глядя перед собой. Ей хотелось посидеть с ней рядом, что-нибудь сказать, но Мария, увидев подругу, и, наверное, угадав ее желание, порывисто встала.
— Давай чай заварим, — предложила она. Девушки вернулись в комнату. Мария приготовила чай, поставила чашку возле Кота, повернулась к Кате.
— Я не буду чай, спасибо, — сказала Катя. Она стояла, прислонившись спиной к дальней стенке. Мария села рядом с Котом и уткнулась головой ему в плечо. Кот нежно обнял девушку, провел руками по спадающим по плечам волосам.
— Но… — Катя опять хотела что-то сказать.
— Не надо, Катя, ничего сейчас говорить, — попросила ее Мария. Катя до сих пор многое было не понятно. Она вернулась в свою комнату.

«Чего он там сидит?» — думала Катя. Она посмотрела в окно, уже вечерело. «Он целый день так просидел, и Машка тоже ходит из угла в угол, и молчат оба». Она легла на кровать, попыталась заснуть, но сон не шел. Она лежала так долго, думая не известно о чем, и тут до нее дошло, хотя думала она совсем о другом. «Он же готов в любой момент, как только поступит тревожный сигнал, броситься наверх, на помощь! Мария будет вызывать подмогу снизу, а он первым окажется рядом с Ромом, сделает все, что в его силах, будет координировать остальные действия. Ну конечно! Он же сейчас идет рядом с ним. Он знает, где сейчас находится Ром, какую преграду преодолевает». Катя выскочила в комнату. Кот сидел в том же положении, положив локти на стол. Увидев, что на ногах у него горные ботики, Катя поняла, что была права. В полумраке горел зеленый глазок, но в любой момент он мог поменять цвет, задрожать красным, а из динамиков, сквозь шум помех, мог донестись далекий, зовущий голос Рома. Невидимые нити радиоволн могли связать двух людей и предотвратить беду, — если Кот успеет, если Ром продержится…
Катя подошла к Коту.
— Кот, будешь чай, — тихо и неуверенно спросила она. На последнем слове голос ее задрожал, и она почувствовала, как теплая слеза покатилась вниз по щеке. Кот взял ее за руку.
В комнате появилась Мария.
— Я пошел, — сказал Кот. Она кивнула.

Кот быстро шел навстречу Рому. Темнота начинала рассеиваться. Все нормально: в предутреннем сумраке далеко впереди на светлеющем фоне снежника Кот увидел медленно двигающуюся, еле заметную точку — Рому оставались последние метры до спуска на морену. Кот ускорил темп. Вскоре фигура Рома стала видна вполне отчетливо. Наконец, он увидел Кота. Ром прокричал ему что-то, размахивая в воздухе лыжной палкой, как ему казалось. На самом деле, Кот увидел, как Ром остановился, медленно и беззвучно шевеля губами, и сделал одновременно слабое движение рукой. Кот подбежал к другу, начал стаскивать с него рюкзак.
— Кот, я прошел ее, — еле ворочал языком Ром. Глаза его горели эйфорическим блеском. Он стоял, не препятствуя, но и никак не способствуя тому, чтобы Кот снял с него рюкзак, отвязал кошки. Кот достал фляжку, протянул Рому. Ром сделал несколько больших глотков, покачиваясь, как пьяный. Серые камни морены почти сливались со снегом на выполаживающемся склоне, откуда спустился Ром. Безмолвные горы обступили их, оставаясь безучастными к судьбе двух людей, оказавшихся в этом суровом месте в это время. Постоянно дующий ветер, стих. Вокруг воцарилось полное безмолвие. В это время, на грани между новым днем и пережитой в тревоге ночью, все замерло и только высокое небо над ними постепенно светлело.
— А карниз все-таки упал, — улыбаясь такой же пьяной улыбкой, сказал Ром, — через секунду, как я из-под него ушел.
— Ты же не должен был идти под карниз! — встревожился Кот.
— Если бы я свернул, то тогда бы я прошел не всю стенку, — парировал Ром, снова запрокидывая флягу.
Кот подошел и, обняв его за плечи, уткнулся своим лбом в его. Так они стояли некоторое время. Опираясь на лыжные палки, Ром зашагал вниз по камням. Кот некоторое время смотрел ему вслед.
— Ром! — окликнул он его. Ром остановился и, повернувшись лицом к Коту, уперся на палки.
— Ты прошел ее, снизу до верху, — отчетливо проговорил Кот, — всю.
Ром постоял, блаженно глядя на Кота, а потом, развернувшись, пошел вниз.
В хижине девушки ждали их. Мария сразу занялась Ромом. Кот устало опустился на скамейку за столом, за которым провел весь предыдущий день и половину ночи. Он опять посмотрел на рацию, но уже тусклым и опустошенным взглядом. Потом встал и щелкнул тумблером, — зеленый огонек погас. Катя подошла к Коту.
— Кот, можно спросить тебя?
— Но.
— А как ты сам оцениваешь свой шанс? Ты бы успел? — серьезно спросила девушка, уставившись на Кота.
— Не знаю, — пожал тот плечами.
— Нет, Кот, — она потянула его за плечо, — что ты реально мог сделать, а?
Катя была совершенно спокойна, она впилась в Кота холодным взглядом.
— Это все ты им голову заморочил! — она толкнула его в грудь руками, — свобода, вселенная! — она снова толкнула Кота еще сильнее, — плит понакупал, хижин понастроил, а о людях ты подумал?! Трепло! Ненавижу! — она медленно отошла на середину комнаты, — понял, — она выдержала паузу, — ты меня понял?! — закричала она.
Кот молчал. Кинув на него последний, презрительный взгляд, она скрылась в своей комнате с табличкой VIP.


8
Катя устало повалилась на кровать и через секунду забылась крепким сном без снов. Она и не заметила, что также как и Кот, и Мария провела эту ночь без сна. Девушка проснулась только ранним утром следующего дня. Увидев, что спала в одежде, она снова и снова перебирала в голове случившееся. В комнату тихо вошла Мария.
— Выспалась?
— Да уж, — Катя села на кровати, — как Ром?
— Спит, — сказала Мария и добавила, — Кот тут не причем.
— Маша! Я не понимаю! Один лезет бог знает куда, а второй сидит и ждет пока первый сообщит ему по рации, что сломал шею! — быстро заговорила Катя, — Маша, это идиотизм!
— Но Кот тут не причем, — снова повторила Мария, — если на то пошло, то тогда, мы все идиоты, причем Кот в последнюю очередь.
— Но он создал очень хорошие условия, чтобы калечить людей или же вообще!.. — она не стала продолжать, — а потом фотографировать инвалидов и вешать на стенку — бред какой-то!
— Условия создавали мы с Ромом, а Кот, кстати, знает, что не сможет там пройти и не суется, куда не надо. И у нас самое большое, что было, так это кто-то руку поцарапал. Идиоты — это я и Ром, Катя, — подытожила она.
— Как не пройдет? — вдруг удивилась Катя, очевидно обрадовавшись, что Кот все-таки чего-то не сможет.
— Ну, там есть скальные участки, по которым вчера шел Ром, так Кот бы их не прошел. Ты задела его вчера, Катя, — она помолчала, — он сам дико обламывался первое время, глядя на нас.
— Маша, мне никто, понимаешь, никто не может объяснить какого хрена вам там надо, — не унималась она, — почему Ром это сделал?
— Он живет, — подумав, ответила Мария
— А тебе? Тебе нужен этот человек?
Мария кивнула.
— А зачем ты его отпустила? Я не понимаю?
— Потому и отпустила… А если тебе это все так интересно — возьми и сходи. Только одна ты никуда не пойдешь!
Катя на секунду задумалась.
— Давай сходим, — решилась она.
— У меня Ром, я не пойду, — ответила Маша, — только Кот…
— С ним?! — возразила девушка, — нет! Я с ним не пойду никуда!
— Катя, он тут не причем, и уже второй день места себе не находит… — Маша грустно посмотрела на подругу.
— Он наглый, Маша, — думает, что все должны возле него бегать!
— Ну, как знаешь, — Мария собралась уходить. Катя соскочила с кровати.
— Маш, давай Рома хорошо посмотрим. Давление, там…
— Да нет, — Маша покачала головой, — все нормально, он просто выложился до предела. Все обошлось, — прибавила она.

