Зыбь

Зыбь.

                Глава 1
Пришли засветло. Он едва переставлял ватные ноги, чувствуя в отдалении свои хлюпающие ботинки. Изредка он получал удары в подреберье, грузные, отвлекающие от переходов через мелкие, дрожащие на солнце болотца. Кто-то перекидывал его через плечо и с чавканьем пробирался вперед.
Пытаясь засохшими пальцами оцарапать лицо, рассеянно смотрел в небо, а неба было мало - то справа, то слева, но всегда где-то вверху, так, что не прогнуться с чужого плеча.
Пришли засветло. Другой неопределенно сбросил его в углу то ли избы то ли сарая, вязко ударил ногой по голове и, убедившись, что его слушают, впервые за многие туманные дни прохрипел:
- Ты будешь Зыба. Имени все равно не вспомнишь. Теперь ты Зыба. Меня зови Пионером.
Зыбе даже показалось, что органы сместились внутри, а нос на периферии стал шире и мясистее.
На дощатом, покрытом сеном полу было не так сыро и тягостно, как на открытом воздухе. Подрагивая опухшими губами и с присвистом дыша сквозь ломаные зубы, 3ыба погрузился в жаркий больной сон. Иногда приходил в себя. Издерганный, в тяжелом поту, мутно смотрел на Пионера, колдующего над бурлящими склянками. Ускоренной кинопленкой сменяли друг друга палящее сквозь серебристую паутину солнце и спокойная, тошноватая на взгляд, луна.
Просыпаться покойней было под утро. По темноте переставали саднить наложенные Пионером повязки, а сам Пионер, лежа на еловом лапнике, тихо хрипел в копченый потолок путаные сбивчивые стихи. Огрубевшие его губы едва шевелились и глаза расширенными зрачками словно смотрели в изнанку своего радужного водянистого дна. Широкий и нескладный, он, однако, своим простым и неприхотливым присутствием, что ли, спокойно и размеренно облагораживал окружающее пространство, и сам, в древних своих глубинах, словно являлся этим пространством.
Зыба, долгими липкими ночами, когда не находился в забытьи, наблюдал за Пионером. Теплое и родное чувствовалось ему в этих уверенных движениях, нечто на уровне слез посещало Зыбу при виде странного незнакомца.
Пионер кормил Зыбу с широкой щепки, забрасывая в бесчувственный рот, как в топку, тошнотворную смесь с завораживающим вкусом меда, клюквы и грибов. После Зыба спал и видел сны, цветные и темные.
Во сне всегда была ночь. И так неприятно выносило ветром обратно в неуютную реальность, в разбитое тело, что темное и теплое существование сна помнилось спустя мгновение лишь привкусом микстуры из потустороннего детства
Однажды, после долгого воспаленного бреда, в покойном черном провале Зыбе приснился Пионер. Грубый, но внутренне спокойный, он сидел на земле. Зыба, боясь спугнуть его, тихо наблюдал. Прямо на его глазах в сонной темноте появлялось и исчезало за горизонтом солнце, принимала округлые очертания и уходила в туман луна; словно испуганные, появлялись на деревьях почки, тут же сменяемые листьями и цветами. Опадали плоды, уносились прочь срываемые ветром иссохшие листья. Все менялось, а Пионер невозмутимо сидел. Лицо его быстро скрывалось за наползающей бородой и усами. Трепыхалась на ветру отслаивающаяся кожа, ссыпалась из ушей сера и врастали в землю почерневшие ногти. Хватит, хватит, кричал ему Зыба, но Пионер не отзывался, а если что-то и говорил, то словно вязко двигался - все как-то наощупь, но даже и тогда в глазах этого обросшего трупа не было ни малейшего желания зачем-либо жить.
Зыба часто кричал во сне, и тогда Пионер бил его ботинком в бок. Зыба, хрипя, отворачивался к стене, и, не в силах существовать, снова засыпал.
Однажды ему приснились трахающиеся кролики, пьяный лось и девочка-одноклассница.
Пасмурным неясным утром Пионер разбудил Зыбу ударом ноги по спине. Зыба застонал и приподнял обросшую черным волосом голову.
- Пора собираться, ты здоров. У тебя стоит, как у пса. - прохрипел Пионер.
Зыба ощупал пах, что-то промычал и устало уронил голову на свалявшееся сено.
Пионер ударил еще раз.
- Давай, вставай. Я слышал вертолет. Пора уходить.
Вечером они подошли к поросшей мхом избе. Сквозь запотевшее стекло цветными разводами мерцал огонек.
Пионер усадил все еще очень слабого Зыбу на пень, тут же сбросил свою холщовую сумку и достал из нее ржавый нож.