Кот пропадал весь день и вернулся только поздно вечером.
— Как? — спросил он Марию, садясь за стол возле окна, не обращая внимания на Катю.
— Восстанавливается.
Катя села на скамью рядом с Котом и тихонько толкнула его плечо своим плечом.
— Кот, — позвала она.
— У.
— Не сердись, я думала ты один, — она покрутила пальцем у виска, помолчала, — что тебе больше всех досталось за климат за этот, здоровый. Кот задумчиво смотрел в окно.
— Резко континентальный, — сказал он, — климат.
— Кот, — опять позвала Катя, — давай сходим куда-нибудь.
— Сходим, — отозвался он, — обратно в деревню.
— Кот, правда, сходите куда-нибудь, — вступилась Мария.
— Куда? — он посмотрел на нее.
— К трем озерам, например.
Кот отрицательно покачал головой.
— Там спуск с перевала, сама знаешь.
— А ты научи ее. Сходите завтра на снежник, потренируйтесь, — Мария пыталась изо всех сил.
— Пожалуйста, — вдруг попросила Катя.
Кот посмотрел на нее и засмеялся, не понятно почему.
— Собери сестричку в поход, ладно, — обратился он к Маше, все еще улыбаясь, — завтра пойдем на снежник, — он посмотрел на девушку, — только если опять будешь драться…
— Я не буду, — перебила его Катя.

Вечером следующего дня Катя, раскрасневшаяся, уставшая, но видно — довольная, ввалилась в хижину, и не разуваясь и раздеваясь, даже не снимая темных очков, бухнулась на скамейку.
— Я сначала как чайник линяла, а потом зарубаться начала, — гордо выпалила она, — а меня горняшка не схавает? — обратилась она к Рому. Он сидел с другой стороны стола, с просветленным ликом, глядя на мир глазами младенца.
— Не схавает, — улыбнулся Ром. Говорил он медленно и проникновенно. Тон его изменился и стал похожим на манеру разговора священнослужителей с мирянами.
— Завтра рано утром выходим. Систему, карабины, репы уже подобрали, — сыпала Катя выученными за день терминами.
— А учитель твой до сих пор верхнюю страховку обеспечивает, — пошутил Ром. Они с Марией засмеялись, а Катя, немного растерялась, вникая в суть, но тут в комнату вошел Кот.
Он потряс ледорубом у девушки перед носом.
— Еще раз услышу слово кирка… — Ром и Мария опять захохотали.
— Один узел за день выучила, да и тот «до свидания, мама»!
— Строгий учитель, да, Катя? — спросила ее Маша.
— Зануда.   

Как и планировали, они вышли рано утром. Катя шла налегке, и поэтому им удавалось идти достаточно быстро. Кот вел Катю одному ему известным путем, и скоро, пройдя небольшой перевал, они оказались в другом, соседнем, ущелье, более узком, поросшим густым лесом на крутых склонах.
— Рядом, а совсем разные, — заметила Катя.
Пробираясь через лес они вышли на тропу и зашагали по ней, теперь уже снова в гору, поднимаясь к основанию горной долины.
— Вот здесь, — Кот указал на кусты возле тропинки, — черная смородина с вишню величиной. Он сорвал ягоду и протянул Кате.
— Вкусная. Ой, да и здесь много! — она разглядела еще несколько ягод и полезла в кусты. Тут же рядом, возле тропы, была небольшая полянка, поросшая невысокой травой. В траве лежал когда-то поваленный бурей ствол дерева. Кот скинул рюкзак. По небу проплывали редкие облака, светило солнце, пробиваясь яркими лучами сквозь ветки елей.
— Здорово, бродяга!
Кот резко обернулся. Перед ним стоял мужик в брезентовых штанах и кирзовых сапогах с завернутыми голенищами. Под стеганой курткой виднелась заношенная клетчатая рубаха. Из-под выцветших бровей он смотрел на Кота немигающими, равнодушными глазами.
— Здорово, Слепень, — узнал его Кот.
— Гуляешь, — проговорил Слепень. На его лице не дрогнул ни один мускул, даже губы оставались неподвижны.
— Гуляю.
— Далеко?
— К трем озером, — голос Кота изменился, он был спокоен, но в интонации и взгляде появились настороженность.
— Вечно тебя тянет. Че там ловить? — отозвался Слепень, — твоя? — снова спросил он, показывая на кусты, в которых скрылась Катя.
— Моя, — твердо сказал Кот.
— Хорошая, — протянул Слепень, — неприятно скривив рот, — сыграем? — предложил он.
— Сыграем, — согласился Кот.
Они подошли к бревну и уселись на него верхом друг напротив друга. Кот достал нож и протянул его Слепню. В обмен тот передал Коту свой. Кот бегло оглядел лезвие. Самопал из деревни под перевалом, есть там умелец, а это — один из его шедевров.
— Ты первый, — решил Слепень. Кот минуту помедлил, стараясь лучше взять нож и вместе с тем, прикидывая, как сработает ограничитель. Наконец, широко замахнувшись, с силой вогнал лезвие на пару сантиметров в древесину. Убрал руку. Нож вертикально торчал из бревна. Кот посмотрел на Слепня.
— Славное перышко, — оценил тот нож Кота, разинув в полуулыбке беззубый рот. Сплюнув, он из-за всех сил воткнул нож в бревно.
— Теперь ты, — сказал Кот.
Слепень взялся за рукоятку и резко нагнул нож в сторону, поперек лезвия. С хрустом выламывая сухие волокна, выгнувшись дугой, нож вышел из бревна.
— Я же говорю, славное перышко, — зло процедил Слепень и уставился на Кота. Кот взялся за нож и начал медленно гнуть его в сторону и, когда казалось, что нож вот-вот выскочит, Кот сделал быстрое движение рукой вниз. Послышался щелчок. Обломок острия остался сидеть внутри выворотня.
— Клапана от подводных лодок! — психанул Слепень и грязно выругался.
Кот протянул ему обломанный нож рукояткой вперед. Слепень схватил его, одновременно возвращая Коту его, и метнул далеко в сторону, — поговорю я с этим подводником. Курить есть, — спросил он.
— Ты же знаешь, я здесь не курю.
— Ну да, — кивнул Слепень, — да я твоими и не накуриваюсь.
— Шишки смотрел? — спросил его Кот.
— Ага, — безразлично ответил Слепень, — ну, отдыхай, не потей, холодной воды не пей, — сказал он, встав с бревна и взваливая на плечо выбеленный дождями и ветрами рюкзачок.
— Бывай.
Больше не оборачиваясь, Слепень зашагал вниз по тропе. Как только он скрылся из виду, Кот надел рюкзак и бросился к кустам. Катя тихонько вышла из своего укрытия.
— Кот, что это было? — глаза ее были расширены от испуга.
— Пойдем наверх, а то не успеем, — сказал Кот и пошел так, что Катя приходилось бежать за ним. Она потеряла счет времени в этой бешенной гонке. Скоро они вышли из леса, и некоторое время шли по пружинящему ковру низкорослого кустарника, а потом началась — Катя уже знала, как это называется, — сыпуха. Серпантином они начали подъем на седло перевала.
— Ну вот, с этой стороны легко, — пояснил Кот, когда они оказались на перевале, а туда — не очень.
Катя посмотрела вниз и замерла: путь вниз обрывался отвесными скалами, между которыми проглядывался узкий желоб кулуара. Там лежал никогда не таящий снег.
— Все, привал, обед и тэдэ, — скомандовал Кот и начал распаковывать рюкзак.
— Кот, а кто это был? — спросила его Катя.
— Слепень, — коротко ответил он.
— А кто он?
— За порядком следит.
— За порядком? — удивилась Катя, — как?
— Возникают у двух человек разногласия. Как быть? С топорами друг на друга кидаться? Нет. Идут к понимающему человеку. Он разводит, определяет кто в косяк попал… — терпеливо пояснил он.
— Куда попал? — переспросила Катя, — я не понимаю, о чем ты говоришь.
— Да и не надо это тебе, — ответил он. Они сидели на перевале, укрывшись от ветра за скальным выступом.
— А что вы делали? — продолжала тормошить Кота она.
— Играли.
— А что это за игра? — не унималась Катя, — на что играли?
— На тебя, — скучно сказал Кот.
Девушка открыла рот и наклонилась вперед, стараясь заглянуть Коту в глаза.
— Я тебе не верю, — пробормотала она.
— Не верь, — кивнул он.
— А этот тип — мерзкий, глаза рыбьи.
— Какие? — переспросил Кот.
— Да никакие! Мертвые глаза, холодные. Кот, я боюсь.
— Не бойся, — коротко сказал Кот и снова замолчал.
— Кот, я прошу тебя, не говори со мной так.
— Не проси, — задумчиво закончил он и поднялся, — погода портится.
Они начали спуск с перевала с попеременной страховкой. Каждый раз Катя старательно оборудовала место страховки, как ее учил Кот. Кулуар уже почти заканчивался, расширяясь, но как раз под ним стала видна еще одна скальная стенка, обрывающаяся вниз, которую им предстояло обойти слева по простым скалам и крупному курумнику. Кот спускался вниз. Девушка постепенно выдавала веревку, упершись ногами в каменный выступ. Вдруг веревка резко натянулась, и Катя почувствовала резкий толчок вперед. Она сжала веревку изо всех сил и в этот момент заметила, что Кот, не устояв на ногах, скользит по снегу прямо к краю обрыва. Эластичная веревка растягивалась как пружина и Катя чувствовала, что руки ее просто окаменели от напряжения. Коту удалось перевернуться на живот и затормозить, уткнув в снег лыжные палки. Натяжка ослабла, но девушка сидела как статуя, вцепившись в веревку.
— Выдай, — послышалось снизу. Катя немного разжала онемевшие пальцы.
— Страховка готова, — через некоторое время услышала она.  Катя сняла плотную перчатку. Пальцы дрожали мелкой дрожью.
— Поняла, спускаюсь, — дала она ответную команду. Девушка шла медленно, старательно вбивая пятки в слежавшийся снег.
— И на старуху бывает… — покачал головой Кот, когда она подошла к нему, — спасибо, молодец, — сказал он теплым голосом. Катя не знала, что ответить.
Собиралось ненастье. Огромное облако окутало все вокруг. Быстро начало темнеть.
— Мы не можем продолжать спуск, — пояснил Кот, — скоро здесь будет очень неуютно.
— А что же делать? — испугалась девушка.
— Траверс, вон туда.
Катя увидела темнеющую сквозь туман скальную башню. Пройдя поперек склона, вскоре они подошли к ней. Несмотря на то, что дул очень сильный ветер, туман не рассеивался, ничего не было видно и в паре метров перед собой. Заметно похолодало. Кот выбрал место, где ставить палатку: за небольшим выступом, где ветер хотя и дул, но не такими сбивающими порывами, как на открытом склоне. Кот быстро убрал мешавшие камни и расстелил палатку. Ветер постоянно сдувал ее. Коту нужно было продеть гибкие стойки в петли, но ветер мешал ему. Он снял перчатки, пальцы замерзали и не слушались. Катя повалилась на колени, придавив трепещущую материю, которая могла стать их укрытием и спасением среди разошедшейся стихии. Она тоже сняла перчатки и помогала Коту.
— Готово, — сказал он, — держи здесь, — показал он девушке, а сам потянул всю конструкцию вверх. Поднялся небольшой упругий серебристый купол.
— Давай туда, — приказал он. Катя не заставила себя ждать. Внутри было тихо. Она увидела, как натянулась материя с той стороны, откуда дул ветер. Казалось, что еще порыв и шов с треском разойдется. Кот закинул внутрь рюкзак, а сам продолжал обустройство снаружи. Она услышала, как он ворочал камни, закрепляя палатку и сооружая небольшую стенку. Катя подула на замерзшие пальцы и почувствовала, как под кожей закололи тоненькие иголочки. «Все-таки неплохо прихватило», — поняла она. Она скрестила руки на груди, засунув пальцы под пуховку. В таком виде и застал ее Кот, когда сам, наконец, влез в палатку.
— Сейчас все будет, — весело сказал он, посмотрев на Катю, сжавшуюся в круглый комочек. Он начал распаковывать рюкзак. Она увидела, что он с трудом шевелит замерзшими пальцами.
— Дай! — она схватила его руку своей, уже теплой, зажав его пальцы в своих ладонях.
— Не надо, — Кот потянул руку назад, но Катя не отпускала.
Они разложили коврики-карематы и расстелили спальники. Кот достал из рюкзака небольшой баллон с газом.
— О! — радостно воскликнул он, — как же я его люблю!
— Кого? — удивилась Катя.
— Газ, — сказал Кот, налаживая горелку, — ты никогда не видела летающего примуса? — посмотрел он на девушку, — «шмель» называется. А разводить примус, — мечтательно продолжал он, — японская чайная церемония по сравнению с этим — детская забава! А тонкий аромат бензина в спальнике…
Вскоре был готов и суп, и сладкий чай. В палатке стало уютно. Снаружи завывал ветер. Катя передернула плечами, на секунду представив, как сейчас там, на склоне, на перевале. Жуть!
— Если черный альпинист будет в лицо заглядывать — не пугайся, — зловеще прошептал Кот, видя, что она никак не может расслабиться.
— Кот! Это же не пионерский лагерь! — засмеялась она, — ты еще про черную-черную руку, черной-черной ночью вспомни… — она сделала глоток живительного напитка. Кот протянул ей конфету, обычную дешевую карамель.
— Держи, это от зайчика. — Катя развернула обертку и не поверила, почувствовав удивительный необычный вкус. Она глянула на этикетку. Нет, самая обычная. Конфета таяла во рту, и приятный привкус самой карамели перемешивался с благоухающим вкусом фруктовой начинки.
— Что это? — не поняла она.
— В такой обостренной ситуации твое восприятие всего тоже обостряется. Ты чувствуешь, видишь то, о чем ты раньше и не подозревала.
Она понимающе покачала головой.
— А что за история с альпинистом? — вдруг спросила она.
— Два друга, альпинисты, влюбились в одну девушку, — просто начал он, — потом один погиб в горах по вине другого и девушка досталась ему. Но первый вовсе не погиб, а превратился в черного альпиниста и ходит теперь, ищет предателя, — Кот помолчал, — и свою любовь.
Катя подумала и опять спросила.
— А как бывает по-настоящему? Почему Ром с Машкой отдельно от всех живут?
Кот залез в свой спальник.
— Ром группы водил, был руководителем, — сказал он. Чувствовалось, что Кот не особо хотел распространяться на эту тему, — потом там была аварийная ситуация, все живы остались, но виноватого искали. Стали валить на Рома. Сама знаешь, мир не без всяких людей. Только благодаря тому, что вмешалась Мария, — они, кстати, тогда и познакомились, — благодаря ее опыту и авторитету, удалось доказать правду: что вины Рома тогда не было, там другие причины были. А вот отношения с некоторыми остались навсегда испорченными…
Она понимающе покачала головой.
— Надо спиной к спине лежать — так теплее, — пояснил Кот. Катя улеглась в свой спальник, прижалась спиной к спине Кота.
— Кот, — спросила она, глядя в темноту перед собой, — а мне показалось, что ты специально слинял сегодня.
— А я специально, — просто сказал он.
Тут он почувствовал ощутимый удар локтем под печень.
— Спокойной ночи, Катя, — сладко проговорил он.
— Спокойной ночи, скотина.
Катя проснулась и открыла глаза. Вокруг было светло. Она выглянула из палатки наружу. Утренний морозный воздух обдал лицо. Вокруг было ясно. Далеко напротив темнела горная гряда. Над ней тянулась полоса ярко-малинового неба. Выше небо плавно меняло цвет на прозрачно желтый. Еще выше желтый растворялся и переходил в светло-голубой, который еще выше, к своду огромного купола, превращался в насыщенный синий. Над хребтом висела огромная светлая луна. Девушка оглянулась. Сразу за выступом был скальный гребень, тянувшийся вверх и там, после скал, начинался снег. Первые лучи солнца засверкали на вершине пика.
— Кот! — Катя бросилась обратно в палатку, — скорее, смотри, — затормошила она его. Кот выскочил из палатки и увидел луну.
— Золотая луна! — дико и весело пропел-проорал он.
Катя оглядывала крошечный уступ, на котором стояла палатка. Вниз уходил крутой каменистый склон, слегка присыпанный свежим снегом, а вверху ощерились скалы.
— Мы здесь ночевали? — изумилась Катя.
— Не знаю как ты, а я да, — пошутил Кот.
— Кот, а если бы мы не смогли поставить палатку, или не было площадки, или порвало палатку… — она начала реально воспринимать ситуацию, — то что тогда было бы?
— Холодная ночевка, — спокойно ответил он.
— Но мы могли бы замерзнуть!
Кот опять внимательно посмотрел на девушку.
— Трупы хорошо сохраняются и здесь, и на леднике, и в мерзлоте, — задумчиво произнес он, думая о чем-то своем.
— Очень обнадеживающая мысль, что тебя потом легко опознают! Ну, ты обрадовал, конечно! — мрачно отозвалась девушка. Она снова посмотрела на сверкающую вершину.
— Кот, пойдем туда! — попросила она, словно забыв обо всех опасностях.
Он опытным взглядом окинул гору.
— Пять часов подъема, — сказал он, — и тогда уже никаких озер. А тип подъема туда, между нами говоря, называется «ишачка»…
— Хорошо, я согласна! — закричала Катя. Кот еще раз внимательно посмотрел на гребень, и потом, также внимательно, на девушку.
— Смотри, сама просила, — закончил он.