- Сиди тихо... - просипел он и бесшумно направился к домику.
Он приоткрыл дверь и спрятал руку с ножом за спину.
В кисло-сырой мгле избы, скрючившись над столом, сидела женщина неопределенного возраста. Свет толстой свечи искрился сквозь пышные седые волосы.
Задержав дыхание, Пионер быстро подкрался к ней , зажал широкой грязной ладонью рот и прижал к морщинистой шее нож.
Женщина дернулась и начала вырываться, но Пионер крепко прижал ее голову к своему животу.
Она попыталась дышать через нос, но смогла только выдохнуть ему на руку сгусток зеленой гнойной слизи.
- Черт! - отдернул руку Пионер и с отвращением несколько раз встряхнул ею. Тяжело дыша, женщина утерлась подолом то ли платья, то ли рубища. Пионер огляделся. В спартанском на вид жилище было по-древнему тоскливо: одна комната без сеней, низкая, странной конструкции беленая печь, сбитая из отесанных бревен кровать, почерневший стол да сундук в углу замыкали странно взаимоотношение хозяйки с окружающим миром. Здесь все угнетало.
- Выходи. - сказал ей Пионер.
Хромая на правую ногу, женщина вышла из дома. Пионер из сумрака подозвал Зыбу.
- Извини. - обратился к женщине Пионер. - Не мог по-другому.
- Ты с территории? - низким голосом спросила она.
- Что это? - напрягся Пионер.
- Зона с особым... - махнула в сторону чащи рукой женщина.
- Не, старая, не бойся... Я турист. - прохрипел Пионер и засмеялся. Зыба вздрогнул.
- Я не боюсь... - сказала женщина, подошла вплотную к Пионеру, слегка коснулась рукой его бедра и посмотрела на него снизу вверх. - У меня дети такие, пусть хоть одна падла скажет, что живут они не так... Приезжал тут ко мне один хмырь, я, говорит, участковый ваш, разъяснительную деятельность проводить буду, так я и отвечаю ему: езжай, ермолка, отсюда, здесь медведи свой участок держат, на меня не жалуются. А ты, говорю, щенок еще разъяснять мне что к чему... И схватила я его за причиндалы посильнее. Так он, сука, так меня... Так что смотри, человек, с пустого не базарь, я никого не убоюсь…
Она откинула седые волосы и повернулась к Пионеру наполовину отрезанным ухом.
- Правильно говоришь, старуха, - посуровел Пионер и ударил женщину в несвежее лицо.
Утробно хрипнув, та осела на землю и схватилась руками за голову. Пионер несколько раз встряхнул рукой и улыбнулся оцепеневшему Зыбе.
За вечер не произнесли ни слова. Погруженная в себя, женщина накормила гостей щами и пристроилась на лежанке, лицом к стене. Сытый Зыба прилег в углу на пахнущую сыростью дранку и долго смотрел на потрескивающую свечу, на наплывающий парафин, на радужное сияние, на тепло внутри себя, на осторожно уплывающее в сон сознание...
Ветер разогнал тучи. Потушив свечу, Пионер присел на пень у окна и до рассвета смотрел в ночь.
При каждом внезапном порыве древние сосны сонно стучали ветвями по жестяной крыше. Редкие рваные облака проносились по фиолетовому небу, изредка полурастворяясь на диске луны.
Заснул Пионер утром, под далекий вой, сидя с полуприкрытыми веками.
Утром постояльцы взяли у женщины ножницы и Пионер сначала себе, а потом и Зыбе, грубо, не стараясь, подстриг бороду и наползшие на рот усы.
Завтракали вместе. Зыба выглядел отдохнувшим и оживленным. В блестящих глазах появился интерес к окружающему. Он неспокойно ерзал и поглядывал то на угрюмую хозяйку, то на отрешенного Пионера.
Когда поели, женщина тихо прибрала посуду, осторожно села за стол и спросила:
- Надолго к нам?.. А?
Зыба выжидающе посмотрел на Пионера, но тот молчал.
- Да ладно, ребята... Не пугайте-то, а? Сказали бы уж что-нибудь. Да не бойтесь, я все пойму, у меня здесь столько бегунков перекантовывалось, так я ж всем как мамка родная... В жизнь, ребята, сукам мусорским не сдам, ****ью буду, вот те крест... Ну скажи же что-нибудь, ты-то не совсем дремучий-то вроде... - посмотрела в глаза Зыбе женщина.
Зыба обхватил руками голову, просидел так с минуту, напряженный, вскочил с места и решительно посмотрел на Пионера.
- Давай выйдем... Разговор есть.