Подъем оказался пыткой. Кот шел первым и бил ступени. Снег и только снег вокруг. Катя глянула в сторону, на круто уходящий вниз склон. Где-то глубоко внизу, ей показалось, зеленели островки травы, но Катя и не поняла, что это были три озера.
Вековечные два шага вдох, два шага выдох — она тяжело переставляла ноги, с каждым разом это становилось делать труднее и труднее. Ей уже не хотелось оглядываться по сторонам, и уж тем более, вперед и вверх. Который раз она видела впереди долгожданную полосу, за которой, как ей казалось, и есть вершина. Но она выходила на этот рубеж, и оказывалось, что это только ступень, за которой начинался новый изнуряющий подъем. Ужасно хотелось пить. Она вспомнила: у них в больнице есть приспособление — сверху огромная бутыль воды. Берешь стаканчик, нажимаешь рычажок, и стакан наполняется холодной влагой. Она представила, как можно нагнуться и пить, пить, просто нажав на рычажок и подставив под струю сухие губы.
— Не ешь снег! — как с неба раздался громкий голос. Катя с сожалением посмотрела наверх. Кот ждал, пока она поднимется к нему.
— Чуть-чуть, — сказал он ей, протягивая фляжку. Она жадно припала к металлическому горлышку, послушно сделал три глотка. Тяжело дыша, она вернула драгоценную вещь. Горы внизу и она сама отражались в темных очках Кота. Он достал тюбик с кремом и помазал ей нос.
— Не три, стираешь, — пояснил он.
И снова вверх. В какой-то момент Кате захотелось сесть и так сидеть долго-долго. Она постояла минуту, собираясь с силами.
— Не-ет, — решительно сказала она, тяжело переставляя ногу вперед и вверх. Сколько вдохов? Шаг. Сколько выдохов?
Кот снова дожидался ее. Она тяжело подошла к нему, не понимая, почему он стоит и не идет дальше. Но теперь во все стороны был только один путь — вниз. Катя подняла голову и посмотрела на улыбающегося Кота.
— Вершина? — удивленно спросила она и огляделась. С одной стороны, которая во время подъема была за гребнем, горы становились ниже и ниже. Серые скалы приходили на смену снежным хребтам, а потом, уже далеко впереди превращались в округлые темно-зеленые холмы. Немного левее вид закрывала висевшая далеко черная туча. Зато с той стороны, откуда они поднялись, снежные пики и гребни громоздились до самого горизонта, изгибающегося еле заметной дугой. Снег сверкал на солнце, искрился серебряными, ярко-синими, желтыми блестками. Этот вид сводил уста, и не нужны были никакие слова, чтобы как-то выразить свой восторг.
— Что там? — спросила Катя, утопая взглядом в бесконечных вершинах, — мне кажется, что я вижу на тысячи километров. Кот утвердительно кивнул и сказал:
— Тибет.
На самой вершине из-под снега виднелся скальный выступ, а рядом с ним невысокая, сложенная из камней пирамида — тур. Кот показал на нее.
— Там, наверное, есть записка предыдущих восходителей, только кажется, что здесь давно никого не было.
Записки не оказалось, но они переложили башенку аккуратнее.
— А как называется это гора, — спросила Катя.
— Надо у Рома или Машки спросить, — сказал Кот, снова и снова вглядываясь в горную даль. Катя посмотрела на него и вдруг поняла, что здесь, среди этих холодных скал, среди снега, ветра, Кот — единственная ее опора, и она полностью отдана ему. От  его умения, опыта, воли, силы зависит ее собственная жизнь, и что Кот не расслабляется ни на секунду, постоянно думая о ней. «А если с ним что-то случится?» — с ужасом подумала Катя. Он учил ее, что нужно предпринять в первую очередь, но она все равно не была уверена в своих силах. Кот обернулся, почувствовав, что Катя смотрит на него. Он подошел к ней ближе.
— Сейчас будет спуск. Не думай, что это просто, — жестко сказал он, — никакой самодеятельности, идешь след в след. Катя кивнула. Кот достал рацию.
— Первый канал, вот этот выключатель должен быть так, — Кот показал, — сюда нажимаешь, сюда говоришь. Вызывай хижину.
Катя взяла рацию и тут спохватилась:
— А они знают, что мы не пошли к трем озерам?
— О любых изменениях маршрута необходимо незамедлительно сообщать в лагерь, — отчеканил Кот.
Катя нажала кнопку.
— Хижина, хижина, — закричала она в рацию.
— Хижина связке, прием, — она услышала голос Рома.
— Ром, мы на вершине! — опять закричала она.
— Роджер.
Катя вопросительно посмотрела на Кота.
— Он принял информацию, — пояснил Кот, — это сленг. Он взял рацию.
— Хижина, мы начинаем спуск на вашу сторону, прием.
— Кот, ты видишь, как идти, то, что я говорил?
— Да, Ром. КС, — Кот убрал рацию.
К Катиной системе был пристегнут яркий обрезок веревки — лавинный шнур.
— Помнишь, что нужно делать? — спросил Кот, высвобождая шнур. Катя кивнула.
— Отбросить в сторону, руки держать возле лица.
Кот прошел несколько метров вниз. Остановился и посмотрел на девушку.
— Катерина! Соберись! — недовольно крикнул он, глядя, как расслабленно она начала спуск.
Пересекая наклонное снежное поле, они шли поперек склона — ничего сложного и страшного. Вскоре, они подошли к гребню, ведущему вниз. Катя подошла к Коту, увидела, что он немного повеселел.
— Ты чего так напрягся? — засмеялась она.
Вдруг что-то сзади нее тяжело и глухо ухнуло. Катя оглянулась и увидела: еще секунду назад огромная и, казалось, слившаяся с горой плита снега просела и немного сместилась вниз. Небольшие комья покатились по склону. Катя долго провожала их взглядом. Теперь она четко чувствовала, что вся эта громада замерла, держась на волоске и в любой момент готова обрушиться вниз огромной лавиной.
— Видишь, — сказал Кот
Дальше они спускались вдоль гребня. Хотя это и не было тяжело физически, все равно было непросто. Они уже спустились к самому цирку, на дне которого оказалось небольшое озеро бирюзового цвета. С одной стороны в озеро впадал ледник, обрываясь над ним вертикальным изломом, а с другой, в сторону долины, начиналась каменистая морена. В воде плавали глыбы льда — небольшие айсберги.
— Хочешь здесь на веревке прокататься? — спросил девушку Кот. Вниз уходила невысокая стенка. Катя кивнула. Кот закрепил веревку, а другой конец сбросил вниз. Веревка упала на каменистое ложе морены. Кот перепустил веревку через восьмерку, которую пристегнул к Катиной системе.
— Спиной вперед. Потом научишься лицом вперед, — засмеялся он, — этой рукой тормозишь, попробуй.
Катя откинулась, падая на спину, а потом отвела руку с зажатой веревкой назад. Веревка натянулась, и падение остановилось.
— Ясно, — прокомментировала она. Девушка подошла к краю обрыва, уверенно откинулась спиной от склона и заскользила вниз, отталкиваясь от стены ногами, — здорово! — прокричала она.
Катя была внизу и отстегнула веревку. Кот сбросил ей верхний конец.
— Мотай бухту!
Катя уже знала, как это делается и, усевшись, начала обматывать веревку вокруг ступней и коленей. Тут она увидела Кота. Он катил вниз по склону, отведя через бок за спину сложенные вместе лыжные палки и руля ими, как лодка килем. Он выписывал по ходу спуска змейку, перенося груз тела с одной ноги на другую.
— Ты и без лыж кататься умеешь! — засмеялась Катя. Кот подошел к берегу озера, сбросил рюкзак и, раздевшись, нырнул в воду. Он проплыл несколько метров и взобрался на одну из льдин. Катя подошла к берегу, воду покрывала тонкая пленка льда. Она попробовала воду. Вода обожгла пальцы.
— Водичка-а! — закричал Кот с льдины, — парное молоко!
Он слепил снежок и бросил им в Катю. Потом он встал, развернувшись к полукругу гор и небу над ним, и так стоял некоторое время. «У этого парня явно не все дома», — подумала Катя, глядя на коренастую атлетически сложенную фигуру. Пузыри мускулов не топорщились во все стороны, но у нее вертелось на уме какое-то сравнение, и тут она вспомнила: именно так тугие мышцы скользили под кожей Марафонца. Кот разбежался и снова кинулся в воду. Быстро проплыв, он оказался на берегу. От его сильного тела, твердой походки исходила некая живая и заражающая энергия.
— Кот, посмотри, какая красивая наша вершина, — сказала Катя.
— Все вершины красивые, — сказал он, улыбаясь, — но эта — особенно.
Катя и не заметила, как погода снова начала меняться. Белые клочья быстро поползли вниз по склонам, и через считанные минуты занавес закрылся, — вершина скрылась из виду.
— Катя, я хочу поздравить тебя с твоим первым восхождением, — торжественно сказал Кот, — я хочу подарить тебе цветы. Я не люблю дарить мертвые цветы, — продолжал он, подводя девушку к небольшой полянке, не известно каким образом оказавшейся здесь, среди льда и камней, — я хочу подарить тебе живые цветы. Идея не нова, но все же... Их цвет, кстати, очень похож на цвет твоих глаз.
Катя увидела нескольких мягких бархатистых подушек. На них на нежных серебристо-зеленых стеблях покачивалось множество невысоких горных цветов. В центре каждого цветка было по несколько мшистых комочков, окруженных со всех сторон заостренными узкими лепестками.
— Это очень красивые и сильные цветы, — важно сказал Кот. Катя припала к земле и, глубоко вдохнув, почувствовала тонкий, еле уловимый аромат. Она посмотрела на него благодарным взглядом.
— Спасибо, Кот. Где бы и когда бы я ни была, я всегда буду знать, что здесь, у подножия моей первой вершины, — она посмотрела вокруг, — возле озера с льдинами, всегда растут эти цветы, которые ты подарил мне. Мне не нужно будет беспокоиться о том, что цветам надо поменять воду, грустить, когда они завянут или огорчаться, когда цветы приходится выбрасывать.
Она отошла несколько шагов, оглядывая всю поляну, и вдруг, вскинув руки вверх, закричала.
— Спасибо, хозяин! У тебя неописуемые горы, красивейшие озера и эти цветы — самые мои любимые цветы!
В воздухе промелькнула еле заметная змейка, а через секунду, казалось над самой головой, раздался оглушительный грохот. Катя испугано опустила руки и посмотрела на Кота.
— Он нас прогоняет?
— Нет же! — засмеялся Кот, — он рад, но он говорит, что нам лучше поспешить.
Ветер усиливался, в воздухе закружились снежинки. Девушка повеселела.
— А у него есть имя? — спросила она. Кот задумался.
— Люди пытаются его назвать, ограничить. Появляется множество слов…
— А какое используешь ты?
— Тенгри.
Катя опять простерла руки. Ветер развевал ее половецкие волосы, а эдельвейсовые глаза смотрели в небо.
— Спасибо, Тенгри! — закричала она.
Ветер подхватил и унес ее слова высоко вверх, к самым вершинам, где вдоль холодных скал кружились снежные вихри.


9
— Ну, пойдешь еще? — спросила подругу Мария. Та на секунду задумалась, замерла, как целящийся лучник, натянувший тетиву.
— С бульдозером пойду, — она отпустила стрелу.
Мария и Ром засмеялись.
— А где он? — спросила Катя.
Мария показала за окно.
— Баню топит.
— Это его любимое детище, — добавил Ром, — он бревна на себе снизу таскал, сам срубил, все сделал так, как ему надо.
Катя увидела Кота. Он сидел, прислонившись к бревенчатому боку избушки, и курил.
— А почему он курит? — удивилась она, — он же не курит в горах.
— Когда баня — курит, — пояснила Мария, — это называется «дорогая минута».
Катя вышла из хижины и села рядом с Котом, откинулась на теплые бревна.
— Время, — сказал Кот, — то единственное, о чем можно сказать с полной уверенностью. Я ни в чем не могу быть уверен, кроме того, что, скажем, через несколько минут солнце сядет за Бархатную.
Катя не вникала в смысл. Ей было просто хорошо сидеть рядом с этим человеком, надежным и сильным.
— Любишь? — спросил Кот
— А? — Катя поднялась и удивленно посмотрела в его глаза цвета еловых иголок.
— Как солнце за Бархатную садится, — спокойно ответил он. Катя опять прислонилась к бревнам, глядя на верхушки елей у подножия горки, на тень, легшую поперек ущелья, там, куда уже не доставали солнечные лучи.
— Полюбила, — ответила она и склонила голову ему на плечо.
— А баню любишь? — спросил Кот.
— Я не знаю, не пробовала.
— А? — Кот подскочил, копируя недавнее Катино удивление, — так попробуй, там все готово, — предложил он.
Катя вернулась в дом за чистой одеждой. Кот суетился возле бани, что-то окончательно налаживая.
— Прошу! — он вышел из предбанника и широко распахнул дверь. Катя вошла внутрь, а Кот повернулся, чтобы уйти в хижину. В этот момент он почувствовал, как его взяли за локоть и тихонько потянули в приоткрытую дверь.