Пионер улыбнулся. Обойдя дом, они вошли в пристроенный рядом большой сарай. Зыба , как только скрылись внутри, схватил Пионера за плечи, на секунду, задумавшись, посмотрел на залитую солнечным светом поляну у сарая и, собравшись, выпалил:
- Кто я?..
С минуту Пионер равнодушно смотрел Зыбе в глаза, потом запрокинул голову и прошептал:
- Слышишь?
Зыба промолчал.
- Эй, старая? - зычно крикнул Пионер.
Женщина появилась в проходе.
- Что там, старая? - ткнул пальцем в потолок Пионер.
- Где? - удивилась женщина.
- Ну там, там! - закричал Пионер, мясистым пальцем энергично указывая направление.
- А... - опомнилась женщина. - Голуби там, голуби.
- Голуби? - удивился Пионер.
- Ну да. Живые...
- Зачем тебе голуби?
- Лекарство они носят...
-Почтовые, что ли?
-Почтовые, почтовые.
- И откуда носят-то?
- Лесопилка рядом... И деревня.
- Большая?
- Что большая?
- Деревня, мать твою!
- Да дворов пятьсот, не меньше, да еще сезонники, да откинувшиеся оседают..
- У тебя что, диабет? Инсулин присылают?
- Нет...
- Так что у тебя, старая?
- Малясу они мне носят, болею уж очень...
- Что это?
- Это из мака, из опиумного...
Пионер сплюнул, посмотрел на Зыбу, усмехнулся и вышел прочь. Зыба посмотрел на женщину и недоуменно пожал плечами.
Вечером Зыба сбежал.
Пионер, когда понял, что произошло, сел на сырую землю, уставился в одну точку, где-то за горизонтом, в тумане, и просидел так всю ночь.
Вернулся Зыба утром. Бежать было некуда.
Пионер сразу же разбудил женщину. Сонная, она не сразу поняла, чего от нее хотят.
- Есть в деревне связь? - спросил Пионер.
- Телефон, у председателя, спутниковый...
- А у тебя?
Женщина недоуменно посмотрела на заросшего мужчину и обвела руками вокруг себя:
- Да откуда здесь...
- Ну, сука! - засмеялся Пионер. - Сучка, сучка...
Он подошел к сундуку, открыл крышку, немного покопавшись, извлек черную металлическую коробку с проводами и бросил ее хозяйке под ноги.
- Что это? - спросил он спокойно.
- Сканер... - опустила голову старуха.
- С кем, псюга, ночью связывалась?
Женщина сжала в кулак дрожащие пальцы и не отвечала.
- Ладно, сучка... Есть лекарство?
- Раза на два...
- Давай…
Пионер посмотрел на солнце сквозь коричневый пузырек и оскалился.
- Ну ладно, старая, расслабься, уходим мы...
Перед уходом Пионер тяжелыми ботинками разбил рацию, накинул на плечо ремень сумки и коротко бросил Зыбе:
- Идем.
Несколько часов брели редким пролеском. Пропотевшая грязная одежда кисло воняла, но Пионер упрямо шел вперед, время от времени сверяясь по компасу...
От сильной усталости Зыбе казалось, что ряды бесчисленных деревьев слились в две сплошные стены - справа и слева от бесконечного маршрута, единственно определенного этим мрачным коридором, мрачным даже не смотря на мерцающее солнце и жалящие болотистые блики вспышек.
Когда закружилась голова, Зыба остановился, растерянно осмотрелся и упал на землю.
Он скосил покрасневшие глаза в сторону неба и потерял сознание. Пионер не торопясь снял с себя рваную куртку, накрыл ею Зыбу и пошел собирать сучья для костра.
Ночью Зыба бредил. Мерно качая из стороны в сторону головой, он речитативом
читал стихи, хрипло и тихо. Пионер склонился поближе, чтобы услышать.
- Я ссал, а не писал, - ритмично произносил Зыба, - Не умер, а сдох, типа, критерии самосознанья, *** я ложил на все то, что не смог, в рот я **** запрет на желанья...
Пионер долго слушал и улыбался.
Когда начало светать, Зыба проснулся, тяжелый и угрюмый. Он сел поближе к затухающему костру и напряженно оглядывался, демонстративно не замечая Пионера. Тот упаковывал сумку.
- Собирайся, - сказал Пионер, - Кажется, я слышал вертолет, там, откуда мы пришли.
- А ты, оказывается, умеешь связывать слова... - не поворачиваясь в его сторону, ответил Зыба.
- Есть необходимость. Собирайся, нужно торопиться...
- Что мне собирать-то? - усмехнулся Зыба.
- Себя.
- Зачем?
- Уходить надо, понимаешь? - выразительно посмотрел на Зыбу Пионер.
- Уходить? Я никуда не иду...