Распаренная Катя вошла в комнату и с удовольствием опустилась в одно из кресел.
— С легким паром, — Ром готовился растопить камин.
— Спасибо. Ну, бульдозер, — выдохнула она, закинув назад голову и глядя в потолок. Через некоторое время в комнате появился Кот и тоже уселся в кресло. Мария поставила возле него и Кати горячий чай.
— С легким паром, бульдозер.
— А? — не понял Кот. Все вокруг засмеялись.
Ром и Мария тоже сходили помыться, но были там недолго — баня это дело на любителя. Кот и Катя уже пришли в себя. Наступила ночь, горел камин, было очень уютно в этой хижине среди гор и в кругу друзей.
— А у нас есть повод! — Кот достал бутылку, — во-первых, за тебя, — он глянул на Рома.
— Ну, я-то что, — отмахнулся тот, — а вот в нашем полку прибыло, — он указал на Катю. Кот сделал все коктейль: ром, кола, чистый лимонный сок. Все подняли бокалы и выжидающе посмотрели на Катю. Она поднялась, размышляя, что сказать.
— За разлуку, ожидание, неизвестность и возвращение, — сказала она, — возможно, я это уже где-то слышала, но зато теперь знаю о чем это.
— Сестренка, тебе это очень считается, — похвалил девушку Кот. Они выпили.
— Да, хорошо у вас, — сказала Катя, — а вот окружающий мир для вас существует?
— Конечно, — кивнул Ром.
— А имя премьер-министра знаете? — спросила Катя.
В комнате повисла долгая тишина.
— У нас, кстати, в стране демократия, — прибавила Катя, — выборы существуют. Она посмотрела на Кота, — ты ходишь на выборы?
— Если есть возможность, то всегда хожу.
— И за кого голосуешь, если не секрет?
— Пока возможности не представилось, — сказал Кот, — что поделать…
— А я считаю, — сказала свое слово Мария, — если сорок человек говорят «за», а пятьдесят «против», то почему сорок должны слушаться это самое большинство.
— Да, ребята, —поняла Катя, — с государством у вас нелады.
— А оно нам не трэба.
Катя повернулась к Коту.
— А армия?
— Я не собираюсь никого убивать. Кот налил себе новую порцию.
— А больные, пенсионеры?
— Я сам содержу несколько больных и пенсионеров…
— И уж поверь, Катя, — вклинилась в разговор Мария, — получше, чем государство.
— Но как же без государства? — удивилась Катя.
— Тебе надо Сашку Петрова почитать, — сказала Мария.
— Точно-точно, — добавил Кот. Было видно, что алкоголь уже начал действовать на него, — государство — это охранная контора. Людей от людей охранять. Веди себя по-человечески и не надо никакого государства.
— И как это тогда называется? — спросила Катя.
— Анархия, — Кот был удивлен, что она не знает таких простых вещей. Очевидно, как и для многих, для нее анархия представлялась в виде пьяных мужланов в рваных тельниках с маузерами, щиплющими баб за ягодицы.
— Да, — протянула Катя, — спросит меня кто-нибудь, кто твой новый друг? А я отвечу: знаете ли, он экстремист и немного анархист. — Все засмеялись.
— Скажи просто, что он пэишник, — пошутил Ром, — подвыпивший пэишник пострашнее экстремиста-анархиста будет! — он подмигнул Коту. Кот опять потянулся за бутылкой.
— Кот, расскажи что-нибудь, — попросила Мария.
Наливая всем новую порцию, улыбаясь, Кот прочитал:

Девушка по имени Кэт
Запятая двадцать три
Работает медсестрой
И уже поздновато,
Да и вообще ломает
Начинать карьеру топ модели.
Менять устройство мирка,
Ставшее привычным,
С которым давно пришлось смириться.
Работа, мальчик-друг, баккарди вечером в пятницу…
И хорошо,
Что все-таки иногда
В жизни бывают приятные эпизоды,
Такие,
Как, например,
Я

— Лучше что-нибудь посерьезней, — запротестовала Катя.
Кот посмотрел на огонь в камине, выбирая, что же рассказать.
— Ну, ладно, вот такой опус:

Пел Славутич свою былину
Могуче, неторопливо.
Во свитанок до Кия шляха
На коне выезжал Аттила.

И поднявшись на стременах,
Крикнул: «Чох» - словно ветер рванул рубаху.
Берег выгнулся тетивой,
В каждом взоре лишь пыл и нет страха.

И как Вольги тугие косы
Сжал он гриву коня с Итиля.
Как камчою рассек воздух берег: «Чох»,
Когда в воду вступил конь Аттилы…

— Я в истории не копенгаген, но мне нравится, — сказала Катя.
— Можно легко понять, что я тоже.
— А как это называется?
— Сначала я хотел назвать «Знал Слово», а потом решил просто «Переправа через Днепр». Кот закинул ногу на ногу и, явно веселясь, работал на публику, изображая из себя.
Катя обошла вокруг стола, села Коту на колени и, обняв, поцеловала его. Ром с Марией захлопали.
— Это успех, Кот! — прокричал Ром, поднимая бокал.
— Ох уж эти малолетние фанатки, — засмеялся Кот.
Катя сидела, прижавшись к Коту.
— А для тебя остались вопросы без ответа или как?
Кот не задумывался ни на секунду.
— Кто мне расскажет, что такое гормоны? — ответил он вопросом на вопрос. Катя только махнула рукой.
— А что самое главное в альпинизме? — почему-то спросила она Рома.
— Прежде чем куда-то лезть, хорошенько подумай, как ты будешь слазить, — засмеялся тот.
— А что самое сложное? — Они переглянулись.
— Вовремя остановиться, — серьезно сказал Кот.
— Это ты с алкоголизмом путаешь, — пошутила Мария. Но Кот не откликаясь на ее шутку, также серьезно продолжил.
— Остановиться и вернуться назад.
— Ой, а какое сегодня число? — спохватилась Катя. Она и не заметила, как потеряла счет дням. Да ее никто и не спрашивал, на сколько она приехала. Она стала загибать пальцы, что-то считая в уме, шевеля губами.
— Через четыре дня я должна быть дома, — грустно подытожила она.

Потом был спуск обратно в деревню по уже знакомому ущелью. И снова баба Варя гостеприимно принимала их в своем доме, делясь с Катей какими-то новостями, и веселая, румяная Катя что-то рассказывала в свою очередь старушке, как будто они были давними подругами. Мария осталась наверху в хижине, на этот раз вниз пошел Ром. Ему предстояло отвезти Кота и Катю в аэропорт, а на следующий день встречать прибывающую группу.
Вечером с покоса на старинной телеге приехал Сергей Борисович. Уже вечерело, но трудолюбивый старик решил сделать ходку: съездить за реку, привезти стожок.
Пока Борисыч расспрашивал Катю и Рома об их впечатлениях, Кот что-то суетился возле телеги, а потом выразил желание поехать вместе со стариком. Они уехали, обещая вернуться как раз к ужину. На мосту через реку Кот попросил старика остановиться. Борисыч натянул вожжи и вопросительно посмотрел на Кота. Тот откинул сухую траву и вытащил ящик — один из тех, что с его слов остался после некой экспедиции. Раздался негромкий всплеск и вскоре темные струи потока, вобрав в себя этот предмет, навсегда похоронили и все, что с ним было связано.
— Понятно, — негромко сказал старик, помогая Коту отправить в реку и следующую коробку, — вот так вот, Котя, — сказал Борисыч, глядя на воду, — никогда не знаешь, где и что ищешь, а где найдешь настоящее.
— Это точно, — весело согласился Кот. Казалось, что он только что расстался не с грузом из телеги, а скинул какой-то груз с души, который сильно тяготил его.
— А я сразу понял, — разделяя хорошее настроение Кота, заметил Борисыч, — твоя девка будет!
Они подъехали к лугу.
— Так значит, закончились наши поездки? — вдруг спросил старик Кота.
— Какие поездки? — изображая полное непонимание и удивление от подобного вопроса, всполошился Кот.
— За сеном, Котя, за сеном, — засмеялся Борисыч, — вот вы уедете завтра, и с кем сюда ездить?
Кот заулыбался и как-то обмяк, расслабившись:
— Съездим еще, обязательно. И на покос съездим… Станем и пойдем рядом, — мечтательно проговорил он.
— Только сначала, я так разумею, на свадьбе погуляем, — Борисыч хитро прищурился.
— Но.
Быстро перекидав сено на телегу, они поехали обратно. Сразу над холмами уже загорелись Стожары. От реки веяло прохладой, а от травы в телеге наоборот шло тепло жаркого дня, клонящегося к закату лета.

Они уехали из деревни ранним утром.
— До темных-то приезжайте, — приглашал их Борисыч. Понятное дело, как начнутся бураны, тут уже никакой дороги не будет.
— Как получится, — уклончиво отвечал Кот, стараясь не расстраивать, но и не обнадеживать старика.
Миновав перевал и серпантин, дорога становилась плавной, и Кот гнал джип с огромной скоростью. Где-то накрапывал дождь, а где-то проходила безоблачная полоса. За окном проплывали деревеньки с бревенчатыми, почерневшими избами.
— Смотри, — Кот тронул дремавшую Катю. Над долиной, от одного хребта до другого стояла яркая радуга. И река, и блестевшая после недавнего дождя дорога, уходили под ее свод. Кот остановил машину. Катя и Ром выскочили наружу, с удовольствием вдыхая свежий воздух.
— Здорово! — восхитилась Катя, глядя на радугу. Она переводила немного шальной взгляд с глупо улыбающегося Кота на Рома, который стоял тут же и так же улыбался, а потом на склоны поросших лесом сопок.
— Кот, а дай я немного проеду, — вдруг попросила Катя. Она села за руль, тронула машину. Сразу было видно прилежную ученицу автошколы. Ехала она хорошо, но все-таки чувствовалось, что делать ей это приходится нечасто. Видя, что Катя уверенно чувствует себя за рулем, Кот расслабился и вальяжно развалился на пассажирском сидении.
— Шофер, включи музон, — прогнусавил он. Ром и Катя засмеялись. Она повернула ручку авто магнитолы. Салон наполнился удивительной музыкой, исходящей, казалось, от окружавших их сопок, реки, струился с неба. Пел мужской голос, а потом вступала лидер-гитара, как будто пытаясь дополнить только что сказанное, но уже по-своему.
— Местные? — спросила Катя, не отводя взгляда от дороги.
— По реке вниз поедешь — к ним в гости попадешь.
Катя нахмурила лоб.
— Честное слово, — сказала она, — такое ощущение, что эта музыка здесь вокруг звучала, и звучит, и я ее тоже, наверное, вот как-то слушала, хотя саму-то песню я не слышала, — объяснила Катя, оставаясь уверенной, что ей удалось донести смысл.
— Ни на секунду не сомневаюсь, — кивнул Кот.


10
— А припадок у него начался уже потом, — Катя обвела пустую сумрачную комнату взглядом, — точнее белая горячка, белочка, он сам себе этот диагноз поставил… Сначала ей было непривычно и странно вот так сидеть одной и разговаривать вслух, но постепенно голос ее стал громче и решительнее.
— Перед этим он пришел домой,— продолжила она, — что само уже удивительно, как это он дошел. Я занималась своими делами, потом смотрю — его нет, а входная дверь открыта…
Девушка крутила в руках сигарету, собираясь прикурить.
— Я тогда на улицу. Короче, поймала его на проезжей части. Хорошо, что выходной и вечер — машин не было. Тяну его за руку. — Кот, это я, — говорю, а он смотрит через меня, еле губами шевелит, спрашивает: «Ты?» — Я говорю, что это я — Катя, пойдем домой. Он стоял-стоял, шатался, а потом тихо так говорит: «Пойдем». Так я его послушного назад и привела. Катя опять замолчала, посмотрела на тени на потолке. Она посмотрела на стену перед собой, встала, заходила по комнате, обхватив лицо руками. Потом вышла на кухню. Можно было включить свет или газ, она не стала. Открыла холодильник. Свет лампочки озарил ее все такое же красивое лицо. Она достала бутылку водки, которую купила утром — тоже хотела напиться. Подошла к раковине и с удовольствием вылила все содержимое, с отвращением бросила пустую, неприятно пахнущую бутылку в мусорное ведро.
— Так-то лучше будет, — удовлетворенно сказала она. Потом сломала сигарету и швырнула ее вслед за бутылкой. Села на табуретку, прислонившись к стене и некоторое время сидела так, глядя перед собой. Потом, снова спрятав лицо в ладони, наклонившись вперед, начала плакать. Сначала робко, беззвучно, но постепенно смелее, стала всхлипывать громче. Слезы градом катились по щекам. Наконец, совсем осмелев, Катя начала тихо подвывать, потом все громче и громче. Через некоторое время она ревела в полную силу, судорожно подергивая плечами и растирая слезы ладонями.
— А три дня назад он ушел! — заголосила она, — он сам знает, что ему делать, — сбивчиво, теряя дыхание, выла девушка, — никто и ничего его не остановит, а я и не собираюсь, — тут голос ее сорвался и перешел в долгий протяжный вой.
— Я не собираюсь, — еще раз повторила она, будто убеждая кого-то, но квартира все также была пуста. — Гриб ему тут червивый, — она машинально посмотрела в окно. Огромный город был сокрыт в осенней темноте.
Выплакавшись, она пошла в ванную умыться, долго стояла там, набирала в ладони холодную воду и опускала в нее распаленное лицо. Она не слышала, как хлопнула входная дверь, и вошел Кот.
Он сидел на кухне на том самом месте, на котором полчаса назад была она.
— Никаких сцен и объяснений не будет. Мне это не нужно, — Катя встала напротив Кота и внимательно посмотрела на него. С женщиной не был, каким-то образом поняла девушка и еще больше успокоилась. Кот был трезв и вполне нормально выглядел.
— Привет, — сказал он.
— Здравствуй.
— Катя, я принял решение. Я так…, я здесь не могу, — быстро начал говорить он. — Короче, я возвращаюсь, может не прямо сегодня, но возвращаюсь. — Он сделал паузу. — Ты со мной?
Вместо ответа она подошла и нежно обняла его. Она уже успела соскучиться.

Ему пришлось немного попетлять по огромному микрорайону, пока он нашел улицу и дом. Оставив джип на площадке перед домом, он вошел в подъезд и, поднявшись на нужный этаж, нажал кнопку звонка. Дверь открыла Катя.
— Ром! — вскрикнула она, — Ты каким ветром, заходи скорее. Она обняла его и поцеловала.
Ром вошел в квартиру, снял куртку и огромные ботинки. Навстречу ему уже спешил Кот.
 — Ну, ты даешь, здорово! — они крепко пожали руки друг другу, — пошли на кухню, сели за стол.
— Ты как раз вовремя, сейчас мы тебя накормим — начала Катя.
— Я на машине — сказал он.
— Что, прямо оттуда? — спросил Кот, помогая Кате расставлять чашки для чая.
— Но. Приехал.
Было трудно разобрать, то ли Ром просто устал с дороги, но он был немногословен и задумчив.
— А Машку там что ли оставил? — веселым голосом спросила Катя, включая чайник.
Ром молчал. Катя внимательно посмотрела на него, отставив чайник. Кот сидел напротив, также сосредоточенно глядя на Рома.
— Она ушла.
— Как ушла? — Катя, не понимая ответа Рома, перевела взгляд на Кота. Кот молча и внимательно смотрел на друга.
— Там была лавина… Я… Там искали потом, долго — Ром смотрел в пол перед собой. Он поднял правую руку, стиснул виски. Кот увидел — первых фаланг на пальцах не было. В кухне вдруг стало очень тихо.
— Эта ее идея… Помнишь, — Ром посмотрел на Кота, — соло с востока… Я отпустил ее… — закончил он, глядя в глаза Коту, и потом снова уставился в пол перед собой.
Катя расслабленно опустилась на стул возле стола.
— Да… — тихо сказал Кот поднимаясь. Разминая сигарету, он вышел на балкон. Уже был поздний вечер. Капли осеннего дождя лежали на стеклах. Прямо перед окном ветер шумел темными и мертвыми листьями, еще не успевшими лечь на землю. Кот щелкнул зажигалкой. Вспыхнувшее пламя озарило его лицо и на мгновение выхватило из темноты пряжку на ремне — свирепая рысь, раздирающая горло лани.

Конец ХХ века



К сведению читателя хотелось бы заметить, что все герои и события сего повествования вымышлены и любые совпадения случайны.