- Как хочешь... Это в твоих интересах. Все, Зыба, зависит только от тебя.
- Зыба? - крикнул Зыба. - Я Зыба? Кто я, мать твою? Что я здесь вообще делаю?
- Ты здесь есть. - ответил Пионер.
- Почему здесь?
- Но где-то же тебе нужно находиться...
- Железная логика, Пионер, или как там тебя... Слушай... Или ты все объясняешь, или я жду этот твой вертолет и никуда не иду.
- Что я должен тебе объяснить?
- Как это что? - перешел на крик Зыба, - ты же должен знать, кто я и что я здесь делаю?
- Ты Зыба и ты здесь есть. - ответил Пионер. Зыба быстро встал и пошел туда, откуда, якобы, Пионер слышал звук вертолета.
- Эй! - крикнул Пионер. - Верни куртку!
Зыба подошел к нему, посмотрел равнодушно и сбросил на землю грязную рвань.
- Ты ночью такие текста зачитывал... - прошептал Пионер.
- Что? - дернулся Зыба.
- Во что... - ответил Пионер, поднял куртку и, не обращая внимания на застывшего Зыбу, помочился на угли, перекинул через плечо сумку и пошел вперед. Шагов через пятьдесят он обернулся, чтобы посмотреть на удаляющуюся в обратном направлении узкую гнутую спину.
Ночью Пионеру снилось такое же одинокое прошлое.
Когда-то он тоже ушел в провал. Это было очень давно… Тогда он ничего не помнил, и, кажется, прошли годы, принесшие ясное сознание, кажется, ушло все, прежде чем он смог услышать скрип старых половиц под тяжелыми ногами и разглядеть трепещущую на хвойном сквозняке свечу. Над головой, искрясь, протянулась паутина, до которой, если бы это было возможно, дотянулась бы рука. Иногда с треском распахивалась дверь, впуская человека и бодрящую зимнюю прохладу. Он нерасторопно хозяйничал, громыхая металлической посудой и, напоив Пионера жгучей травянистой массой, покидал дом. Время шло неясно и бесконечно, наполняя долгий плавный сон мясом существования. Пионер чувствовал свое неотвратимое превращение в живое поглощающее плесневелый воздух растение. Все, что он мог тогда вспомнить о своей прошлой жизни, имело вкус странной рвотной жидкости и аромат соснового леса с неторопливым поскрипыванием ссохшихся досок. Ты пионер, шептал ему ночами незнакомец… Теплая перина равнодушия убивала нарастающую время от времени тревогу. Так шли дни, а может быть и месяцы, и годы... Когда в дымоходе разносился утробный вой, Пионер, едва заметно, сколько позволяли неповинующиеся мышцы, сжимался в комок и, то ли похрипывая, то ли скуля, беспомощно смотрел на колышущиеся в свете оплывшей свечи туманные призраки. Как ему показалось однажды, белая кошка, гарцующая по комнате, тоже видела этих мечущихся от сквозняка немых существ. А однажды, но в другой раз, бесплотный безногий, кошмар из далекой прошлой жизни, той, среди людей, подполз к его кровати и долго свистел, пытаясь дотянуться обугленной шуршащей рукой. Несколько часов Пионер, тогда еще безымянный, смотрел в покрытые инеем глаза призрака, смотрел долго и с любопытством, а узнав, в первый раз - тогда, у незнакомца в доме, и сейчас, во сне, - закричал.
Проспал он больше суток. Хорошо отдохнувший, он, однако, еще некоторое время удерживал себя в состоянии дремы, тихо свернувшись у давно угасшего костра. Изредка с шорохом падали отломившиеся ветки, но глаза он открыл только тогда, когда спиной почувствовал крадущиеся шаги. Когда шаги приблизились вплотную, Пионер, изготовившись, стремительно вскочил, развернулся и выставил перед собой ржавый огромный нож.
В его заросшую голову уткнулся холодный ствол ружья. Гладко выбритый, в брезентовом плаще и резиновых сапогах, стоял против него невероятно узколобый и сухощавый человек. Двумя руками он держал ружье и смотрел на Пионера мутными блестящими глазами. Сзади, ухмыляясь, стоял Зыба.
- Это он? - высоким голосом пропищал незнакомец.
- Он. - ответил Зыба.
Незнакомец ткнул Пионера стволом в грудь и качнул в сторону головой:
-Развернись, медленно, и заведи руки за спину.
- *** тебе на воротник. - улыбнулся Пионер и, вытянув далеко вперед руку, поднес нож к шее мужчины, одновременно слегка отклоняясь от наведенного ружья. Незнакомец взвел оба курка и упер палец в спусковой крючок.
- Считаю до двух. - сказал он.





To be contin…